Любовь и смута. Глава7. ч. 5

Идея подкупа людей императора оказалась весьма резонной, Лотарь не преминул воспользоваться советом Лантберта. Как только по лагерю Людовика пополз слух о щедрой награде для перебежчиков, многие поспешили переметнуться во вражеский стан. Каждое утро войско недосчитывалось воинов, а то и целых дружин, дезертировавших вместе со своими сеньорами, и, несмотря на все предпринятые меры, всё же настало то злосчастное утро, когда Людовику доложили, что лагерь полностью опустел.

Битва оказалась проиграна, так и не начавшись. Рядом с поверженным королем остались только немногие, самые неподкупные и преданные ему люди. Людовик собрал их всех в своей палатке и искренне поблагодарил за верную службу, а затем приказал своим немногочисленным верным подданным последовать примеру остальных и перейти на сторону противника.

Бароны императора не спешили подчиниться этому приказу.

- Мы не оставим вас, государь, - отвечал за всех граф Парижский, - пусть мы выступим против всей Франкии, но я и моя дружина скорее умрем, чем предадим вас и нарушим вассальную клятву!

Остальные согласились со словами графа Герарда и подтвердили готовность сражаться и отдать жизнь за своего короля.

- Благодарю, други, ваша преданность достойна наивысших похвал, -  сказал Людовик своим верным баронам. - Однако я не хочу видеть, как вас и ваших людей настигнет совершенно бессмысленная и ненужная смерть. Мои сыновья уже празднуют победу, и вам не удастся что-то здесь изменить. Поэтому как ваш сеньор, я приказываю и прошу оставить мой  лагерь и перейти на сторону победителей, дабы горечь моего поражения многократно не умножилась при виде вашей безвременной гибели.

Услышав такую речь от своего сеньора, рыцари императора, скрепя сердца, повиновались ему.  Когда все они удалились, в палатке остались только два человека - Людовик и его сенешаль Адельхард. Видя, что друг медлит, император обратился и к нему с той же просьбой — перейти на сторону Лотаря, чтобы сохранить себе свободу и жизнь. В ответ преданный и доверенный друг Людовика лишь мрачно покачал головой. Затем, выхватив свой меч, протянул его императору, со словами:

- Государь, лучше убей меня, но не приказывай становиться предателем. Лишь смерть способна заставить меня в час беды оставить своего государя и друга в таком горестном положении.

Весьма растроганный его преданностью, Людовик со слезами благодарности обнял верного друга. Они вместе вышли из палатки и, преклонив колени и обративши взор к небесам, принялись горячо молиться, возлагая свою дальнейшую судьбу в десницы господни.

Тем временем, Лотарь не торопился. Зная, что отец остался в одиночестве, король не отправлял никого из своих людей, чтобы арестовать его, а терпеливо ожидал появления побежденного императора в своей лагере.

Он сидел в кресле во главе своего войска. Рядом с ним находился его брат Людовик Немецкий. Чуть поодаль восседал понтифик в окружении собственной свиты.  Григорий чувствовал себя не очень-то комфортно, став свидетелем расправы детей над Людовиком Благочестивым. С франкским императором папа с давних пор пребывал в хороших дружеских отношениях и не предполагал, что однажды будет вынужден находиться в стане его гонителей.

Здесь же находились знатнейшие франки и епископы, во главе с архикапелланом Хильдвином и архиепископом Эбо Реймским - сыном саксонского раба, получившего свободу и возвышенного Карлом Великим, который, как известно, ценил людей не за титулы, а за их личные качества и часто приближал к себе людей низкого происхождения, если находил в них ум, честь и другие похвальные качества, достойные самых высоких санов.

Эбо воспитывался вместе с Людовиком, будучи его ближайшим другом детства, и вскоре после коронации друга получил архиепископство и стал аббатом монастыря Сен-Реми. Несмотря на все благодеяния, принятые им из рук Людовика, в споре императора с детьми Эбо предпочел занять место в партии единства.

 Войско замерло в ожидании. Наконец, вдали появились два всадника. Приблизившись, они спешились. Адельхард был сразу же весьма грубо арестован несколькими подбежавшими к нему баронами и уведен прочь.

 Оставшись в полном одиночестве, Людовик обвел глазами ряды магнатов и епископов — все как один прятали от него глаза. Лишь Людовик Баварский с задумчивой скорбью взирал на отца, держа голову прямо и не отводя взгляда — ведь он предупреждал родителя, к чему может привести невыполнение справедливых требований франков. Зря отец не прислушался к его предостережению, но теперь император должен винить в своем бесчестии только самого себя.

- Ты победил, Лотарь, - сказал Людовик, - но не спеши торжествовать! Берегись, не обернулась бы власть над Франкией слишком непосильной ношей для тебя!

Прежде чем заговорить, Лотарь выдержал небольшую паузу, с нескрываемой ненавистью глядя на поверженного отца.

- Людовик, отныне ты больше не являешься законным императором Франкии. - произнес он (Лотарь говорил громко и четко, так, чтобы каждое его слово было слышно даже самому последнему бойцу в рядах войска). - Ибо франки больше не желают признавать твою власть. Ты низложен и обвиняешься в государственной измене. Вскоре над тобой свершится суд, и ты понесешь заслуженное наказание за предательство интересов государства во имя личной выгоды.

Лотарь замолчал, а к его отцу торжественно и неспешно приблизился граф Викфред.

- Людовик, прошу подобру отдать меч, - сказал он бывшему сюзерену, - знатнейшие франки больше не признают твою власть. Мы желаем, чтобы отныне нами управлял твой сын.

Людовик вынужден был подчиниться приказу подданного, после чего был препровожден под арест.

Когда увели низложенного императора, Лотарь обратился к папе Григорию за благословением, исполнив все предписанные знаки почитания апостольской власти. Понтифик благословил нового императора Франкии, но тут же поспешил проститься с ним и, сославшись на множество неотложных дел, изъявил желание, не теряя времени, отбыть в Рим.

Скорый отъезд папы римского не омрачил Лотарю радость победы. В лагере были объявлены многодневные торжества. Ни один человек, в том числе из бывших сторонников Людовика, не был обделен причастностью к всеобщему ликованию, все (кроме находившегося под арестом сенешаля Адельхарда, решившего разделить участь своего сеньора) принимали самое активное участие в праздничных гуляньях - веселом пиру и воинских играх, устроенных в честь победы.

Возвратившаяся в лагерь дружина графа Лантберта подоспела в разгар веселья.

- Где казначей? - первым делом осведомился у друга Лотарь после взаимных приветствий.

- Государь, его не было в Ахене. Военнопленные сказали, что он исчез за день до нашего появления во дворце.

- Вот чертов ублюдок! - с досады выругался король. - Есть ли на свете более презренная тварь?! Ничего, назначим за его поимку награду золотом, посмотрим далеко ли он убежит. А императрица здесь, или она тоже сбежала от тебя?

- Я проводил её в твою палатку, - отвечал Лантберт.

- Пойдем со мной, - сказал Лотарь графу и вместе они проследовали в королевский шатер, где ожидала решения своей участи пленная королева.

Несмотря на то, что Юдифь провела несколько дней в пути, она как всегда выглядела блестяще. Весь её вид - прическа, одежда были элегантны, нарядны и безупречны, чего нельзя было сказать о её душевном состоянии. Королева была издергана тревогой за близких людей и утомлена дальней поездкой в сопровождении людей её пасынка, всю дорогу вынужденная слышать из своей повозки их омерзительную ругань, пьяный хохот и пронзительные визги захваченных в обоз девушек из окрестных деревень.

Увидев мачеху, Лотарь изобразил радушную и приветливую улыбку.

- Доброго дня, матушка! Сердечно счастлив, что вы приняли мое приглашение и пожаловали ко мне в гости.

Вид самодовольного пасынка, к тому же в изрядном подпитии, и его злая насмешка, стали последней каплей, чтобы совершенно вывести королеву из себя.

- Не называй меня матушкой!  - возмущенно заговорила она. - Твои кровожадные псы убили всех моих людей!

- Эти обвинения совершенно беспочвенны, дорогая матушка. Ваши люди сами виноваты, они оказались недостаточно гостеприимны, и графу пришлось поучить их правилам вежливости. Не так ли, граф?

- Все было именно так, как вы говорите, государь, - подтвердил Лантберт.

- Где император? - спросила Юдифь пасынка, не удостоив графа вниманием.

- Он перед вами, - с легким поклоном отвечал Лотарь.

- Я спрашиваю тебя, что ты сделал со своим отцом?! Негодяй! Мерзавец! Ничтожество! - закричала взбешённая королева.

- Вы слишком добры ко мне, матушка! На самом деле, я намного хуже, чем вы обо мне думаете, - смеясь, отвечал Лотарь. - Если бы вы знали меня лучше, не изъяснялись бы сейчас в таких любезных выражениях. Прошу вас, располагайтесь у меня как дома,  угощайтесь, отдыхайте, - король показал на уставленный яствами стол.

- Торжествуешь победу над собственным отцом?! - проговорила в ответ Юдифь, всё же сумев взять себя в руки и немного успокоиться. - Бегга! - одёрнула она камеристку, которая хотела было взять со стола немного еды.

- О да! Торжествую, вместе со всей Франкией. Ведь нам удалось предотвратить исполнение ваших преступных замыслов и сохранить государство, которое вы так стремились уничтожить.

Юдифь с удивлением глянула на пасынка и искренне рассмеялась.

- Вместе со всей Франкией?! - проговорила она сквозь смех. - И ты думаешь, достаточно всех купить, чтобы управлять таким огромным государством? Долго ли ты продержишься на престоле, управляя с помощью столь примитивных методов? - продолжала она, насмешливо глядя на него. - Ты завладел империей с помощью хитрости и подлости, но чтобы управлять ею нужен ум, мудрость, справедливость, доблесть... всё то, чем тебя обделил Господь.

- Зато вас Всевышний щедро наградил всеми этими качествами, - кивнул Лотарь, - только франки что-то не спешат ценить всю вашу добродетель по достоинству, а хотят видеть на престоле меня. Вы правы, я щедрый человек и не скуплюсь на награды за преданность. А вот вы с вашим мужем - не слишком ли возгордились, недальновидно почитая за  глупость заботу о своих подданных? Что ж, вот и пришло время расплаты за гордыню! Вы ведь не хуже меня знаете, что  гордыня - самый тяжкий из смертных грехов!

В беседе настала небольшая пауза — мачеха и пасынок обменялись долгим неприязненным взглядом.

- Ты называешь подкуп людей заботой о них? - вновь заговорила королева, после молчаливого поединка глазами. - А что ты будешь делать, когда казна опустеет, а твои подданные придут к тебе требовать новую порцию платы за лояльность? Имей в виду, что как только тебе нечем будет оплачивать их преданность, они не станут церемониться и поступят с тобой так же, как ты поступил со своим отцом.

- Не беспокойтесь, матушка, казна не опустеет, а государство больше не будет разорено, потому что отныне некому будет воровать государственные средства в свой карман, как это делал ваш любовник.

- Что? - Юдифь, покраснев словно оскорбленная невинность, в изумлении подняла глаза на пасынка и с трагическим укором покачала головой. - Вот как? Ты опустился до подобной низкой и грязной клеветы? Лотарь! Ты забыл все понятия о королевском достоинстве, о стыде и совести! Не сомневаюсь, что когда-нибудь тебе придется с лихвой заплатить за все твои наветы и злодеяния!

- Государыня, какая жестокая и нелепая клевета! - с горечью воскликнула Бегга. - Есть же бессовестные люди на свете, ничего святого, как только их земля носит!

- Лучше помолчи, старуха, -  бросил Лотарь камеристке и снова обратился к королеве. – Вас и вашего любовника ждет суд. Но сейчас речь не об этом.

- О чем бы ты ни вел речь, я не желаю тебя слушать, - устало молвила Юдифь, отвернувшись от пасынка.

- К вашему несчастью, дорогая матушка, здесь я решаю, будете вы меня слушать или нет. А я думаю, что сейчас в ваших интересах слушать меня, ведь речь пойдет о вашем сыне.

Юдифь, не скрывая сильнейшей обеспокоенности, живо взглянула на Лотаря.

- Ты не посмеешь убить августейшего брата! - горячо проговорила она. - Иначе сам скоро умрешь, всеми проклятый и нищий, как все иуды и каины!

- Я понимаю ваше горе, но здесь замешана политика. Подумайте сами, кто кроме вас виноват, что ваш сын стал в ней разменной монетой? - серьёзно и строго отвечал ей Лотарь, отбросив всяческое лицемерие.

- В том, что ты жадный и подлый человек виноват только ты сам! - в ярости закричала Юдифь, ещё больше взбешённая внезапной откровенностью и серьёзностью пасынка, чем до этого его лицемерием и наигранным благодушием. - Господь накажет тебя за все твои мерзкие бесчеловечные преступления! И твоих подлых помощников тоже!

- Матушка, довольно угроз. Очень скоро вы отправитесь в изгнание и никогда больше не увидите своего сына, - сухо проговорил Лотарь, разбивая королеве сердце этими жестокими словами. - Но будет ли сохранена принцу жизнь, зависит только от ваших действий. Если вы благоразумно согласитесь содействовать нам с братом, то и мы в свою очередь будем к вам благосклонны и не станем совершать расправу над вашим сыном, как того требуют франки.

Юдифь задумчиво помолчала, а затем сказала с напускным равнодушием:

- Ты лжёшь. Карл давно за пределами империи, ты не сможешь убить его.

- Лантберт, где сейчас находится принц? - спросил Лотарь, не сводя глаз с королевы.

- По моим данным он в Бурже... А если быть точнее, в его окрестностях... - сказал Лантберт.

Юдифь с ненавистью взглянула на мужа Альберги и, не в силах скрыть отчаяние, тут же  отвернулась, прикрыв лицо рукой. Лотарь одобрительно кивнул другу, довольный хорошо проделанной работой.

- Итак, вы всё ещё не хотите со мной общаться, дорогая матушка?

- И что же я должна сделать, чтобы ты помиловал своего брата?! - с слезами воскликнула королева.

- Уговорите Людовика отменить капитулярий о престолонаследии. Используйте свое влияние на него, чтобы он отрекся от всяческих притязаний на власть и добровольно принял постриг.

Юдифь перестала плакать и усмехнулась в лицо пасынку.

- Ни за что! - произнесла она с презрительной улыбкой.

Лотарь, уже уверовавший в то, что он сломил волю императрицы, не ожидал от неё такого внезапного отпора и рассвирепел.

- Вот как вы цените жизнь собственного ребенка?! - громогласно закричал он на королеву. -  Вы готовы смириться с его гибелью, лишь бы не потерять права на престол?!

- Я хочу видеть своего мужа и сына, - спокойно и надменно произнесла императрица. - А потом, может быть, подумаю над твоей просьбой.

Лотарь задумчиво посмотрел на мачеху и примирительно кивнул.

- Вам надо отдохнуть, - проговорил он. - Похоже, вы не в себе и не можете правильно воспринимать то, что вам говорят. Отдыхайте, до утра вас никто не потревожит.

Вместе с другом Лотарь покинул королевский шатёр.

- Что скажешь? - спросил он Лантберта.

- Похоже, долго она не продержится, день-другой и согласится на всё, лишь бы её оставили в покое.

- Ох и устал я от этих родственников... Пойдем, друже, франки нас уже заждались.

- Государь, дозволь мне немедленно отправиться в Бурж, - сказал Лантберт, остановившись.

Лотарь посмотрел на него с недоумением.

- Чего ты так торопишься?! Пускай мальчишка поживет ещё чуток! Одна неделя ничего не изменит.

- Но я...

- Лантберт, оставь мысли о делах, пришло время отдыха! - перебил его Лотарь. - Пойдём, герой, расскажешь, как взял Ахен! - с улыбкой сказал король, одобрительно похлопав друга по плечу,  и повел его в сторону шумно веселящихся за праздничным пиром франков.