Бездна. Глава 6-10. Синий вечер

   Домой возвращались в сумерках. Мы подходили к дому, когда увидели отплывающий от острова корабль. Ольга сразу изменилась в лице.

   Меня обуяла тревога. Значит, моему пребыванию на острове могут помешать некие люди или власти.

   Надежды на то, что этот остров полностью оторван от цивилизации, от людей с их политикой и законами, рухнули. Связь с большой землёй даёт возможность пользоваться благами цивилизации и культуры. Но это ставит под угрозу моё спокойствие.

   — Раньше на остров приплывали корабли?

   Я постарался спросить по возможности равнодушно, легкомысленно. Не знаю, как у меня получилось, но в голосе Светланки я услышал негодование:

   — Как хорошо, что мы гуляли по острову… Этот корабль каждый месяц приплывает на остров. Там такая противная команда, особенно капитан.

   Ясно, что причина плохого настроения Ольги — именно корабль. Но что может корабль значить для неё? Для меня — понятно. Я — нарушитель границы, незаконный иммигрант, беглец, сладострастный разбойник, потенциальный насильник… А она? Жертва, красавица-невольница, которую могут определить в гарем к грубому мужлану? Но спрашивать её об этом не стал, опасаясь ещё больше испортить настроение девочки.


   Когда мы вернулись в хижину, я проверил, всё ли на месте. Оснований кого-либо подозревать в нечестности не было, но я просмотрел все свои вещи, даже тетрадки перебрал. Всё цело, ничего не тронуто… Но ощущение чужого присутствия не оставляло меня весь вечер.

   Девочки мыли и выкладывали в блюда собранные на обратном пути фрукты и орехи. В наше отсутствие кто-то заботливо принёс свежее молоко, сыр, яйца и лепёшки. Это и есть следы чужого присутствия? Я старался отвлечь девочек от мыслей о корабле воспоминаниями детства, то расспрашивал их о жизни на острове.

   Ольга лишь однажды совершенно невпопад заговорила о пришельцах:

   — Жители острова с радостью бегут встречать корабль. Они радуются — вот морские люди опять привезли со дна моря новые украшения и яркую одежду. За дешевые тряпки они отдают драгоценные камни, кораллы и жемчуг. Жемчуг добывают со дна моря и снова возвращают морским людям на дно моря?! Никого такая нелепица не удивляет.

   Из этой реплики я понял, что Оля, как и я, постоянно думала о корабле.

   Я решил разрешить все вопросы:

   — Оленька, скажи прямо: это не просто искатели лёгкого жемчуга? Это — работорговцы?

   — Нет-нет, не беспокойтесь. Это просто корабль и простые матросы. Остров даёт им дармовый жемчуг и уникальные кораллы, из которых получают ценное лекарство.

   — Может, я ещё чего-то не знаю? Какие сюрпризы готовит судьба? Например, на острове ещё люди есть?

   — Есть, — Оленька заговорила тише — чтобы не услышала Светланка? Или таким таинственным шепотом рассказывают страшные сказки? — В глубине острова живёт человек. Он раскрашен совсем не так, как другие бало-боло. Где он живёт, никто не знает.

   — Он бало-боло?

   — Да, он самый настоящий бало-боло, он старше всех мужчин на острове, если не считать вождя и шамана.

   — Вы его видели?

   — Нет.

   — Значит, это сказка, чтобы пугать детей?

   — Нет, это правда.

   — Почему ты мне не рассказала об этом человеке?

   — Не пришлось к слову…

   — Вдруг бы он напал на нас, когда мы гуляли по острову?

   — Он не мог на нас напасть!

   — Почему?

   — Не знаю!!! — Оленька готова была заплакать.

   Я сразу прекратил неприятный разговор и начал для подошедшей Светланки петь весёлую песенку.

   
Перед сном, пытаясь вернуть душевное равновесие, я убеждал себя, что корабль ничего не значит. Зачем сдавать меня властям? Я даже придумывал способы извлечения выгоды из связи с большой землёй: заработать на жемчуге, заказать магнитофон, батарейки и записи классической музыки.

   Таинственный бало-боло, живущий непонятно где, тоже не страшен — иначе рассудительная Оленька не согласилась бы идти вглубь острова. Если бы она сказала про отшельника утром, я мог отказаться от прогулки. О! Я потерял бы много! Сегодняшний Синий день я запомню на всю жизнь!

   Вот только синяк под Оленькиным глазом… показал цену моей любви. Выходит, Оленька для меня не более, чем красивая игрушка. Чувство, внезапно охватившее меня при первой встрече — не любовь, я предам её в любой момент, лишь станет она немного старше. И даже мимолётное великодушие может пройти, если вдруг раны и шрамы исказят её лицо.

   Но нет! — патетически жестикулировал я, лёжа в постели, — к моменту её взросления и беременности я всё же научусь любить.

   — Мишка, я научусь любить по-настоящему, по-взрослому. Мишка я обещаю, что буду учиться, пытаться. Я обязательно научусь!

   Я обращался к Мишке, но вспомнил, что Мишка сейчас крепко спит в объятиях Светланки.