Кавказец ли я?

У каждого человека есть обязательно что-нибудь характерное. Я имею в виду не особые приметы, а то, что и без них сразу бросается в глаза. Например заходит француз, представляется и все окружающие сразу видят в нем галантного и неунывающего, хорошо зарабатывающего Бельмондо, Или заходи речь о болгарах, и невольно люди начинают улыбаться: ох, уж эти габровцы! Все ведь знают, что именно габровцы в целях экономии тепла в доме первыми начали обрезать хвосты котам и кошкам. Что же говорить об итальянцах! Само слово музыкально гипнотизирует, как пение Карузо, Марио Ланца и Беньямино Джильи. Окружающие блаженно закрывают глаза: о, бельканто, волшебное, несравненное бельканто! В общем, ни французу, ни болгарину, ни итальянцу не надо доказывать, кто есть кто!
А я вот думаю, попробовали бы они неделю, всего одну неделю побыть кавказцами, то – уверен – навсегда бы забыли, кто они и откуда родом. Кавказец должен уметь все, что может любой мужчина, и еще чуть-чуть, чего не может никто, кроме него. Если вы смотрели фильм «Мимино», то согласитесь, что это действительно так. Кто всегда галантен, горяч, весел и щедр? Кто произносит мудрые тосты, читает поэтические строки Расула Гамзатова и поет, если не как Марио дель Монако, то уже не хуже Челентано? Кто готов во имя братства своей жизнью не считаться? Конечно,– настоящий кавказец! Только он!
Но, чтобы им стать, прежде всего надо родиться обязательно на Кавказе! Такое, понимаете ли, маленькое условие. Только здесь, под благословенным солнцем юга, под нежным воздействием ароматного и сочного, как персик, неповторимого воздуха, пол вечно манящим влиянием седых вершин Эльбруса и Казбека, под ласковым, ленивым ворчанием, простором Черного моря и под мудрым руководством наших глубокоуважаемых долгожителей выкристаллизовывается чистейший, как родниковая капля, и твердый, как булат, настоящий кавказский характер. С самого рождения, с первого произнесенного ребенком звука все близкие и дальние родственники, внимательные и чуткие соседи заботливо следят за развитием его голосовых связок, переживают, советуют. Вспоминают, как пели деды и прадеды, отыскивают древнейшие и новейшие рецепты постановки голоса и дыхания, спорят и редко приходят согласию, а тем временем ребенок растет, и в три года знает все народные песни Кавказа, хотя едва умеет говорить. С этих пор песня ведет его по жизнии, не давая унывать и помогая преодолевать все преграды и невзгоды. Вспоминаю, как любил повторятъ дядя Ираклий:
– Настоящий кавказец должен так хорошо петь, чтобы после него и соловей постыдился издавать свои жалкие звуки, чтобы даже у камня слеза текла, если он поет грустную песню, чтобы даже горе засмеялось, если он поет весело! Вот, дорогой Авто.
И я старался изо всех сил, пел с утра до вечера. Следовал всем благожелательным советам, по пять минут задерживал дыхание и так же долго тянул высокую ноту, переходил на знаменитое многоголосье и снова солировал.
– Вай-вай, – восхищенно кивали головами соседи. – Какой трудолюбивый! Как он уважает старших! Настоящий кавказец растет!
Все шло хорошо. Но однажды вместо чистого, звонкого пения я издал жалкий хрип старой, умирающей вороны, Врачи сказали, что это естественный процесс, через который проходят все люди, даже кавказцы,
– Петь он, возможно, будет, но Карузо из него не получится – успокоили врачи моих родных.
Как расстроился папа! В мечтах он видел меня ведущим солистом Большого театра, которому рукоплещут Париж, Токио, Лондон и Рим, Мадрид и Ньо-Йорк. И во всех поездках он рядом со мной, скромно советует мне, делит со мной радости и трудности актерского бытия. Мечта рухнула. В сильном огорчении он махнул на меня рукой, сказав дедушке Серго:
– Занимайся сам, пожалуйста, со своим неудачным внуком! Может у тебя получится и ты сделаешь из него настоящего кавказца, а мне в глаза соседям смотреть стыдно!
Восьмидесятилетний дедушка Серго покачал головой и ответил папе:
Торопишься, сын мой! Солнце обжигает тех, кто слишком высоко залетает! Где это видано, чтобы ребенок пел, как какой-то Карузо? Сначала народного певца вырасти, там видно будет, кем ему дальше становиться! Ты вот уважаемый человек и хороший руководящий работник, а разве ты стал бы таким, если бы я тебя с детства учил горло свое надрывать, а не овец пасти и виноград подвязывать? Нет, и это говорю тебе я, твой отец!
И дедушка Серго занялся моим воспитанием. Два года он учил меня народным мудростям и умению выхаживать особые сорта винограда, при этом всегда повторяя:
– Ах, Авто, Авто! Ты даже не представляешь себе, как мудро все устроено в природе! Живи с нею в согласии, уважай ее, и она щедро вознаградит тебя за все твои труды и старания!
Очень уважал я дедушку Серго, во всем следовал его мудрым наставлениям, повторял за ним пословицы, поговорки и тосты на все случаи жизни.
– Молодец! – радостно повторял дедушка Серго.– У тебя хорошие задатки! Ты превзойдешь своего отца и прославишь род! На этот раз заветная мечта каждого кавказца: видеть своего сына большим человеком – сбудется! И это говорю я – человек, который много жил и много видел.
Однажды во время праздничного застолья дедушка Серго решил показать дорогим гостям мои уникальные способности по части провозглашения тостов. Он позвал меня, попросил тишины и сказал:
– Все мы, дорогие гости, знаем, что устами младенцев глаголет истина. Мы слушали с большим вниманием старших, давайте же послушаем и совсем юных! Что-то они нам скажут о жизни?
И все повернулись ко мне. Дедушка Серго положил мне руку на плечо:
– Не стесняйся, Авто! Говори, что думаешь!
Произнеси хороший тост! Видишь, как внимательно тебя все слушают!
Я посмотрел вокруг, смутился и, заикаясь, произнес первый попавшийся тост. Все почему-то нахмурились, а дедушка Серго сердито сказал:
– Ступай, Авто! Ты превзошел самого себя! Позже я узнал, что в волнении произнес другой тост, в котором тонко намекалось дорогим гостям, чтобы они забыли дорогу в этот добрый дом, двери которого всегда открыты, но не для таких людей, как они. Дедушка Серго сильно на меня обиделся и, сославшись на состояние своего резко покачнувшегося здоровья, отказался от моего дальнейшего воспитания.
И тогда меня устроили в детский сад, в подготовительную группу, потому что подходила пора идти в школу. Здесь меня учили буквам и цифрам, только почему-то никогда не спрашивали, как обычно спрашивают детей. Например: «Гиви, скажи, пожалуйста, какая это буква? Молодец, ты сказал правильно! В школе отличником будешь!» Тогда я проявил самостоятельность, пришел домой и сказал:
Хватит детского сада! Мне там скучно! Я знаю песни Кавказа, пятьсот поговорок, пословиц и тостов на все случаи жизни! Я уже морально и духовно перерос детский сад!
Ты смотри, – удивились родные. – Говорит, как взрослый! Наверное, в нем наконец-то просыпается настоящий кавказец! Может еще не все потеряно?
Так в сердца моих дорогих родителей вошла новая надежда и согрела их.
В школе я учился легко. Меня почти не спрашивали, стоило мне поднять руку, как учителя тут же ставили пятерку в журнал. Десять лет промелькнуло, как один день.
На выпускном вечере директор школы, уважаемый Реваз Илларионович, вручая мне аттестат зрелости, сказал:
– Автандил, ты – уже совсем взрослый человек, – гордостъ школы! Иди вперед по светлой дopore жизни и не забывай все то, чему мы тебя в течение десяти лет учили! Я верю, что наши труды не пропадут даром! Желаю тебе высокого полета!
Он крепко пожал мне руку и смахнул со щеки директорскую слезу. И я понял, что он вспомнил тот факт, чтоя не стал певцом благодаря тому случаю с тостом. И все односельчане поняли это. Тогда я решил уехать в столицу, чтобы начать все снова.
В институт я не поступил по простой причине – там никто не спрашивал, сколько я знаю песен, пословиц и тостов родного Кавказа, а спросили, что мы с дедушкой Серго не проходили.
Устроился на завод. Присмотрелся и выбрал профессию токаря, освоил ее и через год пятый разряд получил. Товарищи по работе удивились:
– Молодец, Авто! Прямо как в цирке! Скоро директором завода станешь! Нами командовать будешь, тогда не забудь, кто учил тебя дела карьеру.
– Хорошо – ответил я, – не забуду! Всех помнить буду и папу дорогого, и дедушку Серго, и дядю Ираклия, и Реваза Илларионовича, и вас, конечно!
– Правильно поступишь! – серьезно произнес бригадир Давид Отарович. – Настоящие кавказцы никогда не забывают тех, кто им добро делает!
И мне дали направление на учебу за счет производства. Правда, и сам я основательно позанимался науками, чтобы не краснеть на экзаменах. Поступил в институт. Родным все, как есть, написал: и то, что знакомствами обзавелся, и то, что направление мне коллектив дал, и то, что связь с заводом поддерживаю, и то, что учусь хорошо.
Дорогие родные прислали мне большое поздравление от всего села. Особенно запомнились строчки о том, что в меня всегда верили и что я становлюсь настоящим кавказцем. Нет ничего приятнее, чем получать такие волнующие поздравления. Окрыленный радостью, я подошел к государственным экзаменам.
И тут меня ждало испытание. Впервые в жизни я влюбился. Девушку звали Светланой. Ах, какая она красавица! И какая гордая – настоящая неприступная крепость! Однажды мы бродили по городу. Был теплый весенний вечер. Цвела душистая сирень. Легкий ветерок кружил по бульварам и проспектам. Настроение нежное и спокойное. В этот вечер я решился сделать ей предложение. Купил цветы в цветочном магазине, преподнес их ей и сказал:
Дорогая Светлана, я прошу тебя ...
Но она не дала мне договорить. Бросила цветы на землю и со слезами на глазах повернулась ко мне:
– Как тебе не стыдно! Даришь мне купленные цветы! Разве так поступает настоящий кавказец? Где твоя гордость? Где твое мужское самолюбие? Поднимись В горы, нарви простых незабудок! Или опустоши городскую клумбу и пусть тебя милиционер оштрафует! Я пойму, что ты рисковал ради меня, и прошу тебя, не ухаживай больше за мной! Нет у тебя ни смелости, ни находчивости, ни обаяния! Только деньги!
Она оттолкнула меня и убежала.
Впервые в жизни я пожалел, что родился на Кавказе. Как говорил дядя Ираклий: «Кавказец должен уметь все, что умеет другой мужчина, и еще чуть-чуть больше, чего не может никто, кроме него. Трудно, очень трудно быть настоящим кавказцем. Но не быть им кавказцу гораздо труднее.