Саквояж

Саквояж
или
одно мгновение войны

Багровый горизонт озарялся яркими всполохами. Западный ветер доносил до  города, охваченного паникой, запах гари и отзвуки канонады. Во внутреннем дворе административного здания на плаце выстроилась рота НКВД. Еще вчерашние курсанты, а ныне новоиспеченные лейтенанты взглядом, преисполненным отваги, смотрели на своих командиров. Комиссар на шаг приблизился к строю и хриплым голосом сказал:
- Товарищи офицеры, я не пытаюсь донести до ваших умов и сердец, какая смертельная угроза нависла над городом. Если еще вчера казалось, что мы будем воевать только на вражеской территории, то сегодня каждый из вас видит, что враг уже у ворот. Как не прискорбно об этом говорить, но город еще не закончил эвакуацию. Задержав врага хоть на мгновение, вы позволите отправить на большую землю еще один эшелон с оборудованием или пассажирский с беженцами. Я не прошу вас выжить, но я прошу вас, если уж суждено будет погибнуть, то унесите с собой максимум этих гадов, эту фашистскую мерзость...

В этот момент из дальней арки на плац вырулил черный автомобиль и остановился возле командира роты майора Трофимова. Командир нагнулся к приоткрывшемуся заднему оконцу и часто закивал говорившему из темноты салона. Затем он повернулся к строю и, указывая на крайнего в ряду, приказал приблизиться к машине. Бритоголовый лейтенант бегом сократил расстояние, отчеканил последние три шага и, отдав честь, уже был готов доложиться, как полагается ротному, но тот остановил его и, протягивая автомат, сказал:
- Василий, пойдешь в сопровождении генерала Сорокина.
- Товарищ майор, в роте всего один автомат, а я и с табельным управлюсь в лучшем виде, вы же знаете, как я стреляю, на всех соревнованиях побеждал.
-Разговорчики, лейтенант - и уже, понизив голос, доверительно добавил, - Генерал везет очень важные документы. Выполнять приказ, в машину бегом марш.
Генерал приблизился к открытому проему и, обращаясь к командиру роты, с пренебрежением сказал:
- Бардак в вверенном тебе подразделении, Трофимов, и с ними ты хочешь отстоять город, тьфу, - имитировал плевок генерал.
Командир роты и комиссар молча отдали честь отъезжающей машине...

Василий, устроившись на переднем сидении, все время пытался наклониться и привести в порядок  развязавшийся шнурок. Автомат, зажатый между колен, мешал это сделать, и возня молодого лейтенанта затянулась.
- Что ты там все время скубешься, солдат? - с раздражением гаркнул генерал.
- Шнурок пытаюсь завязать, - в пол оборота отчитался Василий.
Генерал, державший на коленях саквояж, возмутился:
- Какой шнурок, почему не в сапогах!
- Так у меня медицинское разрешение, вами заверенное, товарищ генерал.
- Справочкой прикрылся, чтобы устав не выполнять. Ну Трофимов, развел бардак, попадешься ты мне, в рядовые разжалую.
- Виноват, товарищ генерал, но шнурок я все же завяжу, а то какой из меня охранник без обуви, - сказал Василий и снова нырнул под капот машины.
- Тьфу ты... - в сердцах сплюнул генерал Сорокин.

Неподалеку, от дороги, по которой ехала машина генерала Сорокина, на сопку неторопливо выехал немецкий танк, а через пару минут к нему присоединился еще один.
- Отстаешь Хельмут? - улыбался своему другу танкист, сидящий на башне.
- Ганс, мне пришлось вгонять в землю батарею русских, которую ты пропустил, - оправдывался танкист, сидящий на башне второго танка.
- Хельмут, пари есть пари, с тебя бутылка французского коньяка, мой друг.
- Ладно, лови... - сказал Хельмут, и от башни к башне полетела, бешенно вращаясь, бутылка дорогого напитка.
- Ты совсем свихнулся на этой войне, дружище, а если бы она разбилась, - возмутился Ганс, ловко перехватывая летящую в него бутылку.
- Главное, что я выполнил условие пари,- уже в свою очередь веселился Хельмут.

Василий вынырнул из под капота, справившись наконец-то с упрямым шнурком.  Он улыбаясь оглянулся в сторону Сорокина, но улыбка постепенно сошла с его лица.
- Что еще случилось? - недовольно пробурчал пассажир, сидящий на заднем сидении.
- Танки, товарищ генерал, кажись немецкие, - зачем-то уточнил Василий.
- Гони, - заорал генерал Сорокин во все горло, так что водитель с перепугу втянул голову в плечи.

Немец сделал еще глоток слегка терпкого, обжигающего гортань напитка и, указывая рукой куда-то вперед, сказал:
- А вот, дорогой Хельмут, на сцене появился объект нашего следующего пари.
- Далековато будет для прицельной стрельбы, если ты это имеешь в виду...
- И это говорит лучший стрелок дивизии? - ерничал Ганс, - ящик французского коньяка за попадание в движущуюся мишень.
- По рукам, Ганс, я принимаю вызов, только мой выстрел первый... - завелся Хельмут, ныряя в башню танка.

Первый выстрел пришелся в нескольких метрах позади от мчавшегося по грунтовке  автомобиля.  Взрывная волна дернула машину, но водитель сумел удержать ее на дороге. Сорокин завыл как раненый вепрь и двумя руками вцепился в саквояж, прижимая его к себе. Второй выстрел был более точен, он вздыбил землю перед самым носом  автомобиля, изрешетив его осколками. Машину, как пушинку, подбросило вверх, но сделав в воздухе невероятный кульбит, она все же умудрилась приземлиться на все четыре колеса.

Василий пришел в себя, когда пыль еще не успела осесть на землю. Это было удивительно, но последние мгновения он видел, как в замедленной съемке. Видел, как земля стеной выросла перед колесами машины, как та  взмыла в небо вопреки всем законам физики, как безжалостные осколки пронзили тела водителя и генерала. И еще он видел нечто странное, словно вся жизнь пролетела у него перед глазами: вся прошлая жизнь, настоящая и такая короткая будущая. Он помотал головой, чтобы отмести морок наваждения, но та отозвалась резкой болью, от которой контуженный лейтенант застонал. Картинки увиденного четко запечатлелись в памяти и, если верить им, ни документы вез генерал Сорокин, а нечто совсем другое. Чтобы подтвердить или опровергнуть свои сомнения, Василий перевернулся на живот и по пластунски подполз к саквояжу, лежащему возле открытой задней двери. Дрожащей рукой он отщелкнул застежку и обомлел от  увиденного. Саквояж был доверху наполнен драгоценностями.
- Вот сволочь... - слетело с потрескавшихся губ.
Гибкое воображение лейтенанта быстро нарисовало кровавые картины того, каким образом генерал НКВД обзавелся таким нешуточным богатством. Первым желанием было забросить злополучный саквояж в заросли осоки и забыть все, как страшный сон, но повинуясь некому внутреннему приказу, Василий аккуратно поставил саквояж на пол автомобиля и сам пробрался к рулю. По всему, машина, пробитая, как консервная банка, дробью, просто не могла завестись, но молодой офицер был точно уверен, что продолжит  свое движение именно на этом транспортном средстве. Василий хоть и не верил в бога, но для себя решил, что если мотор изувеченной машины заведется, то некоему вселенскому разуму было крайне важно посвятить его в свои тайные замыслы.  Он повернул ключ зажигания, и мотор,  немного посопротивлявшись, привычно заурчал. Василий захлопнул дверь  и вдавил педаль акселератора до отказа.
- Вот, черт... - выругался Ганс, поперхнувшись очередным глотком из уже наполовину опустошенной бутылки, и причиной тому был удаляющийся на бешеной скорости автомобиль.
- Нет, он мой спаситель... - по другому описал ситуацию слегка захмелевший Хельмут.
 - Это еще почему? - наконец-то откашлявшись спросил Ганс.
 - Да потому, мой друг, что я больше не должен тебе ящик коньяка! - сказал Хельмут, посмеиваясь над товарищем.
Василий выжимал из машины все, что та могла дать, оставляя за собой густой столб пыли. Он спешил, и спешить ему было за чем. Если представить невероятное и видение верно, то его семья - молодая жена Надя и малолетний сынишка, имея на руках бронь, стопроцентный документ на эвакуацию, не были посажены на поезд.
Он нашел ее на платформе, сидящей на чемодане недалеко у главного входа вокруг сошедшей с ума мечущейся толпы. Девушка, уже потерявшая надежду, завидя бегущего к ней мужа, утерла слезы и улыбнулась.
- А нас вот не пустили на поезд и бумага твоя не помогла. - виновато, слегка дрожащим голосом сказала Надя.
Вася обнял ее и прошептал на самое ухо: - Знаю любимая, знаю.
- Ой, а у тебя кровь из ушей идет - не на шутку всполошилась девушка.
- Все потом, жди меня здесь, я скоро.
Когда из кабинета коменданта вокзала вышел очередной посетитель, Василий прорвался внутрь без очереди и закрыл за собой дверь на ключ. Лейтенант поставил саквояж на стол, отдал честь коменданту и изложил свою проблему.
- Мест нет,  - сухо ответил комендант и утер лоб засаленным платком. - Сами видите, что творится, мы не успеваем вывести семьи высшего партийного эшелона, а тут вы со своими лейтенантскими нашивками...
- А бронь для генерала Сорокина еще в силе?
- Да, а вам-то что?
- Оформляйте на нее мою жену и сына, четверть часа назад машину генерала обстреляли немецкие танки, он умер на моих руках, - от последней фразы Василий поморщился, было противно вспоминать этого высокопоставленного гнуса.
- Вон оно как, - задумчиво произнес комендант.
- Но это не все. Для вас есть важная информация, - с этими словами Василий взял из рук коменданта платок, расстелил его на столе и выложил на него несколько горстей содержимого саквояжа.
- Вы с ума сошли, молодой человек? - багровея от злости закричал комендант - За это можно и под трибунал пойти. Уберите сейчас-же.
- Не волнуйтесь, через несколько часов, я погибну в первом и последнем своем бою. А драгоценности эти не вам, а для дела. Наша рота примет бой вот здесь, - сказал Василий очертя пальцем круг на карте города. Ночью, среди погибших, вы найдете там одного раненого, чтобы выходить его, вам понадобятся средства, он ключевая фигура и окажет вам неоценимую помощь в подпольном движении.
 - Так может и ты с нами.
- К сожалению, нет. Свое место в этом хаосе я уже знаю. А вы не позднее, чем через два часа, должны переодеться в гражданское и покинуть вокзал. Для вас начнется другая жизнь и другая работа.
Комендант взял со стола чистый бланк, написал номер поезда и вагон, вписал в него имена родственников лейтенанта и произнес только одно слово: - Спасибо.
Когда Надя взошла на подножку поезда, она окончательно успокоилась. Василий протянул саквояж со словами: - Ты должна это взять.
- А что там? - спросила она отстегивая застежку и заглядывая внутрь. - Нет я не могу.
- Надя, это нужно ради вашей безопасности и постарайся сберечь его, - сказал Василий, взглядом указывая на сына.
- Вася, а мы еще увидимся? - спросила Надя заглядывая в глубокие карие глаза мужа.
 Но вместо ответа Василий обнял жену, прижал  ее к себе и так стоял с ней, пока поезд не тронулся. Затем он развернулся, поудобнее перехватил автомат и, не оглядываясь, направился к выходу с вокзала.
- Хельмут, ты посмотри на этого наглого русского, он совсем страх потерял? - сказал танкист, провожая взглядом мчащуюся в обратном направлении машину и закусывая при этом выпитую бутылку спелым плодом Антоновки.
- Безумству храбрых поем мы песню. - попытался пропеть пьяным голосом второй танкист.
- Ты знаешь Хельмут, во мне все больше зреет уверенность, что Гитлер напрасно нас пригнал сюда. Боюсь, нам не пройти здесь парадным маршем, как это мы делали в Европе.
- Дорогой друг, ты усомнился в доктрине нашего фюрера?
- Нет, теоретически доктрина в целом хорошая, но на практике картина совершенно непредсказуемая.
- Что-то Ганс я совсем запутался в твоих философских рассуждениях.
- Дело в том Хельмут, что если эти русские варвары чувствуют свою правоту, их ничего не сломит.

vasssad

17-05-2014