Возвращение в приморский город

- Ах как хочется умереть!

- Потерпи немного. Человеческая природа отличается силой духа. Терпение возвышает. Зайдём ещё кой-куда, а потом можешь с радостью выстрелить себе в рот - я и пистолет прихватил.

Зелёно-голубой, подобно чаше окружённый горами, облитый ярким солнечным маслом и водой, как сиропом, - город, пахнущий пряными порошками, луком, вином, духами и дымом костров. Взъерошенные пирамиды кипарисов, стоя по стойке “смирно” с мраморными головами ромовых баб - как ракеты в предстартовом триумфе. Рядом - несущие яйца ливанские кедры и платаны с необъятно тучными телами - жмутся по паркам, норовят протиснуться сквозь узкую ограду, проскользнуть на тротуар, закружиться с прохожими в танце. Все хотят водевиля! Троллейбусные вереницы, навьюченные товаром из подземелий шестидесяти стран, гудят, срываясь в фальцет. Пешеходная возня стекается вниз, как талая вода, к набережной: люди, словно маленькие крабы, вылупившиеся из песка, вышедшие из гнилого подполья и в первый раз глотнувшие кислорода, глядят ошалело на вымытую влажным воздухом жирную и блестящую кожу асфальта, спешат к морю - вытравить с громким кашлем из своих лёгких пыль матрасов и стен - влить в свою грудь молодого солёного купороса.

- Господи, да сколько уже, зачем всё это? Мне страшно, чего тебе ещё?! - молил я, а он не слушал, он был как в лихорадке.

- Не смей, не смей, не скули, жалкий трусливый енот! - трясся он от ярости или от смеха, одной рукой прихватив себя за бок, а другой вцепившись в меня и увлекая, по ступенькам, куда-то вниз, к сиреневому пятну, смешавшемуся с кучками зелени, мельтешащим линиям домов, фонарей, афиш. Я едва поспевал, мне хотелось упасть - если не на колени, то на живот, чтобы вспороть его о поребрик, булыжник, куст сирени - разбиться, переломить себе позвоночник. Он хватал меня за ворот, тыкал лицом, как щенка:

- На, на, на, смотри, смотри! - и смеялся, смеялся, заходил волчком, не отпуская меня ни на шаг, держа ледяной рукой, словно натравленный пёс. Ноги мои подчинялись - ему, и несли - дальше, а я терял память, слова растворялись на языке, и я снова, как провинившийся школьник, утирал свой нос и бежал послушно за ним... и не было в мучении моём рационального зерна.

Крошево звёзд рассыпалось белыми градинами по куполу, растянутому между гор; захлёбывались истерикой чайки, ныряя в малиновое зелье заката, истошно гудели иерихонские трубы машин, и люди на улицах - все немного бродяги, все немного поэты и пьяницы - кружились в угарном чаду шашлыков, казанов и вина и были похожи на летящие полотнища буддийских флажков, сорванных ветром, держащих друг друга кончиками пальцев.

Мы проносились рядом с рынком, торжественно глядящим аркой и уходившимся вдаль колоннадой прилавков: рынок ещё не закрылся и бурлил, как жужжащий улей, населённый обитателями разных земель, раздающих здесь самоцветы фруктов и ягод. Но нет времени любоваться! - мы летели на юг, вниз, в толпу, в средоточие жизни, к морю, кипящему за портьерой листьев клокочущей лавой! Вот церковь, искрящаяся золотом, как императорская корона, вот храм Мельпомены, вот дом с балюстрадой, башня с часами, колонны, лестницы, портики, узкие дворики… а дальше я не мог разглядеть деталей.

Мы замедлили шаг. Скоро будет набережная… Но мы повернули налево и пошли не спеша. Тепло, боже мой, как тепло! То ли от танцев, или от раскалённого асфальта, а может и самой очнувшейся прапамяти? Нет причин, чтобы раскуривать трубку в кресле: все выходят на порог и бросаются, как с утёса, в этот тропический вихрь - в это торнадо, водоворот из пыли, травы, пальм, брызг и цветов.

Скоро ночь. Вспышки на солнце сменились спокойным тлением: костровые ушли, прихватив бутылку вина. Может быть, не успеем, может быть, ещё вечер скроет его от меня... Да где уж! Поздно. Нарочно. Нельзя не успеть. Ни минутой из графика. Всё - по-немецки! Как приливная волна раковину, как сильный ветер неопытного альбатроса, меня выбросило на улицу, на которой Doppelganger мой, словно морская звезда, распят был, навечно засушен под стеклом у главного таксидермиста хроноса.

Вот - этот переулок, эти дома, вывески, магазины, кафе, и даже собака - та самая, бредущая вечно за… и скоро уже, скоро… Бесконечная улица, пора бы ей кончиться! Он схватил меня ещё крепче, впиваясь пальцами, приблизив своё острое красное лицо, обжигая дыханием, и вдруг - сорвался и взмыл вместе со мной вверх - по лестнице - потом по узкому переулку - мимо кипарисов, как сквозь строй солдатский. Быть может, так лучше. Сразу лучше. Только не ждать.

Где-то синело море. Где-то кричали чайки. Говорили, смеялись, плясали под восточную музыку. Было всё равно. Потому что раскрылась уже трещина между миров! И из неё полилась на мир Нефть.

Вот этот дом. Улыбаюсь. Куда дальше, ты знаешь, мой дорогой? Конечно знаешь, как можешь ты забыть, ведь вы здесь похоронены заживо! Больным рассудком ты отчётливо вспоминаешь, как звенела музыка (в головах!), и дрожали тела (от холода!), и шёл снег (последний!), и, заложив руки за спину, обходя стороной прохожих (выколоты из их числа!), похоронным неспешным шагом (каждый слыша свой ритм!), шли вы по знакомой тропе без остановки к вокзалу.

- Я здесь хочу. Давай посидим немного, - умолял я его.

- Умереть ты успеешь, это простая затея. Видишь белые скалы? Они ведь не для того чтобы с них прыгали, но чтобы взбирались вверх.

- Доживу, ладно, а потом? Дальше? Зачем? Хватит.

- Твоя рука ещё держит автомат, а шея - осанку. Но пальцы хороши не только для того, чтобы нажимать спусковой крючок себе в висок.

Я перевёл взгляд на море. Всё стихло. Танец закончился. Тишина наполняла ожидание холодным потом. Мы были в око тайфуна. Люди проходили мимо нас - сквозь нас. Мы - над их гудящей массой, плаваем в безвоздушном Эребе.

Лучше сразу. Я быстро встал и вошёл в калитку. Этот дом, сомнений нет: вот заросли винограда, вот яблоня. Кругом - крыши, водосточные трубы. Крыши, одни крыши... Зашёл в дверь. Не скрипнула. Стало трудно дышать, хотелось вырвать язык. Время громко захлопнулось позади меня и вспугнуло стайку мотыльков.
………………………………………………………………………………..

Дорогой читатель, ты, верно, хочешь узнать, что же там было? Ожидаешь встречи с призраком столетней выдержки? Хочешь пройтись по коридору, заглянуть в спальную, открыть пыльный шкаф, чихнуть от пыли? Тогда боюсь разочаровать тебя. Там не было ничего. Абсолютно ни-че-го. Пустота, хаос, мрак.
………………………………………………………………………………..

Я опустился на стул. Голова была пуста. Кровь застыла на время.

- Ну что?? Вот нож, вот револьвер, - улыбаясь, сказал мой спутник. Как он теперь изменился! Мой демон превратился в доброго старого друга. Он стоял рядом и немного устало улыбался.

- Теперь ты понял, что ничего не было? Что тебе показалось?

Я молча смотрел на него; хотелось улыбнуться, но не было сил. Конечно, я всё понял.

- А теперь давай купаться! Смотри, ночь какая тёплая.

2013-2014