Бездна. Глава 6-9. Синий день

   На следующее утро мы хорошо позавтракали, взяли кувшинчик с водой и несколько лепёшек, напоминающих по вкусу картофельное пюре со сливками, и вышли из хижины.

   Прогулку предложил я. Не ради осмотра острова — жизнь длинная, тысячу раз успею, — а чтобы познакомиться с девочками поближе и отвлечь Ольгу от неведомых мыслей.

   Сначала мы шли по песку вдоль океанского берега.

   Я изнывал от желания взять их под ручки или даже приобнять, но наша естественная робость держала нас на расстоянии. Тем более, я сразу представлял свои действия достойными мужланов, у которых одно на уме. Всё же я хотел возвышенных отношений, чтобы остров вполне отвечал своему наименованию — Чунга-Чанга. По крайней мере, не желал того, что произошло в том препротивном сне про Алинку.

   Девчонки переговаривались между собой. Я удивлялся простым разговорам девочек. Они говорили о своих повседневных делах. Порой вспоминали прошлую жизнь в России, своих родителей, родной дом, огородные хлопоты, заготовку грибов и ягод. Светланка часто целовала Мишку то в носик, то в макушку. Я был рад, что она полюбила моего друга, что он ответил взаимностью.

   Несмотря на желание не вспоминать прошлую жизнь, я с удовольствием прислушивался к словам девочек. Потому что они были наполнены любовью к тому лучшему, что осталось на родине. Они говорили о том, от чего и я не стал бы отрекаться.

   Я догадывался, что об этом они много раз говорили. И сейчас озабочены поиском темы для разговора. Я и сам мучительно придумывал такую тему, чтобы самому участвовать в беседе. Рассказать о себе? — значит выпячиваться своей уникальной личностью, да и ничего героического в моей жизни не было. Расспрашивать о прошлом? — лишний раз травмировать их.

   По едва заметной козьей тропке мы направились вглубь острова. Я любовался сомкнутыми кронами деревьев, необычайными птицами, что перелетали с ветки на ветку, и рассеянно слушал девочек. Вдруг, бросив взгляд себе под ноги, я увидел зелёную змею, на которую уже опускалась моя нога. Я похолодел от ужаса и едва сумел удержать на весу ногу.

   — Змея… змея, назад быстрее… — не своим фальцетом остановил я девочек.

   — Не бойтесь, — Светланка была совершенно спокойной. — Здесь нет ни одной ядовитой змеи, ни одного скорпиона. Даже комаров с мухами на острове нет.

   — Куда они могли подеваться? — превозмогая дрожь, спросил я. Я уже сообразил, что змеёй оказалась всего-то гибкая ветвь, лежащая поперёк тропы.

   — Вождь строго следит, чтобы на острове была идеальная жизнь, — пояснила Ольга. — Чуть только объявится что-нибудь ядовитое или кусачее, он сразу всех жителей заставляет идти на охоту и не даст покоя никому, пока не убедится, что опасности нет.

   Я заговорил про ядовитых насекомых, потом рассказал, как в десятом классе ловил гадюк и приносил их в надутом целлофановом мешке в класс. Но этого хватило лишь на пятнадцать минут. И снова — тишина.

   Наконец, я придумал тему: стал пересказывать книгу о Робинзоне Крузо. Светланка вообще не слышала о нём, а Ольга просто не успела дочитать книгу, и ей было интересно знать, чем закончится роман.

   Девочки с интересом слушали рассказ о Робинзоне. Светланка даже забыла о том, что нужно прятаться и старалась идти поближе ко мне.

   Так мы шли по едва заметной тропинке вдоль речушки, пока не добрались до скалы, с которой этот ручей низвергался. Водопад был небольшим, всего три метра высотой. Но я ещё раз порадовался: на острове есть всё, что может меня наполнить счастьем.

   Светланка мигом стянула с себя платьишко и быстро встала под водопадные струи. Ольга постеснялась раздеваться и встала под воду прямо в одежде. Мокрое платье плотно облегло тело, и её подростковые груди остро прорисовались под тканью. Я едва скрывал особый интерес к этим холмикам.

   Я разделся по пояс и с удовольствием встал под чуть прохладные струи между девочками.

   После мы карабкались на скалу по крутой тропе. Ольга смущённо отказалась от моей помощи и раньше всех забралась на каменистую площадку, откуда ручей низвергался вниз.

   Я подал Светланке руку. С наслаждением сжимая её маленькие пальчики, я замечал, как она порой будто вспоминала, что должна меня стыдиться, и начинала вырывать свою ручонку. Но я ещё крепче сжимал маленькую ладошку.

   Мы выбрали для восхождения невысокую вершину, и через час достигли её. Девочки от зноя и усталости сразу устроились на привал.

   Мне было не до отдыха: меня потрясла красота пейзажа. Большая часть острова была сокрыта величественной горой. Но и открывшийся вид поражал меня своей грандиозностью и красотой. Сверху были хорошо видны очертания кораллового рифа, причудливый рисунок береговой линии, небольшие ручейки и даже маленькая речушка. Сине-синее небо своей синевой сразило целый океан. Тот самый, что играл моим плотом и мною столько дней, и так играючи, сделал меня счастливейшим из смертных.

   Я любовался тем же океаном столько дней. Но я не мог представить его так, с вершины горы, в сине-солнечный день, на пределе возможного счастья. Потому, что в центре этой красоты были две девочки — гибкие, до безумия хорошенькие. Я не знал, чем мне любоваться: открывшимся потрясающим видом, или раскрасневшимися от подъёма девчонками, или всем этим вместе.

   Этот день я назову синим! И самым счастливым! О! Почему я сюда попал?! Как я упустил тот остров Несбывшихся Надежд? Без сомнения — ради того, чтобы поселиться в раю! На острове Чунга-Чанга, на берегу бухты Радости, среди красивейших лесов, где нет ни одного комара, где водопады освежают счастливых путников, где милые, милые девочки… Добрые, милые… и уже такие родные. Особенно Оленька… И Свентланка… чудная малышка…

   Когда волнение улеглось, я удобно расположился на траве так, чтобы видеть море, берег и девочек.

   — Робин, Робин, Робин Крузо! Куда ты попал, Робин Крузо? Куда ты попал, где ты был? — продолжал я рассказ про Робинзона, мысленно сравнивая его положение с моим. Он всё время мечтал покинуть остров. А я назвал свой остров самым благословенным и счастливым местом в мире.

   Когда я начал рассказывать о Пятнице, Светланка громко воскликнула:

   — На этом острове вы — Пятница. Вы как раз в пятницу приплыли!

   — Вы ведёте счёт дням?

   — А как же! С первого дня крушения Оленька считает все дни, я ей помогаю.

   — Пятница, так Пятница.

   — Пятница не интересно. Пятница — дикарь. Вы — Молодой Лев. Нет, не Лев, а Львёнок. Ни у кого нет таких густых волос и пышной бороды, даже у шамана она жиденькая. Я скажу всем, что вас зовут Молодой Лев. Жалко, что на острове никто не видел львов.

   С того дня жители острова так и стали меня называть Сана Лево — Морской Лев.

   Я не хотел продолжать рассказ о Робинзоне Крузо, потому что солнце проникло в последнюю лазейку, где мы прятались в тени. Стало настолько жарко, что мы, не сговариваясь, начали спускаться вниз — под кроны деревьев, к прохладному водопаду.

   Мы медленно спускались с крутого склона. Ольга опять отказалась от моей протянутой руки. Спускаться оказалось намного опаснее, чем подниматься. Ольга поскользнулась и налетела лицом на дерево. Когда я отнял от её лица ладошку, то увидел красную припухлость почти в полщеки.

   — Ой, синяк будет, — пожалела девочку Светлана.

   Да, будет синяк, — подумал я, стараясь не смотреть на Ольгу. А если и смотрел, то для того, чтобы ещё раз отметить её временное уродство. Оленька, чувствуя мой осуждающий взгляд, стала ещё больше прятать своё лицо. Или идти впереди меня, чтобы я со спины видел лишь её ниспадающие, словно струи водопада, волосы.

   Окунувшись в свежесть потока, мы расположились на отдых. Я старался смотреть только на Светланку. Иногда мой взгляд останавливался на Ольге… Некондиция, подпорченный товар… Ах, оскорбляет мой прихотливый утончённый вкус… Вот тебе и любовь с первого взгляда! Какой-то синяк или шрам может сразу свести на нет только что зародившееся чувство.

   Мы ещё постояли под водопадом, напитывая себя свежестью и прохладой перед дальнейшей дорогой, и пошли домой… Как быстро я стал называть домом нашу плетёную из лиан и прутьев хижину!

   На ровных некрутых склонах мы двигались небольшими пробежками. Вот и сейчас: я быстро преодолел небольшой спуск, остановился и повернулся назад. Светланка с визгом проскочила мимо меня. Ольга, увидев, что я её жду, сразу перестала бежать и перешла на скорый шаг, прикрывая свою царапину. Вот тебе и любовь… Какой-то синяк… Но я докажу, что никакие уродства не помешают мне любить! Я дождался Оленьку и приблизился к ней. Сейчас я непременно поцелую… именно туда, где припухлость и ссадина…

   — Больно?

   — Нет-нет, не беспокойтесь.

   Я прикоснулся пальцами к волнистым волосам и вдруг понял, как её люблю. Мои веки наполнились тяжестью и глаза заволокло влагой. Я нисколько не стеснялся своих слёз. Я ещё раз прикоснулся к её волосам, подал девочке руку и помог спуститься с небольшого каменного уступа.

   Теперь она не сопротивлялась. Наоборот, опасаясь непредвиденных капризов козьей тропки, она смиренно подчинилась моей руке.

   Мне захотелось сделать для этой девочки что-нибудь героическое, но ничего придумать не мог.

   Тогда решил, что ради любви никогда не обижу девочек и, если вдруг потребуется, пожертвую ради сестрёнок даже жизнью.


Когда мы дошли до океанского берега, и до дома оставалось немного, Светланка едва двигалась от усталости. Она стала сильно отставать, то и дело садилась на песок. Теперь она больше не пряталась от меня.

   Близился закат, с ним и полная внезапная темнота, отдыхать было некогда. Я взял Светланку на руки и понёс. Она вынуждена была обхватить мою шею своими ручонками. Я прижимал Белочку к себе, а любовался тоненькой фигуркой Оленёнка. И был счастлив, как никогда, разве что в детстве, когда меня брали в зоопарк, цирк или путешествовать на теплоходе… Да неужели то счастье может сравниться с тем, что заполнило меня сегодня до краёв?!

   Я наскоро рассказал, как Робинзон Крузо спасся с необитаемого острова. И честно признался девочкам, что хотел бы жить на необитаемом острове вечно, если они будут вместе со мною.