Танцор

I
        Зябко кутаясь в уже видавший виды серый плащ, молодой человек медленно брёл под нескончаемым моросящим осенним дождём по улицам одного из североамериканских городов. Денег у него не было, квартиры тоже, да и ел он последний раз дня два назад. Он искал обычный театр средней руки, ставящий балетные постановки. Наконец, его поиски увенчались успехом, и увидев крупно размалёванные афиши, он подошёл ко входу, постучав в широкие двери, предназначенные для пропуска публики. Минут через пять его впустил внутрь один из служащих театра.
- Я хотел бы поговорить с директором, - сказал он.
- По поводу, - спросил его служащий театра.
- Участия в художественной балетной труппе, - ответил молодой человек.
- Насколько я знаю, состав полностью укомплектован, и свободных вакансий нет.
- Тогда с художественным руководителем, - сказал кутавшийся в свой плащ артист.
- Это проще, но возможно, - ответил собеседник и повёл его по длинным переходам в зал для репетиций. Наконец, они достигли цели, и служащий толкнул ничем не примечательную дверь. Та открылась, и они оказались в довольно просторном зале, где группа артистов в обычных спортивных костюмах отрабатывала элементы будущего представления. Художественный руководитель властными нотками поправлял то одного, то другого из танцующих, пока не добивался от него желаемого исполнения.
- Чем обязан?.. - спросил он 25-летнего молодого человека, которого звали Сван.
- Я ищу место в балетной труппе, для участия в её выступлениях.
- Видите ли, состав у нас укомплектован, роли распределены, и в дублирующих артистах мы не нуждаемся.
- Я -  не дублирующий артист, - ответил Сван, и у меня несколько иное амплуа.
- Какое же?.. - поинтересовался тот.
- Понимаете, я танцор.
       В труппе откровенно засмеялись.
Художественный руководитель, скрывая улыбку, ответил:
- Видите ли, мы все здесь занимаемся примерно этим. Но на уровне балета. Латиноамериканские, европейские, африканские или южно-азиатские танцы нас не интересуют.
- Ничем из того, что Вы только что перечислили, я не занимаюсь, - сказал Сван.
- Чем же тогда?.. - заинтересованно спросил его собеседник.
- Для этого мне придётся занять у Вас некоторое время, чтобы показать.
- Хорошо, - сказал тот, и, хлопнув ладонями, воскликнул: - Перерыв десять минут.
        Сван сбросил плащ, в который кутался, снял свитер, брюки и ботинки, оказавшись в трико телесного цвета. Надев чёрную кожаную обувь, он занял исходную позицию.
- Музыкальное сопровождение, - напомнил он.
       Художественный руководитель сделал знак звукооператору, и присутствующие смогли услышать бессмертную "Сильфиду".  Сван подождал несколько секунд, ожидая ритма, и начал своё исполнение. Окружающие онемели от удивления: они не могли понять, сколько человек исполняет партию. Скорость движения и уровень исполнения составляли впечатление, что перед ними танцует дуэт. Техника была безукоризненной. Как они не старались различить, но складывалось впечатление, что на подиуме двое, составляющие одно целое. Прошло уже пятнадцать минут, но все забыли о времени. Наконец, партия закончилась, и  Сван устало поклонился наблюдавшим за ним зрителям. Те наградили его аплодисментами, не смолкавшими, по крайней мере, в течение трёх минут.
- Где Вы этому учились?.. - спросил руководитель труппы.
- Везде, - ответил Сван.
- Я поговорю с директором, чтобы Вас зачислили в штат. Это что-то необыкновенное, и мы можем использовать такое исполнение как отдельный номер  в любой постановке. Сейчас  артисты готовят "Сильфиду", полагаю, общую партитуру Вы хорошо знаете. Первое выступление - послезавтра. Приходите к двенадцати, подберём Вам костюм, и партию, которую Вы будете исполнять.
- Вы приезжий?.. - Тогда вот аванс, и художественный руководитель протянул ему около двухсот долларов. - Подберите себе приличную одежду, снимите номер в гостинице на несколько дней. Вас зовут…
- Сван Рой Донелли, - ответил молодой человек.
- Вы имеете паспорт, у Вас нет конфликтов с законом?..
     Тот покачал головой.
- Тогда прекрасно. Ждём Вас послезавтра здесь же в 12. 
- Хорошо, - сказал Сван, успевший к тому времени одеться.
      Поклонившись художественному руководителю, он покинул пределы театра.
II
       Сняв недорогую гостиницу, Сван едва добрался до номера и, упав на постель, растянулся, стиснув зубы от нестерпимой боли. Дотянувшись до флакона с таблетками, он проглотил несколько штук. Через час он в изнеможении заснул. Проснувшись через несколько часов, он заказал вполне приличный ужин, и опять исчез за гранью реальности. Проснувшись около десяти утра, он позавтракал, оделся и отправился по магазинам. Купив себе недорогой, но приличный костюм, плащ, шляпу и ботинки, он пересчитал оставшиеся деньги. Увы, осталось не так много. Но до завтра вполне хватит. Вернувшись в гостиницу, и оказавшись в своём обычном трико, он в медленном темпе в течение часа исполнял основные элементы завтрашнего представления. Скромно поужинав, и приняв душ, он лёг спать. Около девяти он уже оделся, наскоро проглотил свой завтрак, и вышел на улицу. Побродив по городу, к двенадцати, он был уже в театре. Художественный руководитель, Роберт Свейн, представил его директору театра. Тот кивнул, и сказал, что посмотрит его партию на генеральной репетиции. Свану подобрали соответствующий костюм, и ознакомили с партией, которую он будет исполнять. Артист переоделся, и приготовился к своему выходу. Репетиция началась, коллеги по труппе исполняли свои партии. Директор театра находился в зале, рядом с ним, расположился Роберт Кейн, давая текущие пояснения по ходу действия своему руководству. Наступил выход Свана, и он изящно исполнил свою часть действия. Репетиция продолжалась, но ему пришлось исчезнуть со сцены и опять прибегнуть к помощи своего флакона. Переодевшись и найдя укромное место, он задремал. Когда репетиция закончилась, его разбудил шум голосов расходившихся артистов. Он появился среди них и художественный руководитель сказал ему, что директор театра хотел бы его видеть. Сван нашёл его кабинет, и, постучав, вошёл.
- Впервые столкнулся  с чем-то подобным, - сказал он, и представился: - Джеймс Фоул, директор театра. - То, что вы исполняете, не имеет себе равных. Я не знаю, долго ли Вы удержитесь в нашем театре, - я имею в виду, Вас могут переманить другие, более солидные театры, но около полутора тысяч долларов в месяц я Вам предложить могу.
- Меня это вполне устраивает, - ответил Сван. - А что касается других театров, будущее покажет.
- Вот и прекрасно, - удовлетворённо заметил Фоул. - Мы с Вами подпишем договор на три месяца, а дальше, - как пойдёт.
- Хорошо, - господин директор, - согласился Сван.
- Так что не забудьте, представление в шесть, приходите чуть раньше. Полагаю, успех Вам обеспечен, ну, а там посмотрим. Вы свободны.
   Сван поклонился и вышел из кабинета. Хуже всего было то, что у него почти не было денег, а вечером предстояло выступать ещё раз. Нужно было обязательно пообедать, а где и на что, он не представлял. Гостиница обеспечивала ему проживание, но завтраки, обеды, и ужины оставались целиком на его совести. Он зашёл в банк средней руки, чтобы поговорить о кредите.
- О какой сумме идёт речь?.. - осведомился клерк.
- Не более пятисот долларов. На две недели.
- Сумма небольшая, я полагаю, мы можем Вам её выдать. Согласно Вашему договору с руководителем театра, сколько Вы должны получать в месяц?..
- Полторы тысячи долларов,- ответил Сван.
- Это неплохо, - сказал служащий банка. - Знаете, я сам с женой поклонник театра, и я думаю, мы сегодня посетим Ваше представление. Так что подпишите здесь, и здесь. Об ответственности за просроченный кредит, полагаю, Вы хорошо знаете.
- Конечно, - согласился Сван.
- Ну, и замечательно, - ответил тот, и выдал ему требуемую сумму денег. - Помните о процентах, чтобы это не стало для Вас приятной неожиданностью.
- Я знаю, - сказал он.
- Тогда Вы свободны, надеюсь Вас сегодня увидеть, а с нашими делами, - через две недели.
          Сван кивнул и направился в свой отель. Заказав обед, он, не торопясь, пообедал. У него ещё оставалось больше половины полученной суммы. Он взглянул на часы. Те показывали половину четвёртого. До выступления оставалось два с половиной часа. Сван поднялся в номер и сделал несколько основных элементов композиции. Следя за часами, он не торопясь переоделся, и спустился вниз. Идя по вечернему городу, он и не думал о своём будущем. Будет танцевать, а там увидим. Только бы силы не подвели. Никто не знал, с каким напряжением ему даётся каждое выступление.
III
          Миновало шесть часов, и публика стала заполнять театр. Нельзя сказать, чтобы был полный аншлаг, зал заполнился на две трети. Дали третий звонок, и представление началось. Артисты исполняли свои партии, зрители награждали их аплодисментами, и действие продолжалось. Наступила очередь Свана. Выйдя на сцену в чёрном костюме, он начал свою партию. Зал замер. Артист танцевал в абсолютной тишине. Так продолжалось около пятнадцати минут. Когда он закончил, и устало поклонился зрителям, зал в течение трёх минут аплодировал ему стоя, на сцену летели букеты цветов, он, раскланиваясь публике, собирал их. Наконец, зал стих, зрители заняли свои места, представление продолжалось. Зал внимал следующей паре, исполнявшей свою партию. Сван, в своей гримёрной, опять был вынужден воспользоваться своим флаконом. Рассматривая цветы, которые он собирал на сцене, он неожиданно заметил что-то, похожее на записки. Но потянув одну из них, он убедился, что это деньги. Пятьсот долларов. Он перебрал все букеты. Почти во все были вложены деньги, и он насчитал около трёх тысяч долларов. Спрятав деньги, он растянулся на диване, чувствуя приближение невыносимой боли. Однако, она оказалась не столь сильной, и ему даже не потребовалось заснуть. Ощущая резкую слабость, он так и пролежал до конца представления. Когда артисты вышли к зрителям, он, пошатываясь, присоединился к ним. К сцене подходили из зрительного зала и вручали цветы отдельным исполнителям. Сван получил ещё три букета. В них оказалось ещё две тысячи долларов. Раскланиваясь зрителям, он посылал воздушные поцелуи. Аплодисменты не смолкали, вышел директор театра и художественный руководитель. Они тоже получили свои букеты цветов. Наконец, рукоплескания стихли, и зрители стали расходиться. Сван направился в свою гримёрную, но его остановил Роберт Кейн.
- Сколько Вы получили за сегодняшний вечер?.. - спросил он.
     Сван смутился, но ответил: - пять тысяч долларов.
- Это превосходно, - сказал художественный руководитель. - Обычно артист получает за вечер немногим более полутора тысяч. Это значит, что Вы пришлись по душе публике, и мы можем в следующий раз рассчитывать на аншлаг. Следующее представление - послезавтра, а на следующий день можете не приходить. Отдохните, как следует. Значит, послезавтра, в 12. Сван кивнул.
- Вы свободны.
        Переодевшись, он незаметно вышел из театра. На следующий день он вернул кредит в банк. Принимавший клерк, взял деньги, и сказал, что процентов не нужно. Но попросил автограф и несколько строк для своей жены. Сван выполнил, что от него требовалось. Тот добавил, что у него и супруги нет слов, чтобы выразить своё восхищение мастерством, которое они видели на вчерашней постановке, сказав, что они обязательно придут снова. Сван поклонился. Провожаемый восхищёнными взглядами ценителя прекрасного, он вышел из банка. Вернувшись в гостиницу, он заказал обед и пообедал. Потом, удобно расположившись в кресле, заснул. На следующий день он к двенадцати часам явился в репетиционный зал и получил уже другую партию для исполнения. Быстро освежив её в памяти, он так же превосходно исполнил её. Директор театра похлопал его по плечу и сказал, что ждёт его около шести. Сван кивнул и покинул театр, быстро воспользовавшись своим флаконом. Боли были менее интенсивными, ему даже не пришлось воспользоваться постелью. Вполне хватило кресла.
      Вечером в театре был аншлаг, а Сван заработал восемь тысяч долларов. Ему пришлось даже открыть личный счёт в банке и помимо полутора тысяч официальной зарплаты, он получил за месяц около сорока пяти тысяч долларов. Театр перешёл к  постановке помимо "Сильфиды" и "Дочери фараона". Аншлаги оставались неизменными, а за следующий месяц Сван уже положил на свой счёт семьдесят тысяч. Из нищего артиста, которому иногда было не на что пообедать, он уже мог давать обеды для всей труппы. Подобные жесты Свана улучшили к нему отношение в театре и существенно уменьшили количество завистников. За третий месяц договора он заработал около девяноста тысяч долларов. А поскольку он привык жить довольно бережливо, на его личном счёте было уже около двухсот тысяч долларов. Театр пользовался неизменной популярностью, и контракт со Сваном был продлён ещё на три месяца. Тот продолжал танцевать, боли после каждого выступления уменьшались, и вскоре он совсем перестал пользоваться своим флаконом. В театре им были вполне довольны, и он даже начал исполнять две партии за вечер. Боли не беспокоили, однако он начинал чувствовать, что нагрузка, которую он выполняет во время представлений, становится запредельной. Но даже поднять вопрос о снижении объёма работы не представлялось возможным. Сван начал ощущать боли в сердце, и в глубине души осознавал, что уже идёт по самому краю. Но выбора не было. Бросить всё, и уйти, он не мог. Оставалось, не менее полутора месяцев, до расторжения контракта, и он обязан был выполнить его до конца. И он продолжал танцевать, хотя его состояние медленно, но верно ухудшалось. Он обратился к врачу, после обследования тот назначил ему соответствующее лечение, Свану стало лучше, но он хорошо понимал, что надолго его не хватит. Оставался, как минимум, месяц работы, и он не знал, сможет ли выдержать этот темп до конца месяца.
IV
        Он повторно обратился к врачу с просьбой о более интенсивном лечении, объясняя это тем, что выполняемая им нагрузка вызывает боли в сердце. Врач провёл дополнительное обследование, добавил некоторые препараты, рекомендуя приём части из них именно перед максимумом нагрузки. Свану стало существенно легче, и он почти отработал две недели без выраженного ухудшения своего состояния. Но на последней неделе контракта ему стало совсем плохо. Присоединились сердцебиения с перебоями в сердце. Он ещё раз обратился к знакомому специалисту. Тот провёл пару исследований, и предупредил Свана, что он очень рискует. Артист согласился с этим, но сказал, что ему осталось доработать ещё немного. Врач пересмотрел терапию, но сказал ему, о возможной смерти прямо во время максимума физического напряжения. Сван сказал, что всё понял, но от судьбы не уйдёшь. И он блестяще провёл последние три выступления. Публика рукоплескала ему, руководство театра предлагало контракт ещё на полгода. Но танцор отказался, мотивируя это возникшими проблемами со здоровьем. Дав роскошный прощальный обед, он простился с труппой. Выходя на улицу, он неожиданно потерял сознание и был доставлен в одну из ближайших больниц. Трижды реанимационная бригада констатировала клиническую смерть, но каждый раз изношенное сердце Свана с трудом восстанавливало ритм. Наконец, ситуация стабилизировалась и он был переведён в отделение интенсивной терапии. Через месяц его выписали из стационара под постоянное медицинское наблюдение и приём ряда необходимых медикаментов. Он регулярно посещал своего врача, через несколько месяцев тот отменил некоторые препараты и отметил некоторое улучшение функциональных параметров сердца своего пациента. Через полгода он сообщил своему больному, что тот может оставаться на минимуме лекарственных средств, которые принимает, но о физической нагрузке ему лучше забыть.  Сван следовал рекомендациям лечащего врача, и через год тот сказал ему, что на текущий момент можно обойтись и без продолжения лечения. Но физическое напряжение должно быть исключено в любом случае. Сван вздохнул. Он был  вполне финансово обеспечен, но тосковал по работе в театральной труппе. Через полгода он опять явился к знакомому врачу, с вопросом, как он расценивает состояние его сердца. Тот провёл необходимые исследования, и был вынужден признать, что сердце пациента полностью восстановилось. Но если Сван хочет вернуться к прежней работе, речь может идти только о крайне ограниченной физической нагрузке. Артист поблагодарил его, заплатил за визит и на следующий день вернулся в оставленный им театр. На вопрос художественного руководителя о состоянии его здоровья, Сван ответил, что умеренный темп его выступлений вполне возможен. Директор театра подписал контракт  с выступлением артиста три раза в неделю. Сван вернулся в труппу.
         Первое же его выступление было потрясающим и прошло с большим успехом. Но он помнил о краю пропасти и старался максимально щадить своё сердце. Так он проработал в театре ещё полгода, регулярно посещая своего врача. Тот пока не находил нагрузку на сердце актёра максимальной и рекомендовал ему работать в том же темпе. Танцор по-прежнему пользовался необыкновенным успехом у публики, но хорошо понимал, чего ему это стоит. И когда в один прекрасный день он осознал, что может выйти и два раза за вечер, он сказал себе "нет" и ему не перейти последней черты.
                (20.08.12)