Наказание в Преступлении

Иногда судьба, по капризности характера своего, соединяет преступление и наказание в одном флаконе, еще до того, как мысль о преступлении созреет.
Я тогда работал в торговом флоте. Можно бы сказать – плавал, но тут же кто-нибудь уточнит, что плавает дерьмо в проруби и надо говорить - ходил.  Но мы как-то этим не заморачивались: ходил теплоход, а мы на нем плавали.  Нас так и называли - «плавсостав».

Был я в экипаже четвертым механиком, самым младшим по должности из механиков, но при этом носил громкое звание «король воды, говна и пара», поскольку заведовал системами водоснабжения, отопления, ну и фекально-фановой. Короче,  был этакое судовое  ЖКХ.  А кроме того, был у меня в заведовании вспомогательный паровой котелок,  тонн на пять воды, обеспечивающий подогрев всего, что нужно было подогреть.
 
Котел этот вещь в хозяйстве,  несомненно, полезная, но привередливая. Он так и норовит зарасти накипью.  Поэтому воду питательную требовал только определенного качества, каковое, в свою очередь,  обеспечивал я, а для этого дважды в сутки в своей лаборатории делал анализ того, чем питается котел. Лаборатория - ящик полметра на метр - содержал в себе кучу стекла в виде колбочек, пробирочек, трубочек, стаканчиков и набор реактивов. И был среди них, реактивов,  один…

Этот химикат в береговой лаборатории разводили чистым техническим спиртом – «шилом» и в таком виде выдавали ответственному лицу, т.е. мне. Бутылка была большая, и я, наполнив мерную колбу,  чтобы не бегать лишний раз в кладовку, поскольку  расход реактива был довольно большим,  налил еще про запас в «маленькую» с этикеткой  «Столичной» водки, а саму бутыль запер в кладовке, от греха подальше.  «Мерзавчик» же без всякой задней мысли поставил в лабораторный ящик.
 
Быть моряком - это «не лобио кушать», ограничения, незаметные, может быть, на берегу, в замкнутой обстановке сильно обостряются. Раковина, выменянная за пару бутылок «Шипра» на Кубе, становится подозрительно похожей на женщину, вернее, на ее  лучшую часть, а невинная ватка, которой доктор смазывает вашу трудовую царапину, запахом спирта пробуждает целую бурю эмоций.
 
Упомянутый же выше реактив в ходе использования, говоря словами Чехова,  был «большой мастер пахнуть», естественно, спиртом. Это и сделало его объектом преступления. Субъекты же были представлены лучшими людьми дружного коллектива моей вахты. Два моториста в мирской жизни были прекрасными работниками, и я, молодой, многому от них научился. Но в духовной сфере, там, где царствует  спиритус, что, как не крути, означает «дух», мне было до них далеко. Они могли определить наличие одной молекулы этого духа в кубическом километре воздуха и всегда неожиданно появлялись в той каюте, где ожидалось поклонение духу.

И мало нужды в том, что в моих опытах использовался не «спиритус вини», а скорее «спиритус елки». Источник запаха был засечен, локализован и под сетования: «Василич (это я) хороший парнишка, но прятать спирт не умеет», а также под корочку черняшки был приговорен и уничтожен.   Субъект слился с объектом, и произошла реакция. 

Во время вечерней вахты старший из мотористов, Виктор, подходит ко мне и так между прочим:
- Василич, я в гальюн отлучусь, что-то в животе нехорошо, съел что-то за ужином.
- Какой вопрос, Витя.  Беги, конечно.   
Витя просто мухой щекотнулся вверх по трапам, а спустя минуту подкатывает к пульту, где я обычно коротал вахту, крепыш-коротыш Миша. Пальцем вверх тычет.
- Василич, я на верхние решетки, температуры проверю по цилиндрам и посмотрю, как там все.
Обычно его на «верх» не загонишь, леноват, а тут такое рвение, хотя температуры, чего их смотреть,  они у меня на пульт выведены, однако, думаю, пусть сбегает. И тут опять же непонятная прыть, топот ног и хлопнула дверь машинного отделения, стало быть, вышел в жилой коридор.

Виктор вернулся спустя полчаса, походкой степенной и неторопливой, как будто боялся расплескать в себе что-то очень ценное. Взгляд глубокий, просветленный. Прошел, сел недалеко от пульта на ящик с ветошью и молчит задумчиво так. Немного погодя и Миша вернулся, а Виктор, ничего не говоря, так же молча двинул к трапу.

Так они и менялись всю вахту на ящике, а под конец сели оба: глаза ясные, как промытые росой, лица - хоть икону пиши, постные и почти святые. А я к концу вахты набрал пробу воды из котла и открыл свою лабораторию…  Отсутствие резервной бутылочки сразу бросилось мне в глаза. Вот оно как, подумал я, но ни ругаться, ни смеяться, хотя это было трудно, не стал. Сами себя, думаю, наказали.
 
Дело в том, что в «маленькой» был спиртовый раствор фенолфталеина, он же аптечный пурген, то есть хорошее слабительное. Об этом я им потом рассказал так, между делом, как бы не привязываясь к описанному событию. Один из них учился заочно в мореходке  на механика, а я его консультировал по водоподготовке для паровых котлов. Тогда я и открыл ему тайну фенолфталеина.