Полцарства 6

6.

Когда солнце клонилось к закату, и косые лучи его проникли в маленькое окошко основного помещения, где обитал Джошуа, на ужин пришли все «дети», «братья» и «сёстры». Скорее всего, «детьми» считались те, кто появился здесь сравнительно недавно. Всех их и правда было немногим более двадцати.

Страж привёл того парня, которого днём наказал Джошуа и который всё это время провёл на жаре, прикованный к столбу. Парень тяжело опирался на руку стража.

- Габриэль, подойди сюда, - негромко сказал Джошуа. Он вообще никогда не повышал голос, и уж тем более не кричал ни на кого.

Парень поплёлся через всю комнату и тяжело опустился на пол между Джошуа и Ромесом. Ромес увидел его ввалившиеся глаза и пересохшие потрескавшиеся губы.

- Дайте ему воды, - распорядился Джошуа, и немедленно какая-то девушка приблизилась к Габриэлю с большой кружкой воды. Пока Габриэль жадно пил, держа кружку обеими руками, девушка стояла возле него, опустившись на одно колено. Видно, Джошуа не любил, когда кто-то стоял у него над головой. Ромес смотрел на Габриэля, к которому словно возвращалась почти ушедшая жизнь. Когда девушка взяла опустевшую кружку, Ромес наконец-то взглянул на неё и тут же вздрогнул, узнав Маки. Он видел её, когда они смотрели на Эрика, наречённого Майром. Маки, естественно, Ромеса никогда не видела, а потому и не узнала. Ромес был удивлён, увидев её здесь. Но значит, Эрик тоже должен быть где-то неподалёку. Однако Маки всё-таки обратила внимание на Ромеса. Как-никак это был новый человек, появившийся в общине за то время, пока она находилась здесь, а к тому же, у него тоже наблюдалось цветовое несоответствие между волосами, бровями, ресницами, глазами и кожей. Прямо как у Майра, но у того всё немного по-другому. Маки не стала задерживаться, кое-что уже узнав о характере Джошуа, и унесла пустую кружку. С этим новым ещё предоставится немало случаев поговорить.

Когда все расселись, Джошуа начал читать нечто вроде молитвы, перебирая свои деревянные чётки. Языка, на котором читалась молитва, Ромес раньше никогда не слышал и подумал, что надо будет потом спросить Джошуа, что же он просил у неведомого божества. Чем-то язык молитвы напоминал латынь, но латынью не являлся. Все вокруг сидели на коленях и восхищённо слушали мелодичные слова, но, похоже, тоже ничего не понимали.

Молитва оказалась длинная, тем не менее слушать её было одно удовольствие. Но когда, наконец, были произнесены последние слова, два парня бесшумно поднялись и вышли, но вскоре вернулись, неся большой котёл, из которого валил пар. Котёл установили перед Джошуа, и Ромес увидел там варёный рис. Джошуа подобрал широкий рукав своего белоснежного одеяния и прямо рукой взял из котла немного риса и стал есть. Ромес ещё удивился, как это Джошуа не обжигается. Пока он ел, все смотрели на него. Съел он немного и вытер руки о специально принесённый кусок ткани. После этого Джошуа разрешил насытиться Габриэлю и Ромесу за компанию. Ромес вообще-то не привык есть руками, но пришлось приспосабливаться. Рис оказался малость недоваренным и чуток пересоленным, но вполне съедобным. Их с Габриэлем никто не подгонял. И Ромес мстительно ел долго, с излишней тщательностью жуя. Когда он понял, что сыт, то вытер руки о тот же кусок ткани. Габриэль поел ещё немного, и тогда котёл передвинули на середину комнаты, и присутствующая молодёжь расселась вокруг него и приступила к ужину. Молодые люди уступали место девушкам, и Ромес ещё раз восхитился школой Джошуа. Ведь от изолированной общины можно было ожидать чего угодно, но никак не такой культуры поведения. Хотя, в некотором смысле, в тюрьме на Окнете тоже сложилась община, которой руководил Рэли – лидер поневоле. Но именно – сложилась. Ни у кого не было цели её организовывать.

После того, как все наелись, большой котёл с остатками риса убрали, а вместо него принесли три котла поменьше с крепким тёплым сладким чаем. Тут уж появились кружки – одна для Джошуа, три для его верноподданных. К чаю подали коробку с крекерами. Ромес подумал, что так жить можно, особенно если вспомнить файролитовые пещеры. Джошуа в свою компанию включил Габриэля и Ромеса, и они втроём пили из одной кружки по очереди. Всё было хорошо рассчитано: и еда из общего котла вместе со всеми, и уважительное предпочтение, отданное новоприбывшему Ромесу и наказанному и прощённому Габриэлю. Джошуа пробовал еду первым – наверно, решал, можно ли этим кормить всех остальных.

После ужина до сумерек оставалось ещё время, и все разбрелись по территории, совершая вечернюю прогулку. Впрочем, кто хотел, остался в комнате с Джошуа. Джошуа ничего не имел против того, чтобы Ромес прогулялся самостоятельно.

Ромес немедленно отыскал Маки и подошёл к ней. Девушка как раз разговаривала с Лажей, которого Ромес тоже сразу узнал. Лажа нахмурился, следя за его приближением. Его страшный «цветочек» был скрыт под белой свободной рубашкой, какие тут носили некоторые юноши.

- Нам нужно поговорить, – обратился Ромес к Маки, посчитав, что беседу с Лажей лучше отложить на более отдалённые времена, поскольку характер Лажи во многом оставлял желать лучшего. В подтверждение этого Лажа сразу завёлся:

- Ты действительно так считаешь?

- Я не считаю, я уверен, - сквозь зубы ответил Ромес. Ссориться с Лажей как-то не хотелось.

- Интересно, в чём? – не унимался Лажа.

- Пожалуйста, не нарывайся на неприятность в виде минимум подбитого глаза.

- Ну что вы, как дети, честное слово! – вмешалась Маки. – Не успели познакомиться, как сразу ссоритесь!

- А вдруг ты – моя девушка, а он к тебе цепляется? – въедливо спросил Лажа.

- От близкородственных браков частенько получаются неполноценные дети, - предупредил Ромес.

- Близкородственных?.. – растерялся Лажа.

- Как насчёт того, чтобы поговорить о Майре, а, Маки? – подлил масла в огонь Ромес.

На Маки это подействовало магически: она оттолкнула Лажу, взяла Ромеса за руку и повлекла в укромный уголок, где никто не мог бы их услышать.

- Ты знаешь, где сейчас Майр? – напрямик спросил Ромес.

- Нет, - удивилась Маки. – А ты?

- И я – нет.

- Постой, а ты откуда знаешь Майра? Он твой родственник?

- Ближе, чем брат.

- Это как?.. Впрочем, неважно. Ты знаешь, что он ничегошеньки не помнит о тебе?

- Знаю. Я пришёл за ним. Мы думали, это будет правильно, если с ним случится то, что случилось, и мы вышли на след Конроя – ты его знаешь, - но слишком дорого заплатили за это. Майр заплатил своей памятью. И я непременно заберу Майра обратно, как только найду его.

- Подожди, я почти ничего не понимаю… Откуда ты, откуда Майр, и кто вы вообще?

- Когда-нибудь я тебе всё объясню. Чуть-чуть позже.

- Но Майр… Ты заберёшь его?

- Непременно.

- А куда?

- Ты скоро всё узнаешь, только немного потерпи.

- Как его зовут по-настоящему?

- Эрик.

- Эрик? Вообще-то тоже неплохо звучит. А каким он был, пока не потерял память?

- Ну… Хорошим, я думаю.

- Лучше, чем сейчас? Или ты не знаешь, какой он сейчас?

- Я всё знаю, но сравнить… И хорошие люди бывают очень разными.

- Конечно, - вздохнула Маки. – А если он уйдёт с тобой, то забудет меня?

- Нет, - уверенно предопределил Ромес. – Раз ты не в курсе, где он, отложим обсуждение возможного будущего на потом. А пока расскажи мне про эту общину, а то я первый день здесь.

- А что, община как община, ничего особенного. Даже не знаю, с чего начать.

- Расскажи, как вы с Лажей сюда попали.

- Пришёл Рой, сказал, что Майр… Эрик нас ждёт, и мы пошли…

- Если бы ты знала, какую змею пригрела на груди! Это я про Конроя.

- А по-моему, нормальный человек. Глаз у него, правда, интересный, но кто из нас без интересностей?  Мы с Лажей собрались и пошли. Нас привели сюда. Сказали, что тут нас всегда обогреют, приласкают и защитят. Это было тогда так естественно – принять всё и ни о чём не спрашивать. А теперь даже не знаю… Чем больше думаю, тем больше удивляюсь. Но здесь совсем неплохо. Джошуа такой милый. Ты видел, как он обращался с Габриэлем? Меня и саму поначалу такое обхождение с провинившимися изумляло, но сейчас я вижу, что эта система действует. Джошуа, конечно, слегка полоумный, но как удачно у него крыша поехала! Ты уже видел позорный столб? Он ведь только так называется, а нас самом деле стоять там – совсем не позор. Шагнувших на кривую дорожку Джошуа возвращает, справедливо наказывая, а потом сам же жалеет их, заботится, чтобы они побыстрее отошли, восстановили силы и забыли о своей вине. Здорово, правда? Стоять у позорного столба – это сулит что-то вроде награды в виде демонстрации беспредельной любви Джошуа. И эта любовь – самое сильное наказание. Она показывает всю глубину пропасти между божественным Джошуа и нами, недостойными. Не все это понимают.

- Я понимаю, - Ромес на самом деле понимал, случайно вспомнив трепетный восторг безвинно казнённого в каком-то далёком городе, построенном на крови и костях. Но это было очень давно. Между тем Маки вела речь дальше:

- И жить тут отлично! Здесь нет тяжёлой физической работы, хотя лучше иметь какое-то постоянное дело, чем бесцельно слоняться по территории. Каждый делает всё, что хочет, но тот, кто занимается определённым делом, более счастлив. Ты, верно, видел Адриана – он смотрит за животными. Бенедикт – телохранитель Джошуа. Это я его так называю, но Джошуа к нему относится ещё более снисходительно, чем ко всем остальным. Агата, Бесс, Дебора, Эмма и Флора присматривают за грядками. Правда, там что-то растёт скорее для эксперимента на выживаемость, а не для кухни. Но это – тоже дело, их прихоть. Все продукты, за исключением молока, поставляют из-за стены. Я не знаю, кто в этом заинтересован и откуда у Джошуа столько денег для общины, но мы ни в чём не нуждаемся. Джошуа говорит, что каждый должен заниматься тем, что ему нравится, если это не во вред, прежде всего, ему самому. И окружающим, разумеется, тоже. И тут я его поддерживаю обеими руками.

- А за еду кто отвечает? – поинтересовался Ромес.

- Крис и Юстас, ты их тоже видел. Готовить, правда, они не умеют – ты уже мог в этом самостоятельно убедиться, - но есть можно. Я думаю, чтоб недоварить и пересолить рис, большого кулинарного искусства не требуется. Вот им нравится сидеть на кухне и метать ножи в стенку. Единственная их работа – таскать тяжёлые котлы, в которых самостоятельно сварганилось что-то съестное. Джошуа по этому поводу говорит: хотите что-то лучшее – возьмите и приготовьте, учитесь и экспериментируйте. А так – что приготовили, то и съедим. Иногда кое-кто проявляет энтузиазм и вызывается что-то приготовить, но сие случается редко. Лео и Дориан ночью территорию охраняют с двумя огромными догами, а днём спят. Вон в том сарайчике на день собак запирают. Ночью по территории лучше не ходить: собаченции не разделяют взглядов Джошуа на жизнь и не прочь потрепать всякого, кто бы им ни попался. А остальные, в общем-то, ничем не занимаются, разве что прячутся от недремлющего ока Джошуа. Тут ведь собрались те, кому некуда идти, кто никому не нужен. И тут они нашли семью! Несколько девушек постоянно живут в Солнечной комнатке, как мы её называем, остальные девушки там только ночуют, и туда даже днём не имеет права заходить никто, кроме них и Джошуа.

- А я-то был о нём лучшего мнения!

- Ты неправильно понял! Знаешь, он мог бы воспользоваться ситуацией, и никто не имел бы ничего против, и даже наоборот! Многие почувствовали бы себя абсолютно счастливыми. Но Джошуа – это Джошуа, великий человек, от этого уж никуда не денешься.

- Тебе нравится Джошуа? – вопрос немного бестактный, но Маки нисколько не возмутилась и легко ответила:

- Да я просто влюблена в него!

- Так, как в Майра? – Ромес пошёл ещё дальше.

- Ты знаешь?.. – невольно вырвалось у Маки. – Нет, разумеется. Вот когда ты влюбишься в него, ты поймёшь, что я имела в виду.

- А как к нему относятся его «дети»?

- Его страшно боятся, но месте с тем, похоже, обожают. Он для них отец, брат и бог. Когда он их бьёт, они благословляют его в душе. Знают то, что у него нет наказания без проступка. Всё справедливо! Жёстко и действенно. Дурные мысли пресекаются на корню. Короче, Джошуа, - Маки мечтательно вздохнула, - это Джошуа. Он необыкновенный! И если он будет бить меня, я тоже буду его благословлять!

- Ты прямо нарываешься на грубость с его стороны, как специально.

- Да, но – как жаль! – бить он меня не будет. Если я провинюсь, он просто поговорит со мной своим ласковым волшебным голосом, и мне станет стыдно-стыдно и хорошо-хорошо!

- А как Лажа относится с Джошуа?

- Он молчит и старается ничего не показывать, но, по-моему, он тоже его обожает. Но он слишком горд, чтобы признаться в этом… Смотри, вон там, в том бывшем гараже есть колодец и всё остальное, так что пользуйся на здоровье. Каждый следит тут за собой, как может, а если тебе нужна горячая водичка, можешь нагреть её на кухне у мальчиков, сколько хочешь. У них там даже есть в отдельной каморке настоящая ванна с душем, правда, очень холодным, но функционирующим.  Территория тут не особо приспособлена для общины, но уж что есть. Джошуа сказал: кто может и хочет что-то улучшить – пожалуйста! Но никто пока не берётся. А за кухней есть маленький бассейн, где можно поплавать, только сначала воды из колодца наносить, а ты сам понимаешь, что это такое. Мы там загораем, так что ты завтра тоже приходи. Может, хоть воды наносишь, а там уже половина есть. Можно взять бочку на колёсиках и возить… Ладно, завтра сам увидишь, если Джошуа чего-то не придумает.

Ромес сходил проверить, на месте ли колодец, и вскоре вернулся. Солнце уже село, воздух наполнился вечерней прохладой. Где-то в сумерках негромко смеялись «братья» и «сёстры». У входа в жилое помещение Маки что-то оживлённо втолковывала Лаже, а Лажа хотел курить, но в общине не было сигарет. Джошуа желал своим «детям» здоровья.