Когда начинается утро. глава 1 часть 1

Мир провалился. Земля перестала быть той самой планетой, к которой мы так привыкли. Все дома и здания провалились вовнутрь Земли то ли из-за страшного землетрясения, то ли из-за умысла великого злодея. Жизнь людей превратилась в кошмар. Мало кто выжил в этом странном апокалипсисе. Однако количество выживших с каждым днем все возрастало. Никто не искал людей в обломках: никому не было до них дела. Не было спасателей, которые должны были этим заниматься. Не было техники, которая помогла бы вернуть еще не покинувшие эту серую землю души. Не было ничего. Люди решили не искать своих родственников и друзей: если суждено, то выберутся сами. Если есть возможность, то пусть не упускают ее.
А Земля превратилась в серую планету.
Весь мир был окутан облаком черно-серой пыли, из-за которой не было видно ни солнца, ни луны. Пыль эта не рассеивалась никогда, поэтому на живительные лучи солнца можно было не рассчитывать. Сплошная ночь.
Люди стали умирать от простых болезней. На их тонкой коже стали появляться язвы и болячки, которые спустя время полностью их убивали. Легкие были наполнены пылью, и сделать вдох всей грудью было сродни самоубийству.
Никто не противился смерти. Теперь каждый знал, как она выглядит. Каждый наблюдал за тем, как она уносит жизни единственных знакомых. И выглядела она так: черное небо, словно покрывало ведьмы, окутало мир, и единственное оружие ее – коса – разрушало уцелевшие здания, в которых еще были люди. Когда здания и дома рушились, никто не кричал. Те, которые были недалеко, просто поддавались инстинкту самосохранения и убегали прочь, те, кто находился внутри здания, молча принимали смерть в свои объятья.
Никому не были известны причины этого кошмара. И они не обсуждались. Люди вообще перестали разговаривать друг с другом. Каждый хотел найти немного не запыленной воды и сделать глоток, чтобы очистить свой организм от грязи и кошмара хоть на несколько минут.
Никто не мечтал, никто не стремился, никто не добивался. Мечты, цели, желания, стремления к счастью показались всем пустыми и ничего не значащими словами. Какое счастье, когда не осталось совсем ничего?

1
- Вот бы знать, какой сейчас год, - тихо проговорил парень, которому на вид было не больше семнадцати. Он сморщил нос и крепко сжал веки, чтобы внезапно подувший ветерок с хлопьями пыли не попал ему в глаза. На лице у глаз и носа уже отчетливо были видны морщины. Сейчас они были у каждого не зависимо от возраста.
Рядом с ним сидел взрослый мужчина лет тридцати. Он сделал вид, что не обратил внимания на слова мальчика, но услышал его и задумался.
Прошло несколько минут свободного молчания. Погода сейчас была лучшей из тех погод, которые вообще могли быть. Легкий пыльный ветерок обдувал щеки и ресницы, оставлял свои серые снежинки на бровях и особенно на волосах каждого из наиболее неудачливых – выживших.
- Я думаю, стоит начать новый счет времени, как думаешь? – хриплым голосом сказал мужчина, когда парень уже и не ждал ответа, вовсе забыв о своем почти риторическом вопросе. – С начала этого… прошло, кажется, ээ.. пять? Да, пять лет. Только сейчас все вроде бы улеглось.
- Что улеглось? – назвать хаос, который продолжал твориться в мире, молодой ум просто не мог «уложить».
Прошло еще пару секунд. Мужчина почему-то всегда делал вид, что он не слышит вопроса и что ему все равно. Но судя по всему, с таким каменным выражением лица его мозг активно работал над ответом.
- Подумай сам, все привыкли почти. Люди умирают, здания рушатся, все это происходит тихо и спокойно, никого этим не удивишь… Стабильность, видишь ли.
- Стабильность? Как можно то, что происходит сейчас назвать стабильностью? – голос молодого человека повысился.
- Успокойся ты. Я привык, скоро ты привыкнешь, и все привыкнут.
- И умрут, - закончил предложение мальчик.
Мужчина усмехнулся.
- Что тогда, что сейчас вся молодежь только и делает, что говорит о смерти. У всех плохая жизнь и всем плохо. С мостов прыгали, на люстрах вешались. А что сейчас? Нет этого ничего. И не потому что мосты разрушились, а от люстр и следа не осталось. А причина была в тупоумии молодежном, которое с поразительной силой разъедало инстинкт самосохранения. Сейчас тупоумия нет, на него времени и сил не осталось.
Парень удивился разговорчивости этого человека. Давно он не слышал длинных речей, а рассуждений – и подавно. Да, он прав, на все нет времени и сил, и на рассуждения в том числе. А те, кто раньше лишал себя жизни сознательно, еще в лучшем мире, возможно, выбрали правильный путь. Сейчас они не задыхаются в этом поганом воздухе, не пьют эту мутную воду и не бегают от разрушающихся мостов, печалясь, что не прыгнули с них в грусти и тоске всего лишь пять лет назад.
- Как тебя зовут? – спросил мужчина.
- Не помню, если честно. В последний раз меня называли по имени лет в десять. Радимир… или как-то так.
- Ха, может Владимир?
- Нет, - парень улыбнулся. – Хоть что-то я ведь помню.
- Ладно, будешь Радимиром. У меня тоже особо и имени-то нет. Ни с кем не общаюсь, никто никак не называет. Придумай мне сам имя.
Прошло еще пару минут молчания. Оба думали о том, чем заняться в следующие несколько часов, дней или месяцев: опять спасаться и пытаться выжить? Это наскучило.
- Тебе пятнадцать значит? – спросил мужчина
- Да.
- Когда мне было пятнадцать, я начал работать в цирке.
- Ты был циркачом? – Радимер удивился.
- Я был клоуном. С пятнадцати лет до сих пор. Сейчас, как видишь, мои таланты больше никому не нужны, - он усмехнулся. – Но это не означает, что я больше не клоун!
И действительно. Это было ответом на то, чего никак не мог понять Радимер. Он видел в чертах лица этого мужчины то ли какую-то насмешку над всем, то ли просто веселое сумасшедшее настроение. Оказалось, это была всего лишь привычка. Привычка улыбаться несмотря ни на что.
Радимеру вспомнился какой-то рассказ, прочитанный им в средней школе. Он был о клоуне, который веселил людей, но в глубине души, «под маской», оставался чрезвычайно грустным. Наверно, это был и не клоун вовсе, а обычная жалкая пародия. Тот, человек, сидящий рядом, был настоящим Клоуном. Радимер не считал его смешным или глупым, напротив, в том человеке он видел мудрость и благоразумие, которые очень интересно граничат с оптимизмом.