Призвание

Тихим ясным днём неспешным шагом направляется немолодая женщина на родительское собрание к внуку. Сознательно вышла заранее, чтобы насладиться замечательным тёплым осенним днём. С удовольствием, рассматривая витрины магазинов, осознала, что этот новый офис и то современное строение, что возводится, она никогда не видела. Красочная разнообразная плитка положена на тротуарах, везде выносная торговля под разноцветными тентами. Лирическое настроение выражается в том, что на душе спокойно и уравновешенно. Осенние листья кружат в воздухе и нехотя ложатся прохожим под ноги.
    В актовом зале профессионально-технического училища с небольшим докладом выступил директор. Он говорил о неотложных задачах, заручаясь финансовой поддержкой родителей, обучающих здесь своих детей. Было зачитано письмо от вышестоящих инстанций – как предупреждение – относительно подросткового суицида. В нём говорится о том, что надо быть более внимательными к подрастающему поколению, и по мере сил предупреждать такие случаи. Потом выступили учителя -  предметники, рассказывая о том, как учащиеся успевают на их уроках.
    Внимание Людмилы Ивановны привлёк мужчина сидящий по диагонали от неё, который чётко был виден в профиль. Кого-то он ей, бесспорно, напоминает, но кого? От напряжения даже разболелась голова, но не смогла вспомнить. Но когда из уст учительницы прозвучала его фамилия – поняла! Так и есть: это он! Он, любимчик всей школы, учился лучше всех в классе, к тому же играл на баяне, и все девчонки были тайно влюблены в него. Память детства остаётся навсегда.
    После окончания собрания, выходя из здания учебного заведения, она окликнула его: «Павел!». Мужчина нехотя обернулся, посмотрел на неё с удивлением и уточнил: «Вы меня?»
   -Не узнаёшь… - разочарованно опустив голову, констатировала факт Людмила Ивановна.
   -Простите…
   -Это сколько же лет мы не виделись, если нам уже по 60!
   -Людка, что ли? Кузьминкова! Ну да, как же я сразу не понял? – и они по-дружески обнялись и рассмеялись.
Он оглядел её фигуру. Выглядела она хорошо, по моде одета, волосы крашенные, косметикой пользуется умеренно. Есть в ней что-то такое, что вмиг озарило и его самого. Потом он с улыбкой сказал, что не узнал бы никогда, если бы она не позвала его; больше по голосу догадался, чем по внешности.
   -Да, - проговорила Людмила Ивановна, повторяя чьи-то слова: «Время отнимает у человека всё, кроме человечности».
Она видела, что, несмотря на седину и глубокую вертикальную морщину, рассекающую на две части широкий  лоб, он выглядел моложе своих лет. В серых под куцыми бровями глазах чувствовалось добродушие сильного человека.
    Опустившись на лавочку в сквере, они стали делиться тем, кто что знает об одноклассниках. К сожалению, многие ушли рано, их уже нет в живых. Поначалу они ещё собирались на встречи выпускников, но приходила горстка бывших учеников, и мало-помалу всё заглохло. И потому сведения скупые о нынешней жизни прежних ребят и девчат.
   -Ну, что о других? Расскажи о себе, - попросила Люда.
Павлу трудно сообразить с чего начать, и он спросил: «С какого места?»
   -Ну,… с самого начала.
Всё-таки утомительно, - подумал Павел, - всегда и везде тащить за собой воз воспоминаний, который с каждым годом становится тяжелее. Но без них тоже нельзя: воспоминания также тренируют мышление, как гири мускулы. Они дают упругость, силу.
   -Тебе на самом деле интересно как я служил, учился, женился?  Всё уже быльём поросло – и он устало махнул рукой.
   -Тогда про день сегодняшний.
   -Сегодня – начал он – вся моя забота, вся жизнь – это сын, у которого был сейчас на родительском собрании.
   - Да? – удивилась Люда, - а я была у внука Владика.
   - Я, знаешь ли, поздно женился. Потом у жены обнаружили сахар, и рожать категорически запретили, но она на свой страх и риск Игорёшу родила и ещё прожила четыре года. Так что с тех пор мы с ним живём вдвоём.
    Потом Люда узнала, что он преподает общественные дисциплины в вечерней школе, участвует в серьёзных шахматных турнирах.
   -Больше попыток жениться не делал?
   -Нет. Я не чувствовал к себе интерес противоположного пола, или вернее сказать, женщины обращали на меня ровно столько внимания, сколько требует вежливость.
И замолчали оба. А про себя женщин подумала: «И правильно. Пусть в сердце сына одна мать живёт!»
    По скверу прошёл седенький мужчина с пропитым лицом. Он пел социальные частушки, примитивно аккомпанируя себе на гармошке. Подходил к сидящим на лавочке, они, если хотели, подавали ему. Из всего того, что они услышали, различимо было только одно слово «коммунизм».
   - А ведь хорошая идея была, - подхватив тему, возбуждённо начал Павел. – На самом деле! Построить новое бесклассовое общество, в котором не нужно будет ни государства, ни границ, ни милиции, ни армии, поскольку все конфликты между людьми будут устранены. Что скажешь?– обратился он к сидящей рядом.
   - По этому поводу сказал ещё Ленин: «Пока существует государство, свободы не будет. Когда наступит свобода, государство отомрёт само по себе».
    «Мужичок с гармошкой» возвращается, и на него людям стыдно было смотреть. Тяготы либо обтёсывают людей, либо их ломают. Прошла невысокая, сухонькая, с коротко подстриженными волосами старушка. Бабушка напоминала хитрого озорного мальчишку. За ней плёлся мужчина: длинный, худой, словно выдавленный из тюбика. Голуби трепетали в нежно-голубом, хорошо промытом ночной грозой небе.

   -Ну, что обо мне, да обо мне? А как ты? – спросил Павел.
   -Да так… Нечем особенно похвастаться. Окончила музыкальное училище. В двадцать вышла замуж, в тридцать развелась и тридцать лет одна. Выросли дети, живут самостоятельно, есть внуки…
   -Повторю твой вопрос, - перебил её собеседник, - выйти замуж больше попыток не делала?
   -Была моложе, были какие-то предложения. Но замужество ради замужества меня не привлекало, а полюбить не смогла, не получилось…
    Дальше Людмила с сожалением поделилась тем, что одно жалко, что уже не будет этим и не будет тем, что многие возможности упущены, многие способности не развиты. Как сказал сатирик Жванецкий: «Я никогда уже не буду худым»…. И ей хочется наверстать, сделать что-то такое, на что никогда не хватало времени, открыть в себе новые источники.
    Они встали и пошли медленной гуляющей походкой. Навстречу шли две мамочки с двойными колясками, в которых возят близнецов и на них, улыбаясь, все обращали внимание.
   - Ты что, Людк, ударилась в религию?
   -В церкви я два раза в году: на Пасху и на Рождество. Понимаешь, о чём я хочу сказать? Мы умрём, испытав сотую, а может быть, тысячную часть всех существующих ощущений и чувств. Вот, скажем, ты знаешь, что чувствуют люди, добившихся в жизни званий и почестей: деятели науки и культуры, например? Также и мне не дано узнать, какой восторг испытывает балерина на поклоне. В батискафе не опускалась на морское дно и не представляю, какие при этом испытываешь эмоции. Не знаю, как живут люди в Средней Азии. Не знаю, что чувствует человек в местах лишения свободы. Из огромной палитры человеческих чувств мы в жизни испытываем ничтожно малый процент. Эмоциональный голод я остро чувствовала всегда и, наконец, придумала одну интересную вещь, которая помогла мне этот голод утолить. Я не сильно долго излагаю? Может, ты торопишься, а, Павел?
   -Нет, нет, продолжай, - услышала она в ответ.
    Они вновь присели на лавочку.
   -Я поняла, что это мне необходимо как воздух! Испытываешь разнообразные яркие переживания! И это мой духовный рост, а, может, подвиг!
   -Ну, не томи, не томи, ты всегда отличалась бунтарским революционным духом. Это раньше было «посмей быть непохожим на других – и тебя предадут анафеме», сейчас индивидуальности ценятся, выгодно быть неординарной личностью.
   -Нет. Я никого никуда не призываю. Дело в другом. Оказывается, самое трудное – сказать. Я об этом никому никогда не говорила. Поймёшь ли, осудишь?
    Павел заметил, что у неё была привычка: когда сильно волнуется, безотчётным движением отряхивает одежды, как будто желая выглядеть опрятнее. Встречаясь повседневно, мы не замечаем перемен, которые накладываются на лица, на характеры, на походку. Только встреча с людьми, которых мы не видели много лет, даёт понять, что же такое время.

   -Ну, ладно уж, колись, - не выдержал он.
Людмила набрала побольше воздуха в грудь и выпалила: «Я на старости лет нашла способ самореализации – пишу разные истории
  В рассказах я полностью влезаю в «шкуру» моего героя, за него чувствую, говорю, совершаю какие-то поступки. Как это, Павел, увлекательно, ты даже не представляешь! Перед тобой чистый лист и вот он заполняется людьми, событиями, страстями…
Помолчав, она сказала: «Без этого я не могу, без этого моя жизнь бессмысленна!»
   -И что, много написала?
   - Страниц пятьсот на компьютере. Бывает чувство, будто я пытаюсь грести в тяжело нагруженной лодке, а на море – шторм. Когда же встал вопрос что же выбросить за борт, чтобы лодка не затонула, оказалось, что ненужными стали гордость, честь, правдивость, целомудрие. Всё это перестаёт иметь цену, когда идёшь ко дну. Вот я и пытаюсь реанимировать эти понятия.
   Лицо её посветлело, черты приобрели мягкость.
   - «Страниц пятьсот, говоришь?» Так можно было уже роман сочинить!
   - Видишь ли, Павел, мне, к сожалению, скучно долго думать об одном и том же. А небольшие зарисовки делать нравится. Из литературных картинок составляется мозаичное полотно моего времени, моей эпохи, если хочешь.
   -Ты даёшь! Не ожидал! Удивила! – восхитился собеседник. – А семья тебя поддерживает?
   -Дело в том, что они ничего не знают. Дети живут отдельно. Это я делаю для себя, чтобы рутина серых дней не засосала, чтобы подняться над посредственностью. В конце концов, это надо для моего душевного здоровья и никого другого оно не касается.
    Здесь бывший одноклассник приуныл и предложил зайти в близлежащее кафе попить кофе. Обстановка в помещении была приятная, располагающая, звучала расслабляющая музыка. И как диссонанс разрушает гармонию, так и вошедший жёлчный мужчина с колючими, как иглы ежа, усами.
    За столиком молчание никто не нарушил, но когда вышли и пошли неспешным шагом по аллее каштанов, он выразил мысль о том, что любая работа должна кому-то приносить пользу.
   - Это приносит пользу мне.
   - Протестую. Это эгоизм – работать только для себя. Помнишь, мерило социализма: « Созидательный, радостный труд не только для себя, но, прежде всего, для общей пользы».
Людмила призадумалась, она никогда ничего не делала напоказ.
   - Другими словами, ты хочешь сказать, что было бы больше пользы, если б я на углу торговала фиалками?
   - Представь себе, - возбуждённые огоньки снова исчезли из его глаз, и лицо помрачнело, приняло сосредоточенное выражение.
- Тут хоть бы влюблённые «спасибо» бы сказали.
   Заметив, что школьная подруга погрустнела, опустив голову, он стал убеждать её в том, что преступление зарывать талант в землю, что, мол, раз ты этим занимаешься, значит, это кому-нибудь нужно. Вспомни: если звезда зажглась, значит, это кому-нибудь нужно. Ещё спросил, откуда людям знать, что у тебя в компьютере находятся авторские произведения?
   -Почему ты их не опубликуешь, не покажешь свету?
   - Потому что я думаю, что кроме меня это никому не интересно.
   - А почему ты, собственно, расписываешься за всех? – Павел встал и стал нервно шагать вдоль лавочки. – Неужели не хочется узнать, как к этому отнесутся другие? По-моему, было бы логичным отправить твои сочинения на какой - нибудь сайт, их сейчас уйма есть. А у людей есть возможность почитать и составить собственное, а не навязанное мнение о том или другом писателе.. Предусмотрена и обратная связь.
   - Я вот этой связи как раз и боюсь. Начнут советовать, критиковать. Как в той басне Сергея Михалкова, где Слон написал пейзаж, а Крокодил хотел, чтобы изображён был Нил, Тюленю надо снега и льды, а Свинье – огород. На всех, Павел, не угодишь, не стоит даже и пытаться. Так что мне эти нервы не нужны, не хочется остаток жизни потратить на трёп.
   - И всё-таки настаиваю и ещё раз повторяю: преступление не поделиться тем, что имеешь с другими. Может, прославишься? Неужели не хочется признания?

    Людмила внимательно посмотрела на бывшего товарища по школьной парте. Сейчас Павел сед, толстоват, но с такими же живыми серыми глазами, как были у мальчишки. А он всё не унимался: «Знал бы кто о парнишке из Таганрога? А теперь весь мир знает Антона Павловича Чехова! Да сотни примеров можно привести!»
   -По-моему мнению, - подхватила собеседница, - если б он ничего больше не написал, а всего одну-единственную вещь, на мой взгляд – шедевр «Палата №6» - уже всенародная любовь и слава ему были бы обеспечены.
   -Это там, - спросил Павел, - где доктор лечил умалишённых и сам туда же попал и увидел всё, так сказать, изнутри?
   - И умер, сутки не прожив. За гробом шли два человека: приятель и кухарка. Горькая, трагическая и правдивая вещь! Никто лучше Чехова это сделать не мог. А, отвечая на твой вопрос о признании, скажу: мне слава не нужна, я уже не в том возрасте. Ладно. Всё. Давай переменим тему.
   -Хорошо, - согласился Павел. – Ну, а как всё-таки ты пишешь свои рассказы? Тебя же никто не учил. А люди кончают Литературный институт…. Вынашиваешь как женщина ребёнка?
   - Во-первых, в голове созревают какие-то ситуации не связанные друг с другом, их записываешь. Во-вторых, внимательно смотришь по сторонам, подмечаешь то одно, то другое. Затем внезапно приходит сюжет и надо только всё правильно сложить.
   - То есть, я так понял: что сюжет – это скелет. На него как одёжки одеваешь свои ситуации, так, что ли?
   - И когда сцена будет увидена, её надо разрисовать. Вот и всё. И если сама веришь в то, что написала, поверят и другие.
   - Значит, о других ты всё-таки думаешь?
   - Номинально. Это когда-нибудь потом… без меня… «Ведь каждый в мире странник, - процитировала она Есенина, - придет, зайдёт и вновь оставит дом».

    Он посмотрел на бывшую одноклассницу мягким спокойным взглядом и нежно коснулся её руки. Солнце было едва различимо за плотной янтарной завесою. У Павла зазвучала мелодия на мобильнике и он откликнулся: «Да, сын». Людмила выглядела сейчас лет на двадцать моложе. Ему нравилась её неуёмная энергия, которую она тратит на любимое увлечение. Она живёт в уверенности, что это наполняет её дни смыслом и делает счастливой.
   - Повторяю в последний раз, прислушайся к моим словам, - в заключение сказал он, - это твоё ПРИЗВАНИЕ! Если тебе Всевышний дал дар, надо ему и вернуть. «Ему» - это значит людям, так как в каждом находится божья искра. И поблагодарить Его за то, что он тебя отличил от других. Придёт время, когда, гордясь знакомством с немолодой известной писательницей, я скажу: «А мы вместе с ней сидели на одном родительском собрании».