Замена

«Нет, так нельзя! Это фиг знает, что такое!» - успокаивала себя Вася, когда вздрагивающими руками капала себе валерьянки. Постояв мгновение, снова стала метаться по комнате, не находя себе места. Чувствуя, что «тряска» не прекращается, взяла мобильный и с трудом набрала номер знакомого таксиста.
   -Слав, я с ума схожу, никак не могу в себя прийти и успокоительное пила, но не берёт, так что я боюсь за руль садиться. Будь другом. Отвези в аэропорт, потом в гостиницу. Договорились?
   - А кого ты встречаешь, подруга, если не секрет, - полюбопытствовал он.
   -Прилетает жених из Америки и, хотя мы переписывались по электронной почте, это наша первая встреча. Волнение жуткое, до тошноты, и я ничего не могу с этим поделать.
   - Понятно. Вот если б вы, бабы, так волновались, идя на свидание к Пете или Ване, может, и жизнь стала иной. А то низвели мужиков ниже плинтусов, потом ещё и жалуются. А, между прочим, сами виноваты.
    Слова его были точно колючая проволока, но говорил он правду.
   -Что ты понимаешь? Так повезёшь или нет? – негодующе спросила девушка.
   - Куда я денусь? Охота же посмотреть, что у него есть такого, чего у нас нет.
    Взволнованная невеста набрала номер Лили и сказала, что берёт её с собой для храбрости. Ту не надо было долго упрашивать, и через некоторое время она была уже у Васи. Тем не менее, нервозность не уменьшалась и она при подруге повторно выпила успокоительное, думая, что лекарство просрочено и потому не действует. Она суетливо без конца вертится перед зеркалом то одно примеряя, то другое, никак не может принять решение, в чём ехать. Губы накрасит одной помадой, потом следующей и, по мнению Лили, её нервозная подруга – готовый пациент психушки. А вслух произнесла следующее: «Вот если б они так переживали от встречи с нами»…. «Ты же не знаешь, может и волнуются» - защищалась Вася.

    Началось всё приблизительно около года тому назад. Вася – это сокращение от редкого имени Василина. Лили, её подруга только что устроилась в фирму с замысловатым названием, а, по сути, в брачное агентство. Её работа предусматривала перевод переписки потенциально русских невест и женихов-иностранцев. «Вот представляешь, гады, пишут одновременно десяти адресанткам один и тот же текст. Дурёхи про это не догадываются, но я-то знаю!» - возмущалась она подруге при встрече.
   -Да, - поддержала её Вася, - можно конечно нарваться. Это своеобразный экстрим. Но я бы не смогла, характера не достаёт. Хотя и здесь ловить нечего, - и она безнадёжно махнула рукой, имея в виду отечественных женихов.
   - Тебе хорошо, - утвердительно проговорила подруга, - твой хоть откупного дал, а других женщин оберут как липку и поминай, как звали.
    Вася посмотрела на Лили, которая являлась полной её противоположностью. Она с рыжими кудряшками на лбу и с веснушками на круглом личике. Очень живая, несмотря на то, что пухленькая. Она казалась батоном белого хлеба, перетянутый поясом.
   - Да, правда. Он машину оставил за то, что променял меня, поэтессу (!) на воспитательницу детского сада. Это, как он сказал, компенсация за моральный ущерб. Он футболист сборной, у него уже новая есть. Впрочем, чем больше времени проходит, я лучше о нём думаю. Правильно, что детей не завели, иначе бы затянуло, засосало и всю жизнь пришлось бы не жить, а лямку тянуть.

    Подруги ещё школьницами посещали курсы английского языка. За два года обучения трещали уверенно как сороки на базаре. Их педагог без конца придумывал сценки. Вот сегодня, например, сцена в баре и соответственно учат слова и выражения предусмотренными в этом случае. На следующий раз, к слову, сцена на пляже, потом в больнице и так далее. Занимались с большим желанием и сейчас Вася переводит свои стихотворения на английский.
    Встречаясь, время от времени, они стали более тесно и постоянно общаться с поступлением Лили в агентство, а та, в свою очередь, решила держать в курсе Васю. Может и ей что-нибудь подыщется. У Лили были врождённые способности свахи. Она то-ли звонит, то-ли назначает встречу в баре и за чашкой кофе рассказывает подруге что происходит; кто поженился, кто собирается…
   - Лили, ты имеешь прекрасную возможность для себя что-то путное найти.
    - Нет, что ты? У меня Толечка есть. Он слабый, правда, но без меня пропадёт. Я его жалею.
    Всегда неудомевая выбором Лили, Вася думала, что этот Толечка, собственно, ничего из себя не представляет, инфантильная размазня, но, поди же, любит его! И что она в нём нашла? И никакой миллионер ей не нужен! По прошествии времени, Вася, когда это было кстати, не удержалась и спросила подругу: «Лиль, если честно – что ты нашла в своём Толике?»
   - Он же муху не обидит… - начала она.
   - Хорошо, я поняла: добрый. Но разве одного этого достаточно для счастливого брака? Ну, какой он муж? Он ребёнок. Он такой беспомощный, как черепаха, перевёрнутая на спину.
   - Тебя он раздражает, а меня нет, - бросилась в защиту Лили.
   - В одном можешь быть спокойна: он изменять тебе не станет. Не больно много на него охотников, - и запнувшись, Вася поняла, что перегнула палку.
   - Ты стала злая, как оса, - она встала, взяла сумочку и гордо удалилась.

    Долго себя потом корила Вася, вспоминая, что подруга ушла с глазами, полными слёз. Ну, на кой леший сдался ей её Толичек? Ну, живут люди и живут! Любят, пусть любят, а ей собственно какое дело? – не переставая ругать себя за жестокие слова. Но даже самой себе она не могла признаться, что где-то глубоко в душе – очень глубоко – она завидовала им. Они оба как голубки: наивные, бесхитростные, чувствительные. Конечно, Вася набрала номер мобильного подруги, чтобы извиниться, но он был не доступен.

    Прошло месяца два-три. Молчание нарушила Лили, позвонив, что её Толичек заболел и его положили в больницу. Она там будет за ним ухаживать и в связи с этим не сможет ходить на работу. С начальством договорилась и они согласились, чтобы временно поработала  её подруга Вася, заменив её на время. И ещё спрашивает: «Выручишь?» Тут как бы и спрашивать не надо. Что, она не переведёт электронные письма? Это же детский сад!
   - Конечно, согласна, - раздалось в трубке, - пусть поскорее Толичек поправляется.

   И началось.
   Приходит совсем дитя, только что закончившая среднюю школу и туда же: подавай ей мужа-иностранца. Вася зашла в базу данных, выбрали. Начали оформлять документы относительно посредничества. Лили не объяснила, что если у клиентов нет компьютера, то ответы им надо пересылать на домашний адрес, а не на электронную почту.
    Первый рабочий день, как водится, принёс усталость, теперь она даже начала сочувствовать подруге. Назавтра та же очередь, во всяком случае, все стулья были заняты, желающими выйти замуж и уехать за границу. «Так это поставлено на поток?» - удивилась новая сотрудница, а она-то думала, что это единичные случаи. В конце второго дня у неё было страстное желание позвонить Лили и отказаться от работы. Постоянно находиться в диком напряжении – это немыслимо! Но, подумав, поняла, что всё-таки неудобно, та в больнице ухаживает за своим «ребёнком» и своё малодушие решила не проявлять. В конце концов, есть у неё гордость или нет? Почему подруга справляется, а она, неженка, не может?

    И Вася упорно переводила, кто в какой стране живёт, в каких условиях, всё о членах семьи и домашних любимцах, вплоть до кличек собак и кошек. О материальных достатках жениха принято не спрашивать, но клиенток это интересует.
    Зашел начальник Олег Ефремьевич и сказал, что завтра утром они встречают в аэропорту человека, прилетевшего на встречу с понравившейся русской девушкой. Его надо поселить в приличной гостинице и дать кой-какие инструкции. Здесь, заметим, речь идёт только о замужестве, а не поставке женщин на сексрынок. По дороге он всё время внушал Васе, что состоятельный жених из Штатов хочет взять нашу жену. И что в этом особенного? «И фирма, - подытоживал начальник, - стало быть, только этому способствует, живя на комиссионных. В принципе это нормально, во всём мире так делается, - закончил он».
    К концу дня вновь приходит Аннушка – семнадцатилетнее дитя и, пользуясь тем, что все сотрудники разошлись, Вася взяла на себя смелость поговорить с девчонкой начистоту, хотя, если до руководства это дойдёт, ей не поздоровится.
   - Ты даже ещё не начала жить, девочка, - мягко начала она, - а уже бежишь и куда! Ты же понимаешь, что, может, с родными прощаешься навсегда!
    Аннушка дрогнувшим голосом рассказала, что больше не может видеть, как родители тянутся изо всех сил, а нужда не прекращается. Сами голодают, стараясь прокормить их, а она старшая, есть ещё три сестры. «Хотя бы одним ртом будет меньше» - печально закончила она свой монолог.
   - Ну, ты же, Анюта, не сегодня-завтра будешь зарабатывать. Себя-то прокормишь, а может, и родителям, чем подсобишь.
   - Нет! – воскликнула девушка, и в её голосе зазвенел металл. – Вам хорошо говорить, вы вон какая ухоженная! А у нас нищета беспросветная, даже и говорить не о чем.
    Конечно, Вася перевела её письмо, и она дождалась ответ бесцветных общих фраз.
    Позвонила Лили и поинтересовалась: справляется ли? Вася, собрав остатки мужества в кулак, непринуждённым тоном сообщила, сто, мол, пусть не волнуется и пусть больной скорее выздоравливает.
    Рабочий день окончен, но опустошённость, как реакция на возбуждение, такая, что нет сил пошевелиться. Попив чайку с печеньем, решила посидеть за компьютером без фанатизма. Кликнув базу данных, её будто бризом обдуло: на девушку смотрели родные глаза! «Бог ты мой, так я живая! – ликовала про себя Вася, - раз понравился кто-то…»

    Следующие дни ознаменовались калейдоскопом событий: клиент из Голландии оплатил визу для невесты, он её на родине встретит. Там девушке даётся 90 дней для принятия решения. Так же жених отсылает документы – справку о доходе, об оплате налогов. Пока Вася разыскала эту счастливицу, пока вместе с ней  поехали в ОВИР визу получить, день закончился.
    На «приём» пришла солидная дама с угодливым выражением лица, и, обращаясь к Васе, произнесла: « Здесь, правда, была другая молодая леди, но всё равно хочу вас поблагодарить за то, что вы устроили моё счастье». Поставив на стол бутылку «Советского» шампанского и коробку конфет, она горделиво поведала, как ей повезло, какие чудные и он и его родственники, как тепло к ней относятся!
    Вася прикрыла глаза густыми, прямыми, как стрелы ресницами, придвинулась поближе, взяв бокал. «За счастье!» - чокнулись женщины, и ещё долго Вася слушала о том, как той хорошо живётся в Америке.
- А чего же вернулась? – поинтересовалась сотрудница агентства.
  -Я приехала с кучей подарков навестить родных.
    Не успела уйти одна, как прибегает другая незадачливая невеста и, со слезами на глазах сообщает, что в ресторане жених напился, стал омерзительно себя вести, а именно: лапать, и она убежала. «Да, - подумала Вася, - под воздействием коньяка размываются контуры совести не только у наших мужиков».
    С домашнего компьютера девушка написала Дейву и долго не решалась отправить. Написала всё как есть: что она временно на замене – работает вместо своей знакомой и переводит письма. Сообщила и о том, что совершила должностное преступление – никому из претендентках о нём ничего не сказала, оставила монополию только для себя. А мысленно подумала: «Хотя бы не толстый. По одному лицу что поймёшь? Они там разъелись на гамбургерах…»
    Он оказался прост в общении и достаточно мил. Так в жизнь девушки, которой, как и Лиле, двадцать пять вошёл тридцатилетний американский мужчина, пожелавший связать свою жизнь с русской или украинской девушкой. Об этом случае она подруге ничего не сказала, хотя они и пару раз виделись.
    В кабинет агентства, где снова полно народа вошла женщина с потерянной талией, прикладывающая к глазам носовой платок и налетела на Васю как утка на майского жука. Её глаза были холодные, словно два серых агата.
   - Вы что же посылаете добрых людей на вечные муки?!
Девушка отошла от компьютера и налила вошедшей стакан воды.
   - Уберите! Я на вас жаловаться буду! – стала она перед носом Васи размахивать руками. – Быстро эту шарашкину контору закроют.
   - Успокойтесь, пожалуйста, гражданка, и расскажите всё по порядку, - как можно спокойнее произнесла служащая агентства Василина.
   - Я у вас оформляла, - начала она, - отъезд в Германию, мы с Рудей поженились. В мои обязанности вменялось смотреть за его парализованной мамой. Идёт время, мне счёт не открыл, наличными не даёт. Я никому из своей родни не могу помочь. Словом, от одной бедноты попала в другую, но заставить себя верить этому она не могла. Без денег, говорит, нельзя быть леди. А он гордится, что я должна быть счастлива за то, что он кормит её. Короче, заключила она, - хуже, чем в тюрьме! На прощание потребовала оплатить дорогу, так как деньги она взяла в долг.
    У бедной Васи на лбу появилась испарина, но она постаралась, как можно чётче сказать, что эти вопросы она не решает, и что начальник будет завтра. Ещё спросила, куда позвонить и передать ответ? Угрюмая женщина, тяжело встав, ушла, но долго ещё в комнате было тяжело от её недавнего присутствия.

    Появилась информация, что Анин жених вылетел из Флориды и в фирме начался ажиотаж. Опять надо встретить человека, разместить, устроить свидание с невестой и её родными. Вася, не дозвонившись по домашнему, всё бросила и на перекладных поехала к ним домой. Как назло, машина её на техосмотре, а это на окраине города, у чёрта на куличках. Из окна троллейбуса она видела, что парковые деревья стояли тихо, воздев к нему бесчисленные извилистые ветви, что сухие красные листья ещё висели на дубе, а в пожухлой траве ещё сохранились желтовато- зелёные пятна. Что-то вспомнилось из Евтушенко.
                Тому назад, тому назад
                Смолою плакал палисад.
                Смолою плакали кресты
                На кладбище от духоты.
                И сквозь глазки сучков смола
                На стенах дачи потекла.
                Вымаливая молний ночь,
                Чтобы самой себе помочь,
                И, ветви к небу возведя,
                «Дождя… -
                шептала ночь, -
                дождя…»
    Приехав и найдя нужный адрес, узнаёт, что у них траур и телефон отключен, чтобы никто назойливо в душу не лез. Аня призналась родителям, что хочет уехать за границу, и просила, чтобы её не держали. Мама в слёзы… отец за плётку: подержал-подержал в руках и, плюнув, бросил. А в сторонке жались друг к другу три девочки – мал мала меньше.
   - Что же это получается, люди добрые? – вопила мать. – Растили, растили и даже порадоваться не дадут на детей своих! Кто утешит нашу старость?
    Страх за свою девочку как лёд обложил её душу, и она бросилась на колени, обнимая её ноги.
   - Что мы тебе сделали плохого, а, дочь, что ты нас бросаешь?

Вася, из своего укрытия услышав последние слова, поняла, что в доме драма и отправилась восвояси, понурив голову, не достигнув цели своего визита.
   
    Зато утром Аня тут как тут. Рассказала, что ночь не спала оттого, что так трагично родители приняли новость, и что её закрыли, и одна из сестёр видела, где положили ключ и её тайно открыли. Ещё взволнованная девушка просила, если можно, ускорить её отъезд, что она этого перенести не в силах. Тогда Вася рассказала, что прилетает завтра её жених, и подумала, что надо девочку как-то приодеть: ведь есть у неё вещи, которые тесноваты, а Аннушке будут впору. И ещё: чтоб дома её не третировали – надо найти ночлег. Тут же позвонили одной Аниной знакомой и предупредили родителей, что она ночует у неё.

    Сев вечером к своему компьютеру и наслаждаясь одиночеством, Вася интересовалась кулинарными пристрастиями Дэйва. Он написал, что он, как и все американцы, за здоровый образ жизни, но от мяса в принципе не отказывается, так как это источник не только незаменимых аминокислот, но и железа. А вообще предпочитает простое сбалансированное питание, без особых изысков.
   - А что насчёт сладостей? – допытывалась Вася.
   - Мама пекла вкусности только по воскресеньям, я к этому привык.
    Ещё она узнала, что у него есть крупная немецкая овчарка-полукровка «Вальда» и ему нравится, когда, возвращаясь с работы, он свистел, и она мчалась на махах, чтобы обрушить на него всю радость встречи.
    Общение с бывшим незнакомцем, а теперь почти родным, принесло облегчение и успокоение, какое ощущаешь когда, натанцевавшись в узких туфлях, надеваешь, наконец, удобные домашние тапочки. Вася могла смело высказывать своё мнение по поводу тех или иных вещей, - болтая без умолку, если быть откровенной с самой собой. Но с другой стороны, можно, наверное, закрасить пятна у леопарда, но сколько их ни крась, он всё равно леопардом остаётся. Перед сном Вася мысленно общалась с ним, своим американцем, понимала, что они разных культур и менталитетов и если даже предположить, что они нашли общий язык в переписке, это не значит, что так обязательно будет в жизни. Они говорили и на эту тему: что даже самая бессмертная любовь может износиться.

    Майк навестил семью Аннушки, своей избранницы, а Васю взяли с собой в качестве переводчицы. Ему плохо удавалось скрыть свои чувства и, посмотрев с брезгливой гримасой по сторонам, на прогнивший пол, шатающийся под ногами, он сообщил, что будет семье выплачивать ежемесячное пособие в сумме сто долларов. На прощанье поцеловался с онемевшими родителями и молодые ушли. У трапа Аня попросила домашний телефон, Вася дала, они обнялись. Ещё она заметила, как он по-хозяйски похлопал невесту по попке и они улетели. 
    Сейчас никто этого не знал: ни Аня, ни Вася, что по приезде на американскую землю станет известно, что у Майка умственно неполноценный сын, и он одним махом решил все свои проблемы со стиркой, уборкой, готовкой, а также няней для мальчика и любовницей для себя. А пока Вася, глядя на удаляющийся самолет, искренно шептала: «В добрый путь!» Ещё забегая вперед, скажу, что Аня недолго всё это терпела. Выучив язык, устроилась на работу, сняв на двоих с негритянкой жильё, и ежемесячно высылала родителям деньги. Пусть думают, что от него, пусть находятся в блаженном неведении. Пусть немного подождут, пока она встанет на ноги, потом им больше не придётся батрачить за кусок хлеба!
    Вася, покидая аэропорт, думала о том, что она бы хотела быть на её месте, что, мол, Аня молодец, не побоялась всё порвать и строить свою жизнь по собственному усмотрению и собственными руками. И что, в отличие от неё, у этой девочки хватило характера!

    Снова и снова двери офиса то открывались, то закрывались. Глазом не успеешь моргнуть, как день да ночь – сутки прочь. Дома она сбрасывала как рюкзак с плеч накопившуюся усталость. Ей захотелось стать предметом неодушевлённым: глаза не смотрят, уши не слышат, мыслительные процессы остановились. Она, подойдя к окну, прижалась носом к стеклу, исполосованному дождём. По электронной почте, рассказывая обо всём, что пришлось пережить за день, просила и его об этом.  На что Дейв ответил, что сейчас читает Гёте, и что он утверждал, что «каждый человек – это целый мир, который и ним рождается, и с ним умирает». Вася написала, что мысль верная, но незавершённая.
   - А что тебе собственно не нравится? – спросил он.
   - Действительно, каждый человек – мир, - и пальцы над клавиатурой летели, словно карликовые птицы, - но мир миру рознь. В одном случае это мир преобразователя, в другом обывателя. Также мир гения отличается от мира злодея, - ответила девушка со знанием дела.

    Затрещал мобильник. Лили с радостью сообщила, что все тревоги, слава богу, позади и она, наконец, выходит на работу.
   - И я приду, чтобы ввести тебя в курс дела.
   - Ну что, наших сорокалетних бабочек замуж выдала?
   - Выдала семнадцатилетнюю, - и Вася стала рассказывать о наиболее важных моментах последнего времени.
В заключение сказала: «Спасибо тебе».
   - За что?
   - Потом узнаешь…
    На самом деле, в глубине души она сожалела. Когда во что-то вкладываешь свой труд, начинаешь это любить. Её замена кончилась, а ведь могло всего этого не быть! Не заболей Толечка, например, и никогда, быть может, не узнала она о Дейве, который душевной щедростью вполне удовлетворил её эмоциональный голод. Она признавала, что комфортно с ним общаться, но придётся всему этому положить конец.
    Зайдя на кухню, она достала холодную бутылку шампанского и решила устроить проводы этой части своей жизни. Этот фрагмент был красочен и прекрасен! Налив себе бокал, произнесла: «Спасибо тебе, Дейв, и прощай!» После второго бокала подошла с грустью к компьютеру и изложила ему то, что завтра служащая, которую она замещала, обязана рассекретить его досье и предложить эту информацию клиенткам агентства. Так что монополия на него снимается и, как ни больно, написала, что общаться они прекращают и, чтобы не было искушений, стёрла его электронный адрес.

    Как ни странно, ей вдруг стало легче, когда сожгла за собой все мосты. Надо набраться мужества и начать новую жизнь с новыми заботами, новыми ожиданиями.
    Она подошла к волнистым попугайчикам, дала корм и почему-то вспомнила о том, как однажды дятел освободил её птиц из плена. Окно в летнюю пору было раскрыто, и клетка находилась в центре подоконника. Он устроился у дверцы и отщёлкнул своим длинным носом крючок. Дверца открылась, но попугайчики испуганно забились в угол. Тогда дятел залетел с противоположной стороны и начал стучать по клетке. Тогда они вылетели. Пришлось привлекать общественность к их поимке. «Вот бы мне, - подумала она, - такого дятла, чтоб выгнал из клетки, чтоб я перестала за неё цепляться».
    И всё равно, как она не старалась, не могла забыть Дейва. Когда думала о нём, в её душе жила нежность, сродни той, что раскрывается в распустившемся гиацинте.

    Вася из квартиры не выходила, стала домоседкой. Ей хотелось, как страусу, зарыться головой в песок и ни о чём не думать. Она сознавала, что это депрессия и усилием воли решила себя чем-то занять. И мало-помалу втянувшись в деятельность, её стало отпускать. Потом она с остервенением навела порядок в квартире, включила стиральную машину, целый день топталась, наведя везде порядок. В то время, когда она, выйдя из ванны, расчёсывала свои мокрые каштановые волосы до плеч, кто-то в дверь позвонил. «Кто там?» - спросила хозяйка дома.  «Это я», - услышав голос, она узнала своего футболиста. Впустив, не стала грубо спрашивать, мол, зачем пришёл, справедливо надеясь, что сам скажет, раз явился. Вид у него был, надо сказать, как у побитой собаки. Он мялся-мялся, наконец, произнёс: «Давай, Вася, мириться».
   - Я с тобой не ссорилась, - отвечала бывшая жена, недоумённо глядя на жалкую фигуру когда-то любимого человека.
   - Короче. Я хочу вернуться, – скороговоркой выпалил он.
   - Нет, дорогой, извини. Солгавший раз – солжёт еще, предавший раз – предаст и два. И помолчав, сказала – мне жаль, ты зря пришёл».

    Несколько дней Вася провела в дремотной прострации и только тогда, когда позвонила Лили, точно огненный язык лизнул её сверху вниз вдоль спины.
   - Твой приезжает! – радостно кричит она в трубку.
   - Кто?
   - Не придуривайся! Дейв! Дейв! Он просил держать это в секрете, но я не удержалась. Поздравляю, невеста!!!
    А ведь утром, вставая с постели, она чувствовала, как какая-то птица щебечет у неё в груди. И снова донёсся голос подруги: «Твой жених прилетает в два часа».
   - Постой… постой, Лили, ты правильно формулируешь?
   - Правильно, правильно, - усмехнулась она, и послышался «отбой».
    Сердце Васи колотилось как бешеное, волна горячей благодарности затопила его.

    …Так, благодаря неожиданной замене, изменилась судьба прекрасной молодой женщины с красивым редким именем Василина.