Наказание

    Вадим зашёл в ближайший бар, чтобы основательно подкрепиться перед дальней дорогой. Ему предстояло за полторы тысячи километров ехать на собственной машине на региональные соревнования по вольной борьбе. В своей весовой категории на прошедшей встрече он показал наилучшие результаты. Официант удивился тому, что человек заказывает двойную порцию пельменей и без водочки. «Нет, нет», - сказал посетитель и пристроился за одиноким столиком. Наискосок сидел юноша с опущенной головой и втянутыми внутрь плечами. «Наверное, беда у парня», - подумал вновь пришедший и встретился с глазами, в которых стояли непролитые слёзы. Аппетит сразу же почему-то пропал.
    Но когда заказ принесли, он, не долго думая, пересел за столик незнакомца и попросил принести ещё одну тарелку.
   - Прости, друг, вижу тебе гадко. Поделись – начал спортсмен.
   - А чем здесь делиться? – горько ответил человек напротив.
Потом, помолчав, безнадёжно махнув рукой, вяло продолжил: «Долго рассказывать».
   - А я не спешу, - зачем-то соврал Вадим, видя, что он пьёт и не закусывает.
    В принесённую тарелку борец щедро отсыпал половину пельменей новому товарищу, которому, чувствовалось, было смертельно больно. «Закусывай» - предложил он.
Незнакомец пожал руку через стол и представился: «Александр», а Вадим назвал себя. Новый знакомый вновь заказал себе водки.
   - Может, тебе хватит, дружище?»
   - Тебе не всё равно? – нахально улыбаясь, ответил ему Александр.
Молодые люди разговаривали, стараясь перекричать бухающую музыку в стиле хип-хоп. Она всё усиливалась, казалось, басы били по ушам. Выпив, Александр придвинул предложенную Вадимом тарелку себе поближе и начал с аппетитом есть. Молчали. Тот налил себе ещё и предложил сотрапезнику, но Вадим отказался, сказав, что он за рулём. Вадим, доев свою порцию, попросил себе и другу принести по чаю и по песочному пирожному. Посмотрев на угрюмого товарища, подумал: «Ну и чёрт с ним! Я предлагал облегчить душу, но не хочет и не надо!» - подумал отъезжающий посетитель и готов был подняться с места. И вдруг услышал: «Поделиться, говоришь? А ты выдержишь?» - и глаза человека напротив снова увлажнились.
    Далее вот что Вадим узнал.

    Забрав из детсада дочку Ларису, Александр вместе с ней отправился в гости на день рождения Валентины Иосифовны, их начальника цеха. Его жена, опять же, Валюша, была, к сожалению, в ночной смене. По дороге они с дочкой купили цветы, подарок. Иосифовна рада им, но посетовала, что тёзки нет. Было много добрых слов сказано в адрес именинницы. Даже Саша, тряхнув стариной, рассказал стих-тост, выученный ещё в школе.
                Коль любить, так без рассудку,
                Коль грозить, так не на шутку,
                Коль ругнуть, так сгоряча,
                Коль рубнуть, так уж с плеча!
                Коли спорить, так уж смело,
                Коль карать, так уж за дело,
                Коль простить, так всей душой, 
                Коли пир, так пир горой!

   - За здоровье именинницы, - провозгласил он.
К слову надо сказать, что Саша пить не умеет совсем, таких, как он, мало, но всё-таки есть. Он быстро пьянеет и засыпает, да так, что танк его не разбудит, была бы бомбёжка – не услышал бы. Вот об этой бы особенности знать бы виновнице торжества! Вечер продолжается, заучат тост за тостом, и вскоре его пришлось в соседней комнате укладывать на диван, где вскоре и примостилась его дочурка.
    Много прошло времени или мало, но Валентина, проводив гостей, убрав со стола и вымыв посуду, зашла посмотреть, как устроились папа с дочкой, может, им что-то надо? Включив свет, видит ужасающую картину. Ещё не поняв, чей зад она видит, но понимает, что Саша мертвецки пьян, а над его дочкой надвигается какое-то чудовище и снимает со спящей девочки трусики. Пулей хозяйка влетела в комнату и закричала: «Паскудник! Что ты делаешь? Вот тебе!»  - и стала хлестать по голой спине первым, что подвернулось под руку. С ужасом, узнав Бориса, своего наладчика, принялась будить Сашу, чтобы он с ним разобрался по-мужски, но сделать это оказалось невозможно, только слышался пьяный храп. «Как таким людям можно доверять детей?» - злобно подумала она. От шума девочка проснулась и стала хныкать, потом, обняв папу, снова заснула.
    Валентина Иосифовна выпроводив невменяемого Бориса, пообещала, что завтра состоится с ним крупный разговор.

   - Не понимаю, Саша, раз нельзя тебе пить, так и не пей! – прервал его Вадим.
   - А я и не пью…
   - А сейчас ты что делаешь?
   - Напьюсь, пойду и убью его.
«Вечер перестаёт быть томным» - вспомнилась борцу фраза их «Москва слезам не верит». Время как назло Вадима конкретно поджимало, поэтому надо действовать быстро и решительно.
   - Правильно. Мерзавца наказать надо! Но сделаешь это не ты, а я.
   - Почему?
   - Потому что ты первый попадаешь под подозрение. Не бери грех на душу. А обо мне никто ничего не знает.
    И поведал, что он отправляется в дальний путь на своей машине и готов подвести «пассажира» и где-то в лесу на полдороге его высадить. И это, сказал он, будет только справедливо. Дальше пусть судьба им занимается. Если выживет – урок на всю жизнь, а если нет, то собаке - собачья смерть. Главное, рук ты не замарал.
    Александр от такого поворота событий немедленно протрезвел. Перво-наперво, надо выманить его на улицу, а там они вдвоём его хорошенько свяжут, чтоб и не пикнул. Но кто же поможет в этом? Саша, понятно, не годится, потому что он потенциальный мститель. Но кто же тогда?
   - Знаю! – радостно сообщил Александр, - Валентина!
   - Это у той, где ты был на злополучном дне рождения?
   - Да.  Тогда сказала, что надо будет – в свидетели пойдёт. Она поможет, я уверен.
Немедленно ей позвонили. Быстро сообразив, что от неё требуется, она тут же отправляет Бориса за малярно-смазочными материалами. Вадим предостерёг Сашу, сказав: «Тебе надо уйти, я с ним один справлюсь. А ты пока быстро приобрети лист ватмана и маркер».
   - Зачем? – удивился он.
   - Надо. Помни, я тебя здесь жду. Верёвка у меня есть.

    На проходной появился сутуловатый молодой человек с полиэтиленовым пакетом.
   - Это он?
   - Да.
Был проделан молниеносный приём специалиста- профессионала и связанный Борис сидел в машине. Тут же подошёл и Саша с рулоном бумаги и маркером. Взяв это, друзья попрощались, и Вадим отъехал. В дороге Борис стал трепыхаться, возмущаться, типа, что это такое? Типа, вы за это ответите! Что за самосуд? Водитель спокойно предупредил своего пассажира, что если он немедленно не закроет свою тявкалку, он соорудит кляп из тряпок, пропавших бензином. Тот замолчал, но не надолго, потом сказал, что есть нужда, надо его выпустить.
   - Потерпишь, - буркнул он в ответ и только прибавил газу.

    Отъехав метров семьсот от родного города и остановившись на пустынном участке дороги, Вадим предложил сначала справить свою потребность, потом, связанного по рукам и ногам, отволок от обочины метров на десять. Вернувшись, взял лист ватмана и на капоте машины написал несколько слов и этот плакат повесил на шею наказанному. Там значилось: «Этот человек изнасиловал пятилетнюю девочку». Отойдя, подумав, вернулся, расстегнул ему ширинку и выставил напоказ орудие преступления. Тот орал: «вы за это ответите!», но, не слушая брани, Вадим коротко ответил: «Выживешь, будет урок до конца дней твоих, мразь! А нет, значит, так тому и быть».

    С вечера дед с бабой решили пойти в лес по грибы, охота и наесться вдоволь и заготовить на зиму.
   - Что, Анфиса, давай сходим по грибы.
   - А давай. Чего не сходить? – согласилась она.
    На рассвете, по росе они собрались. Девчушку решили не будить, пусть спит спокойно. Заперев внучку и оставив ключ под крыльцом, они не знали тогда, что вышли из дома два человека, а вернутся уже три. Собрав подберезовиков, рыжиков, лисичек и маслят заплечный мешок и оба лукошка, которые сам смастерил Григорий, они наткнулись на связанного человека, лежащего в собственных испражнениях. Дед стал медленно читать надпись, а баба молиться. В страхе старики отшатнулись от него. «Свят, свят» - перекрестилась Анфиса и всё приговаривала: «Господи, помилуй!», всё больше пятясь от него.
   - Пошли, бабка, пошли от греха подальше, - взмолился муж.
Но Анфиса, подойдя поближе и присматриваясь к связанному, прошептала, что негоже оставить умирающего без отпущения грехов. Надо, дескать, говорила она, забрать его и пусть батюшка причастит его и отпустит душу с миром.
    Никакой возможности дотащить одновременно и его и грибы не было, и потому они отнесут грибы, и дед с подводой вернётся за телом. Григорий снял с груди плакат и привязал к дереву на дороге как метку.
    Баба хлопотала по своим каждодневным хозяйским делам. Во-первых, накормила кур, во-вторых – внучку парным молоком с ржаным хлебом. Потом села перебирать грибы и, наконец, затопила баньку и заварила целебных трав для хворого, укутав горшочек пуховым платком.
    Пока дед отмывал худого узкоплечего молодого человека, его жена решила попробовать выходить его. Лекарство надо было принимать каждые два часа по две столовые ложки. Видя, что до ночи он не умер, она и ночью то и дело переводила будильник, чтоб дать ему выпить настойку.
   - Нет, жена, ты не права. Никаких попов! Если даст бог, нечестивец очухается, надо поскорее от него избавиться. Поняла, что ли?
   - Как не понять, родимый…
   - К тому же у нас пятилетняя Ксюша живёт, а дознайся дочь, кому мы оказываем гостеприимство? Что будет, представляешь?

    Григорий – человек поздних лет с растрёпанной, как у Альберта Эйнштейна, седой головой.
   - Да. Да…. А всё-таки жалко, живой ведь человек… пропадёт ведь, - грустно промямлила Анфиса.
    Она за найденным ухаживала до тех пор, пока он окончательно не пришёл в себя. Закончился бред, стала нормальной температура, больной попросил есть. У них было пяток дохленьких хохлаток, они забили одну и бульоном стали отпаивать его. Потом он спал без просыпу ещё двое суток.
   - Вы кто? Где я? – спросил Борис, как только смог.
   - А ты что, мил человек, ничего не помнишь? – в свою очередь спросил дед.
   Резкие черты лица и сильная бледность придавали лежащему болезненный вид, говорил он негромким голосом.
   - Ну, например, расскажи кто ты, сынок, и откуда. Только высказывайся напрямоту, без экивоков.
    Борис увидел, что вошла женщина в тёмном платье, завязанная платком, с худощавым лицом, глубоко посаженными глазами и уверенным взглядом. Зайдя в комнату, Анфиса набросилась на мужа, что человек, мол, ещё слаб, ему нужен покой… «Оставь его, пожалуйста, со своими расспросами».
   - Да я, старая, знать не хочу, кто он и откуда, - гневно сказал хозяин дома, меряя шагами комнату. – Мы не дали ему на дороге подохнуть как собаке, теперь пусть подобру-поздорову идёт на все четыре стороны. Да, да, мил человек, - подтвердил Григорий свои мысли, глядя на Бориса в упор.
    Тот весь съёжился, машинально провёл руками по голове, убирая упавшие на лицо жидкие волосы. Когда оставили одного, он встал и подошёл к зеркалу. Увидел там страшного, заросшего человека и давай корчить ему рожи. Зеркало вслед за ним гримасничает, дёргается, корчится. Оно работает по принципу уподобления: что увидело, то и воспроизвело. Сев на кровать и обхватив голову руками, он понял, что на его биографию упала полоса мрака.

    Борис вполне поправился, привёл себя в порядок, помылся, побрился. От парного молока быстро набрался сил. Ему не сказали, при каких обстоятельствах его подобрали, и что он сделал нехорошего -  он не знал. Набрав полный таз песка, и смочив его водой, утрамбовав, он принялся Ксюшу учить, выводя прутиком цифры и буквы. Она поначалу побаивалась его, но потом привыкла и они играли вместе: она садилась ему на спину и погоняла…
    Отправив деда на покос, Анфиса решила поговорить с постояльцем, она думала, что он страдает муками совести, и предложила ему вместе с ней пойти в церковь и покаяться.
   - Я-то по церквям не очень…, но пойду, коль ты так хочешь, - согласился Борис.
    Шекспир сказал: «Делайте вид, что у вас есть добродетели, если их у вас и нет».
   Когда его исповедовали, он не очень понимал, чего от него хотят, и молчал. Анфиса приготовила праздничный обед, был и пирог, и присутствующие с интересом наблюдали за тем, как их жилец не ест, а жадно алкает.
    Мы помним уальдовское: полюбить самого себя, значит завязать роман до гробовой доски. Но было на много раннее: полюби ближнего своего, как самого себя. Такими и были эти старики. Они привязались к тихому, безобидному, очевидно, несчастному человеку.
    После обеда, дед сел на крыльцо выкурить трубку, за ним поплёлся и Борис.
   - Избёнку бы новую поставить, - нараспев проговаривая свою мечту и подняв лицо в небо, - сказал хозяин.
   - Да я же могу подсобить! Я же учился когда-то в строительном техникуме. Для начала надо сделать чертёж, нанести на него размеры, это и называется – расчёт. А ну-ка, Ксюша, принеси бумагу и карандаш.
    Дед с удивлением посмотрел на умелого мастерового, ещё вчера покойника. Борис рад, что его не перебивают, стал отмеривать шаги вправо-влево, ставя на окончании дорожки колышки.
   - Дед, ты какой величины хочешь?
   - Что, какой?
   - Ну, дом, какой за большой?
   - Надо подумать…
   - Ты пока думай, а я пошёл валить деревья.
   - Ты что? Так сразу?
   - А чего тянуть? – довольный тем, что ему представилось дело и возможность поблагодарить своих спасителей.

    В русском языке стоят раздельно слова «совесть» и «сознание». И расстояние между этими понятиями примерно то же, как от воли Божьей до воли человеческой. Устранить Божью волю, никому не дано, даже запретив вспоминать о ней. Теперь Анфиса думала о том, что это знаменье свыше, что давно надо бы поставить новую избу, а теперь вот Бог и помощника прислал. И она ещё усерднее начинала молиться.

    Если тебя гнетёт прежняя жизнь, поскорее забудь о ней. Придумай новую историю своей счастливой жизни. И Борис поверил в свою новую жизнь! Он трудился, не покладая рук, строил радостно, с любовью. Сегодня думал о том, что сделать завтра в первую очередь, что во вторую и т.д.
   Не знали, откуда туча придёт.
   - Дед, можно? – кричит у калитки участковый милиционер.
   - Ну, проходи, раз пришёл, - неохотно пригласил его Григорий.
     И милиционер рассказал о том, что виделся со священником и тот сказал ему, что у Анфисы живёт человек без роду, без племени, и имени его никто не знает.
   - Дед, ты что, не знаешь? – назидательным тоном продолжал участковый, - что тебе первым делом надо было сообщить в милицию, то есть, мне, что, мол,  нашёл человека.
   - Первым делом, мне нужно было выходить его, чтоб не помер, - колко заметил он.
   - Ну, а потом?
   - Потом началась кутерьма с постройкой дома. Он работает как каторжный, ничего не скажу.
   - Как хоть зовут его, знаешь? – не унимался пришедший.
   - Мы называем его «мил человек». Что ты ко мне привязался? – закипятился Григорий. – Считаешь правильным меня арестовывать – арестовывай, а его не тронь! Он никому зла не делает. Если в чём и был виноват, то свое наказание уже понёс.
   - Ты, старый, не понимаешь. Тебе бы держать его при себе как подсобного рабочего, а того не ведаешь, что его может родные ищут, может мать в истерике бьётся…. Ах, - и, махнув рукой, он удалился.
    Хозяин глубоко выдохнул и почувствовал, как он опустошён. Всегда за возбуждением, за высоким подъёмом неминуемо следует уныние, а он, дурак, думал, что с годами устанавливается внутреннее равновесие. Он посмотрел вокруг, изба поднималась. Когда её закончат, будут демонтировать старую, потом на том месте разбивать огород. Старый свесив голову, подошёл к Борису, который рубанком строгал доски; хочет собственными руками сбить добротный кухонный шкаф на память о себе. Он поднял глаза на Григория и увидел, что сейчас его волосы смахивают на швабру, и невольно улыбнулся.
   - Ну что, мил человек, как ни прискорбно, но тебе надо уходить. Сейчас был разговор с участковым, а он у нас один на три села, боюсь, они загребут тебя до выяснения обстоятельств. А быстро у нас, сам знаешь, ничего не делается, так что будь уверен – натерпишься взаперти!
   - Но куда же я пойду? Посуди сам – бродяжничать? Без документов, без денег…
Последовала тягостная пауза.
   - Ну, на первый случай я тебе дам. Сам понимаешь, как мы живём
    Борис видел, что живёт семья на грибах, на рыбе. Какой излишек продали – вот и копеечка. Григорий отвлёкся и мечтательно проговорил, что хочет, чтобы Ксюша здесь жила после того, как отучится и получит образование в городе. «Места здесь красивые, люди спокойные, природа силы и радость даёт. А тут и новый дом!» Потом, очнувшись, опять посмотрел на Бориса, который, схватив его за руку, став на колени, с чувством проговорил: «Дед, а дед, не прогоняй меня. Сам от смерти спас, сам на смерть и толкаешь. Не гони меня, а спрячь! Давай в лесу избушку соорудим, кто меня там искать будет? Буду питаться грибами, ягодами, рыбачить. Когда ты хлеба принесёшь и спасибо. Не в петлю же лезть! – в сердцах закончил он».
Старик обнял его со словами: « Ну, мил человек, не горячкуй, не горячкуй, что-нибудь придумаем. Живи пока». Лицо его разгладилось как будто набежавших морщин и не бывало. Сердце – удивительная вещь. Если к нему прислушаться, узнаешь, как поступить правильно. Всё само собой пройдёт, как утренняя дымка тумана.
    Молодой человек утром проснулся в холодном поту, ему снились кошмары. Как будто огромный паук величиной в человеческого громилу сидит на груди и сосёт кровь. И от этой тяжести невозможно дышать. Между тем в окне между ветвями просвечивала луна, несмотря на медленно выплывающее солнце.

    Валентина Иосифовна, начальник цеха хлебокомбината, позвонила Бориной маме, чтобы узнать, почему сын не выходит на работу. И узнала следующее. Что его нет дома, и что она ничего не знает о его местонахождении.
   - То есть, как ничего не знаете? – удивилась та.
   - Я волнуюсь, конечно, но уже так было: пропадал и на неделю и на две.
   - И вы так спокойно к этому относитесь?
   - Валентина Иосифовна, не шумите, пожалуйста. Дело в том, что у моего сына бывают психические отклонения, он, случалось, неадекватно себя вёл. Я хотела это держать в тайне, но вам скажу. Дважды Боря, мой мальчик, проходил лечение в психбольнице. И потому я не хочу лишний раз общаться с милицией, они его опять отправят на принудительное лечение.
   - Так оформляйте ему пенсию, - по-хорошему предложила собеседница, - раз он нуждается в постоянном контроле. Он ведь может быть опасен для людей!
    Вспомнив ситуацию на своём дне рождения, она похолодела. Действительно, Борис тяжело болен, но больные должны находиться в специализированных учреждениях, а не ходить по улицам. Какой он работник она никогда особенно не вникала; прислали в её цех, она приняла. Конечно, замкнутый, конечно, угрюмый, но что она будет лезть в душу каждому?

    У начальницы остался тяжёлый осадок от разговора с матерью своего рабочего. Найдя Сашу на территории, они вошли в затенённую плющом беседку, надо было поговорить без свидетелей. Горе-отец, которому совсем нельзя прикасаться к выпивке, рассказал о случае в баре со спортсменом, который, взяв на себя инициативу отомстить, наказать поганца – отвёз его за семьсот километров. Наказывать можно человека адекватного, сказала она, сознающего, что он делает, а он ненормальный и мать это подтверждает. Я вижу, что он угрюмый, подавленный, но не знала, что он страдает психическим расстройством. «Ты ведь знаешь, Саша, что физическое самочувствие человека определяется его психическим состоянием». Моя дочь – отвлеклась Валентина Иосифовна, работает в художественной школе и рассказывает, например, что у Пикассо покончили самоубийством две жены и внук. Они в разное время позировали художнику. Так же Репин рисовал царевича в картине «Иван Грозный убивает сына» с писателя В. Гаршина. Вскоре Гаршин бросился в пролёт лестницы. Так что, психически неуравновешенные люди опасны!

    Далее Александр рассказал, что, возвращаясь с соревнований по вольной борьбе, Вадим не обнаружил его в оставленном месте. Только к ветке привязанный знакомый плакат…
   - Не знаю, что делать, - размышляя, поднялась Валентина Иосифовна, - мать в милицию не заявляет. Надо мне самой это сделать.
   - А почему не заявляет?
   - Говорит, было, что две недели пропадал.
   - Ну, так давайте и мы подождём, может как-нибудь рассосётся…
   - А если нет? Отвечать за то, что человек пропал, и мы молчали? За это, знаешь, по головке не погладят.
   - Думаю, это надо сделать матери. Если она считает, что можно подождать, значит, пусть будет так!
    Про себя начальница подумала, что Саша по-настоящему ненавидит Бориса и правильно. Ненавидеть необходимо, иначе мы поставим знак равенства между добротой и беспринципностью, между героизмом и подлостью.

    Всё-таки участковый развёл активную деятельность. Запрос на компьютере подтвердил, что Борис в розыске, только в реальности не совпадает время. Это значит, что заявление написано значительно позже. Так или иначе, но его на милицейской машине отвезли и сдали на руки горем убитой матери. Так он и не понял и никто ему не сказал, почему он связанный оказался в лесу. Оказалось: это наказание.

    Говорят, что, поговорив серьёзно с матерью и получив её «добро», Борис уехал жить к старикам в деревню. Если он и был когда-то болен, если и случались психические отклонения, то жизнь на природе его окончательно вылечила!
   - Здравствуйте! Не прогоните? – и молодой человек переступил порог нового дома, выстроенного собственными руками.