Sacrosanctus - 2

19 мая, 6 по старому, Церковь отмечает день святого праведного Иова Многострадального. История его очень известна, о ней повествует одноименная учительная книга Библии. В этот же день, 19 мая 1868 года, родился Николай II Александрович Романов. Его история также не "вода во облацех", хотя объективного, свободного от идеологических прищуров, то правым, то левым глазом, такого рассказа о жизни и судьбе последнего русского государя у нас до сих пор нет.

Иов и Николай. Такие совпадения не бывают случайными. Венценосный мученик хорошо знал свой жребий: "У меня более чем предчувствие, что я обречён на страшные испытания и что я не буду вознаграждён за них на этом свете… Сколько раз я применял к себе слова святого Иова: " Ибо ужасное, чего ужасался я, то и постигло меня; и чего я боялся, то и пришло ко мне" (Иов, 3-25)".
Чего боялся – то и пришло…

Поговорим о власти.

"Вот я был в "Финке", так у них...".

В Финляндии, в Европе, в Америке... Никогда мы не будем жить так, как живут на Западе. Да и как в Китае, тоже – навряд ли... Все известные попытки "сделать здесь, как там" натыкались на подводный камень в виде нашего пресловутого менталитета, "загадочной русской души". Менялись течения, менялось процентное содержание белого и красного, и осушали, и поворачивали вспять, но этот камень по-прежнему – там. Он бел-горюч лежит, и вокруг него Остров Буян. И никуда мы от этого не денемся, покуда мы русские, говорим и думаем по-русски. Нам же скучно триста лет подстригать газон или тачать сапоги силами десяти поколений. Я лучше пойду, Сибирь завоюю. А перед тем "приговорю" полмитрича.

Не будучи монархистом, я в последнее время всё больше убеждаюсь в том, что иной формы государственного правления, как самодержавие, в России быть не может. Самодержец отвечает присущей русской душе потребности в иррациональном управляющем начале. Должен быть кто-то, кто выше меня не по знатности, богатству, умственным способностям или моральным качествам, а просто потому, что он – "другой", что он – Помазанник Божий. И только такому человеку я подчинюсь. Пусть – демократия, хоть западная, хоть восточная, её институты, законы, чиновники, полиция светская и духовная, – пусть. Но должен быть кто-то, за кого я молюсь, кто есть наместник Бога на земле, следовательно – источник морального права. На чьей вые почиет сила... То есть – царь. Sacrosanctus.

Должен быть принцип нравственной архитектуры общества. Этот принцип известен: "За веру, царя и Отечество". Это же не дураки придумали. Впрочем, почему – придумали? Так и было. Царь, самодержец, он же столп и защитник веры, он же pater patriae, отец отечества. И вся русская история до 1917 года держалась на этих "трёх китах".

В 1850 году, при Николае Первом, Г. И. Невельской основал в устье Амура город Николаевск-на-Амуре. Отношения с Китаем тогда были напряжённые, и "самоуправство" будущего адмирала грозило дипломатическим и военным конфликтом. Министр иностранных дел К. В. Нессельроде предложил поселение срыть, от греха подальше, а чересчур инициативного офицера разжаловать в матросы. Но царь сказал: "Там, где русский флаг поднят, он опускаться не должен!". И вопрос был закрыт. Мне кажется, что в этом эпизоде, как в капле амурской воды, отразились все главные черты самодержавной власти (а считать их положительными или отрицательными – это личное дело каждого), как-то: верховность (авторитетность в высшей степени), единоличность в принятии решений, безусловный примат национальных интересов и... та самая иррациональность, о которой я уже говорил. Ведь, на первый взгляд, решение императора противоречило требованиям обстановки, и всё-таки он его принял – противу ratio...

Вневременной и внесословный, "вечный" авторитет государя делает невозможной и ненужной борьбу подковёрных бульдогов-эгоистов: все изначально подчинены монаршей воле, все равны перед этой волей, и воля царя – закон. Нерастраченная энергия эгоизма "канализируется" на другие нужды, государственные и общественные. При этом все, включая и самого царя-батюшку, одинаково равны и грешны перед Богом. Такое равенство нивелирует негативные моменты самодержавной формы правления. Сила, как ни крути, почиет на другой "вые". А здесь она в своей делегированной форме, как репрезентация, а не оригинал…
 
Кто из современных российских правителей имеет моральное право "казнить и миловать"? Чьё слово имеет вес достаточный, чтобы оказаться последним, решающим? "Болотная" оппозиция возникла не в последнюю очередь благодаря крайне низкому моральному авторитету власти, как верховной, так и на местах. И было, было это уже в российской истории. Вспомним погрязшую в коррупции и разложении верхушку общества перед 1917. Ведь, не отрекись Николай Второй, кто знает, чем завершилось бы противостояние регулярной русской армии и вооружённых отрядов пролетариата? Но... царь не посмел взять на себя ответственность за междоусобное кровопролитие, не обладая должным моральным статусом. То же наблюдаем и теперь: нравственное по сути своей движение "снизу" – и преследующая совершенно другие цели "подмога со стороны", а к этому – фактическое безвременье и бездействие "наверху".

"Внизу", по правде сказать, тоже не везде запах незабудок.

Преувеличенное значение личного достоинства, примат индивидуальных свобод над общественным и личным долгом каждого – эти спутники "прогресса" сделали из простого человека, говоря словами философа Константина Леонтьева, "существо, исковерканное нервным чувством собственного достоинства". Это "чрезмерное самоуважение лица" (он же) есть, в сущности, род болезни. Она правится, как все болезни духа, через religio – восстановительную связь, как понимали это слово до нас. Воссоединение с общим, целым, добровольная "вписанность" в общую канву, без какого-то стремления "выделиться", "заявить о себе", "потребовать" и т. п., religio есть двусторонняя связь "верха" и "низа". Гарантом и символом такой связи должна и может быть только корона.


2012, 2014.