Черная Маска

Анонс романа.


Ослепленный местью за сестру, брат убивает её обидчика на дуэли в страшную грозовую ночь. Но дуэль без свидетелей - это убийство. Его друзья поклялись, что сохранят подробности этой ночи в тайне. Проходят годы.. И одно за другим, несчастья начинают преследовать детей тех, кто дал клятву молчания. Роковая случайность? Трагическое совпадение? Или это отголосок давней дуэли? Станет ли чистая любовь расплатой за прошлое?...


Ознакомительный фрагмент романа.

                ЧЕРНАЯ МАСКА.
               

                Счастье  любви  заключается в том,
                что бы  любить.
                Франсуа   Ларошфуко.               
 
               
               
             
                ЧАСТЬ  I.
                ЛЕТНИЙ     БАЛ.               



                Глава I. 
                Ночная  клятва. 

    
   Сентябрь  1608-го  года.
   
   Низкие грозовые тучи нависли  над  Парижем,  обрушив  на  ночной город лавину дождя и пугая добрых жителей  оглушительными раскатами грома и ослепительными  вспышками  молний – такой  страшной  грозы  парижане  не  помнили  уже  несколько лет.  И  в  роскошных  отелях  аристократов,  и  в  жалких  лачугах бедняков  были намертво закрыты окна и ставни, а матери и няньки  успокаивали  напуганных детей.   
    И все же, не смотря на проливной дождь, двое всадников  встретились у Булонского леса в тот  миг,  когда  часы пробили десять часов вечера. Было что-то страшное в том, как  молча  они спешились и привязали своих коней. И лишь после этого   взглянули  друг на  друга – один надменно, взгляд другого был полон холодной  решимости.
   Обладателю  надменного взгляда было около  пятидесяти  лет,  и  он  был  весьма отталкивающей наружности.
Высок, но тучен, у него  был  большой  рот,  но  маленькие  глаза, движения были то резкими, то по-кошачьи мягкими. Тем не  менее,  в  нем  угадывался  дворянин.
  Его  противник  был  полной  противоположностью. Он  был  очень  молод - ему  было  не более двадцати  пяти лет, и  он  был  очень  хорош  собой.   Высокий, с густой копной светлых волос, прямым и смелым взглядом больших голубых глаз,  широкоплечий, с  тонким  станом, он обладал той гордой осанкой, по которой можно безошибочно увидеть  истинного  аристократа.   
 - Однако, граф, - заговорил  тот,  который  был  старше, -  мы с вами оба явились раньше назначенного часа. А вот ваши друзья не торопятся. Где  же  хваленая  французская  галантность?
-  Не  вам  говорить  о  галантности, - отрезал  тот,  кого  он  назвал  графом, - еще четверть часа до назначенного времени. Имейте терпение, сударь.
- Однако, как вы резки. Решительно, ваша сестра была куда, как   приятнее  в  общении, - произнес маркиз с легкой насмешкой.
- Что? – глухо спросил граф, поднимая голову. Вспышка молнии   озарила на миг его бледное лицо, сдвинутые брови, и горящий  взгляд,  но  маркиз  не  заметил  опасности.
 - Я сказал, - растягивая  слова,  произнес  маркиз, - что  ваша  сестра  не  была  такой  хмурой.  Она  была  слишком  весела и беззаботна, и уверяю вас, что не я единственный, кто  воспользовался  этим.   
-  Подлец, - произнес  сквозь  зубы  граф, - из-за  тебя  на мою сестру обрушилась беда, а ты еще смеешь оскорблять её память  подобными  высказываниями?
- Ваша сестра, граф, сама виновата в том, что произошло, и повторяю, что я не был единственным.
- Довольно, сударь! – вскричал граф. - Выньте вашу шпагу, чтобы  я не убил   безоружного противника!
- А как же ваши друзья? Вы будете драться со мной без секундантов?
- Мои друзья будут здесь к назначенной минуте, а пока их нет,  я говорю вам сударь, что моими секундантами будут эти деревья, эта гроза и сам Господь! Только один из нас уйдет отсюда живым. К бою, сударь!
    Граф отшвырнул шляпу, сбросил плащ, вынул шпагу, отбросил ножны и встал в позицию.
- Какая спешка, - ухмыльнулся маркиз, складывая плащ, положил поверх него  шляпу, и, взяв шпагу, встал напротив графа.  Несколько мгновений они неподвижно стояли друг против друга, пока раскат грома не пронесся над их головами. И тогда   противники  бросились друг на друга. Они кружились по липкой грязи и с такой яростью наносили и отражали удары, что искры летели от соприкасающихся клинков.
    Едва лишь начался их смертельный поединок, как к графу вернулись его самообладание и хладнокровие. Он дрался со спокойной уверенностью в том, что правда на его стороне, его рука, словно став единым целым со шпагой, твердо наносила удары и отражала выпады, ноги не скользили в грязи, а ступали уверенно и твердо.
Маркиз же был крайне неловок, то и дело поскальзывался, с трудом сохраняя равновесие, и злился на себя за то, что недооценил  своего молодого противника, который оказался настоящим мастером фехтования.
    Их поединок длился около десяти минут и маркиз уже был раза три легко ранен,  граф же был невредим, если не считать небольшого пореза на плече. Это обстоятельство ещё больше злило маркиза, он начал закипать от бешенства и одну за другой совершал ошибки, а его молодой соперник кружился вокруг него, навязывая маркизу бешеный темп, шпага подобно молнии сверкала  в его сильной руке, а в глубине  голубых  глаз горел холодный огонь, пугавший маркиза.
 - Я убью тебя! – злобно прорычал маркиз.
 - Ты погубил мою сестру, но меня ты не получишь.
 -  Мальчишка! Ты был неразлучен с ней в этом мире, так будь и в том! - Маркиз бросился вперёд, намереваясь нанести графу смертельный удар, но тот легко увернулся, маркиз налетел на его шпагу, и она пронзила его насквозь. Маркиз оторопело посмотрел на своего противника, и произнёс:
 – Знай же, что тебе придётся заплатить за мою смерть. Ты заплатишь страшную цену. Помни об этом!
   Граф выдернул  шпагу, и маркиз тяжело упав на колени, прохрипел:
 - Когда я встречусь в аду ... с твоей сестричкой, передам …ей привет. До скорого… свидания …граф.
 И сказав это, маркиз повалился в жидкую грязь лицом, его рука  судорожно  сжала  мокрую землю, и  маркиз  затих.
    Граф посмотрел на свою шпагу – по стальному лезвию, перемешиваясь с алой кровью, струились капли дождя. Он  отшвырнул оружие и запрокинул голову так, что по его бледному лицу побежали дождевые капли, перемешиваясь со слезами. Молодой человек закрыл глаза и обеими руками провёл по своим волосам.
  -  Господи, - прошептал он, - я отомстил за честь и смерть моей сестры, но отчего же мне стало только тяжелее?  Господи, прости меня!
  - Жак! Жак! – раздалось невдалеке несколько голосов. Молодой человек выпрямился, вглядываясь в стену дождя.
  - Я здесь,  друзья! – крикнул он в ответ.
 Один  за  другим,  из  пелены  дождя  показались  трое  всадников – это  были  друзья  графа.
-  Жак!  А  где  маркиз?  -  спросил  один  из  них,  легко  спрыгивая  с  лошади. 
-  Позади  тебя, Франсуа, - хмуро  ответил  граф.
- О, Господи, Жак! Он  мертв? -  второй всадник вцепился в  поводья  своего  коня.
-  Да,  он  мертв, Луи.
-  Кто-нибудь  видел  вас? – спросил  третий,  самый  старший  из  них. 
-  Не  думаю, Джордж. 
- Мы думали, ты ждешь нас у себя, но Жанна сказала, ты уехал раньше. Мы сразу отправились сюда. – Франсуа подошел к Жаку.
- Время тянулось так долго, что я отправился один, рассчитывая встретить вас по дороге или уже здесь. А маркиз приехал еще раньше меня, он уже  ждал меня, когда я приехал.
- Твое нетерпение понятно, - Джордж посмотрел на поверженного маркиза, - но отчего он сам так спешил сюда?
- Я не знаю.
- И он приехал тоже один?
- Он не взял секундантов, - кивнул Жак.  – Нас было двое.
- Это очень странно, что он был один.
 Несколько  минут  все  молчали.
  Луи,  самый  юный  из  них,  переводил  взгляд  с  одного  друга  на  другого,  Франсуа  молча  положил руку на плечо Жака.  Джордж  тоже  молчал,  и  лишь  слегка  сдвинутые  брови  выдавали  его  волнение.
 - Друзья, - наконец  заговорил  Джордж, - я  думаю,  что все согласны  с  тем,  что мы должны  оградить  нашего  друга  от  возможных  последствий.  Уверен  также,  что  ни  Франсуа,  ни  Луи  не  считают  Жака  виновным  в  происшедшем. Легко предполагаю,  что  маркиз  спровоцировал  Жака,  надеясь  убежать  до  нашего  появления. Недаром он явился один и раньше времени.
  – Джордж,  к  чему  ты клонишь? – Жак поднял голову и посмотрел на друга.
-  Постой,  Жак,  дай  мне  закончить, - Джордж посмотрел на остальных. -  Если  найдется  свидетель,  Жаку  придется  отвечать  за то, в чем  он  не  виноват. Дуэль без свидетелей считается убийством, но маркиз заслужил смерть.
- Джордж,  если  найдется  свидетель,  я  готов  ответить.
- Не говори  глупостей, Жак.  Маркиз  был  подлым  человеком,  и  ты  перед  ним  не  виноват.  И,  кроме того,  ты  нужен  не  сырой  камере  Бастилии,  а  своей  красавице  жене,  и  вашим  детям.
- Джордж совершенно  прав, - вступил  Луи, - маркиз  ответил  за  бесчестный  поступок,  и  значит,  на  то  была  воля  Божья.  Их было двое, и наш друг жив. Это судьба.               
-  Жак,  наши  друзья  правы. – Франсуа  посмотрел  на  друга. 
– Подумай  о  Жанне и  малышах. 
-  Мы  поклянемся, - решительно  сказал  Джордж, - мы  дадим клятву в том, что ни один из нас не  проговорится о  том,  что  случилось. 
Он  отошел  от  трупа  маркиза,  и  друзья  последовали  за  ним. 
Медленно  протянув  руку  перед  собой,  Джордж  произнес:
-  Я,  лорд  Джордж  Ленарван,  клянусь,  что  нигде,  никогда,  ни  при  каких  обстоятельствах  не  расскажу  о  том,  что  случилось  в  ночь на  двадцать  шестое  сентября  тысяча  шестьсот  восьмого  года  и  клянусь  унести  эту  тайну  с  собой в могилу.
- Я,  маркиз  Людовик  де  Лешарпаль, - Луи  протянул  руку над  рукой  Джорджа, -  клянусь,  что  нигде,  никогда, ни  при  каких  обстоятельствах  не  расскажу  о  том,  что  случилось  в  ночь  на  26  сентября  1608-го  года, и  клянусь  унести  эту  тайну  с  собой  в  могилу.
- Я,  герцог  Франсуа де  Ла  Варский, клянусь,  что  нигде,  никогда,  ни  при  каких  обстоятельствах,  не  расскажу  о  том,  что  случилось  в  ночь  на  26  сентября  1608-го  года,  и  клянусь  унести  эту  тайну  с  собой  в  могилу.
- Я,  граф  Жак  де  Лонгвильд,  клянусь,  что  нигде,  никогда,  ни  при  каких  обстоятельствах  не  расскажу о  том,  что  случилось  в  ночь  на  26  сентября  1608-го года,  и  клянусь  унести  эту  тайну  с  собой  в  могилу.
   Вспышка молнии озарила их серьезные и бледные лица, протянутые одну над другой руки, а прозвучавший раскат грома словно скрепил  эту  клятву.
-  Теперь  уйдем, друзья, и  если  мы  не  правы,  то  Господь  рассудит  нас.
- Его  оставим  здесь? – спросил  Луи де Лешарпаль, кивнув в сторону маркиза.
- Да, через четверть часа здесь пройдет ночной патруль.  Привязанную  лошадь  маркиза  будет  легко  заметить,  а  значит,  и  её  хозяина  найдут. 
Друзья  вскочили  на  коней  и  разъехались  в  разные  стороны – Джордж  и  Луи  направились  в  сторону  улицы    Пти-Пэр,  а  Жак  и  Франсуа  на  Королевскую  площадь,  где  оба  жили. 
  Всю  дорогу  они  не  проронили  ни  слова, словно прекрасно понимали друг друга молча, не нуждаясь в многословии. Жак хмурился своим мыслям, Франсуа не прерывал его молчания, лишь на прощание улыбнулся другу и кивнул.  Жак ответил кивком, и они простились.
Подъехав  к  своему  отелю - так  в  те  времена  называли  частные  дома,  Жак  спешился,  и,  бросив  поводья  сонному  конюху,  вошел  в  дом. Его встретил слуга, но граф отпустил его кивком головы. В доме царила тишина, но Жак уже слышал легкие и торопливые шаги на втором этаже, которые приближались к лестнице.
 Вниз  по  длинной  лестнице  сбежала  молодая  женщина.  Ей  было  не больше двадцати лет, и она была  прекрасна  настолько,  насколько  может  быть  красива  земная  женщина.
Тонкие черты лица, изящный миндалевидный разрез больших  черных  глаз,  нежные  алые  губы, волна  длинных, черных как  смоль  волос, тонкие, изящные руки, длинные, тонкие пальчики, словом,  она  была  прекрасна и изящна. По  её  располневшей  талии  было  видно,  что  она  ждет  ребенка, но, тем не менее, двигалась она легко и  грациозно. Жак подхватил её на руки, и почувствовал, как трепетно она  прижалась  к  нему.
-  Жак, милый, я так волновалась! Слава Богу, ты жив! Ты  не  ранен?
-  Нет,  нет,  Жанна, я  не ранен. Я обещал тебе вернуться невредимым и вернулся.
- А  он? – Жанна  отстранилась,  и  взглянула  на  мужа. 
-  Он  мертв, - лицо  Жака  было  мрачным,  взгляд  тяжелым.
-  Что ж,  стало  быть, так  должно было случиться.  Он  заплатил  сполна за свой бесчестный  поступок. – Жанна вздохнула, и вгляделась в лицо мужа. - Но что тебя беспокоит?  Что-то случилось помимо  дуэли?
-   Нет, Жанна, ничего не случилось, - Жак улыбнулся, желая развеять ее тревогу. - Расскажи мне, как наши малыши? Не  испугались  грозы?
-  О, - красивое  лицо  Жанны  озарилось  нежной  улыбкой. -  Альбер  спит и ничего не  слышит,  Рауль  сердито  посмотрел  в  окно, словно  гром мешал ему,  а потом стал  играть  с  игрушечной  лошадкой. А вот Луизе гроза очень понравилась! Она даже смеялась, слыша  раскаты  грома.   
-  Стало  быть,  они    уродились  в  меня!  -  полушутя  сказал Жак.
 -  А  как  моя  красавица  жена?
-  Теперь,  когда ты  дома, я спокойна. Будешь ужинать? Ты с утра  ничего не ел.
-  Может, чуть  позже, мне  не  хочется сейчас. Я бы выпил бокал вина и все, пожалуй. 
Жанна  ласково  улыбнулась,  и,  обняв  её,  Жак  подумал,  что  их  несчастье  осталось  позади. 
И  тут  же  он  вспомнил  лежащего  на  мокрой  земле  маркиза.
       "Ты  заплатишь  страшную  цену  за  мою  смерть.  Запомни".
               
                Глава II.
                Подмена.

   Наступил декабрь 1608 года.   
Солнечный зимний день сменился вечером, и неожиданно подул холодный ветер, подхватывая и кружа мелкие хлопья снега. Спальня графа де Лонгвильд была ярко освещена множеством свечей, а возле кровати стояли вазы с цветами.
Элоиза де Ла Варская  поправила тяжелую портьеру, отошла от  окна  и  с улыбкой  взглянула  на  Жанну  де  Лонгвильд – у  молодой  графини  приближался  срок  родов. 
 -  Зачем  они  поехали  сейчас?  Почему  не  подождали  до  утра? – Элоиза покачала головой, поправляя прядь белокурых кудрей, выбившуюся из-под атласной ленты. – Такой снегопад и ветер.
-  Не  волнуйся,  Жак  и  Франсуа  скоро  вернутся.  Ты  ведь  знаешь,  их  беспокоит,  что  от  Ленарвана  давно  не было писем. Возможно,  Луи  что-нибудь  знает о нем, или причине молчания. К тому же, меня  тоже  беспокоит  молчание  Ленарвана. Это так  не похоже на него. Джордж обожает писать письма, - Жанна улыбнулась, и откинулась на подушку. Элоиза присела на высокий табурет рядом с ее кроватью.
-  Знаешь,  Жанна, мне  сегодня  приснился  очень странный, и  даже страшный   сон.  Я  очень испугалась, до сих пор кидает в дрожь.
-  Что  тебе  приснилось?
-  Мне  снилось,  что  наши  мужья  в  опасности. Я  видела  мертвую  Бланку де Лешарпаль. Детский  плач разрывал мне сердце – я  пыталась  найти  этого  ребенка,  но  не  могла.  Во  сне  гербы  наших  семей  накрыла  туча,  и  их  не  стало  видно.  Я  проснулась  в  слезах  среди ночи, но уснуть больше не смогла. Что бы не разбудить Франсуа, тихо встала, прошла в детскую. Этьенн и Анриэтта мирно спали, с ними были две няни. Я вернулась назад в спальню, но так и не уснула больше той ночью. Лишь задремала, когда начало светать.
-  Господи,  мне  несколько  дней  назад  тоже  приснился  похожий  сон, - Жанна приподнялась в постели, - очень похоже на то, что видела ты сама.
-Расскажи, что ты видела в своем сне? – зеленые  глаза  Элоизы  были  полны  страха. 
-  Детский  плач,  мертвая Бланка,  тень,  накрывшая  гербы.  Только  среди них были еще гербы Лешарпалей  и  Ленарванов. Я тоже проснулась среди ночи, но Жак обнял меня, я  успокоилась  и  даже  снова  уснула. Только спала беспокойно, просыпалась несколько раз, и снова проваливалась в сон.  Лишь  под утро уснула крепко, а когда  проснулась, в комнате уже было светло. Тогда  вошел  Жак  с  Раулем, и  я  забыла  о  кошмаре. Но сейчас, слушая тебя, я вспомнила все до мелочей.
-  Господи,  Жанна,  нам приснилось почти одно и тоже! Что же это может означать? Признаться, подобные совпадения меня пугают! – Элоиза с тревогой взглянула на подругу. 
- О,  Боже!  - Жанна  приложила  руки  к  животу  и  побледнела.
– Кажется, начинается!
-  Жанна! Не вставай!
Элоиза  уложила  подругу,  и  побежала  отдавать  распоряжения  служанкам.   
… В это время их мужья почти добрались до дома Лешарпалей.
 - Ох, какой холод, - Франсуа закутался в теплый плащ, - как подумаю, что  нам  еще  возвращаться,  так,  право  слово,  жить  не  хочется. Надо было ехать в карете, мы недооценили ветер.
-  Да, холод просто ужасный. Но я  надеюсь,  что у  Луи  есть  новости  от  Джорджа.
-  Зачем  он  вернулся  в  Шотландию? – недоумевал  Франсуа.
-  Но  там  его  родина,  его  родовой  замок.  Он  скучал  по  Шотландии. И там его ждут жена и сын Эдуард.
-  Если  там  еще  холоднее,  чем  здесь, особенно  такой ночью,  то,  как можно было скучать по самой Шотландии? – пробормотал  Франсуа. -  Просто  мне  жаль,  что  он  далеко  от  нас, - добавил  он.
- А  разве  наша  дружба  закончена? 
-  Конечно,  нет, - улыбнулся  Франсуа,  и  сердито  пробурчал:
-  Боже,  такой  ледяной  ветер,  слова  замерзают  в  воздухе.  У  меня  даже улыбка  примерзла  к  лицу.
-  Что ж,  Луи  сразу  поймет,  что  ты  рад  его  видеть, -  Жак  тихо  рассмеялся.
-  Тише,  ты  слышишь? – Франсуа  прислушался.
-  Что? – Жак  остановил  коня. – Да, я слышу. Осторожно, это …
Договорить он  не  успел – из-за  угла  стремительно  вылетела черная карета, запряженная четверкой вороных лошадей, и понеслась прямо на  друзей. Они едва успели развернуть лошадей и увернуться из-под  колес.
-  Вот  черт!
-  Что  за  дьявол  носится  в  такой  час, даже без фонарей! Либо он  сам убьется, либо кого-нибудь зашибет!  – вскричал  Жак  сердито.
-  Должно  быть,  чей-то муж  не во время вернулся, и гостю пришлось поспешно откланяться, - Франсуа хмыкнул, похлопывая своего коня  по шее, и вдруг замер, прислушиваясь к чему-то. Взглянув на друга, он понял, что тот же шум привлек и его внимание. 
-  Похоже  на  крики.
-  Франсуа,  это  же  со  стороны  дома  Луи! – воскликнул Жак.
- Поспешим!
  Они  дружно  пришпорили  лошадей, и через несколько минут были  у дома маркиза. В окнах второго этажа горел свет, входная дверь распахнута настежь, а перед ней собрались несколько человек, среди них были и нищие.
-  Что  случилось? -  голос  Жака  перекрыл  гул  толпы,  и  люди,  признав  по  одежде  дворянина,  притихли.
-  В  чем  дело? – Франсуа  спрыгнул  на  землю. 
-  Здесь  убийство  было.
-  Как  убийство?  Кого  убили?  Кто?
Какой-то  нищий  вышел  вперед.
-  Ну, случилось-то вот как. Маркиза беременна  была, и  видимо срок  приближался. Приехал к ним, значит, доктор. Через час после доктора приехала  карета.  Оттуда  несколько  человек  вышли и  вошли в  дом.
-  Что  было  потом? – Жак  не  сводил  глаз с  нищего, бледный  Франсуа  вцепился  в  поводья  лошади. Он успел заметить выбитые окна на втором этаже, как раз там, где находилась спальня.
-  Ну, что потом? Они напали на хозяев. Доктора  и  горничную  убили  сразу же. Маркиза сама застрелила двоих из пистолета. Маркиз  сражался  как  лев, но его тоже убили. Его тело вынесли из дома и кинули в карету.  Из вещей ничего не взяли. В карете  человек  сидел,  думаю, главный  он  у них. Шляпа на самые глаза надвинута, и он был закутан в плащ. Уж  очень  перед ним  расшаркивались. 
-  Имени не называли?
- Нет, они говорили очень тихо. Хотя, может,  и  называли его имя,  да  толку – то  что?  Они  не  по-нашему  говорили. 
- А  что  это  за язык?
- Так  мне-то  знать  откуда, господин?  Увы. 
- Карета черная, без гербов, запряженная четверкой черных  лошадей?  -  припомнил  Жак  карету,  едва  не  сбившую  их  с  дороги.
- Истинно  так.  Дьявольская  повозка.
-  За приставом послали? – молчавший  до  сих  пор  Франсуа  устремил  тяжелый  взгляд  на  нищего. 
- Послали, - ответил нищий, указав на соседей маркиза.
- Держи, - Жак  бросил  ему  кошелек. – Спасибо за рассказ.
-  Храни  вас  Господь,  вы  так  щедры! – и  нищий  поспешно  скрылся,  видимо опасаясь,  что благородный  господин  передумает,  и заберет кошелек обратно. Жак спрыгнул с коня и вместе с  Франсуа  вошел  в  дом  Лешарпалей.  Отель  Луи  находился  возле  Лувра, но в последние месяцы беременности Бланки они  временно переехали  в маленький двухэтажный дом с большим садом позади дома на улице Пти-Пэр, где  только  самые  близкие  друзья  навещали  их. Медленно, словно  не  желая  верить  в  происходящее,  друзья  поднялись  на  второй этаж,  и Жак  толкнул  дверь  в  спальню.  Страшная  картина  предстала  перед  ними. 
   Стол и стулья были перевернуты, зеркало разбито, шкатулка  с  украшениями  Бланки лежала  перевернутая, и драгоценности  валялись вокруг неё, беззаботно переливаясь в свете свечей.  Роскошные  гобелены  были  изрезаны,  виднелись  следы  от  пуль,  осколки  оконного  стекла  лежали  на  полу. Возле  окна  лежал  труп  доктора,  а  недалеко  от  него – труп  горничной. Рядом  с кроватью лежала мертвая маркиза. Глаза её были  широко раскрыты,  золотые  волосы  рассыпались по  полу,  а  рука  крепко сжимала  пистолет.  Рукоятка  кинжала  торчала  в  её  груди. У неё в ногах лежал  мужчина, убитый  пистолетным  выстрелом,  а за ним еще один,  тоже  убитый  Бланкой. Еще трое были убиты в поединке  шпагами. Луи  и  Бланка  дорого  отдали  свои  жизни.   
Франсуа  что-то  поднял  с  пола,  и  показал  Жаку.
- Кинжал Луи и золотой медальон Бланки. Бланка хотела подарить его дочери. Если это была бы девочка. Она говорила, что он освящен в …
-  Тише,  Франсуа,  слышишь?
Рука Франсуа непроизвольно  легла  на  рукоятку – он  жаждал  мести.  Жак подошел  к  Бланке – возле  неё  лежало  шелковое  покрывало, и  Жак  приподнял  его. В следующий миг он молча уставился  на  то,  что  было  под  ним. Франсуа подошел ближе,  и  замер,  глядя  на   пол.
  Там,  среди  шелковых  простыней  и  атласных  одеял,  мирно  спала  новорожденная  девочка – дочь  Луи  и  Бланки.
-  Мой  Бог!  - выдохнул  Франсуа.
-  Боже  мой! – воскликнул  Жак.
-  Слава  Богу,  что  они  или  не  знали  про  неё, или забыли. Но,  что  нам  делать  с  ней, Жак? Ей может грозить опасность, ведь  убили  же  её  родителей.
-  Я  увезу  её  и  спрячу. 
- Тогда поторопись – с минуты на минуту  может  прибыть  полиция.   Я  встречу  их.
-  Конечно.
Жак осторожно поднял малютку на  руки,  и  завернул  в  покрывало, боясь разбудить ее.
-  Возьми  кинжал  и  медальон.  Теперь  это  все,  осталось… - Франсуа  не  закончил  фразы,  но  друзья  поняли  друг  друга.  Граф  молча  взял то,  что  Франсуа  отдал  ему,  спрятал  ребенка  под  плащ,  и  вышел.
Франсуа,  оставшись  один,  встряхнул  головой,  словно  надеясь  проснуться  и  забыть  этот  кошмар.
-  За  что, Господи? – тихо  спросил  он.
 Жак  мчался  вскачь  по  вечерним  улицам  Парижа  и  редкие  в  этот  час  прохожие  с  трудом  уворачивались  из-под   копыт  его  коня. Всего несколько минут потребовалось ему, что бы преодолеть  расстояние  от  улицы  Пти-Пэр  до  Королевской  площади. Бросив  поводья  конюху,  Жак  вошел  в  дом,  так  же  пряча  малышку  под  плащом. 
- Господин граф! - одна из служанок Жанны бежала вниз по лестнице, - слава  Богу,  вы  дома!
-  Что-то  случилось,  Полетт?
-  У госпожи графини  доктор  д’Альби. У  неё  начались  роды  после  вашего  отъезда.  Все прошло довольно легко и быстро.
Жак  побледнел – ему  на  миг  показалось,  что и  в  его  отель  вот-вот  ворвутся  убийцы. 
-  Вам  нехорошо,  господин  граф?
-  Нет-нет.  Я  пойду  к  жене.
Жак повернулся  к  лестнице, и в  этот  миг  малышка  тихо  пискнула.  Полетт  уставилась  в спину графа, но тот даже не обернулся к  ней.
- У него  что, ребенок под плащом?- пробормотала  она,  недоуменно качая головой, и глядя вслед Жаку, бегом спешащего наверх.
– Точно ребенок! Как странно.
Торопливо поднявшись на второй этаж, граф в дверях спальни  столкнулся  с  выходившим  доктором. Тот при виде графа приложил палец к губам, и прикрыл дверь.
-  Доктор  д’Альби!  Как  Жанна?  - прошептал Жак.
-  Ваша  жена  родила  двух  девочек,  но,  к  сожалению,  старшая  из них только что умерла. Я не смог ее спасти.   
-  Жанна  знает  об  этом?  - Жак  побледнел еще сильней.
-  Нет.  Она  очень  устала  и  только что заснула.  Все прошло очень быстро.
Белое лицо графа резко выделялось на фоне темной портьеры,  висящей  позади  него. 
- Господин д’Альби, мне  необходимо сказать вам два слова.  Пройдемте  обратно.
Они  вошли  в  спальню,  и  Жак  запер  дверь.
-  Скажите,  кто  здесь  был,  когда  у  Жанны  начались  роды?
- Только герцогиня де Ла Варская, горничная, и  служанки,  конечно.  Их я отослал, когда графиня заснула.
-  Кто  из  них  знает  о  смерти  моей  дочери? 
-  Только  я  и  вы. 
Д’Альби удивленно смотрел на графа – у того был вид человека,  решившегося на что-то, и это что-то  было  единственно  возможным  выходом. 
-  Господин  д’Альби, - заговорил,  наконец,  Жак, -  я  знаю  вас  как  честного  и благородного  человека. Вы дворянин  и  я  прошу  вашей  помощи.
-  Я  в  вашем  полном  распоряжении.
-  Господин  д’Альби,  поклянитесь  сохранить  в  тайне  то,  что  я  скажу  вам,  и  то,  что  попрошу  сделать.
-  Я  клянусь  вам,  что  ни  одна  душа  не  узнает  вашей  тайны.
-  Вы  знаете  маркиза  де  Лешарпаль?
- Разумеется.
- Три четверти часа назад его и его жену убили. Это было намеренное убийство, есть  факты, указывающие на это. Но  Господь  позволил  мне  спасти  невинное  дитя. 
Граф  распахнул  плащ.
- Маркиза  была беременна, - пробормотал  доктор, изумленно  глядя  на  ребенка. 
-  Да,  это  их  дочь. Дочь  Луи  и  Бланки  займет  место  моей  умершей  дочери.  Другого выхода нет.
-  Но  почему  нельзя  сказать, что она их дочь?
-  Лешарпалей  убили.  Кто  поручится,  что  дочери  их  не  угрожает  опасность?
-  Да-да,  конечно  же,  вы  правы.  Я  не  подумал  об  этом.  Но  для  чего  вам  нужна  моя  помощь?
-  Вы должны отправиться в  дом  Лешарпалей.  Там ждет Франсуа де Ла Варский. Туда должен явиться  пристав,  скажите,  что  она  умерла  здесь,  что  её  невозможно  было  спасти,  скажите,  что… - голос  графа  сорвался, и  он  замолчал. 
- Я  все  понял, - мягко  сказал  д’Альби, - не  волнуйтесь. Я помогу вам спрятать дочь вашего друга.
  Жак  подошел  к  колыбели  и  положил  дочь Лешарпалей  рядом  со  своей спящей дочкой. Потом завернул умершую малышку в  покрывало  и  прошептал:
-  Прости  меня,  девочка  моя.  Прости. 
Он  поцеловал  её  в  холодный  лобик  и  протянул  доктору. Тот принял ее, и сказал:
-  Я все  сделаю,  как  вы  просили.  Не  беспокойтесь. 
Граф  открыл  дверь,  и  доктор  ушел.  Жак подошел к кровати – его красавица жена спала, улыбаясь во сне. От неё исходил чудный аромат розовой воды, и лишь легкая бледность говорила о том, что эта молодая женщина только что подарила жизнь крошечной малышке в колыбели рядом с ней. Жак наклонился и нежно коснулся губами лба своей супруги.
- Прости меня, любимая. Я не скажу тебе правды о дочерях. Если жизни маленькой дочери Луи угрожает опасность, то пусть она ляжет только на мои плечи. Я не подвергну тебя ей, - прошептал он. Затем он повернулся к колыбели. Две маленькие девочки тихо сопели носиками во сне. Отныне  и навсегда для всех они стали сестрами.
Жак наклонился над спящими малышками.
- Как странно, что все они спят, - тихо сказал Жак. – Словно добрая фея пеленой сна укрыла всех троих в безопасности неведения. Отныне я один буду хранить тайну рождения дочери Лешарпалей. Только я один знаю, которая из девочек рождена моей милой Жанной. Но я клянусь памятью Луи и Бланки, что не будет разницы между этими малышками, обе они будут любимы одинаково сильно и нежно.   
Жак протянул руку и поправил легкое одеяльце на спящих дочерях. 
Вошла Элоиза де  Ла  Варская  и  застала  Жака  стоящим  у  колыбели. Он выпрямился при ее появлении, и тихо прижал палец к губам, показывая, что Жанна и девочки спят.
-  Девочки такие чудесные! – тихо сказала  она,  улыбаясь.
- Да.
-  А  что  у  Лешарпалей?  Узнали  что-нибудь  о  Джордже? 
-  Нет. 
-  А  Бланка?  Как  она себя чувствует?  Ведь  у  них  будет  первый  ребенок,  она  так волнуется.
-  Элоиза,  простите,  мне  нужно  кое-что сделать.  Франсуа  вам  все  расскажет, он скоро вернется, - и Жак  стремительно  вышел из спальни, что бы она не  увидела навернувшихся на его глаза слез.
Герцогиня  пожала  плечами  и  вновь с безмятежной улыбкой склонилась  над  колыбелью.
  Следующим  утром  Жак  получил  письмо  из  Лондона. Увидев печать Ленарванов, он обрадовался, но развернув лист, побледнел.
"Господин  граф,  с  прискорбием  сообщаю  вам,  что   мой  милый  муж  и  ваш  верный  друг  Джордж был  убит.  На  него  напали, когда он  возвращался  домой".
Жак  подошел  к  окну.
"Он  умер  утром  следующего  дня,  и  перед  смертью  часто  называл  ваше  имя  и  показывал  на  стол.  В  ящике  я  нашла  бумаги – очевидно,  он  хотел  отправить  их вам".
Жак  невидящими  глазами  смотрел  на  падающий  снег.
" Я отправляю эти бумаги вам, вместе с  моим письмом.  Вероятно,  это  было  важно,  если  мой  дорогой  Джордж,  умирая,  думал  о  них  и  о  вас".
Рука Жака с письмом дрожала.
"Мне  остается  лишь  молиться  за  душу  моего  мужа  и  надеяться,  что  он  будет  с  небес  оберегать  меня  и  нашего  сына Эдуарда.  Поцелуйте  за  меня  милую  Жанну.   Пускай  Господь  хранит  вас  и   ваших  детей  и  бережет вас  всех от  подобной  участи.
                Прощайте.   
                Леди Молли Ленарван". 
               
   Жак сжал письмо, не в силах осмыслить случившееся.
Он позвал слугу, принесшего письмо и спросил о бумагах. Но слуга заверил, что только конверт с письмом пришел на имя графа, и никаких бумаг не прилагалось. Жак отпустил слугу и задумался. Сначала погибли Луи и Бланка, теперь письмо с вестью о смерти Джорджа и пропажа таинственных бумаг.   
Кто  убил его друзей? Сохранность каких бумаг, связанных с ним самим,  могла волновать Джорджа Ленарвана? Почему бумаги были настолько важны, что умирающий друг думал о них?
Жак не знал, найдет ли он когда-либо ответ на эти вопросы.
А  за  окном  все   падал  снег -  белый,  нежный,  воздушный.   

                Глава  III.
                Замок  Монфор.

    В четырех лье от Парижа, на невысокой горе стоял  белокаменный замок с голубыми крышами. Когда-то его окружал глубокий ров, служивший преградой возможным захватчикам. Однако теперь вокруг замка вырос   прекрасный  парк.
   Длинные тенистые аллеи еще хранили ночную прохладу,   а  теплый  весенний  ветерок  играл  в пышных кронах  деревьев.  Солнечные  лучи  отражались  в  темной  глади  большого  пруда,  а  красавицы кувшинки не торопясь разворачивали  свои  белоснежные  лепестки,  подставляя  их  теплому  солнышку. Капли прошедшего  ночью  дождя ещё сверкали в траве, подобно мелким бриллиантам,  рассыпанных  эльфами,  а  воздух  был  напоен  дивным  ароматом  цветов,  в  изобилии  цветущих  в  парке - так  начиналось  утро  25-го  мая  1625-го  года.
   Вниз по длинной лестнице от замка вприпрыжку спускался  юноша лет двадцати. Он был высок, строен и очень красив – длинные  белокурые волосы и огромные голубые глаза, светящиеся  лукавством и весельем. Этот юноша,  бесспорно,  был  причиной  тайных  вздохов  многих красавиц. Что-то насвистывая, он  на  миг  остановился  около  розового  куста,  и,  выбрав  самый  пышный  бутон,  он  сорвал  его  и  продолжил  путь. Спустившись на  главную аллею, юноша, секунду поколебавшись, уверенно  направился  по  боковой  аллее.
    Ещё  издали  он  заметил  тоненькую  фигурку  в  белом  платье,  покачивавшуюся на качели возле пруда. Девушка задумчиво  смотрела  на  переливающуюся  гладь  пруда,  и  взгляд  её  больших  черных глаз был полон невыразимой печали. Единственным украшением на ней был золотой кулон в форме бутона розы с маленьким рубином в середине. В руке она крутила цветок  маргаритки  и  тот  уже  лишился почти всех своих  лепестков,  но  девушка  не  замечала  этого. У ног красавицы лежал  огромный, лохматый  черный ирландский волкодав.
Молодой  человек  подошел  к  девушке  сзади  и  закрыл  ей  глаза  руками. 
-  Рауль! – воскликнула  она,  впрочем,  по  голосу  её  было  ясно,  что  она  ничуть  не  сердится. Черный пес приветливо замахал хвостом.
-  Как  ты  узнала,  что  это  я,  сестренка? – засмеялся  юноша,  кладя  ей  на  колени  розу.
- Тебя  я  всегда  узнаю, - сказала  она,  поднося  розу  к  лицу, что бы вдохнуть ее сильный, пьянящий аромат. Рауль обошел качели, погладил пса,   и  сел  рядом  с  сестрой.  Но лишь  взглянув  на  неё,  он  воскликнул:
-  Что  случилось,  Маргарита?  Ты  плакала?  Я  вижу  следы  слез  на  твоих  глазах. 
-  Нет-нет,  тебе  показалось, - девушка снова поднесла к лицу бутон, словно пытаюсь укрыть от брата взгляд.
- Маргарита, меня тебе не обмануть. Расскажи мне, что  случилось? – Рауль ласково опустил руку сестры с розой своей. - Впрочем,  я  знаю.  Это  Луиза  чем-то  снова  обидела  тебя? 
- Нет.  Вовсе не Луиза.  Я  даже  не видела  её  сегодня.
-  Кто  ж  тогда?
Маргарита  опустила  голову. 
-  Наш  отец. 
-  Маргарита! – воскликнул Рауль.-  Тебе,  верно,  приснился  дурной  сон.  Как!  Наш  отец,  который  в  тебе  души  не  чает,  обидел  тебя? 
-  Уверяю  тебя,  Рауль,  этот  сон  был  так  же  реален,  как  и  то,  что  мы  сейчас  говорим.  Ведь  ты  уверен,  что  не  спишь? 
-  Но  что  тогда  случилось?  Чем  отец  мог  тебя  расстроить? 
-  Он  и  не  знает,  что  расстроил  меня,  ведь  он  просто  хотел… - девушка замолчала, не решаясь продолжить. – Как трудно сказать эти слова. Ах, Рауль!
-  Что случилось? 
-  Рауль! – на ее глазах вновь заблестели слезы. -  Отец  выдает  меня  замуж. 
- Замуж?! – Рауль меньше всего ожидал услышать что-то подобное. -  Тебя, моя Маргарита? Тебя, моя любимая сестра? Кто смеет думать, что вправе  отнять  тебя  у  меня? 
- Какой-то английский лорд посватался ко мне и отец тут же  согласился. 
-  Англичанин? – Рауль еще больше удивился. – И отец сразу же дал согласие? Теперь, верно, сон снится мне! Да быть того не может! А имя этого человека? 
-  Я  не  знаю имени, Рауль.
-  Где  отец? – нахмурился  Рауль.
- Уехал  в  Париж  рано  утром. 
-  Я  тоже  еду.  Я  хочу  знать,  что  происходит,  и  что  за  человек  предназначен  тебе  в  мужья. -  Рауль  поднялся,  но  Маргарита  схватила  его  за  руку.
-  Нет,  Рауль! Не  уезжай! Мне так страшно, так  горько! Если ты  уедешь,   мне  станет  еще  хуже,  чем  теперь.  Ведь  ты  знаешь,  ты  все  знаешь,  а  я…   Мне…  я не знаю, как …
И  когда  она  уронила  голову  на  руки,  из  её   глаз  хлынули  слезы.   Рауль  сел  рядом  и  обнял  сестру.
- Прости. Но мысль о том, что, тебе пора выходить замуж,   слишком  непривычна. Я  не  могу  представить  наш  парижский  дом  без  тебя.  Не могу представить Монфор без  тебя.  Не  могу  представить,  что  тебя  может  не  быть  рядом.  Ты  не  просто  моя  сестра,  ты  мой  друг,  от  которого  нет  тайн. Ты ангел, чей взгляд всегда согревает и утешает. Я, может быть, эгоистичен,  но  я  никому  не  хочу  отдавать  тебя.   Мне  кажется,  что  никто  не  будет  любить  тебя  больше,  чем  я, никто не сможет  заботиться о тебе, кроме меня. Не могу  подумать, что  не  будет  долгих  зимних  вечеров  без  наших  разговоров,  и  игры на клавесине в четыре руки. Маргарита! Лишь одному  человеку  на  свете  я  мог  бы  отдать  тебя в жены, не колеблясь ни мгновенья. Лишь он  один  достоин  того, что бы  быть  твоим  мужем. Только  он  мог  бы  дать  тебе  счастье. Но  его сейчас нет  в  Париже.  Один  Бог  знает,  когда  он  вернется. Я  попытаюсь  отговорить  отца,  но это так странно. Как он может отдавать тебя в  жены  незнакомому  человеку? Я  не  понимаю,  как  это  возможно.         
- Я не знаю, не знаю, Рауль. Я потому так удивилась, когда отец  заговорил об этом браке. И он даже имени его не сказал. Зачем  скрывать имя, если все решено? Я не понимаю. Впервые в жизни я не  понимаю  его. 
- Послушай меня, Маргарита, – Рауль взял руки сестры в свои, и посмотрел ей в глаза. - Мне необходимо поговорить с отцом.  Возможно, есть обстоятельства, вынуждающие отца так поступать. Хотя даже не представляю, какими они могут быть. Наша семья вовсе не бедна, и вряд ли имя предполагаемого жениха более древнее, чем  наше. И почему ты? Не Луиза, не Аврора? Кто и почему сделал  этот выбор? 
- Ты хочешь поехать в Париж? Сегодня? Сейчас? – Маргарита успокоилась, и даже следа слез не осталось в ее глазах.
- Немедленно. Мне необходимо это сделать. Я должен знать, что  происходит. И наш старший брат еще не вернулся. Что было в  письме,  которое ты получила  от него на  прошлой  неделе?
- Он обещал в конце этого месяца быть в Париже. Вот увидишь,  Альбер  приедет  на днях.
-  А  что он?  - спросил Рауль,  сделав  ударение  на  слове «он».
Маргарита  покачала  головой.
- Не знаю. Анриэтты нет в Париже, и мне не от кого получить  известия  о  её  брате. 
- Я поеду в Париж, но обещаю вернуться вечером. Так же обещаю узнать новости от Анриэтты. Эта милая особа слишком деятельна, что бы не найти возможности передать  тайную весточку для тебя.
-  Хорошо, поезжай, - Маргарита улыбнулась, вставая. 
-  Что  ты  будешь  делать весь день? 
- Не волнуйся, я найду себе занятие. У меня еще не закончена вышивка на покрывале.  Ты  поедешь  прямо  сейчас? 
-  Да. 
-  Я  провожу  тебя  в  замок. 
-  Тогда  идем. 
 … Получасом ранее в  Малой  гостиной  замка  Монфор  беседовали  две  девушки. 
Одна из них, высокая блондинка с длинными  пепельными  волосами стояла возле окна, и равнодушно глядя в парк холодными  голубыми  глазами, недовольно  постукивала  ножкой  в  атласной  туфельке. Вторая, красавица с черными волосами и черными глазами,  склонилась  над  вышиванием.
-  Не  понимаю,  почему  отец,  никому  не  сказав  ни  слова,  уехал  в  Париж? -  сердито  сказала  блондинка.
- Ах, Луиза! Тебя  угнетает не то, что отец не простился  с тобой, а  то,  что ты  осталась  в  Монфоре.  Признай  же  это.
- Да,  Аврора.  Я  ненавижу  Монфор.
-  Чем  же  тебе так  не  угодил  Монфор?
-  Провинция! – презрительно  фыркнула  Луиза. 
- Какая  же это провинция  в  четырех  лье  от  Парижа?
- Монфор не  Париж, - отрезала  Луиза. 
- А чем твой здешний образ жизни отличается  от  парижского?  Какая  тебе разница, где скучать и предаваться безделью? – Аврора  спокойно смотрела  на  сестру.
 - Тебе скучно оттого, что нечем заняться. А разве мы скучаем? Я вышиваю новое покрывало на  алтарь для  деревенской церкви, Рауль и Марго занимаются делами. Ведь скоро в замке бал. Матушка  сейчас в Париже и нездорова, так помоги Марго. Она одна занимается приготовлениями и очень устает.
-  Вот  Марго мне  вовсе  не  пример, - снова  фыркнула  Луиза.
- За что ты так относишься к ней? – Аврора нахмурилась, глядя на сестру жгучими черными глазами.
- Марго мила и  добра, и как  ни  странно,  тебя любит.  Тебе  не за что  её  ненавидеть, а вот ей тебя есть за что. Ты постоянно над ней насмехаешься, злословишь о ней, а она прощает и не замечает твоего поведения. Марго выше твоих насмешек и тебе не обидеть ее. Но и ее ангельскому терпению когда-нибудь придет конец. Смотри, как бы  тебе не пожалеть завтра о том, что ты говоришь  и делаешь сегодня, Луиза. 
Несколько минут Луиза смотрела на сестру, а потом искренне  расхохоталась.   
- Святая Маргарита! - воскликнула она, смеясь. - Святая  Маргарита!
Аврора поднялась и направилась к двери, но та вдруг  распахнулась ей навстречу, и обе девушки  увидели  на  пороге  высокого  молодого  человека  в  дорожном  костюме.  Он  весело  оглядел  обеих  сестер  и  воскликнул:
- Разве  так  встречают  любимого  брата?
- Альбер! – радостно выдохнула Аврора, бросаясь к брату, и  осыпая  его  поцелуями. – Наконец-то! Мы с  Марго ждали тебя со дня на  день! Как же я рада! Ох, ты же с  дороги! Я немедленно распоряжусь о завтраке для тебя, а твою комнату Марго  приготовила, едва прочла твое последнее письмо, в котором ты написал, что уже едешь домой!  Сейчас  я  вернусь! 
 Аврора выбежала отдавать распоряжения слугам. Альбер повернулся ко второй сестре. Луиза медленно подошла, холодно улыбнулась,  и  равнодушно  поцеловала  брата.
-  Здравствуй,  Альбер. 
-  Здравствуй,  Луиза.  А  родители  здесь?
-  В  Париже, -  Луиза  склонилась  над  вышивкой  Авроры.
-  А  Марго  и  Рауль?
- В  парке,  -  последовал  лаконичный  ответ.
-  А  де  Ла Варские?
-  В Ла Варе  или  в  Монтеро.  - Луиза  скучающе  уставилась  в  парк. 
- Что ж, я поищу Марго и Рауля. - Альбер, как это часто бывало,  чувствовал  себя неуютно  в  присутствии  Луизы. Луиза пожала  плечами, и в ту же минуту в коридоре раздались веселые и  радостные  голоса. Рауль и Маргарита вместе вбежали  в  гостиную,  и бросились к старшему брату. Секунда - и они втроем  закружились по гостиной, обнявшись, одновременно пытаясь говорить,  перебивая  друг  друга  и  весело  хохоча.
В  ту  же  минуту  у  дверей  доложили:
- Мадемуазель  де  Ла  Варская! – и в  гостиную  легко  впорхнула  очаровательная  блондинка.
- Анриэтта!  -  обрадовалась  Маргарита,  и  подруги  бросились  в  объятия  друг  друга. 
- Марго,  как  я  соскучилась!  О,  Альбер, и вы  здесь! Рада вас наконец увидеть, путешественник! Когда же вы вернулись?
-  Только  что,  и  очень  рад  этому,  ведь  мне  посчастливилось  сразу  увидеть  вас!  -  Альбер  склонился  над  рукой  Анриэтты,  а  её  второй  рукой  уже  завладел  Рауль.  Вошедшая  Аврора  позвала  всех  в  столовую,  но  прежде  чем  кто-либо  покинул  Малую  гостиную,  Анриэтта  успела  шепнуть  Маргарите  два  слова:
-  Он  приехал.