Глава шестая виктор ш. дневник святой грешницы

 ДНЕВНИК СВЯТОЙ ГРЕШНИЦЫ.

 ОГЛАВЛЕНИЕ

Пролог  ЖИГАЛО

Глава первая  ТЫ И Я

Глава вторая  БРОНИСЛАВОВНА

Глава третья  ОНГА

Глава четвертая  РЫЖАЯ КОШКА

Глава пятая  МУЖ ИЛИ БАТРАК

Глава шестая  ВИКТОР Ш.

Глава седьмая ДЕЛОВАЯ ЖЕНЩИНА

Глава  восьмая  ИЗБРАННАЯ

Глава девятая  ТВОИ РОДНЫЕ

Глава десятая  ЛОРД

Глава одиннадцатая  ГОДОВЩИНА

Глава двенадцатая СВЯТАЯ ГРЕШНИЦА

Послесловие  ПРОЩАЙ, НЕОТРАЗИМЫЙ МУЖЧИНА

Эпилог  БЛАГОСТЬ ГОСПОДА

Виктор был невысокого роста, коренастый мужчина с лысеющей шевелюрой. Он жил один в большом деревянном доме старинной постройки и содержал его в такой чистоте, что мне было стыдно за свою неряшливость. Он был педантом, но любил выпить. И его больные родители не смогли выдержать такие особенности поведения сына и, оставив ему дом, уехали в город.

Виктор Ш. с удовольствием согласился мне помогать и приходил каждый день. Видя мое бедственное положение, он делился со мной своей едой и не мог позволить себе болеть, зная, что я мерзну. Навещая меня, ты злился из-за присутствия Виктора. И старался его очернить в моих глазах, указывая на недостатки, из-за которых у него не сложилась семейная жизнь, не видя их в себе. Когда ты уходил, психуя, швырял все на своем пути.

Помнишь, ты приехал ко мне и зашел в дом, хотя дверь была закрыта на засов. Увидя на столе, оставшиеся после обеда два прибора и пепельницу с окурками, с яростью швырнул ее на пол и пришел к нам. Мы в сарае распиливали ручной пилой бревно. Для работы не было условий, поэтому я сидела на колоде, а В.Ш. пришлось стоять на коленях.
 
- Помоги, Войцек, видишь, как приходится, - попросил Виктор.

Но ты, сказав:

- Я ни перед кем на коленях не стою, - повернулся и уехал.

Посетив меня в очередной раз, стал ругать за В.Ш., повторяя о нас сплетни. Я же ответила:

- Ну и пусть говорят. Рты людям не закроешь, а глаза сплетника видят не то, что есть на самом деле. Но он завет меня к себе в дом.

- Я тогда тебя совсем потеряю.

- Ты меня уже давно потерял.

Ты схватил меня за плечи и стал целовать, но я тебя с силой оттолкнула:

- Получается, Виктор обо мне заботится, а спать я должна с тобой. Не хочешь мне помогать, то тогда я с ним спать и буду.

От этих слов ты поморщился и крепко сжал меня в своих объятиях, а потом со словами:

- Дай хоть в одежде на тебе полежать, - повалил поперек кровати. Но мои ноги, согнувшись в коленях, остались опираться ступнями в пол. Лорд лапами вцепился в мои распущенные волосы.

- Лорд, уйди! Мне больно, - запричитала я, пытаясь руками его согнать, а ты в это время быстро снимал одежду с нижней части моего тела.

- Что ты делаешь? Я больше с тобой не хочу, - и плотно сжала ноги, - Лорд, он меня насилует, ты должен меня спасать, - и хотела поднять руки, чтобы защититься от тебя. Но Лорд всем телом навалился на мои руки, не отпуская волосы, так что я не могла даже пошевельнуться.

- Лорд, молодец, помогай мне, - обрадовался ты. И в угоду тебе пес положил еще и голову на мое лицо, а ты своими коленями точным движением разъединил мои ноги и раздел до конца.

Ты заявлял, что ни перед кем на коленях не стоишь, но получилось так, что встал на колени перед моей плотью, одержимый желанием ею овладеть.
Когда ты свое дело сделал, Лорд отпустил меня…

ХХХ

Ноябрь 2001 года…

В этом месяце ты навещал меня часто. Приезжая даже на пять минут, все равно затягивал в постель. Но со словами о любви потихонечку увозил мои вещи, необходимые для себя.

Как-то раз я находилась под эмоциональным впечатлением от разговора с местной властью, мне нужно было выговориться. Приехал ты и попросил разрешения снять антенну, чтобы проверить работу телевизора у моей соседки бабы Фани. И, не дожидаясь моего ответа, полез на крышу и стал снимать. Мне было не до антенны. Я ходила за тобой и рассказывала, через какие унижения пропускала меня сельская власть в борьбе за это здание.

- Мне сказали: «Вы профукали свой дом, поэтому не дадим профукать этот». Помнишь, сколько я ходила за ними, чтобы спилили аварийное дерево, а когда я по их просьбе свалила его сама, мне отказались оплатить расходы, заявив: «Пусть бы оно разрушило здание, тогда бы у нас не болела голова, что с ним делать». Они не знают, что с домом делать, но точно знают, что мне дать его не хотят. Мне говорят, что мой туризм выгоды не принесет, а вот база отдыха одной фирмы даст выгоду. Но до чего, же глупое сравнение, ведь это одно и, то же. Меня называют  «дурой» только за то, что я хочу заниматься своим делом. Мне ставят в вину запущенную пилораму, но у меня пока нет денег, ее пустить. Кредит на деревообработку мне не получить, ведь они сами меня пустили по миру. Но тогда говорят, мол, что я за деловой человек, голодаю, а ее не продаю. Но продать, это значит навсегда потерять, да и много за нее не дают. Эти деньги, вот именно, только проешь. А вдруг мне в жизни повезет, и я что-то смогу там открыть. В моем старинном здании хотят открыть корчму, а я сама о ней мечтаю. Мне сказали, что я открыла убыточное кафе, а корчма вот этой фирмы даст прибыль. Но разве это не один и тот, же общепит? Мне даже в вину поставили, что я жила с тобой.

- Я его встречу и скажу: «Что, завидно? Не стоит у тебя?», - горделиво произнес ты.

Мне еще многое хотелось рассказать, но твоя голова была занята своими проблемами. Ты понес антенну к машине и мимоходом сунул мне в карман немного денег.

- Я антенну не продаю, - забеспокоилась я.

- Это за аренду. Вернусь под Новый год вместе с антенной.

- Но я тебя не приму, - выпалила я.

- Я на сто процентов уверен, что примешь. Ты добрая, - уверенно заявил ты.

И не успела я опомниться, как ты увез дорогую антенну. Ты просто ее выкрал обманным путем. К душевным мукам из-за невозможности выговориться прибавилась еще и боль за твой обман.

Виктор меня понимал и поддерживал в борьбе с местной властью. Он меня внимательно выслушивал и давал возможность выговориться.

- Мне сказали, что приезжал архитектор и сделал замечание по поводу территории  вокруг моей собственности. Им не нравятся кусты вокруг здания. Но они так плотно примыкают к окнам пилорамы, что предохраняют от посягательства воров, - начала я волноваться.

- А рядом главная сельская дорога заросла кустами. Это они не видят, - возмутился Виктор.

- Я спросила у нашего мэра: «Почему же главный архитектор не приехал ко мне?»  И глава местного руководства зло ответил: «Слишком большая вам честь».

- Ты не получишь здание, смотри, как он тебя унижает, - сочувствовал друг.

- Да, понимаю. Как будто я главного архитектора жду в гости. Кто он мне такой? А вот проверить в каком состоянии объект, за который он отвечает, - это его работа. Здание и парк находятся под охраной органов, отвечающих за окружающую среду. Но парк в бесхозном состоянии, а бабка не ходит в туалет и выливает горшок и помои прямо в окно. У меня сердце кровью обливается, глядя, как жирная жижа портит стену и подмывает фундамент. И я краснею от стыда, когда приезжают туристы.

А уж вони сколько! Я замучилась мыть Лорда.

Я добиваюсь от здешнего руководства, чтобы прекратили это безобразие, и обращалась за помощью к главному архитектору. Я понимаю, бабка старая, ей тяжело ходить в уличный туалет, но у нее, же есть сын. Он живет богато в своем двухэтажном доме со всеми удобствами и обязан позаботиться о матери. Никому не позволено разводить антисанитарию. Но ему нет никакого дела. Никто с него не спрашивает. Я сама свидетель, как она при нем выливала горшок в окно.

Как видишь, начальство не здание бережет, а выискивает причину, чтобы придраться ко мне.

- Наш голова злой. Он в молодости был влюблен в одну учительницу, но она не отвечала ему взаимностью, и он зло ее преследовал. Она вышла замуж и из-за него они уехали. И он до сих пор не женат, да еще болен сахарным диабетом. Ты в центре всеобщего внимания и зависишь от него, поэтому он будет вымещать на тебе свои неудачи с женщинами.

- Да, только я появляюсь, он выходит из себя, краснеет, кричит так, что пена брызжет изо рта, но при этом, я заметила, жадно пожирает глазами. Он собирает обо мне сплетни и копается в моем грязном белье. Перебирает взаимоотношения с родственниками, соседями, в моем гражданском браке и даже в отношениях с тобой. Моя толстая соседка Клава – грязная клеветница выходит из его кабинета победителем и, торжествуя победу, публично обливает меня грязью. А я – деловая женщина ухожу из его кабинета униженная и оскорбленная. На днях Клава мне кричала, что она все рассказала руководству, отчего я голодаю – кобелям своим плачу. Она меня сучкой называет из-за тебя и Войцека. Я нашему мэру так и сказала: «Я что, бабкиного возраста, Клавиной внешности, что мне надо платить за интимные услуги. Наверное, я сама могла бы этим зарабатывать и жить сытно. Но, как видите, я голодаю, потому  что веду чистую жизнь добропорядочной женщины».

Они все там кругленькие, пухленькие от сытости и им нет дела до голодного. Я просила их пожалеть меня. Я голодаю, а здание поможет изменить мою жизнь, и услышала от мэра: «Вы хорошо выглядите». А я ответила ему: «Да у меня череп просвечивает».

Мне твердят, что я ни на что не годная, ни на что не способная, а я поражаюсь их бесхозяйственности и глупости.

-Ты сильная и смелая. Другая бы сломалась от таких ударов судьбы, а ты борешься с ними за изменение не только своей жизни, но и всего села.

- Они говорят, что я не деловая, - вздохнула я.

- Какая же ты не деловая? Живешь без денег, а содержишь богатый огород и хорошее хозяйство. Пусть они попробуют жить без денег, - поддержал меня Виктор.

- Вместо того, чтобы выяснять как я собираюсь организовать дело, мер разбирает мою личную жизнь. Вот о чем мы с ним говорили в последний раз.
И я рассказала Виктору, что мне поставили в вину мой брак с тобой.

- Какая вы деловая, если сидите без дров, да еще имея свой лес, - с нотками унижения подковырнул наш сельский мэр.

- Я не могу пятнадцать километров нести на себе дрова, а за доставку их из леса здесь просят столько, восколько обойдутся готовые привезти из города. Я жду машину. Сын скоро привезет. Сын заготовил мне в лесу дрова, а я осталась без дров, потому что была замужем. А это его обязанность, тем более в их семье есть своя техника.

- Ничего он вам не обязан. Он не муж, а ваш любовник. У вас неофициальный брак.

- Ну и что? Какая разница. Мы создали семью.

- Какая это семья? У вас детей нет.

- Ну и что? Разве все семьи имеют детей? Мы создали семью, но он не считал своей обязанностью заготавливать дрова, сваливал это на сына. Получается, что  мой сын должен заботиться о том, чтобы ему у меня жилось тепло.

- Ну вот, что вы за деловой человек, если с таким мужчиной жили?

- Я и сказала Войцеку: «Для чего ты мне тогда нужен? Уходи. Вот сын и будет обо мне заботиться».

- Вот это правильно, - скороговоркой, несколько раз повторяя, прошептал мэр. А я подытожила:

- Но я слышала от той, же Клавы, что вы сами живете в гражданском браке.

- Больше не живу.

- Ну вот, и я больше не живу.

Виктор Ш. сочувствовал мне, жалел и советовал не губить свое здоровье в борьбе с подлой, хитрой и лживой властью.

ХХХ

Декабрь 2001 года.

9 декабря - день   моего рождения. Чтобы как-то отметить свой юбилей, я сдала в антиквариат свои любимые вещи. Когда упаковывала фарфоровые статуэтки, плакала. Но включив радио, услышала совет астролога: «Не жалейте, вы получите больше». Я успокоилась и поверила, что все в моей жизни изменится к лучшему.

Ты приехал меня поздравить днем и, как в военное время, в подарок привез охапку дров, оправдываясь, что купить ничего не мог из-за отсутствия денег. Я прекрасно понимаю, что сейчас такая жизнь, что не до подарка. Да для меня он не важен, главное знать, что любят.

Угощаясь с праздничного стола, жалел, что ушел и, вздыхая, говорил:

- Мне здесь все родное. Плохо только, что у тебя холодно.

- Скоро будет тепло. Я нашла спонсора, он мне поможет получить здание и стать богатой. Куплю домик, будете в нем с Катей жить и держать для меня хозяйство. Будешь каждый день привозить в мой ресторан молоко. Обвенчаю вас, чтобы перестал по бабам бегать.

- О! У меня будет две жены. Она – для работы, а ты для услады.

Ты даже не заметил, что я над тобой смеялась. Ты мог быть со мной хозяином, а я делаю тебя своим работником.

- Мне восемнадцатого нужно в центр, на встречу с руководством. Как я устала одна бороться с их нежеланием, что-то сделать для людей. Ведь мой туризм даст рабочие места и заработок людям. Но зачем руководству лишняя обуза. У них стабильный оклад. Они надо мной смеются и открыто издеваются. В последний раз продержали под дверями два часа, и я опоздала на последний автобус. Пешком по скользкой дороге в темноте через лес добиралась домой.

- Я тебя отвезу.

Ты настоял, чтобы на десерт мы занимались любовью.

Вечером меня поздравить приехали дети – сын с женой и дочкой.
На следующий день пришел поздравить с юбилеем Виктор и, протягивая мне теплую обувь, сказал:

- Ты испортишь ноги, ходя в резиновых галошах по холодному полу.

Его забота трогала меня и к моему сердцу подкрадывались теплые чувства, обиженная душа успокаивалась, а униженное самолюбие ликовало: Виктор Ш. был моложе меня на десять лет и не видел во мне старую морщинистую обезьяну, а был влюблен с первого взгляда в очаровательную женщину, из-за которой тебе завидовал.

Он появлялся у меня со словами:

- Здравствуй, моя любовь!

Однажды мы сидели с ним возле печи. От горящих дров шло тепло, нас даже немного распарило. Виктор посмотрел на меня томным взглядом и тихо сказал:

- Я так хочу тебя.

- Я не могу сразу с двумя мужчинами. Я не хочу с Войцеком, но он меня просто насилует. Как ты относишься к тому, что я его принимаю?

- Что я могу сделать? Он же твой муж. Войцек переждет там холод, а весной с теплом вернется к тебе, и ты опять его примешь.

- Я назад его больше не приму, но и с тобой не буду. Я больше ни с кем не хочу. Я хочу заняться делом.

Когда я после работы подходила к зеркалу, чтобы причесаться, то Виктор говорил:

- Ты и не причесанная такая красивая, что у меня сердце тревожно и сладко замирает, глядя на тебя.

Он любил меня ради меня самой, любил меня такой любовью, какую я хотела видеть от тебя. Он голодал, но делился со мной своими продуктами; шел ко мне больной, переживая, что без него я буду мерзнуть; заботился о моем здоровье, привозя из города необходимые лекарства. В благодарность за его преданное сердце я великодушно позволила себя поцеловать. Его интимный поцелуй был мне не приятен, но я стерпела, стараясь разжечь в себе нежные чувства.

Мне на юбилей дети подарили телевизор, и я потребовала у тебя вернуть антенну. Но ты вначале стал выкручиваться, что взял ее не для себя, а для другого человека, а потом признался:

- Я так с Катей поступить не могу.

- А со мной можешь? Нелюбимую ты обидеть не хочешь, а любимую постоянно обижаешь.

Ты разозлился и потребовал назад деньги, забывая, что должен мне еще больше. Я подумала, что ты, видно, у Кати взял не столько, сколько дал мне. Денег, конечно, у меня уже не было. Но грош цена твоей любви. Где она?  Я мерзну, голодаю, а ты лежишь в теплой кровати с нелюбимой женщиной, согревая ее своим теплом, и смотришь мой телевизор с моей антенной. Мое самолюбие страдало. А когда я узнала, что перед самым моим днем  рождения ты заработал приличную сумму, мое сердце пронзила жгучая боль от обиды за то, что пожалел купить мне в подарок хотя бы кусочек мыла. К ногам любимой кладут свою жизнь, а ты пожалел немного денег. И моя душа гневно потребовала мщения, а отомстить можно, только изменив тебе.

И вот, когда Виктор починил мне все то, что ты обещал, но не сделал, я, одержимая желанием тебе отомстить, тронутая любовью друга, сама себя ему предложила. Но у нас ничего не получилось. Он задрожал, охваченный радостью. Его желание обладать моим телом было столь велико, что от счастья, что я согласилась, у него произошло семяизвержение. Больше я этого себе не позволила. Мое самолюбие было удовлетворено, так как я отомстила, но при этом осталась чистой…

ХХХ

18 декабря 2001 года…

Утром, не дождавшись тебя, я пошла на автобусную остановку. На душе было муторно. Мне предстояла встреча с людьми, которые не всегда вели себя порядочно.

Утро было морозным, и под ногами скрипел жесткий снег, а за белым кружевом дальнего леса полыхало зарево. Оно опутывало разнопестрое небо цвета серого и голубого с отливом морской волны желто-розовой паутиной облаков. От чудесного вида мне на душе стало легче.

И тут подъехал ты и, открыв дверцу, сказал:

- Я же обещал тебя отвезти.

Мое сердце радостно задрожало, я была польщена. Автобуса ждало много людей и все слышали твои слова…

На этот раз руководство отнеслось ко мне корректно и продержало недолго. Только я вышла из здания, подъехал ты и восторженно воскликнул:

- Какая ты у меня красивая!

- Я давно уже не твоя, - ответила я, садясь в машину. А ты продолжал:

- Ты говоришь, что я плохой. А если бы тебя отвез сосед, то разве бы он ждал?

- Но ведь он, же не клянется мне в любви. А ждать – это обязанность любящего мужчины.

Возвратившись, домой, мы сняли напряжение дня сексом. К этому времени у меня отключили свет и сквозь густые заросли чертополоха слабо пробивался дневной свет. Таким сказочным узором мороз-кудесник затемнил окна.

И между словами о любви ты сокрушался:

- Плохо, что у тебя нет света.

А когда уходил, опять взял мою вещь с обещанием за нее заплатить.

И я стала твердить себе:

- Надо от него избавляться. Сейчас он обирает меня по - малому, но когда у меня появятся деньги, будет обирать по-большому.

И я очистилась от тебя на исповеди, а получив причастие, твердо решила больше не принимать.

Виктор звал меня встречать у него Новый год, так как у него тепло и можно посмотреть телевизор, но я отказалась. Он приходил всего лишь помогать, и был пару часов, а злые языки нас черной грязью обливали. А что было бы, если бы я пошла к нему на всю ночь.

Но я и не могла идти. Виктор Ш. принес мне рецепт, как удалить уксусом больные ногти. Стесняясь большого размера, я в детстве носила тесную обувь и, видно, нарушила корневую пластинку ногтей больших пальцев и теперь страдаю от этого. Если в теплое время года можно носить босоножки с открытыми пальцами, то в холодное  время года мучаюсь от боли, надевая сапоги. Используя рецепт, я переборщила раствор и сожгла кожу вокруг ногтей. У меня получилось заражение, и я весь январь пролежала. Боль была нестерпимая и ноги не переносили холод. Но необходимость заставляла подниматься с постели, чтобы растопить печь и позаботиться о Лорде и кроликах. Денег на посещение врача и лекарство у меня не было, поэтому лечилась святой водой, молитвами и отваром зверобоя. У меня сердце дрожало от страха, что могу лишиться ног. Мучаясь такими страхами, я провела несколько бессонных ночей. И обливаясь слезами, исступленно молила Бога не допустить этого, а лучше умереть.

Соседи надо мной смеялись, видя, как я с трудом передвигаюсь, считая, что у меня от холода болят ноги. Виктор Ш. весь январь не приходил, и я решила, что он испугался сплетен.  С такими нехорошими мыслями я в начале февраля посетила свою приятельницу. Но оказалось, что Виктор под Новый год погиб. Когда он возвращался домой после работы в лесу, с ним случился сердечный приступ, он упал и, будучи не в силах подняться, замерз.

Уже месяц, как я потеряла верного друга. Я навестила его родителей, чтобы выразить соболезнование. Они приняли меня тепло, так как Виктор им все обо мне рассказал. Я надела траур и долго плакала. К моему сознанию подкралась мысль, что Виктор Ш. ушел из жизни сознательно – из-за нас и чувство вины больно сжимало сердце. Я вспомнила последнее его посещение, когда он хотел починить мне стол, но я откладывала дело на «потом», ссылаясь на его болезненный вид. И он ответил, что «потом» может и не быть. Его мать усугубила мое подавленное состояние, рассказав, что перед смертью он был у нее и, уходя, попрощался, как будто знал, что уходит навсегда.

Удивительно, но я о тебе совсем не думала.

Я потеряла единственного друга, который меня истинно любил. Ты знаешь, что я ничего не могу в себе держать. И когда Виктор в августе скашивал картофельную ботву, я ему рассказала, что ты отказался от своего ребенка. А он тихо, спокойно сказал: «Я помогу тебе его вырастить».

Вот таких мужчин с благородным сердцем я уважаю и могу любить. Я долго оплакивала любящего друга, пока предпринимательские дела не заглушили боль утраты…