Резонанс

Могу ли я задать вопрос? Ещё бы, я ведь человек, а у людей всегда есть вопросы. Может быть, это свойство плотно закреплено в наших генах и его не выведешь никакой эволюцией? Даже той пресловутой эволюцией, превращающей человека в  подслеповатый придаток: придаток общества, придаток собственных предрассудков, придаток собственных слабостей, в придаток придатка. О да, как нам нравится прогресс наших предрассудков! Нам комфортно, мы уютно растворяемся, словно рафинад, в церемониале будней. Сделайте, пожалуйста, ещё удобней! Да, да, вот так, потеплее, ещё теплее, чтобы экстаз шел напрямую в мозг без нажимания разнообразных кнопок. Человек - не мышь, и уж тем более не обезьяна! Бросьте эти вульгарные сравнения дарвинистов! Его предки сами боги! Он горд собой и потому автоматизировал процесс нажимания - руки теперь ему не нужны. Ноги, в общем – то, тоже. Странная стеклянная западня. Но что делать мне, пресыщенному жизнью человеку, у которого ответ возникает до того, как появится сам вопрос? Мое желание угадывается ещё до того, как оно возникнет. Кем угадывается? Мыльным пузырем под названием социум, где все в кредит, даже чувства? Быть может мои желания угадывает бог? У него такие странные интересы? Прекрасно! Но ведь все равно возникают сомнения. Сомнения у меня, конечно, не у Бога. Сомнения это наша последняя надежда. Едва видимая искорка во мраке патологической сонливости общества как единого организма, которое уже давно само себе вырыло просторную яму, а теперь занято только подбором красивого гроба, чтобы не жал в плечах и в длину был в самый раз. Ну что вы, мы польем эту вспышку - предвестницу эволюционного пожара из водомета безликости и однородности и снова сделаем поверхность реки гладкой и чистой, без этой сомневающейся ряби. Приляжем и опять погрузимся в сладкую дремоту, забыв чего от нас ждут звезды. А гробовщик уже заколачивает гвоздики. К кому же нам обратиться, чтобы у нас появился вопрос? Неплохо! Ведь у нас уже есть вопрос и немаленький, а прямо скажем, первопричинный. Наверное, все не так уж плохо. Как я горд тем, что могу задать вопрос, но ещё более горд тем, что могу потребовать ответ. Моя гордость сияет ярче утренней звезды. Я самолюбив и горжусь этим….Меня тошнит от самого себя...Поговорите со мной, кто - нибудь. Так погано умирать в одиночку, но почему перед смертью так важно почувствовать себя лучше? Так срамно, когда знаешь, что нужно что - то спросить, но не знаешь что. Так страшно осознавать, что спросить кроме Него больше некого. Осталось только преодолеть свой стыд перед его улыбающимся взглядом. Как много бессвязных мыслей. Кто же придаст им правильную форму? Почему когда уходишь навсегда, тебя не покидает ощущение, что забыл что - то важное, то, что осталось сделать или даже просто подумать, самое главное...Кто там меня все время пытается перекричать? Ну, что за наглец такой?! Черт знает что, я мог закрыть рот всему обществу - я был его гробовщиком, но что же это такое, неподвластное мне, смеющееся мне в лицо, ставящее меня на уровень моего стада... моего стада...Стада?
Я то, что ты никогда не купишь, я то, чего ты никогда не достигнешь, я то, что  всегда выше тебя. Ты можешь меня лишь услышать, если, конечно, захочешь. Я то, что может изменить твой путь, но только по твоему желанию, которого у тебя никогда не возникнет. Ты хочешь понять, почему ты умираешь в муках, имя которым сомнения? Начнем с начала начал, пробежимся по пути Человека. Человека с большой буквы - так, кажется, ты себя величаешь, человек? Для начала, человек, мы тебя обнулим и очистим от всяких вопросов, и самое главное - закроем тебе рот. В вашем мире даже полные нули всегда открывают свой рот. Сам ноль по форме подобен открытому рту, ноль не может говорить, но при этом болтает, странная антиномия. Мы, пожалуй, поместим тебя в пустыню до начала времен. Что, не нравится? Тебе ещё не может что - либо нравиться, у тебя есть только воля и твоему сознанию ещё рано на свободу. Просто созерцай путь своим внутренним взором, ведь в большинстве случаев он гораздо важнее и мудрее твоих органов чувств. Ты будешь ходить по первичному бульону. Не можешь? Почему, мы тебе скажем что это возможно, и ты пойдешь. Пока не претендуешь на звание пророка? Как скажешь - вот тебе твердая почва, она натрет тебе мозолей столько же сколько их было у его учеников, увидевших своего учителя, идущим по волнам. Больно? Это твой первый опыт, ведь и у избранных ноги были стерты в кровь.
Продолжаем. Что будешь делать? Чего тебе хочется прежде всего? Идти? А ноги не стопчешь? Далеко ведь идти! Активно взялся, но помни у тебя ещё нет вопросов, поэтому ты пойдешь вслепую. Идти, чтобы идти. Что? Ничего не видишь и не слышишь, но полагаешь что и то и другое должно быть твоими функциями по праву? Откуда ты это знаешь? Чувствуешь, что кто – то находится рядом? Между прочим, право и функции, впоследствии тебе вряд ли понадобятся, поверь мне на слово, а вот чувствовать кого - то рядом ты будешь всегда. Кстати, чуть не забыл, вот тебе слово. И сразу вопросы! Нет, сначала был тот, у кого было это слово, и помолчи хоть одно мгновенье, амёба! Смысл слова тебе не нужен, он будет меняться и переписываться много раз. Вдобавок, то, что ты увидишь и услышишь, будет угнетать тебя так, что ты будешь завидовать слепцам и глухим. Почему?! Я же сказал никаких вопросов! Хочешь посмотреть и послушать? Ладно, но я тебя предупреждал.
Получил то, что просил и ничего не понимаешь? Тебе ещё рано, хотя и в самом конце ты так и ничего не поймешь. Впрочем, мы отвлеклись, а ведь ты уже на ногах. Тяжело стоять, да? Давит атмосфера? Но что такое атмосфера по сравнению с давлением людей друг на друга? Конечно, а ты думал ты будешь одинок? Разве на тебе одном воля может испытать все пути? Ничего страшного, ножками топ - топ. Конечно, отдышись, потом будет некогда, да и не дадут. Что дальше? - ты спрашиваешь - Ну, сколько можно повторять, нет у тебя вопросов! Не помнишь, что было «до»? А тебе это зачем? Не уж то, ты думаешь, что если будешь помнить прошлое, не наступишь, как и любой другой человек, на одни и те же грабли? Ты мне смешон, малыш! Запишут твою историю, будь уверен, а потом ты можешь её взять и переписать, кто тебе помешает? Ладно, вперед, но больше никаких вопросов. Отлично, гормональный бунт - самое счастливое время человечества, когда оно не за что не отвечало в припадках кровавой борьбы. Дальше, дальше, быстрее, через моря и океаны крови, острова и континенты из человеческих тел, над которыми развеваются рваные тряпки с надписями, во имя которых умирали неразумные, сквозь обломки судов надежды и космических полетов мысли. О, что ты видишь? Лес? Начинается самое интересное! Кто – то обогнал тебя и вырос гораздо быстрее? Но кто тебе мешает догнать его и перешагнуть через него, живого или мертвого? А какого цвета лес, он окрашен в цвета, возбуждающие твою ненависть? Впрочем, не важно, зачем ты бьёшься об эти деревья? Ты думаешь за ними тебя услышат? Или они повернутся против того, кто их вырастил? Это глухая чащоба, ты там никому не нужен. Ты вообще никому не нужен. Тебя волнует нечто и ты готов нести ответственность? За что? За свои мысли, которые ты хочешь навязать всем? Но ведь ты уже видел, что было с теми, кто пытался навязать свои идеалы, когда проходил историю по колено в крови. Ты думаешь ты особенный? Ты кричишь в этот лес, а за все громче лязгающими ветками слышатся голоса. А ты как думал? Все, что ты говоришь, тонет в грохоте веток и таких же как ты, пытающихся докричаться до того, кто впервые понял истинный смысл власти, почувствовал её силу и словно зверь в припадке ярости не смог забыть её великолепный вкус. Вас много и вы все кричите - но до чего же разняться ваши взгляды - необходима четкая систематизация - конечно, лишь ты знаешь, как должен быть устроен мир. В просветы между ветвями ты видишь одно лицо, но оно говорит множеством голосов, даже как будто спорит с самим собой. Ты готов поклясться, что он не один. Кто они - те кто составляет одно целое? Ты глупец! Не задавай вопросов, тем более пустых. Они - это и есть ты! "Бесконечное состоит из конечных элементов". Племя, усовершенствовавшее такое великое изобретение человечества как речь и превратившее его в оружие борьбы с такими как ты, ещё чистенькими, с подбородков которых ещё не капает кровь и слюна, а лица не представляют собой обветренные ледяные маски. Почему тебе не нравится, что решения принимает за тебя всего один человек? Тебе плохо из - за него? Да брось, просто не задавай вопросов. Опять двадцать пять! Ему видите ли не нравится, что этот человек делает то, что не нравится тебе, то что не нравится всем. А где мерило этих поступков? А ты считаешь, что множество лучше справится со стадом таких же как ты, чем один? Вы - хихикающие снизу бараны, а он, пастух, несет всю полноту ответственности, пытаясь охранять вас от волков с помощью своих свирепых псов, стоящих непреодолимой стеной леса. Всё, что он делает, он делает для удовольствия: перекраивает миры, планету, страны, континенты, в конце концов Тебя. Можно подумать, ты придумал бы что – то получше. Это его право - право сильнейшего. Его естественное право! Ты тоже поймешь этот принцип довольно скоро. А что ему остается? Ведь люди способны организовать соревнования разве что по половым сношениям в перерывах между соревнованиями по пожиранию пищи - настоящее отборное стадо! Необходимо их продвигать вперед, и это будет Его "вперед", его милосердный кнут. А? Революция? Какой ты умный стал, все раскладываешь по полочкам, особенно такие заболевания человеческой психики как политика, экономика и религия. Тебе не кажется, что в пустыне до начала времен ты свернул куда – то не туда, и подхватил где - то заразу инакомыслия? Какая разница Человек или Человечество? Слишком уж быстрый и предсказуемый конец у тебя и таких как ты. Хотят верить? Да пусть себе бьются лбами на паперти и верят на здоровье, тебе то что? Пусть утоляют свою тоску в выдуманных божественных высях и радуются индульгенциям. Если хочешь знать, нет там никакого неба, там сплошной огненный ад мыслей, из которых рождаются идеи. Идеи могут рождаться только в муках - в адских муках. Он страдает за всех нас и за себя, но никогда не жалеет об этом, наоборот, находит в этом бесконечном созидательном страдании удовольствие. Иди дальше и не задавай вопросов. Как для чего? Опять вопросы! Я же сказал прекрати! Просто так нужно. Я тебе сейчас дам, кому! Вот я тебе сейчас веточкой тяжелой по лицу. Ну что, одумался? Полежал, потерял немножко времени, зато больше не полезешь туда где написано "Убьет". Куда дальше пойдешь? Род продолжать... Хмм.. а тебе как, для удовольствия или для стимулирования ускоренного вознесения на небо? Нет, дружище, ты давай выбирай без вводных, там дальше увидишь что будет. И в том и другом случае можешь обратиться в прах очень быстро. Ни то ни се? Философом хочешь быть, ну брат тогда придешь к финалу ещё быстрее - добро пожаловать в огненную обитель или палату, что иногда одно и тоже, ведь огонь может пылать и в голове. Быть может ученым? Покопаться в тайнах мироздания, порожденными причудами трехмерного восприятия?
Есть ли у тебя душа? Вот, хитрец, на том свете решил выкрутится! А вот не скажу! Стал задаваться вопросами, теперь, пожалуй, можно. Правда ответы ты на них не найдешь, да и не всегда уже хочется искать. Ты близок к вершине, своей вершине. Гордо поплевываешь на тех, кто хотя бы чуть ниже тебя, но не останавливаешься - последний рывок он трудный самый. Ты жаждал победы собственных предрассудков над предрассудками других и получил инструмент – ненависть ко всему, что не Ты. Ненависть помогает, придает сил, но порой угнетает. Ты чувствуешь боль, но это только начало, боль будет только усиливаться. Ты будешь глушить её и телом и разумом, но она как ядовитая змея будет поджидать тебя в засаде и кусать в твоих снах, а в реальности каждый подобный тебе будет с наслаждением усиливать её, прислушиваясь к своей затухающей боли, словно, сделав боль тебе, он получил вожделенный морфий. Временно, пока не найдется кто - то другой, но уже для него.
Раньше ты радовался каждому вопросу, как младенец новому впечатлению, а теперь уже "экватор" и время для тебя отсчитывается назад, словно перед страшным судом. И ты уже просишь кого - то скрыть себя от сидящего на престоле. Конечно, у тебя появляется ответственность, но она лишь напускная и ты боишься потери скорее своего тела, чем своих принципов, которые стареют гораздо быстрее, чем ты сам. Что ты говоришь? Ты отвечаешь за других и любишь свой народ, свое стадо? Ты стал властителем чужих тел и пытаешься достучаться и до душ? Нет, буколист, твоя пастушья любовь платоническая и никогда не дойдет до прикосновения к этим грязным рабам. Даже воздух, которым они дышат тебе кажется нечистым и кишащим опасными болезнями. Тебе нужно срочно принимать меры, возможно, только оперативное вмешательство. Не беспокойся о последствиях: они смотрят чужими глазами, слышат чужими ушами. Ветви твоего леса - да, теперь он навсегда твой, ощетинились металлом, да и сами деревья, оказывается, могут передвигаться. Тебя волнует экология? Экология душ? Она - твое расчетливое хобби. Прекрасно, навяжи это хобби всем и наведи порядок в своем лесу! Все должны увлекаться этим, а для упрямцев используй свой особый лес с хлесткими ударами ветвей. О да, ты сам догадался до этой задумки, испробовав её силу на себе. Это сумрачное оружие в твоих руках - не хочешь ли ты уподобиться Джагернауту и его колеснице, ведь те, кто против тебя, сами бросятся под её ободья. Не бойся они освободятся от самих себя. Как прекрасен, универсален и безгрешен этот лес!
И вот ты на вершине, с которой созерцаешь путь. Куда ни глянь - множество звездных вершин, а к ним ведут протоптанные дорожки таких же великих как и ты, но начала этих путей теряются в туманностях за горизонтом событий. Думаешь ты на вершине? Это только потому, что ты все время смотришь вниз. Присмотрись из чего сделаны эти дорожки. Нет! Не отворачивай свое лицо - эти дорожки из тел твоих рабов, которые умирали за твои идеалы. Ты уверен, что кто - то должен умирать за твои идеалы? А теперь подними голову! Не можешь поднять? Что - то сильно тянет вниз. Что это такое, неудобное и болезненное, спросишь ты - этот нарыв зовут совестью. Я говорю с тобой твоя совесть - у меня теперь нет оков твоего физического существования. Почему? А ты вспомни прошлое. Не можешь вспомнить ни одного образа - сплошная мешанина из лиц, поступков, мнений. Не можешь?! Не хочешь! СТОП!
Вернемся к началу. Да, да, туда где нет вопросов. Даже пустыни там ещё нет. Обрати свой взор в ничто, где вспыхнула искра и образовалась причинно – следственная связь. Так появился творец. Он был новорожденным, связанным звездной пуповиной с искрой. Потом он также ощутил, что должен видеть и слышать, и создал мир, но ему этого показалось мало. Какая - то часть его сознания захотела иное, невозможное. Он позволил ему уйти и оно бежало по пустыне, создаваемой ей самой реальности в своем собственном мире, где глаза и уши слышали по другому, нежели первопричина. Творец плодил эти сознания, стремившиеся в бесконечность. Но рождая каждое, он все равно был выше их всех. Ведь все они возвращались к нему, пораженные своим всесилием. Они добегали до вершины, творя по пути время и пространство, а достигнув пика, чувствовали как и ты человек, что свернули немного не туда. Они, разочарованные, превращались в вспышки и уносились домой, бросая миры на произвол судьбы. Он лишь улыбался и протягивал к ним руки, прощая все сотворенное ими зло. Они воссоединялись с ним, потом снова восставали против своего творца, покидая его как им казалось с наилучшими идеями, ухваченными кусочками его мыслей, и снова возвращались, а он лишь улыбался. Эти ошибки заложены в его сути. Ты - лишь тонкая, но никогда не рвущаяся нить, протянувшаяся к тому осколку воли, забывшего на мгновенье все, даже своего родителя. Ему также больно как и тебе. Неудачи детей гнетут его так сильно, что он вновь и вновь прощает возвратившихся и отпускает взбунтовавшихся. Что ты хочешь спросить напоследок?
Голос замолчал. Может ли быть тишина оглушительной, а смерть такой терпеливой? Настолько терпеливой, что может ждать годами и столетиями, пока я не узнаю ответ на заданный мною вопрос. Откуда взялся голос, сотрясающий пространство и время, голос в котором эти величины колеблются и теряют человеческую прочность?
Могу ли я узнать правило, основное правило? Я испугался, что он оценит это как вопрос. Он ответил, что можно задать всего лишь один вопрос. Неплохая пытка перед смертью - пытка тишиной, пытка самим собой. Можно ли найти ответ внутри себя, созерцая лишь свой внутренний космос. Наверное, да. На любой ли вопрос? Да, на любой и даже если мой ответ будет ошибочным, но это будет ответ. Но как найти вопрос, если не хватает слов, они существуют но ты их забыл словно долгое время был нем? Вопрос всей жизни. Смысл жизни? Да нет же, он все объяснил, наша жизнь это лишь пробные камни, летящие в просторах космоса. Для чего, с какой целью - нет, это все не то. Цель я могу придумать сам – у каждого она своя. В чем причина отрывания осколков воли? Почему они отрываются от творца? Что порождает осознание собственной индивидуальности? На мгновенье мне стало страшно - мне показалось, что я уже задал свой вопрос. Но ничего не происходило - мне дали возможность побыть наедине с моими мыслями. Мои мысли - это все, что у меня осталось. Все мои мысли неслись навстречу лишь одной фата - моргане: передо мной был большой луг, а на нем мое стадо, мое любимое и столь ненавистное мне стадо. Стадо медленно двигалось в выбранном направлении, и я наблюдал как зеленый ковер поглощает черно - коричневая масса. Но вот она снова зеленеет, становится сочной и обильной: ей помогают мертвые, те кто устал, те кто упал и не поднялся. И так вечно. Какой - то дурацкий  вечный цикл пожирания, взаимопожирания без видимого прогресса. Я умолял, наказывал, уничтожал, ставил в пример, обманывал - даже говорил правду, но мне удавалось лишь задать новое направление для вечного прожирания жизни. И когда у одного из стада поднималась голова и он видел, что нет ни сторожевых собак, нет заборов, колючей проволоки, нет границы возможностей - есть только горизонт - он начинал бежать сквозь поток идущих с опущенной головой, выбивался из сил и его затаптывали, втаптывали, сравнивали с землей. Он просто становился удобрением, питательным элементом сочной жевательной травы. А для чего они жрут? Они жрут от безысходности, от бессмысленности их существования, жрут только потому, что необходимо хоть что - то делать, пусть и без цели, просто так, потому что они хотят голода и надрыва сил в стремлении к хоть какой - то мечте. Но им не о чем стало мечтать, ведь сами мечты пришли к ним в жизнь. Им страшно, что не о чем стало мечтать не к чему стремится, и от страха они только жрут. Иногда они тоскливо блеют на себя, на всех, на меня, не понимая, что мне сверху виднее, где трава сочнее. Как же трудно делать вид, что тебе не наплевать на них на всех. И все же я спокоен, ведь что было бы с этой гигантской тушей, имя которой общество, если бы она в припадках любопытства срывалось с цепи мещанства всякий раз когда ей подбрасывали заманчивую мыслишку о соседних пастбищах с более сочной травой? Это стадо затоптало бы само себя, резко меняя направление пожирания и ритм передвижения. Сломало бы изгородь, втаптывая в землю и своих и чужих, а за изгородью может быть пропасть или, что ещё хуже, чужые поля с чужими стадами.
Мог ли я пройти другим путем? Да, но этот путь был бы столь же предопределен как и другие. Существует неограниченное количество путей, но существует лишь один конец. Конечное из бесконечных элементов. Творец тоже не может придумать новые пути, их пытаются сотворить его бесконечные дети в своих бесконечных попытках, бесконечное развитие в конечных рамках. Мы бесконечны в наших попытках придумать новый путь - значит смерть ещё не конец, я хочу идти дальше. Я хочу идти дальше, хочу идти дальше! Я хочу изменить себя и... Могу ли я идти дальше?

Последняя вспышка была совсем тусклой. Сотни, тысячи вспышек, и в каждой боль на грани жизни и смерти. В каждой целая жизнь, прожитая от сотворения до самого конца, за мгновенье. В каждой радость от разрешения идти дальше после мучительного приговора. Последняя вспышка словно готовила его новое видение к тому, что ему предстояло осознать и принять. Его внутренний взор должен был привыкнуть к новому миру, словно глаза предыдущего Человека к темноте. Новый мир был гораздо сложнее и многограннее, и он давал возможность слышать, видеть, ощущать так как нужно тебе. Он открыл глаза, и долго смотрел на ночное небо. Оно выглядело непривычным. Звезды приобрели диковинный объем, он мог смотреть на них под разными углами, любоваться всей россыпью или каждой в отдельности, протянуть к ними руки, осторожно взять и переместить в другое место.  Одни были настолько раскалены, что он обжигал кончики пальцев, другие, казалось, обжигали холодом каждый атом его нового тела. Сколько же прошло времени? Сколько я умирал, век? Тысячелетие? Или время здесь измеряется парсеками? Неужели галактика сошла с ума вместе со мной, или это плод моего воображения? Он знал, что мгновенье назад его терзала страшная боль, его тело словно разрывалось на части и это делал он сам - он был для себя самого и судьёй и палачом, но не обвинителем. Кто же был тот, кто предъявил ему иск за все человечество, кто был тот, кто провел его лабиринтом из человеческих ошибок. Этот был тот, кто выводил человека из тупиков. Всегда выводил и никогда не спрашивал мнения людей. Он оглянулся вокруг и не смог узнать того мира, к которому привык. Страх, возникший у него где - то очень далеко - там где ещё не было этого мира, но был другой, где - то на границе этих миров, исчез почти сразу. Новое сознание и восприятие окончательно прогоняли тот физический опыт, что был прежде - здесь он был совершенно не нужен и бесполезен. Он ощущал себя частью огромного целого и в тоже время личностью, которой разрешили быть уникальной. Человек оглянулся вокруг и увидел, что он не один. Такие же люди как и он стояли вокруг, поднимались с земли, и все они отрешенно смотрели по сторонам. Он слышал их мысли, он чувствовал то, что испытывали они: страх, растерянность, недоверие к своим новым ощущениям. Он ворвался в эти мысли, успокоил всех, рассказал про свой опыт и тут же испытал истинное счастье. Ему оставили самое главное - возможность идти дальше. Он не смотрел вниз, но даже если бы и попытался, то не смог бы увидеть тела тех, кто не смог войти в изменившийся резонанс планеты, космоса... Бога.