На краю... Глава 2 Начало

Официальным днём начала Первой мировой войны считается 19 июля (по новому стилю, 1 августа – далее, как и ранее в этом исследовании, будет использоваться старый календарь) 1914 года, когда Германия объявила войну России. Однако основные события развернулись месяцем ранее.
Как известно, формальным поводом для начала войны послужило убийство сербским националистом Гаврилой Принципом наследника австрийского престола, эрцгерцога Франца Фердинанда и его жены Софии Хотек. Это произошло 15 июня в Сараево. Этот город был столицей Боснии и Герцеговины, аннексированной Австро-Венгрией. В этой стране проживало немало сербов, и наиболее радикальная их часть, в том числе организация «Млада Босна», боролась за объединение южных славян. Убийство эрцгерцога было неким актом предупреждения и устрашения.
После этого в Сараеве начался антисербский погром. Только через несколько часов порядок был восстановлен военными. Так как в убийстве была замешана Сербия, через некоторое время Австро-Венгрия предъявила Сербии ультиматум. Несмотря на то, что он был принят лишь с единственной оговоркой (Сербия не согласилась, чтобы расследование вели австро-венгерские сыщики), Австро-Венгрия не удовлетворилась ответом и объявила Сербии войну. Как ближайший союзник, в неё вступила и Германия.
Королевич-регент Сербский Александр (будущий Король Александр 1-й) обратился к Николаю II с мольбой о помощи и защите. Николай II не мог отмахнуться от братьев-славян и объявил 16 июля частичную мобилизацию, которая быстро переросла во всеобщую. В Балакове соответствующее объявление появилось 17 июля. В армию призывались запасные по призыву 1897-1911 гг. Их явка началась 18 июля. Вот как об этом дне написала газета «Заволжье»:
«С раннего утра в пятницу Балаково представляет необычайную картину.
Кучки людей обсуждают тревожные новости. По улицам - усиленное движение, скачут взад и вперёд стражники, мелькают озабоченные лица начальства разного рода.
Всё движение направлено к волостному правлению, где идёт явка запасных. Огромная площадь перед ним сплошь усеяна народом. Рыдание женщин, плач детей, громкий говор сливается в пыльном воздухе в гулкий тревожный гул.
Несмотря на то, что все места продажи спиртных напитков закрыты, много пьяных, но пьяные сегодня не всегдашние пьяные, нет залихватских выкликов, весёлых песен, беспардонных пьяных разговоров.
Непрерывной вереницей тянутся в двери «волости» запасные, тихие, сосредоточенные.
За барьером - волостной старшина П.И. Ярцев и полицейский пристав А.М. Тедерс отбирают билеты (военные – Ю.К.)
Мобилизация застала всех врасплох. Со слезами на глазах многие запасные просят отсрочки, но что же могут сделать и старшина, и пристав?!
Отказ на все просьбы. Понуренные головы, безнадёжные лица, у многих призыв вызовет почти разорение.
В толпе около правления рассказывают о недавно овдовевшем солдате. Осталось пять человек детей мал мала меньше, и ни родных, ни близких. А тут мобилизация…
Везде потрясающие сцены. Там старушка-мать охватила сына дрожащими руками, глядит – не насмотрится, а слезы, крупные, светлые, потоками струятся по изрезанному глубокими морщинами лицу. В другом месте рыдает молодая женщина, безумно глядят глаза, искажено страданием лицо, из груди вырываются хриплые бесформенные звуки.
Молодой мужик уговаривает её, гладит по голове.
- Перестань… Да перестань же, не томи душу.
А потом вдруг отчаянно взмахивает рукою.
- Эх!
Ещё трёхлетний мальчуган с белыми нежными волосиками прильнул весь к отцу, теребит его за рубаху, говорит капризным голосом:
- Тятенька, жарко! Айда домой!
- Нет, сынок, нынче я уж домой не пойду, - скорбно отвечает отец…
Около 10 часов проверка кончена. Толпа шевельнулась, медленным потоком выливаясь на дамбу. Скоро вся дамба вплоть до Троицкого собора представляла море голов.
Толпа заполнила всю Троицкую площадь. Пожалуй, и осенью не бывало столько народа на этой площади.
Ближе к собору столик на возвышении. Толпа ждёт молебна, тихо гудит говором.
О, этот тусклый, будничный говор русской встревоженной, потрясённой толпы, говор, прорезываемый воплями и стонами.
Пыль непроницаемым облаком виснет в воздухе. Жарко и душно. Новые и новые потоки вливаются на площадь. Сдержанно гудит большой колокол.
Вот в двери собора тускло блеснули хоругви, позолота икон. Гул стихает, толпа напряжённо вслушивается. Но так велика тревога, так много слов теснится, что скоро пение молитв тонет во вновь разгоревшемся горе.
Долго тянется молебен. Вот, наконец, протоиерей отец Виноградов с крестом в руках оборачивается к толпе.
- Дорогие братья!
Точно волна ветра проносится над всей многотысячной толпой и стирает все звуки, все движения…
Взрыв воплей, страстные рыдания…
К полудню Троицкая площадь пустеет.
Как помешанная, бежит женщина, выкрикивая:
- Милый мой… Милый мой…
…Бьется в рыданиях старуха.
Седой благообразный старик, тяжело дыша, всматривается вдаль тусклыми, покрасневшими от слез глазами…
В. М.»
В ответ на решение Николая II о мобилизации Германией и была объявлена война России.
Между тем, зарисовка с натуры под названием «В чужом пиру похмелье», опубликованная в «Заволжье», явно диссонировала с тем патриотическим настроем, который охватил бОльшую часть российского общества. С самых первых дней издания за газетой было установлено особое наблюдение «за помещение в ней тенденциозных статей» и за близкое знакомство её редактора Василия Никитича Добролюбова с представителями местной демократии Михаилом Карнеевым, Лазарем Иоффе, Иваном Маминым, которых во время Первой русской революции подозревали в революционной деятельности. Так что «Похмелье» стало той каплей, которая переполнило чашу терпения тогдашнего Самарского губернатора Николая Протасьева. Решительным росчерком чиновничьего пера 1 августа 1914 года он подписал постановление о закрытии газеты, припомнив ей все её «грехи»:
«Признавая издающуюся в г. Балакове газету «Заволжье» вредной для государственного порядка и общественного спокойствия, а также принимая во внимание, что в связи с целым рядом статей вся деятельность газеты направлена к явному возбуждению населения против правительства, как, например, выражение: «Мы слышали слова о единении с народом. Но до сих пор не было ещё сделано ни одного шага. Напротив, на каждом шагу мы видим проявление исключительно бюрократических приёмов», я, Самарский губернатор, на основании п. 8 ст. 26 «Положения о мерах к сохранению государственного порядка» и 36 ст. «Обязательных постановлений», изданных в порядке чрезвычайной охраны, постановил:
редактора-издателя газеты «Заволжье» коллежского регистратора Василия Никитича Добролюбова подвергнуть в административном порядке заключению в тюрьме на три месяца, а издание газеты приостановить на всё время действия в Самарской губернии «Положения о чрезвычайной охране», о чём ему и объявить. Исполнение сего постановления возлагаю на Николаевского земского исправника».
К делу о «Заволжье» подключилось Самарское жандармское управление, и его расследование затянулось почти на год. Но об этом позже. А пока о том, что писала опальная газета в своих последних номерах.
В том же, злополучном номере редакция сообщила, что 18 июля у Троицкого собора тарелочным способом (с тарелкой по кругу) было собрано на пособия нуждающимся запасным 11 рублей. Сбор производили волостной старшина П.И. Ярцев, помощник городского старосты И.Д. Прахов и К.Я. Беляков.
А в тот же день в соседнем Вольске произошли большие беспорядки.
«Уже с утра запасные и съехавшиеся в большом числе их родственники находились в большом возбуждении, - писала газета. - У некоторых это возбуждение вскоре вылилось в требование открыть казённые винные лавки. Уступая требованиям, администрация распорядилась открыть некоторые лавки, возле которых образовалась толпа алкоголиков. Пользуясь общим возбуждением, последние принялись вскоре разграблять винные лавки. В разграблении приняли участие подростки и женщины.
Попытки полиции разогнать собиравшуюся публику вели лишь к ещё большему возбуждению толпы. А на Камышинской ул. близ Караванной  действия малочисленной полиции повели лишь к тому, что толпа разогнала полицейских и, желая, видно, забрать оружие в находившемся здесь магазине Менца, стала громить этот магазин. Разбиты были в нём окна, двери. Проникнув в магазин, толпа разбивала всё, что попадало под руку: граммофоны, велосипеды, швейные машины. Тысячи граммофонных пластинок были разбиты вдребезги. Ружья разобраны.
Кроме того, в разных магазинах были разбиты окна.
Полиция и городские караульные особенно охраняли базар и Московскую ул.
Была попытка разгромить полицейское управление, но не удалась.
Буйство продолжалось до поздней ночи.
Вечером прибыл в город отряд казаков, а также усилена и местная полиция.
Наутро в воскресенье (19 июля – Ю.К.) было спокойно. Лишь толпы любопытных теснились у разгромленных магазинов и лавок.
По слухам, пострадали во время беспорядков полицмейстер и пристав».
И ещё:
«Прибывшие 21 июля в Балаково из Саратова на пароходе «Москвич» рассказывают о беспорядках, произведённых на пароходе партией запасных, отправлявшейся из Воскресенского в Вольск. Запасные, поголовно пьяные, числом до 150 человек, били стёкла, двери и т.п. в помещениях 1 и 2 класса с криками: «Помирать идем! Душа тоскует». Малочисленная команда ничего не могла сделать».
Так что говорить только о высоких патриотических чувствах не приходилось. Тем не менее, судя по публикациям в «Заволжье», балаковское общество горячо взялось за организацию опеки над семействами тех, кто ушёл на фронт. Было создано соответствующее попечительство, которое возглавил священник Иоаникий Владыкин. При городском управлении организовали сбор средств «на нужды, вызванные войной» (две тысячи выделила городская власть, одну – сельская, три – биржевой комитет). А «Торговый дом А.А. Шмидт и сын» выделил балаковской городской управе конную молотилку с приводом и своим машинистом и 5 сеялок для обмолота хлеба семействам запасных нижних чинов, взятых в армию (впереди была жатва).
Появились среди балаковцев и первые добровольцы. Это были не только молодые люди, но и девушки, пожелавшие служить сёстрами милосердия. К сожалению, их имена история не сохранила. «Заволжье» только сообщило, что на действительную военную службу призван вольнопрактикующий врач Лазарь Иоффе.
В первые дни войны по всей стране прокатилась волна мероприятий в поддержку российского воинства. Прошли они и в Балакове.
3 августа старообрядцы Белокриницкой иерархии собрались в новом храме Святой Троицы, построенном на средства их лидеров, братьев Мальцевых, и провели торжественный молебен. После этого отправили телеграмму на имя Самарского губернатора:
«Совершивши Господу Богу торжественное молебствие о даровании победы русскому воинству на враги, мы, балаковские старообрядцы Белокриницкой иерархии, просим Ваше превосходительство повергнуть к стопам Его Императорского Величества наши верноподданнические чувства любви и преданности. Верим, что Господь Бог под его мудрым управлением выведет Россию победительницей.
Старообрядческие священники Харитон Глинкин и Георгий Макаров, диакон Григорий Маслов, Совет общины, прихожане».
Подобную телеграмму ушла в Самару и от «гражданских» балаковцев после волостного схода, который состоялся 17 августа:
«Балаковский волостной сход, собравшись 17 августа под председательством волостного старшины Ярцева, в присутствии земского начальника, пожелал через Ваше Превосходительство выразить Его Императорскому Величеству верноподданнические свои чувства о готовности отдать все свои средства, жизнь на служение Царю и родине и молили Бога о даровании победы над врагом.
Балаковский волостной старшина Ярцев».
А незадолго до этого балаковцы смогли прочитать воззвание к русскому народу верховного главнокомандующего, великого князя Николая Николаевича (внука Николая I, двоюродного дяди Николая II), опубликованное во всех средствах массовой информации и распространённое по городам и весям листовками:
«Братья! Творится суд Божий! Терпеливо, с христианским смирением в течение веков томился русский народ под чужеземным игом, но ни лестью, ни гонением нельзя было сломить в нём чаяний свободы. Как бурный поток рвёт камни, чтобы слиться с морем, так нет силы, которая остановила бы русский народ в его порыве к объединению. Да не будет больше подъяремной России. Достояние Владимира Святого, земля Ярослава Осмомысла, князей Даниила и Романа, сбросив иго, да водрузит стяг единой, великой, неразделённой России. Да свершится промысел Божий, благословивший дело великих собирателей земли русской. Да поможет Господь Царственному своему помазаннику Императору Николаю Александровичу всея России завершить дело великого князя Ивана Калиты. А ты, многострадальная братская Русь, встань на сретенье русской рати. Освобождаемые русские братья, всем вам найдётся место на лоне матери России. Не обижая мирных людей, какой бы они ни были народности, не полагая своего счастья в притеснении иноземцев, как это делали швабы, обратите меч свой на врага, а сердца свои – к Богу, с молитвой за Россию, за русского царя».
Патриотическим духом было проникнуто всё общество. В первые же дни начался сбор пожертвований. Одну из таких акций организовала балаковская молодёжь. Вот как об этом рассказывал «Саратовский листок»:
«24 и 25 августа состоялась продажа флажков в пользу раненых и семейств запасных. Оба дня шёл проливной дождь, и предполагалось даже отменить мероприятие. Но сборщицы и сборщики настояли. Ездили и в ближайшие сёла – Ивановку, Широкое (Натальино – Ю.К.) и т.д., собрали 2 тыс. 450 р., а крестьяне с. Николаевки пожертвовали 300 пудов пшеницы.
Трогательно было смотреть на славные лица молодости. Промокши до нитки, ходили сборщицы с кавалерами из дома в дом до поздней ночи, и не было никого, кто бы отказался опустить в кружку посильную жертву. Много труда понесли и члены женского общества, организовали продажу и принимали в этом деле деятельное участие. При таком отношении к войне и её жертвам не страшны нашей родине никакие испытания».
Но часть «русских немцев» была настроена иначе. Как сообщал своему руководству унтер-офицер местного жандармского пункта Шерстянкин, представитель фирмы земледельческих орудий Эккерта Иван Богданович Беккер восхвалял Германию, как непобедимую, порицал русский порядок и правительство. Об этом донёс в полицию фельдшер Пётр Никитин. По его словам, когда «числа 13-14 сего августа» в одном из балаковских магазинов зашёл разговор о военных событиях, «Беккер стал резко спорить, что всё хорошее только германское, говорить, что русские – дураки, германское правительство хорошее, а в России правительство никуда не годится».
«Русские телеграфные агентства Беккер считает сплошным враньем, - писал Шерстянкин в донесении, - а в агентство Вольфа (Берлинское, при газете «Националь-цайтунг» - Ю.К.) верит и считает его только правдивым. А когда Никитин заметил, что нужно иметь стыд и благородство говорить такие насмешки и быть недовольным, на это Беккер, как бешеный, озлился и покраснел. А когда Никтин уверенно сказал Беккеру, что всё-таки наши разобьют германцев, последний вскочил и замахнулся на Никитина кулаком со словами «Хочешь! Сейчас дам оплеуху» и тут же вышел из магазина».
Впрочем, на выходки некоторых русских немцев балаковцы пока особого внимания не обращали: чем они могли быть опасны – одни слова, - и продолжали активную благотворительную деятельность.
14 сентября в помещениях синематографа «Прогресс» и Народного дома была организована беспроигрышная лотерея. Главными выигрышами были лошади стоимостью от 50 до 500 рублей, коровы стоимостью от 20 до 200 рублей и изба стоимостью 150 рублей. Во время лотереи было выручено 6 тыс. рублей. Кроме того, в синематографе «Прогресс» состоялись вечерние сеансы, сбор с которых поступил в пользу комиссии по сбору и расходованию средств на нужды войны.
В начале войны балаковцы стали готовиться и к приёму раненых. Первым, кто открыл лазарет (в своём доме, где в 1910-1912 гг. размещалось коммерческое училище), стал известный благотворитель Иван Васильевич Кобзарь. Освящение и приём городской комиссией лазарета на 45 кроватей состоялись 15 сентября. А спустя два дня в Балаково прибыли первые раненые – 30 человек. Их доставили из Саратова на пароходе купеческого общества «Ярославна». Балаковцы устроили им бурную встречу – при большом стечении народа и с духовым оркестром коммерческого училища. После вручения раненым подарков (фруктов, конфет и прочей еды) их торжественно доставили в лазарет Кобзаря на 8 автомобилях.
Раненых опекали так хорошо, что они откликнулись благодарственным письмом, которое было опубликовано в «Саратовском листке» уже 28 сентября:
«Находясь в настоящее время на излечении в г. Балаково в лазарете местного благотворителя И.В. Кобзаря, мы, раненые нижние чины, имеем честь выразить глубокую благодарность населению названного города за оказанную нам встречу.
Организаторами дела, по почину которых оборудован лазарет, являются местный обыватель Иван Васильевич Кобзарь и его супруга София Андреевна: они приняли нас в своём доме, как своих детей, где и находимся по сие время. От всей души приносим и благодарим за всё, что мы видим в настоящее время. Дай бог им жить, процветать и добро наживать. И всему служебному персоналу.
В.И. Анашин».
Через месяц в той же газете было опубликовано ещё одно письмо от раненых:
«Мы, раненые и больные нижние чины, находящиеся на излечении в частном лазарете в доме И.В. Кобзаря, от глубины души приносим благодарность И.В. и С.А. Кобзарь за их сердечную заботливость о нас.
Пища у нас очень хорошая; покупают для нас папиросы и дают для чтения книги. Благодарим нашего врача В.Д. Пономарёва и фельдшерицу Н.Ф. Васильеву за отличное лечение и за доброе отношение.
Благодраим также жителей города Балакова за их посещение нас в лазарете и за их подарки».
Открылось в Балакове и ещё несколько лазаретов: в доме зятя Анисима Мальцева А.И. Меркульева на его средства и под паронатом так называемого «дамского комитета» (на 30 кроватей), в доме А.В. Смирнова на ул. Московской на средства Беляковых и Смирновых (количество коек неизвестно), в коммерческом клубе (на углу Николаевской и Воскресенской – теперь Коммунистическая и 1-го Мая) - на 35 кроватей и в доме Гусевых (местоположение неизвестно) - на 12 кроватей.
В октябре 1914-го в «Саратовский листок» опубликовал ещё одно письмо от балаковскх раненых:
«Просим напечатать нашу благодарность лазарету дамского комитета в Балакове. Сердечно благодарим А.И. и Е.А. Меркульевых за добрую заботу. Благодарим доктора К.М. Летникова и сестру П.Ив. Ундовитскую и всех служащих лазарета. Привет жителям г. Балакова за радушный приём. Раненые Ф.К. Шматов, Л.И. Курочкин, В.Г. Черкасов, А.И. Минеев».
10 и 14 декабря в балаковские лазареты было доставлено из Саратова  ещё 120 раненых, а через несколько дней ещё 50. На их содержание и помощь семьям запасных соответствующая комиссия расходовала около 4 тыс рублей в месяц. Чтобы пополнить свой бюджет, члены комиссии решили регулярно проводить благотворительную лотерею.
Ни на миг не останавливалась работа и по сбору средств и вещей для тех, кто служил в армии. Настрой у организаторов был довольно оптимистичный. И было отчего.
Уже в августе стало известно о первых подвигах русских солдат. Один из них - легендарный казак-старообрядец Кузьма Крючков, стал первым, кто во время 1-й мировой был награждён Георгиевским крестом, за уничтожение в бою 11 немцев. Вот как об этом писал журнал «Искры»:
«Разведочный отряд из четырёх казаков, в котором находился Кузьма Крючков, благополучно перешёл границу. Неприятеля нигде не было видно. Мало-помалу отряд углубился в Пруссию. В небольшой роще казаки заночевали. Утром в нескольких верстах от них показался разъезд прусской кавалерии в 27 человек. Когда пруссаки приблизились на расстояние ружейного выстрела, казаки спешились и открыли огонь. Офицер, начальник немецкого отряда, что-то скомандовал. Прусские кавалеристы стали быстро удаляться. Казаки вскочили на коней и с гиканьем помчались на неприятеля. Кузьма Крючков на своей резвой лошади обогнал товарищей и первый врезался в неприятельский отряд. Подоспевшие остальные казаки на мгновение увидели Крючкова, окружённого пруссаками и размахивающего своей шашкой направо и налево. Затем люди и лошади, — всё смешалось в общей свалке. Один из казаков увидел, как в этой свалке к Крючкову протискивается прусский офицер с обнажённой шашкой. Казак выстрелил. Прусский офицер упал. Крючков, тем временем, тоже выхватил винтовку и хотел выстрелить в прусского унтер-офицера, но тот ударил Крючкова саблей по руке, рассёк ему пальцы, и казак выронил винтовку. В следующий момент, несмотря на полученную рану, Крючков рассёк унтер-офицеру шею. Два пруссака с пиками набросились на Крючкова, пытаясь выбить его из седла, но Крючков ухватился руками за неприятельские пики, рванул их к себе и сбросил обоих немцев с коней. Затем, вооружившись прусской пикой, Крючков опять бросился в бой. Прошло несколько минут — и из 27-ми пруссаков, сражавшихся с 4-мя донскими казаками, остались на конях только три, которые и обратились в дикое бегство. Остальные были или убиты, или ранены. Казаки послали вслед бегущим ещё несколько пуль. Кузьма Крючков один свалил 11 немцев и сам получил 16 ран. Ранен пулей. Шашкой разрублена рука. Остальные поранения пиками. Несмотря на всё это, Крючков до самого конца боя оставался в строю».
Ещё один знаменитый герой первых дней войны – лётчик Пётр Нестеров. Его именем была названа первая фигура высшего пилотажа «мёртвая петля», которую он, впервые в мире, выполнил 27 августа 1913 года в Киеве над Сырецким полем на самолёте «Ньюпор-4» с двигателем «Гном» в 70 л.с.
Он воевал на Юго-Западном фронте и, в боях за Львов, выполнил одну из первых в России бомбардировок приспособленными для этого артиллерийскими снарядами. Это получилось настолько эффективным, что австрийское командование пообещало крупную денежную награду тому, кто собьёт аэроплан Нестерова.
Осуществив за время войны 28 вылетов, 26 августа 1914 года около городка Жолква лётчик-герой совершил свой последний подвиг: впервые в мире протаранил австрийский самолёт «Альбатрос», который вёл воздушную разведку передвижения русских войск.
Дело в том, что в начале войны у самолётов всех воюющих стран, кроме русского «Ильи Муромца», не было пулемётов. Командование считало, что основная задача авиации — разведка, и наличие пулемётов будет отвлекать лётчиков от выполнения основной задачи. Поэтому первые воздушные бои велись с помощью карабинов и револьверов. Поэтому установить уходящих австрийцев Нестеров сумел только с помощью тарана.
За этот подвиг он посмертно был награждён Георгиевским крестом 4-й степени.
Как не вспомнить здесь ещё об одном лётчике – французе Ролане Гаррос, том самом, в честь кого был впоследствии назван один из самых популярных теннисных турниров Большого Шлема. Он первым совместил пулемёт с продольной осью самолёта, и предложил конструкцию, которая позволяла стрелять из пулемёта, расположенного за ведущим винтом. Для этого он использовал отражающие щитки на лопастях воздушного винта. Ролан Гаррос погиб в самом конце войны – в октябре 1918-го.
Узнали балаковцы узнали и о других героических поступках, и не только воинских.
Сестра милосердия 2-го Летучего взвода М.Ф. Кох была награждена Георгиевской медалью за то, что во время остановки поезда у местечка Мастинск перевязывала раненых под бомбами с Цеппелина (аэростата).
70-летний старец-иеромонах Бугульминского монастыря Самарской губернии Антоний (в миру Смирнов) служил судовым священником на минном заградителе «Прут» на Чёрном море. Судно встретилось с немецко-турецким крейсером «Гебен», который возвращался в свою гавань после бомбардировки Севастополя. Последний потребовал от русских моряков сдать корабль, но те решили затопить его, открыв кингстоны и взорвав днище, а самим спастись на шлюпках. Чтобы не возникло паники, отец Антоний читал на палубе молитвы, осеняя спасающихся крестом, а затем, когда все эвакуировались, спустился в трюм и утонул вместе с «Прутом».
Этим и другим героям посвятил стихи поэт Иван Невинский.

Русским героям 1914 года

Стремится стихийною лавой на Русь обезумевший враг,
Дерзая рукою кровавой схватить наш незыблемый стяг.

Достойно ему отвечая, геройские наши войска
Сомкнулись от края до края – и дрогнула вражья рука.

За славу великой России, за счастье родимой страны
Дерутся её дорогие, лихие герои-сыны.

Где скрежет, и стон, и проклятья, гром пушек и море огней -
Они, наши кровные братья, там жертвуют жизнью своей.

За них, наших близких-далёких, горячая наша мольба!
Для подвигов чудных, высоких пускай сохранит их судьба!

И пусть никакие потери геройской души не смутят
В горячей и пламенной вере, что сгинет лихой супостат.

По слову Царя, поклянёмся борьбу довести до конца,
И в мощном торжественном гимне пусть наши сольются сердца!

10 октября донеслась до Балакова весть о том, что русские войска в районе Ивангорода (недалеко от Варшавы) перешли в наступление и взяли в плен две роты немецких солдат. По этому случаю в городских церквях состоялось торжественное богослужение, а затем на Троицкой площади прошёл митинг, на котором выступил с речью приехавший из Николаевска предводитель дворянства Николаевского уезда князь Щербатов. Его выступление и выступления других ораторов сопровождал духовой оркестр коммерческого училища.
Через несколько месяцев после начала войны в Балаково пришли и первые скорбные вести. 13 октября в Киеве скончался от простуды доброволец, сын землевладельца и владельца первой балаковской телефонной станции Василия Ивановича Бердникова Валентин. Он служил в действующей армии военным шофёром на собственном автомобиле.
А в декабре пропал без вести балаковец Г.Г. Гольцер.
14 сентября балаковским женским комитетом при городской комиссии по сбору и расходованию средств на нужды войны в помещении синематографа «Прогресс» и Народного дома была организована беспроигрышная лотерея-аллегри (результат определялся сразу после приобретения лотерейного билета). Главными выигрышами были лошади стоимостью от 50 до 500 рублей, коровы - от 20 до 200 рублей и изба ценой в 150 рублей. Лотерея набрала 6 тыс. рублей.
А 18 сентября состоялось заседание балаковской комиссии по сбору и расходованию средств на нужды войны. По предложению её председателя Ивана Мамина было решено начать заготовку тёплого белья, обуви и одежды для солдат, находящихся на передовых позициях. В связи с этим на улицах города появилось воззвание с просьбой к балаковцам помочь кто чем может.
Одновременно с этим губернская власть распорядилась реквизировать у торговцев солдатское сукно и другие материи, из которых можно было сшить одежду для фронтовиков. Пришло в Балаково и казённое сукно. Из него местным портным, опять же властью, поручено шить тёплые рубашки, шинели, пояса и рукавицы.
К концу октября балаковцы собрали вещей на 5 тыс. рублей: 500 тёплых рубашек, 60 пиджаков, 36 башлыков, 32 шапки, около 250 тёплых кальсон, более тысячи пар шерстяных чулок, носков и перчаток, 400 шарфов, 62 стёганых жилета, 110 пар валяных сапог, 36 тёплых брюк и до 250 мелких вещей (нарукавников, набрюшников, наушников и пр.) Ещё 340 тёплых рубашек, 500 кальсон, полушубки и валенки - всего приблизительно на 2 тыс. рублей – было собрано городской комиссией. Плюс 200 рублей деньгами.
Эти подарки было поручено отвезти на фронт, в район Львова, городскому старосте Ивану Мамину. Он выезжал туда со своей женой Лидией и, по возвращении, поделился своими впечатлениями с балаковцами. Встреча с ним была организована в синематографе «Прогресс» 14 декабря. Желающих послушать своего посланника собралось столько, что Мамину пришлось выступать дважды. Он рассказал, что солдаты, получившие подарки, передали балаковцам благодарность за то, что они не забывают о фронтовиках.
Принимали участие балаковцы и в сборе подарков для фронта, который был организован в Саратове семьёй Масленниковых. Её глава, Александр Михайлович, был в то время депутатом Госдумы. К концу октября на его имя и пришёл отчёт о собранных вещах и продуктах, заполнивших 4 вагона. Наиболее весомый вклад сделал купец из Балакова Паисий Михайлович Мальцев. Вот что было им приобретено:
в армию - 400 тёплых рубах, 400 тёплых кальсон, 500 тёплых шарфов, 270 пар холстовых портянок, 531 аршин байки на портянки тёплые, 709 портянок суконных, 1260 пар тёплых чулок, 550 шерстяных перчаток, 506 ситцевых сорочек, 506 ситцевых кальсон, 24 тёплых пиджака, 1200 носков полутёплых, 71 пуд сахара, 100 пудов соли, 3 пуда 15 фунтов голландского сыра, 7 пудов копчёной колбасы, 6 пудов малороссийского сыра, 5 пудов гастрономии, 5 пудов колбасы, 80 пудов (48 ящиков) филипповского печенья, баранок, сушек и сухарей, 5 пудов чая, 10 пудов свечей, столько же мыла, 56 стоп и 20 тыс. книжечек бумаги, 250 тыс. штук папирос, табак, 12 ящиков спичек;
в один из госпиталей Галиции - 500 простынь, 251 одеяло, 529 сорочек и кальсон, 600 пар туфель, 27 дюжин бумажных носков, 1080 полотенец, 16 пудов сахару, 1 пуд чаю, 4 пуда 10 фунтов конфет и 12 пудов шоколада, 3 пуда 11 фунтов голландского сыра, 3 пуда 20 фунтов колбасы и окороков, 50 пудов (41 ящик) филипповского печенья, сухарей и сушек, 20 фунтов махорки, 125 тыс. папирос, 4 пуда курительной бумаги, 6 пудов свечей плюс полное оборудование для лазарета на 250 кроватей.
Ещё три вагона подарков Мальцев отправил на фронт в декабре.
Немалый вклад в сбор вещей сделали племянница Паисия Михайловича Екатерина и её муж Андрей Иванович Меркульев. 60 халатов, 60 байковых одеял, 180 сорочек, 180 кальсон, 120 простынь, 180 пар носков, 100 фунтов ваты, 300 аршин марли, 500 порошков хинина, 14 тёплых сорочек, 14 кальсон, 54 фланелевых бинта, 8 пар онуч шерстяных, 500 фунтов махорки, 25 стоп курительной бумаги, 30 пудов сахара, 60 - чаю, 1200 пар полутёплых носков.
Но на этом балаковцы не остановились. Кроме городского и волостного комитета по оказанию помощи на нужды войны в Балакове образовалась ещё комиссия торгово-промышленных служащих. 6 и 7 декабря она, после хождения со специальными кружками по городу, собрала 626 рублей. На эту сумму были приобретены тёплые вещи, которые были отправлены на передовые позиции через лазарет Государственной Думы.
А в уездной «столице» – Николаевске – 21 декабря была проведена необычная акция «День извозчиков». В этот день извозчики всю суточную выручку пожертвовали на рождественские подарки для Белгорайского полка, где служили в основном запасные Николаевского уезда, в том числе и ставший потом знаменитым балаковец Василий Чапаев. Во время извозничьей акции было собрано 96 р. Сумма вроде не такая уж большая, но эти скромные денежные «ручейки» сливались в мощный поток общероссийский поток помощи солдатам русской армии.
Опекали балаковцы и их семьи. В некоторых из них, накануне зимнего сезона, дети школьного возраста нуждались в тёплой одежде и любви, как говорили сердобольные члены так называемого женского комитета. По их предложению, из средств комиссии по сбору и расходованию средств на нужды войны на покупку тёплой обуви и одежды для особо нуждающихся (их насчитали 68) было выделено 400 рублей. Им же стали выдавать бесплатные завтраки в школах, на что ежемесячно тратилось по 70 рублей.
Кроме того, обществом потребителей был дан благотворительный спектакль, а в синематографе «Прогресс» состоялись вечерние сеансы, сбор с которых пошёл на нужды солдатских семей.