Познакомились

Поездка на Алтай всегда сулила Лизке новые приключения. Так случилось и этим летом. Уже подкатывался к концу июль, а родители кое-как выхлопотали отпуска на работах, купили билеты на поезд и вот, наконец-то! Они в деревне! На берегу их никто не встретил, так как сообщить о приезде забыли. Дед обязательно запряг бы лошадь, приехал бы ещё на рассвете, распалил костёр. Высадившись из «Ракеты» и не встретив земляков, решили не дожидаться следующего, встречного «Метеора». Пошли пешком. Лизка всё воспринимала, как чудо! И то, что на берегу никого не оказалось, и то, что до деревни всего-то километров двенадцать. Она уже твёрдо запомнила, что человек за час проходит пять километров. Всего-то два часа с небольшим! Зато какие два часа! Что можно увидеть из кабины машины?! Даже сидя на дедовой телеге… кроме жирных ляжек и длинного хвоста кобылы, ну лес, ну поле, ну дорогу… А тут иди себе да иди. Вон, в кустах, цветы какие красивые! А вот сосновая шишка под ноги прыгнула! Да это же белочка обронила!
– Папа! Мама! Белка! – восторженно кричит Лиза. – Идём, не отставай! Как маленькая! - обтирая пот с лица, обернулась мать.
– Мам, давай хоть сумку одну мне. – Лизка догнала мать.
– Успеешь ещё, натаскаешься…
– Ох, и жарко сегодня! Отдохнём в теньке, вон под теми берёзками, – предложил отец и Лизка, подхватив материну сумку, побежала к берёзам…
– Ой! А здесь клубника! А какая крупная!
– Лизка, смотри! Вон лиса бежит! Да вон, по поляне, – закричал отец, указывая назад.
Лизка оглянулась и увидела большую рыжую собаку на краю поляны, метнувшуюся в лес. Ей даже показалось, что кончик хвоста у собаки  белый.
– Да это собака чья-то, а ни какая не лиса. Обманываешь ты… – возразила она.
– Ну, вот Фома неверующая! Говорю тебе – лиса. Самая настоящая. Ты садись, давайте перекусим немного, всё нести меньше будет.
Когда подходили к деревне, Лизка уже еле волокла ноги от усталости.
– Не правда, что от Оби всего-то двенадцать километров, – ворчала она.
– Так ты бы побольше носилась! – посмеивался отец, – Километров пятьдесят проскакала, наверно…
– Зато сколько всего увидели! – взбодрилась Лизка.
Возле каких-то длинных и грязных сараев отец поставил чемоданы и куда-то ушёл.
– Сейчас Вовка нам такси подгонит, – сообщил он, вернувшись.
Дальше всё было как обычно. Погрузили чемоданы в подъехавший грузовик, Лизку с матерью посадили в кабину, отец запрыгнул в кузов и они поехали мимо коровников, потом мимо сельсовета, клуба, школы…
После объятий и слез, бабушка бросилась накрывать на стол в летней кухне. Мама доставала из чемоданов гостинцы и подарки…
Не успели и за стол сесть, как прилетела Наташка, двоюродная сестра Лизки. Деревенское радио уже растрезвонило, что к Лопаткиным приехали гости.
– Ну, наконец-то! – закричала Наташка, растопырив руки в дверях- Приехала! А я уж думала… Здравствуйте, дядь Сань, тёть Надь, баб Нюр! - вспомнив о вежливости, затараторила она, мельком взглянув на старших.
– Ну, заходи. Чо в дверях-то застряла? – засмеялась бабушка, – Пообедаем вместе.
– Мы уже обедали. Ты, Лиз, жуй быстрей да купаться пошли!
– Ишь чево! Купаться! Дай хоть мне наглядеться на внученьку! С дороги они! Отдохнуть надо… - возмутилась бабушка.
– Вот с дороги-то и обкупнётся… Жара-то какая! Пыль смыть…
Лизка выскочила из-за стола и бросилась к чемодану отыскивать купальник:
– Мы по-быстренькому, бабуль! Туда и обратно! – убегая в сенки переодеться, выкрикнула Лизка. – Пусть сходят, – откликнулся отец… – Наскучались, за год-то, друг по дружке…
– А вы в горенке полежите, отдохните. Там прохладышек. Ставни не открываем, чтоб не напекло, Лизавета, смотри, не утони! Далеко-то не забредай…
– Ладно, бабуль, не забреду! – засмеялась Лизка,
– Побежали, Натка!
– Куда же босиком-то…
Девчонки бежали по раскалённой дорожной пыли, обжигая подошвы и подсмеиваясь друг над другом.
– Обуваться надо было, горожанка!
– Можно подумать, у тебя пятки резиновые. Тоже ведь жжёт!
– А вот давай попробуем, кто дольше простоит на одном месте!
– Давай! Только ты ногами не переступай!
Сёстры остановились и стали внимательно смотреть друг другу на ноги. Солнце палило нещадно, ступни горели. «Наташке что, она привычная босяком-то. Ну и ладно! Всё равно не сдвину! Подумаешь, какая деревенская! Горожанка! Умру, а не сдвинусь!» – думала Лизка, не сводя глаз с покрытых бархатистой пылью ног сестры. Наташка думала, наверно, так же, но тут из-за поворота, надсадно тарахтя, вылетел мотоцикл с коляской. Это произошло так быстро, что Лизка и не успела сообразить, что надо бы уступить дорогу. Наташка, схватив её за руку, отдёрнула на обочину. Мотоциклист промчался мимо, погрозив им кулаком. Трава вдоль дороги оказалась сухой и колючей. Сёстры, повизгивая, скакали на цыпочках, выбирая места помягче, где трава ещё не засохла. Доскакав до ереулка, они с наслаждением ступили в няшу высохшей лывы возле плетня.
– Я Хрю-хрюшка, я Хрю-хрюшка, – звонко запела Наташка, пританцовывая в прохладной жиже.
– Мы купаем в луже ножки! – подхватила Лизка и засмеялась: – А ты ведь проиграла!
– Ну, прям! Если б не эта тарахтелка… До вечера бы простояла!
– Вот врать-то! – прищурилась Лизка.
– Давай поспорим!
– Чего спорить, когда ноги уже в сапожках! Теперь только до речки!
– А давай, кто быстрей до камышей добежит! – выкрикнула Наташка и, не дожидаясь согласия, припустила по переулку к реке.
– Так не честно! – бросившись вдогонку, кричала Лизка.
Всё ближе и ближе мелькают грязные Наташкины пятки. Вот-вот схватит она Лизку за подол, вздувшегося пузырём на ней, платья… До камышей добежали вместе.
Тропинка среди камышей таинственна. Земля под ногами влажная, камыши стоят ровной стеной вдоль тропинки и о чём-то шуршат, даже когда нет ветра. Лизке всегда кажется, что там, за зелёной стеной, кто-то прячется. От этой мысли мурашки пробегают по спине, даже в такую жару, как сегодня.
– Наташ, а в этом году змей много? – почти шепчет Лизка, чтоб побороть страх.
– Как всегда. Да не бойся ты! Подумаешь, ужаку встретим! Они нас сами боятся.
– Ага, испугались! Аж дрожат! Давай иди быстрее, а то пятки оттопчу!
– А вот и не оттопчешь, а вот и не оттопчешь! – закривлялась Наташка.
– Оттопчу! – упрямо проговорила Лиза, –  Иди быстрей!
– А я говорю, не оттопчешь! Камыши-то уже кончились! – Наташка, хохоча и дразнясь, выскочила на лужайку. Лизка побежала за ней, на ходу расстегивая халат. На берегу никого не было. «Хорошо-то как! – подумала Лизка, скидывая с себя халат, – Можно и накупаться вволю и даже позагорать. В деревне, почему-то, не принято загорать на берегу. Да и купаться-то деревенские не умеют: то в воде поднырнут, то глиной обкидают…»
Наташка тем временем скинула с себя платье и, бросив его на траву, помчалась к краю обрыва, где висела подвешенная к ветке ветлы деревянная палка, служившая качелей.
Лизка с завистью смотрела на сестру, а та, ловко подпрыгнув, уцепилась руками за планку и полетела над водой. Нырять с качели Лизка не умела, как, впрочем, и многое, что умела Наташка. Плавать-то она научилась только прошлым летом, когда мальчишки с моста сбросили… Это такой способ в деревне – учить человека плавать! Ну да за зиму, поди, и разучилась… Лизка осторожно стала спускаться с обрывчика. Глина скользкая! Громкий всплеск воды заставил её вздрогнуть. Это Наташка, раскачавшись, плюхнулась в воду и пропала.
Лизка зашла по колено и стала ждать, когда вынырнет сестра. Прошла, кажется, целая вечность, а Наташки не видно… «Утонет ведь!» Лизка оглянулась вокруг – ни души! Ей стало страшно. Забыв об осторожности, она поспешила к тому месту, где скрылась сестра. Но идти в воде трудно, хоть и дно стало намного твёрже. Вода по пояс… Выше. Вот уже по грудь, а там, внизу, такая тяжёлая… «Наталка! На…» – с ужасом закричала Лизка, когда кто-то схватил её за ногу и потянул под воду. «ВОДЯНОЙ!» – пронзила догадка, но закричать она теперь не может: вода заливается в рот, нос и в уши. Лиза отчаянно машет руками, но вода тяжёлая, как камень… «А бабуля плакать будет…» Неведомая сила выталкивает её из воды. Судорожно хватая воздух ртом, она пытается грести руками. Рядом видит голову Наташки, её испуганные глаза, сквозь неровный гул в ушах слышит её голос: «Лиз! Ты чево? Лиз! Держись за руку! Вставай! Здесь по пояс! Ну, вставай!» Всё ещё откашливаясь и чихая, Лизка улыбается сестре:
– Ну и испугала же ты меня!
– Это кто кого испугал! Вот я испугалась! Ты же на меня смотрела! Я думала, что ты меня видела…
– Так это ты!? – Лизка не нашла больше слов от возмущения и уставилась на сестру, а Наташка продолжала тараторить:
– Ты же на меня смотрела! Я думала, ты меня видишь… Я подплыла к тебе, а ты стоишь и на меня смотришь…
– Когда? Подплыла ко мне?! Под водой! И за ногу!? Да ты… Ты… Ты меня чуть не утопила! – завопила Лизка и, крепко схватив за руку Наташку, второй рукой ударила по воде. Фонтан брызг полетел Наташке в лицо.
– Ах! Ты так! – вскрикнула она и тоже ударила свободной рукой по воде.
У неё фонтан получился сильнее. Вода попала Лизке в глаза. Лизка протёрла лицо и ударила по воде со всей силы. На сей раз фонтан совсем не попал в Наташку… Так они лупили по воде пока не устали и, не желая уступать друг другу, хохоча, шлёпнулись в воду.
– Лиз, поплыли на тот берег, – предложила Наташка, – Ежевики поедим!
– Ты меня на этом берегу чуть не утопила…
– Ну, Лиз, ну поплыли, – заныла Наташка, – Я уже неделю не плавала туда. Ежевики наспело!
– Пошли на берег, погреемся! А то, вон, пупырышками покрылись…
– А потом сплаваем? – выбираясь на берег, продолжала канючить Наташка, но Лизка промолчала.
Они растянулись на траве. Некоторое время лежали молча, наслаждаясь солнечным теплом. Вдруг Лизка расхохоталась.
– Ты чего? – удивлённо приподнялась Наташка.
– А здорово ты меня напугала! – сквозь смех проговорила сестра, – Я-то думала, что тебя водяной утащил. А тут и меня за ногу…
– Ты решила, что одной меня ему мало показалось?
– Ты же сама рассказывала, что этот омут – ворота в царство Водяного!
– Так это когда было-то? Я тогда ещё до дна достать не могла, вот и говорила… А ты, как маленькая, поверила!
– Да и не верила я! Это только когда ты долго не выныривала…
– А что? Здорово! Долго, да? – Наташка с гордостью взглянула на сестру.
– Долго! Вот в голову и полезли всякие ужастики! А как за ногу схватила, так и вспомнились все байки… Ты голову-то платьем прикрой – напечёт!
– Вот ещё! Это тебя солнышко по головке ударит! - огрызнулась Наташка, не дождавшись от сестры восхищений по поводу того, что она так долго может продержаться под водой, – Ну что, поплыли?
– Да отстань ты! Не доплыву я! Там ещё и водоросли эти противные! Давай вечером по мосту сходим, и домой наберём… – Лизка перевернулась на спину. На бледно-голубой акварели не было видно ни одного облачка. Где-то вдали, над покосами, кружилась маленькая чёрная точка, размером с жучка:
– Коршун, наверно, – проговорила она, – Смотри, какой маленький!
– Где? Ни чего не вижу! Ладно, хватит валяться! Поплыли!
– Да что ты, как репей, привязалась! Сказала же – не поплыву! – Лизка перевернулась снова на живот.
– Вечером мне картошку надо окучивать! Папка в клуб не пустит, если десять рядов не окучу! А сегодня какой-то новый фильм привезти должны. Вставай, а то оболью сейчас!
– А вот и не обольёшь! – лукаво приоткрыв один глаз, пропела Лизка.
– Почему это не оболью? Оболью!
– Чем?!
– Как чем? Чем обливают? Водой, конечно!
– Ну и как ты это сделаешь? Чем? В ладошках принесёшь? Балда ты!
– Это я балда? Я сейчас тебя пододвину! – и Наташка, ухватив сестру за ногу, поволокла к обрывчику.
– Ой, больно! Ой, убивают! – завопила Лизка.
– Ты чего орёшь-то так? – удивлённо уставилась на неё Наташка, отпустив ногу.
– Больно, вот и ору! А ты чего хватаешь? Нога-то моя, не казённая! Вот дал бог сестричку! То в речке топит, то ноги выдёргивает! Не успеешь в гости приехать, как тебя тут же начинают со света сживать…
– Ну, распричиталась! – буркнула Наташка, – Ты сегодня встанешь или нет?!
– Как же я встану, если ты мне ногу выдернула? И как с больной ногой плыть? Лучше рассказала бы как вы тут живёте. Как школу закончила? Как всегда, отличница?
– С твоей тётушкой попробуй, не выучи! Сама знаешь, какая она у вас… В этом году Ирина Сергеевна от нас сбежала, химичка. Она же и физику вести должна была. И вот в конце сентября… хлоп!.. и сбежала замуж за какого-то инженера или агронома.
– А Наталье Семёновне пришлось и эти предметы нам вдалбливать…
– Так она и химию преподавать может? – удивилась Лизка.
– Ты бы спросила, что она не может! У меня мамка всё удивляется, когда она всё успевает – и хозяйство, и огород…
– Она так же, директором?
– Конечно! Ещё и математику ведёт, и физкультуру, пока не прислали физрука. Ещё и в сельсовет выбрали депутатом! А ты как закончила?
– По биологии трояк! Училка у нас новая, дура такая! Расскажи ей вот про органы размножения! Весь класс ржёт, а ты ей расскажи!
– Действительно дура! А по другим?
– В том-то и дело, что все четвёрки, а она упёрлась…
– Вот, наверно, влетело тебе! Нет, у нас проще! Наталья Семёновна всё понимает. Отправит мальчишек снег чистить, а мы с девчонками всё и сдадим…
– У вас в классе-то сколько человек?
– Двенадцать. А у вас?
– А у нас тридцать девять. А весной ещё трое новеньких пришло.
– Это сорок два человека?! У нас в школе-то столько нет, наверное…
– Так это только наш класс! А таких ещё четыре!
– Это как? Сколько же у вас классов?
– Кто его знает! Считай, если хочешь! Ашники, бэшники, вэшники, гэшники, дэшники! Пять получается! Пять первых, пять вторых… Классов пятьдесят, может поменьше, не всех по пять-то.
– Вот это школа! А учителей?
– Да кто ж их считал-то!
– Нет, у нас лучше! Оставалась бы у нас. Наталья Семёновна бы…
– Да кто ж меня оставит! Наталья Семёновна, Наталья Семёновна! Рассказывай, что у вас ещё нового! – вдруг рассердилась Лизка.
– А что нового? Что вы так долго не приезжали-то? Уже у всех гости отгостили почти. Славка вон остался, да Вовка, что к Тапкиным ездит. Серёжка только неделю и погостил, да уехал поступать в Барнаул…
– Жаль. Скучно без него будет! Наверно, взрослый теперь стал…
– Какой был, такой и остался. А вот Славка…
– Ну, Славка и в том году был жирный! Как кабан!
– За что ты на него взъелась? Пацан, как пацан!
– Он мышек ловил и мучил! Забыла! А с моста кто меня скинул, забыла!
– А он, между прочим, тоже ждал, когда ты приедешь…
– Что б снова с моста скинуть, да? – Лизка рассердилась не на шутку, – Видеть его не хочу!
– Ну и не смотри! Тебе ещё его никто и не показывает! Чего разоралась-то! Влюбилась что ли?
– В кого? В этого борова? – Лизка соскочила и хотела наброситься на сестру, но та предусмотрительно отскочила и заорала - Влюбилась! Влюбилась!
Лизка погналась за Наташкой, а та, увёртываясь, продолжала дразниться. Так они носились по берегу визжа и хохоча.
– Рыбу всю распугали, русалки этакие!
Девчонки замерли от неожиданности, огляделись. На берегу, по-прежнему, ни души. Только у заводи, что у того берега, среди лилий и кувшинок, в лодке сидел какой-то подросток.
– Это ещё что за гусь? – удивлённо проговорила Наташка.
– Не знаю, гусь или лебедь, – расхохоталась Лизка, - Тебе лучше знать!
– Эй ты, пацан! Ты кто такой? А ну плыви сюда!
– Маленькие ещё! – донеслось с лодки.
– А ты плыви, посмотрим! Или русалок боишься? Защекочем! – кричала Наташка.
– Да уж постарше вас-то, козюльки! – отозвался незнакомец.
– Нет! Он ещё и обзывается! – возмущению Наташки не было предела. – А ну плыви сюда! Или тебе мама не разрешает с русалками знакомиться? Эй ты, маменькин сынок!
– Наташка, пошли домой, а то бабушка искать прибежит. – потянула сестру за руку Лизка.
– Да подожди ты! Надо же узнать, что это за гусь у нас в деревне появился! Из лодки одни уши торчат, а гонору-то!
– Эй ты, гусь лапчатый! Плыви сюда! Какой дурак в такую жару рыбачит-то?
Рыбак промолчал. Лизка продолжала тянуть её за руку и Наташке ничего не оставалось, как гордо подхватить с травы своё платье и удалиться. Тем более что жара спадала и её ждали десять рядов картошки. Шли молча. На перекрёстке остановились.
– Всё равно узнаю, что это за гусь! Козюльки! Сам-то кто! – сердито проговорила Наташка.
– Дался он тебе! И вообще вела себя, как ненормальная. Ну, чего ты до него докопалась?
– Это кто до кого докопался?! Рыбу ему распугали! Да в такую жару она сама вглубь ушла! Сразу видно, что не рыбак! Вы к нам-то сегодня придёте?
– Не знаю. Если успеем.
– Приходите! Тогда, может, папка и о картошке не вспомнит.
Расставаться не хотелось. Постояли ещё немного.
– Ну, я пойду! И так долго… Бабушка уж, пади, испереживалась.
– Ладно. Увидимся!
Бабушка подметала дорожки в ограде.
– Давай, помогу, бабуль!
– А чего тут помогать-то?! И сама управлюсь. Ты в избу пока не ходи, пусть родителя поспят. Хошь, так приляг вон в сенках, на лавку, отдохни…
– Да что я, бабка старая, что ли!
– Ну, а раз не бабка – за хлебом, вон, сходи. Пекарня-то не забыла, где? Сумка, там, за дверью. Десять булок возьми. Там, в сумке ещё одна. Как раз по пять буханок входить. Деньги – в кармашке.
– Ну и сумка у тебя!
– Что сумка?
– Первобытная!
– Ладно тебе, модница! Чай не в городе! Иди, иди. До сих пор никто не отобрал, да новую не дали, – проворчала бабушка, - Ишь, модница! Сумка ей не ндравится!
Лизка не стала спорить, да и о чём! Бабушка она и есть бабушка! И действительно, какая разница, в чём хлеб нести. Вот только когда будут родители зимой посылку собирать, надо не забыть про сумку. Новую вышлем, красивую! И напишем, что б эту выбросила или в печке сожгла. Вот дом Меремьяниных. Во дворе какие-то малыши играют. Наверно это старшей… А мальчишек не видно где-то. А у Переверзевых – гуси, как всегда. Прошла! Не заметили! А может шипучих в этом году нет? Как они только сами-то не боятся их? Вот и пекарня! В окошечко выглядывает тётя Римма. Как всегда, с прической, как будто она не хлебом торгует, а где-то в ресторане работает! Народу не много. Купив хлеб, люди не спешат расходиться, обмениваются новостями, стоя в тенёчке. Лизка вежливо здоровается со всеми и подходит к окошечку.
– Мне десять булок!
– Это чья ж будешь? Мы чужим столько не отпускаем!
– Тёть Рим, не узнали, что ли? Это же я, Лиза!
– Лизаветта! И вправду не признала! Вымахала-то за зиму! – тетя Римма подаёт хлеб, расплывшись в улыбке, – Ну как живы, здоровы? Как мать? Отец? Братика-то тебе не надумали ещё?
Выдумает же! Братика! Ну да ей только бы поговорить. Народу мало вот и разговорилась. А в такие дни, когда очередь, только булки выкидывает на лоток – «Сколь вам! Следущий!» А всё же красивая женщина! Лизка немного завидует её красоте. Уложив хлеб по сумкам и, отправляется домой. Гуси за это время спустились к озеру, так что теперь совсем не страшно. Навстречу попалась тётя Маруся, видно тоже пошла за хлебом. Лизка поздоровалась, ожидая расспросов, но та, кивнув, прошла мимо. Бабушка в летней кухне режет картошку поросятам. Родителей не видно, наверно всё ещё спят. Скорей бы выспались, что ли!
– Баб, чего поделать-то?
– А чего делать-то? Отдыхай!
– Скучно!
– Выдумала! Вон хлебца свежего с молочком поешь. Потом сходи, луку нарви на салат, помидорки, огурчики собери пока.
– Ну, давай корочку! Баб, неужто я так изменилась? Тёть Римма хлеб не хотела давать – только для своих, Тёть Маруся, соседка, если б я не поздоровалась, мимо бы прошла, да и так только кивнула, словно каждый день меня видит…
– Знать, не признала. Тот год-то, какая пигалица была, а теперь почти девушка!
– Скажешь тоже! – смутилась Лизка, наливая молоко в большую зелёную кружку
Ох, и вкусный в деревне хлеб! Булки большие, рыхлые. Тоненький кусок отрезать никогда не удаётся. Ну, да и большого не всегда хватает! Такой пышный да ноздреватый, сам во рту тает. А молоко холодное и пахнет клубникой.
Лизе нравилось ходить по огороду. На высоких грядках, под шершавыми крупными листьями прячутся маленькие пупырчатые огурчики! Развернёшь листву, а он, вон какой, крючочком! Этот ещё молоденький, пусть подрастёт! А вот этот… А ну-ка иди ко мне! Увлеклась! Набрала целый подол! Побежала к бабушке, стараясь не рассыпать.
– Ой, да где ж ты столько взяла-то? А я смотрела, вроде мало было! Ещё думала, что растут плохо!
– Да там ещё полно!
– Ну, так собери! Глядишь и посолим. А то перерастут. Видно, слепая стала…
Собрала Лиза огурцы, ведро целое получилось! Помидор большую чашку! Принялась салат делать, «по-городскому». Хорошо в деревне! Вот и папка так говорит. Ну, куда в них лезет! Дома выспаться не могли! Лизке не терпится увидеть и тетку, и вторую бабушку, а они всё спят! Первым, как всегда, поднялся отец и принялся готовить баню. Натаскал воды, дров. Лизка попыталась что-нибудь помочь, но бабушка сказала, что это работа мужская. Наконец-то и мама встала. Принялись накрывать на стол, мама и бабушка поговорили о том, что есть в магазинах, о работе, ещё о чём-то. Дед уехал с утра смотреть покосы, да так ещё и не вернулся. То ли косить уже начал, то ли рыбачить остался. Он-то ещё и не знает, что Лизка приехала. Вот будет вечером сокрушаться, что не встретил… Лизка улыбнулась, вспомнив о деде. Поди, опять «гостинцев от зайчика» привезёт. Смешной он! Всё, как маленькую, балует Лизку.
– Вы, перво-наперво, к Романовым сходите. У них гостей нынче понаехало! И  из Бийска, и из Белова… - бабушка начала перечислять каких-то Володь, Сергеев, Нин, Галь… Все они были какими-то родственниками. «И как только бабушка их всех помнит?! Запутаться можно! Романовы – это семья материного отца, который погиб на войне. Бабушка после войны вышла замуж и теперь у Лизки новый дед».
– Вы к Нюре-то зайдите потом, а то станет обижаться, дескать, сына и к матери не пускают. Вы-то уедете, а мне каково? – говорила бабушка.
Нюра – это вторая бабушка Лизки, отцова мать. Она живёт с дочерью, сестрой отца, матерью Наташки. Почему-то так повелось, что останавливались всегда у бабушки, а к ним только в гости ходили. Но Лизка к этому уже привыкла и не обращала на такие мелочи внимания, хотя с Наташкой дружили крепко и, порой, обижалась, что родители не разрешают ночевать вместе.
– Ну что, сперва к Романовым, раз у них гости разъезжаются. Вовку сколько лет не видели! Ты, Лизавета, с нами или сразу к своей Наташке понесёшься? – поинтересовался отец.
– Что ж я семейственность-то нарушать буду!
– Ну и славненько!
У Романовых Лизка бывала редко, обычно перед отъездом. Года три назад, когда ешё были живы прабабушка и прадедушка, она навещала и дядю Петю, бегала к ним за молоком для стариков, потому как молоко им нужно было именно от той коровы. «Чужого» прадеды не признавали. А Лизке так всё равно. Молоко оно и есть молоко. В детстве, правда, когда в город переехали, перестала пить, да там и продавали какой-то обрат. Нальёшь в стакан, а оно голубенькое… Мать, помнится, всё удивлялась, что это ребёнок молоко не пьёт, на что Лизка отвечала: «У бабушки-то из-под коровки!» Отец смеялся над ней: «А это что ж, из-под бычка что ли?» Потом Лизка привыкла и к городскому молоку и ко всему прочему. А ещё у Романовых был сын, который доводился Лизке дядей, но все звали его просто Гришкой. Был он инвалид, глухонемой Лизка жалела его и, хотя он был, наверное, намного старше её, она часто забегала его попроведать. Гришка любил Лизку и всегда за неё заступался. Если кто из мальчишек толкнёт на берегу или хоть как-то обидит, а Гришка увидит, то обязательно отмстит обидчику. А вообще-то Гришка был очень добрый, любил возиться со всякой живностью. Лизка даже помнит, как он целовался с полевыми мышками. Смешно! Поймает мышонка, поднесёт  к лицу и что-то пыркает ей… Только вот года два-три, как его куда-то пристроили. То ли учиться в город, то ли работать.
Вот и до Романовых дошли. Их дома с улицы совсем не видно, всё в зарослях черёмухи. От калитки – цементированная дорожка прямо к крыльцу. Крыльцо высокое, с перильчиками. Чуть в стороне от крыльца, прямо в ограде, выложена из кирпича печка. Тут же, под черёмухами, сколочен из плах стол и две лавки. У печки, над кастрюлей, склонилась хозяйка, что-то пробует с ложки.
– Здравствуй, Мария! Гостей не ждёте? – весело окликает её отец.
– Ой, ты, господи! Саня! Наденька! А Лизавета-то… - обернувшись, всплеснула руками тётя Мария, – Да как же это вы… Петя! Гостей встречай! Ох, ты, Господи! А у нас этот год на гостей богат! Петя! Где ты там? Смотри, кто к нам пришёл! Да вы проходите в дом-то! Как раз к ушице поспели! Володя вот только наловил рыбки. Завтра ехать собрались… Собираются вот. Нагостились вот. Володя-то у нас начальником на шахте. Никак выбраться не может. Погостили-то всего неделю. Всё дела. Сейчас уж и на стол собирать буду.
– Да мы сытые. Не беспокойся. Только из-за стола, – смеётся мать Лизки.
– А сытые в гости не ходят! Или хозяев не уважаете? – спускаясь с крыльца, откликнулся дядя Петя, – Ну, с приездом! Как подгадали! Хоть увидитесь! А то, сколько лет-то… У нас эт год урожайный на гостей! Идёмте в дом! Лиза-то, прям, невеста!
В доме было душно и многолюдно. Все о чём-то разговаривали. Лизка попыталась разобраться, кто есть кто, но скоро ей это наскучило и она вышла на крыльцо, что бы ни путаться под ногами у взрослых. Она села на ступеньки и стала терпеливо ждать, когда взрослые наговорятся. «И чего потащилась! Лучше бы сразу к Наташке… Теперь и уйти неудобно» – мысленно корила она себя.
– Лизонька! Скучаешь? – заметила её тётя Мария, – Идём на стол накрывать! В доме-то теснота, а здесь, под черёмушками, и воздух свежий и тенёк…
Лизка спустилась с крыльца, обрадовавшись хоть какому-то занятию. «А всё же здорово они живут! Прям, как баре какие… Обед под черёмухой! Прямо поместье! А я буду подавальщица! Или как там у них…» – Лизка принялась расставлять тарелки. Тётя Мария принялась резать хлеб.
– Лизка! А ну-ка иди сюда! – голос отца не предвещал ни чего хорошего и Лиза пошла к крыльцу, вспоминая все свои прегрешения, но никак не могла припомнить ничего такого, что могло бы рассердить отца.
– Тебе не стыдно? Ты чего это нас позоришь?! Не успели приехать! Взрослая! Невеста! С мальчиками приехала знакомиться! Что ж, знакомься!
Только теперь Лизка заметила рядом с отцом щупленького мужчину, похожего на подростка. У неё даже щёки запылали огнём. Это был то гусь из лодки!
– Знакомься, знакомься! Ты же так хотела! Это твой дядя! Володя зовут! Бесстыжая! Да у него дочь – твоя ровесница! Невеста!
– Это же Наташка кричала. Это же… – пролепетала Лизка, но отец не слушал.
– Позор-то какой! Нет, вы только посмотрите на неё!
Лиза, еле сдерживая слёзы, бросилась к калитке. Скорее прочь из этого поместья! Лизка не помнила, как оказалась в дровянике. Здесь было всё родное. Висели дедовы сети. В углу лежали мормышки, похожие на огромные корзины. Лизка сидела на чурке и ревела. Было обидно, что отец даже не выслушал её, поверил какому-то чужому дядьке. А, может, он, этот дядюшка просто перепутал. Лизка долго сидела, переживая обиду. Но дед зашёл за удочками, собираясь на вечернюю рыбалку.
– Вот ты где! Спряталась! Чего же ты с родителями делаешь? С ног сбились, тебя ищут. Пойдём, объявишься. Эх, Лизаветта, Лизаветта…
– Не пойду! Папка даже не выслушал меня! – всхлипнула Лизка, – Не знакомилась я! И не собиралась даже!
– Ну не знакомилась и ладно. Что ж реветь-то! А на родителев не обижайся. Эт какому же отцу понравится такое! Его тоже понять надо. Ну не реви.
– Дедка, я правда не знакомилась… Это Наташка… Я её домой тащу, а она, как ненормальная…
– Что? Не понял, что там у вас вышло…
– Мы с Наташкой бесились на берегу, а этот… он нам давай кричать, что бы мы ему рыбу не пугали. Ну, Наташка и давай выделываться…
– Эт как же?
– Да так! Кто такой! Я-то откуда знаю, деревенский он или приезжий. Мне-то какая разница. Сама только приехала. А она завелась. Кто такой! – пояснила Лизка и, смутившись, попросила, – Только ты, дедуль, её родителям не говори. А то ещё и ей влетит.
– Не скажу. Не реви, большая уж… А у нас, в деревне так вот. В одном конце пукнешь… Не переживай! Идём.
– А на рыбалку возьмёшь?
– Куда тебя денешь! – засмеялся дед.
– А всё равно обидно! Дядя Вова! Что ж он мелкий-то такой? Породу нашу портит! Издалека и вправду, как пацан какой-нибудь. Поразвелось же родственничков! Что, он не видел, кто ему кричал?!
– Да ладно тебе! Ну, попутал немного! Иди, давай, червей копай, раз со мной собираешься. Там, у забора, под навозом, хорошие, жирные.