Счастливый билет

          СЧАСТЛИВЫЙ БИЛЕТ

        Вот так, чтобы ездить с удобствами – это завсегда Ивану Кузьмичу очень нравилось. И дело здесь вовсе не в скорости передвижения и не в личном автотранспорте, а в том плане, - чтобы ноги не обтоптали лавиной чрезмерно активных пассажиров, окончательно теряющих разум при посадке в подруливший  транспорт общественного пользования, и чтобы пузо шибко локтями не жамкали… А то, сами знаете: санузлом обустраивать общественный транспорт никто не собирается. И эти два обстоятельства - в аспекте напирания на пузо и отсутствие туалета могут сыграть злую шутку и сделать съеденные с утра шесть бутербродов еще менее усидчивыми, нежели обычно.
        Что-что, а покушать Иван Кузьмич любил. Это не смотря на возраст. Хотя, какой там возраст!? Только на пенсию вышел, только, можно сказать, жизнь начинается! Вот те, пожалуйста, - отрывай лист – и живи себе заново без особых проблем: на работу со сранья не надо, день – без нервотрепки и трудового адреналина, с работы как килька ехать не надо! Тут у Кузьмича почти так и вышло. Не по своей, конечно, воле… “А все, что ни делается – все к лучшему!” – так подумал Кузьмич и начал жить спокойно, без излишних потрясений. Но все-таки было немного обидно, когда этот суповой набор с “только что обмытым дипломом”, сынишка директора Пчелкина, а ныне – ЗАМ, поставленный прикрывать драгоценный тыл ушлого родного папаши, в торжественной обстановке, при наличии членов преданно глядящих в глаза начальству коллектива огласил “общее” мнение касательно его, Калинкина Ивана Кузьмича возраста и о необходимости заботиться о здоровье “ценного кадра”, отдавшего заводу пол жизни и все такое прочее… В общем, дали “ценному кадру” пинка в направлении умеренно-неторопливой жизнедеятельности при общем торжественном собрании, а на свежее, еще теплое место, освобожденное на удивление сознательным новоиспеченным пенсионером Калинкиным тем же собранием, как и полагается, по установившейся ныне традиции, был утвержден молодой перспективный специалист-теоретик, сокурсник Пчелкина-младшего. Новому управляющему “дуэту” предстояло в кратчайшие сроки переквалифицировать свой качественный, слегка позолоченный звонкой монетой душевных родителей университетский 5-летний алкокурс обучения в не менее эффективный симбиоз, уверенно ведущий предприятие по производству “хитрых станков” в пугающее неизвестностью российское будущее…
        Короче, стал Калинкин “в отставке” жить-поживать – бутерброды с утра жевать. По шесть штук за раз! О, как! Возраст, однако, присутствует, а аппетит – как в отрочестве! Может то и не аппетит вовсе, а, простите за выражение, глист ненасытный жир к зиме заготавливает – так тут пойди-пойми! Да и надо больно, понимать-то… Естся и естся – и слава Богу! Денег бы, главное, хватало бы на сыр, да на батон с маслом. Хотя с пенсии – тут уж поди не зажирует особо глист-то, на восемь-то тысяч, тут за экономию возьмешься дикую, а под конец месяца – и вовсе лапу будешь сосать.А ежель лапу часто сосать, да еще не особо мытую – здесь уж верное дело – дрянь подцепишь какую-нибудь!
        Да не тут-то было, не таков был простак этот Калинкин, чтобы за здорово живешь медвежью тактику за основу жизнедеятельности брать и сосать что ни попадя! Квартира ему от жены безвременно ушедшей отвалилась, значит, и по причине отсутствия коршунами слетающихся на движимость и недвижимость сильно ближайших родственников, приносила та квартирка от сдачи под житие-бытие одной надежной крепкой семье некий капитал, очень даже нужный, особо принимая во внимание сложившиеся непростые обстоятельства полосатого жизненного пути…
        А чего это про жратву да работу разговор-то пошел?! Ах, да! Это, видать, к тому, что теперь времени свободного – валом:хошь по магазинам шарься – на цены пялься, хошь картины пиши, хошь мемуары. Кстати, каляки-маляки разные - маслом да по холсту у Калинкина действительно иногда неплохие получались, хобби, значит такое. Не сильно понятные, зато насыщенно-красочные, как карнавал в Рио.
        А в этот день Иван Кузьмич занял свой пост-утренний досуг занимательной поездкой в один известный своими заботливыми ценами социальный лабаз. Там и  цена и качество хоть и находились в прямой зависимости друг от друга, зато жутко гармонировали с бюджетом среднестатистического российского пенсионера. Так вот, лезет, значит, Кузьмич со своимикутулями со жратвой в подошедший трамвай – и на тебе чудо: трамвай почти пустой. В передней половине человек пять, а сзади – он один барином едет. В сиденье развалился, мешки расставил рядом – ну как есть барин! Кости никто не мнет, по ногам никто не прыгает, одно сплошное удовольствие, а не езда. В окно солнце далекое посветило. Мысль даже какая-то в голову седую полезла типа: “на море бы!” Вдруг кондукторша с виду “не в себе”, с шальным взглядом – топ-топ из головной части вагона, уже рядом над душой стоит, мол, оплачиваем, гражданин!; эхом вагоновожатый-весельчак в микрофон хрюкает:
- Оплачиваем, господа сознательные или показываем, у кого что есть!
        Товарно-денежные сношения как есть: за звонкую монету – билетик с цифирьками. Кондуктор, качаясь от тряски, уходит вперед, трамвай бУхает, бахает, подпрыгивает, скрипит на повороте и всем своим нестабильным состоянием словно показывает, как ему необходима внесенная сознательным пассажиром та самая малая лепта, которая будет когда-нибудь, в далекой перспективе участвовать в покупке новой шпалы или колеса…
        Под умиротворяющий грохот общественного транспорта, въезжающего во второе десятилетие 21-го века, Калинкин разглядывал билет. Причем делал это стаким видом, будто это был вовсе не билет, а как минимум репродукция художественного плана с претензией на оригинальность.Не знаю насчет оригинальности билета, но воспитанный назойливыми десятилетиями тренированный инженерно-технический глаз моментом определил - билет счастливый! К счастью как таковому Калинкин относился снисходительно: никогда особо его не искал, но при редкой встрече не отвергал. Ханжой тоже не был. Поэтому, решив не откладывать счастливый момент, шанс, так сказать, “на потом” (тут как в рулетке – успеть поставить на нужное, когда чуешь, что поперло), - и сожрал билет.
        … Икнул раз десять. Сухонько пошло. Запить бы, да нечем! А, и ладно! Усвоился, вроде, билет. Лежит себе на бутербродах утренних, счастье манит изнутри. Солнце из-за тучи окончательно выпрыгнуло, рядом едет. Муха лениво о стекло рядом с ним о стекло колотится. И дрема даже накатывать стала… И надо так! Ведь сто лет ИХ уже не было! Два мордоворота в переднюю дверь влезли и давай сознательность проверять, контролеры, в общем. Переднюю площадку быстренько окучили – и к Ивану Кузьмичу. Жетоном перед физией махнули и смотрят выжидающе – ответной реакции ждут, живоглоты. А Ивану Кузьмичу махать-то, в свою очередь, нечем, билетик-то – тю-тю! Пока сообразил, кто эти два мужика, пока по карманам для приличия пошарил… А эти топчутся, ждут. В глаза его выпученные правдивые заглядывают-любуются. Он на них. Время тянет, под дурачка пытается работать. Контролеры ему и говорят:
- Чем осчастливите, товарищ, карточку показывать будете или наличием билета вашего любопытствиенаше удовлетворите?
“Культурно так издеваются”, - думает Калинкин и с надеждой глазом косит в поисках кондуктора. Того, ясное дело, когда надо нет. Когда деньги содрать – тут как тут, пожал-те! А за правду слово веское замолвить – так нетути никого!
- Я, милейшие господа, билет незадолго до вашего неожиданного прибытия приобретал-с, - начал оправдательную речь Калинкин, зачем-то от волнения прибавив в конце интеллигентно, но старорежимно звучащую “с”, - и куда-то, видать его задевал, по причине излишне вредоносной рассеянности, - начал, не моргая, врать Иван Кузьмич.
- Вы воду не мутите, а билет ваш все-таки дозвольте лицезреть, - так же, не моргая глазом, - в ответ контролеры.
- Да говорю же, нет его, засунулся куда-то, окаянный, в потайной карман, ищи-свищи его теперь!
- Не знаем насчет “свищи” – это не культурно будет, а вот насчет ищи – тут верно подмечено – искать надобно, ибо сверить заветные номера просто необходимо!А потайной тот ваш карман или нет, в котором ваш драгоценный билет или что там у вас еще лежит, нам не ведомо, а только ведомо, что работа наша в том и заключается, чтобы смотреть билеты, карточки и удостоверения на предмет извлечения из общего потока пассажиров жутко экономной и абсолютно несознательной категории граждан системы “заяц”.
- Это что ж выходит, те, что сознательные, - они системы “волк” будут?! – отшучивался вопросом Калинкин, пытаясь перевести разговор в иное русло.
- Системы “волк” будем мы, ежель Вы нам что полагается не явите на свет божий…
- Что за шум, а драки нету?! – это уже кондукторша за могучими плечамипроверяющих маячит. За время ее отсутствия, казалось, ее взгляд стал еще более безумным.
- Да вот, - контролеры отвечают, - пытаемся упросить гражданина билет нам показать, а он увиливает всячески, “зайца” из себя строит, мученичество принять готов при наличии-то билета и на карательные меры нас сподвигает!
- А-а, понятно! “Заяц” значит!? Житья от этих зайцевнету! Выручки лишают, спиногрызы! – понесло кондукторшу.
- Да как же так!? – Встревает Калинкин, - я же лично билет у Вас минут пятнадцать назад покупал, а Вы, поди, и забыли!?
- Ничего я не забыла, – криво ухмыляется кондукторша, - раз было дело, показывайте, нечего “ваньку валять”.
Она уже раздухарилась не на шутку и даже всерьез хотела “повытаскать все волосья из нахала”. Но мордовороты оттеснили ее, намекнув, что ситуация под контролем и к тому же намного тоньше, и уж совсем не совместима с применением почти средневековой методики наказания. И они, как люди современные постараются тихо-мирно уладить все, без доведения конфликта до матерого примитивизма.
- Да ну вас, - расстроенно сказала, махнув рукой, кондукторша.
Резво припустив с места, она понеслась выпускать пар. Заприметив вошедших в передние двери пассажиров, она уже издали начала орать, мол, “деньги на бочку, а не то хуже будет!” Контролеры ухмыльнулись и вновь переключились на Калинкина. Они глядели на него вопросительно. Он на них – страдальчески, с готовностью доказывать свою правоту, но без ясного представления, как этуоперацию проворачивать грамотно при сложившихся обстоятельствах. Одним словом, смотрел на них как человек, не имеющий твердого алиби.
- Ну что ж, раз все факты против Вас, а козыри у нас, то уж, давайте, резину не тяните, оплачивайте свою комфортную поездочку штрафом – и дело с концом. И даже не должно быть вам особо обидно, потому как едете почти как в такси – один в пустом вагоне…
- Да как же необидно?!
- А так! Кресел пустых – вон сколько! Хошь на том езжай, хошь на этом, хошь с печкой, хошь без, а хочешь и вовсе на перилах виси! – отвечают повеселевшие контролеры.
- А все равно обидно, знаете ли, причем вдвойне, причем даже не из-за того, что на перилах хоть и можно обезьяной виснуть, да нельзя – возраст уж не тот, а совсем по другой причине обида некоторая присутствует. Во-первых, все же не в такси – о как трясет, весь копчик отбил; а во-вторых, штраф дороже гораздо, чем билет выходит…
 Словно в подтверждение, что “не в такси”, трамвай захрустел на повороте так, будто ехал уже по гравийной засыпке.
- Оно конечно дороже, никто не спорит, - перебили кондукторы, - так и покупали бы себе билет, и ехали бы без нервотрепки… обилеченным!
- Да-к купил же ж!
- Да-к где?
- Съел!
- Кого?
- Билет?
- Какой?
- Счастливый!
- Чего?
Глаза у всей троицы в этот момент были почему-то круглые как метрошные жетоны. Калинкин пучил их для убедительности повествования. А у двух других сами скруглялись.
- Чего-чего!! Билет, говорю, счастливый сначала купил, а потом – съел.
- Зачем?
- Говорю же, билет счастливый! Цифирки совпали, понимаете?! Я его и того! Я же не знал, что вы объявитесь, а то попридержал бы уж, будьте покойны!
- Ну и попридержали бы, потерпели бы уж как-нибудь до выхода!
- А вдруг потерялся бы, тогда как!? Как тогда!?
- …Да уж… Как тогда? Не поспоришь – действительно, дело дрянь было бы. – Контролеры улыбались мягко с легким налетом начальственной снисходительности и внезапно снизошедшего приступа доброты.
Тут один с красной рожей, который пониже лоб рукой протер и говорит:
- Слушай, Санек, я уже упрел с этого клиента, давай, либо штраф берем, либо отчаливаем, работы непочатый край, а мы тут как “три тополя на Плющихе” мозг друг другу шлифуем!
- Да погоди ты, сейчас выходим! – Говорит тот, что повыше, - Так ну и че, действует, - спрашивает у Ивана Кузьмича.
- В плане чего? – Удивляется Калинкин.
- Как чего? Сила билета ощущается? Счастье как там, на подходе?
- Не знаю насчет счастья, а бутерброды уже точно на подходе. Икота ощущалась вполне даже явственно, а теперь еще и пить захотелось…
- Ладно, счастливый Вы наш, бывайте! Больше билеты не употребляйте, а ешьте в следующий раз что-нибудь человеческое и полезное, а то заворот кишок может застигнуть в дороге. А билеты, ежели вздумаете в следующий раз приобресть, суйте в карман, а не в рот! – Произнес высокий и оба контролера выскочили в открывшиеся на остановке двери. Входить никто не собирался. Трамвай тронулся дальше, а Калинкин подумал:
- Как все-таки хорошо жить, когда знаешь, что не все вокруг сволочи, и что даже у хищников бывает хорошее настроение и добрый нрав…
А уже выходя на своей остановке Калинкин широко улыбнулся и вслух тихо сказал:
- А билет–то точно счастливый! Штраф–то я так и не заплатил! Вот уж действительно, повезет – так повезет!!!

                2012г.

Контакт с автором: veselkovsky@mail.ru ; также сюда можно прислать свои отзывы и впечатления от прочитанного