Поворот

Небо будто накрыло мир тяжёлым покрывалом. За окном зигзагами метались, поблескивая, яркие всполохи молний. Мокрая дорога уходила вдаль, повторяя линию холмов. По ее краям уже зеленели травы и бурьян.

Впереди, словно гигантские стражи, возвышались горы. Поселковый автобус с грохотом бежал по извилистой дороге, объезжая ухабы и неровности. Водитель мурлыкал себе под нос грустный напев, перекликавшийся с мелодией дождя за окном.

Пассажиры сидели, склонив головы, словно заворожённые этой мелодией. Большинство из них были крестьянами, которые везли с собой тюки и мешки. Их рабочая одежда не отличалась богатством красок.

Среди них выделялся высокий, худощавый мужчина средних лет — священнослужитель. Его лицо украшала аккуратная бородка, в которой уже виднелась седина, а выразительность облика подчеркивали дугообразные брови, орлиный нос и блестящие, продолговатые глаза.

На его темной рясе красовался большой христианский крест с четырьмя широкими раздвоенными концами. 
Рядом с ним, у окна, спал мальчик лет пяти в фланелевой курточке, похожий на него.

На каждой кочке ребёнка подбрасывало вверх, а потом опускало обратно. Несмотря на закрытые окна, внутри кружил чёрный жук.  
Он летал взад и вперед неуклюже, словно выбившись из сил. Пару раз это жужжащее насекомое пыталось сесть на голову мальчика, но священник, улавливая его приближение, отгонял жука.

На очередном повороте водитель вовремя не заметил корову, которая стояла на проезжей части. Пытаясь ее объехать, он громко выругался и резко вывернул руль, одновременно нажимая на педаль тормоза.

Шины взвизгнули, и автобус занесло на обочину дороги, где он врезался в большое дерево. От сильного удара лобовое стекло разбилось, сотни осколков разлетелись по салону. Несколько человек серьезно поранились, раздавались горестные крики. Впереди, на влажном полу неподвижно лежал вверх тормашками жук. Внутрь автобуса вместе с пронизывающим ветром ворвались холодные капли дождя, сразу стало зябко.

Водитель нажал кнопку на приборной панели. Затарахтела пыльная ширма открывающейся двери. Он выскочил из автобуса и ненадолго исчез. Из-за непогоды пассажиры оставались в салоне, кутаясь в теплую одежду. 

Вскоре приехала скорая помощь. Мальчик, сидевший рядом со святым отцом, был без сознания. Огромные кровоподтеки покрывали его руки и лицо. 

Ребенок пришёл в себя уже в больнице, но бредил. Всю ночь священник провёл у его изголовья в молитвах, держа в руках маленькие детские ладошки. 

Когда первые лучи утреннего солнца осветили хмурую палату, малыш открыл глаза. На его бледных губах появилась слабая улыбка.

На соседней кровати лежал другой мальчик, он болел менингитом и давно ничего не ел. Бледный, словно безжизненная статуя, он уже не отвечал на вопросы. 
Полузакрытые глаза ребенка неподвижно смотрели прямо, создавалось впечатление, что его жизнь висит на волоске. 
Его нежные ручки были аккуратно забинтованы в местах сгибов локтей и запястий. На бинтах виднелись следы крови, оставленные многочисленными капельницами.

Рядом с кроватью стояли его заплаканные родители. Отцы мальчиков поздоровались.

— Доброе утро. Меня зовут Мустафа, — по-русски с акцентом произнёс смуглый усатый мужчина средних лет, протягивая руку священнику. 

— Доброе утро, а меня — отец Вазген, — ответил священник с другим акцентом, пожимая руку своего собеседника.

— Скажите, пожалуйста, кто вы по национальности? — поинтересовался Мустафа, слегка наклонив голову.

— Армянин, — ответил отец Вазген.

— Я вижу, что вашему мальчику уже лучше? — сменил тему Мустафа.

- Да, я всю ночь молился за него. Бог услышал меня и послал Артурику облегчение, – ответил священник, улыбнувшись неожиданно доброй, приятной улыбкой. В его манере говорить и смотреть чувствовалась мудрая простота. 

- Арзу — наш единственный и долгожданный сын, мы с женой очень любим его. Сегодня врач с сожалением сообщил нам, что шансы на выздоровление невелики — один к трём, — сказал Мустафа с печалью в голосе.

- На всё воля Божья! — ответил священник с искренним сочувствием.

— Ах, если бы ваши молитвы могли помочь и нашему сыну. Хотя мы, азербайджанцы, и ваши враги, — произнёс Мустафа с надеждой в голосе. В его глазах блеснули слёзы, которые он едва сдерживал.

Услышав эти слова, священник почувствовал, как его горло сжала мертвая тоска. В памяти всплыли события прошлого, когда из-за действий соотечественников Мустафы его семья потеряла свой дом и навсегда покинула родные места.

Но, несмотря на эти тягостные воспоминания, священник, взяв в руки распятие, начал тихо молиться над кроватью маленького азербайджанца. Время от времени он осенял его легкими взмахами руки, словно благословляя.

На следующее утро температура у Арзу спала, а щеки порозовели. Он шепотом подозвал мать и попросил еды. Мустафа словно бы весь засветился от счастья, а его жена на радостях плакала слезами умиления.

- Уважаемый отец Вазген, нашему сыну стало гораздо лучше. Теперь я Ваш должник. Мы с женой подумали, что если молитвы так помогают Арзушке, пусть он примет Вашу веру – станет христианином. – с искренней благодарностью предложил Мустафа.

Священник выслушал эти слова и удивленно вскинул одну бровь. Затем его лицо озарила улыбка, и он с довольным видом произнёс:

- Дорогой Мустафа, Вы мне ничем не обязаны. Арзу не нужно менять веру. Бог един, и все мы его дети. Молитесь, и Аллах услышит вас и поможет!

Еще через день состояние детей настолько улучшилось, что они уже вместе играли и смеялись на радость своим родителям.