Поворот

Небо казалось нависшим, как тяжелое полотно. За окном зигзагами метались, поблескивая, яркие всполохи молний. Мокрая дорога уходила вдаль, повторяя линию холмов. По обочинам уже зеленели травы и бурьян.

Впереди, словно гигантские стражи, возвышались горы. Раскачиваясь, поселковый автобус с грохотом бежал по извилистой дороге, объезжая ухабы и неровности. Водитель мурлыкал себе под нос какой-то грустный напев, перекликавшийся с мелодией дождя за окном.

Пассажиры сидели, склонив головы, и, казалось, были всецело поглощены этой мелодией. Большинство из них были простыми крестьянами. Они ехали, держа в руках поклажу: тюки и мешки. Их одежда была предназначена для работы и не отличалась богатством красок.

Среди них выделялся высокий худощавый мужчина средних лет — священнослужитель. У него была аккуратно подстриженная бородка с проглядывающей сединой, красивые тёмные брови, изогнутые дугой, орлиный нос и блестящие продолговатые глаза.

На нём была темная ряса, поверх которой он носил большой христианский крест с четырьмя широкими раздвоенными концами, напоминающими хвост ласточки.

Рядом с ним, у окна, спал мальчик лет пяти в фланелевой курточке, очень похожий на него.

На каждой кочке ребёнка подбрасывало вверх, а потом опускало обратно. Окна в автобусе были закрыты, но внутри уже довольно долго кружил большой темный жук.

Он летал взад и вперед, как-то нелепо, словно выбившись из сил. Несколько раз это жужжащее насекомое пыталось сесть на лицо мальчика, но священник, улавливая его приближение, отгонял жука.

На очередном повороте водитель вовремя не заметил корову, которая стояла на проезжей части. Раздосадованный, пытаясь объехать ее, он, отборно выругавшись, резко вывернул руль, одновременно нажав на тормоз.

Шины взвизгнули, и автобус стало заносить на обочину дороги, где он врезался в большое дерево.

От удара лобовое стекло разбилось, сотни осколков разлетелись по всему салону, поднялись пронзительные крики и вопли. Несколько человек серьезно поранились.

Впереди салона, на влажном полу, среди множества мелких осколков стекла, неподвижно лежал вверх тормашками жук. Внутрь автобуса вместе с пронизывающим ветром ворвались холодные капли дождя, сразу стало зябко. 

Водитель нажал кнопку на приборной панели. Затарахтела, покрытая пылью, ширма открывающейся двери.

- Закрой дверь! - заорал один из пассажиров.

Однако водитель выскочил и тут же исчез, так и не закрыв дверь. Из-за непогоды все пассажиры оставались на своих местах, кутаясь в теплую одежду.

Вскоре приехала скорая помощь. Мальчик, сидевший около святого отца, был без сознания. Огромные кровоподтеки покрывали его руки и лицо. 

Ребенок пришёл в себя уже в больнице, но был в бреду. Всю ночь священник провёл у его изголовья в молитвах, держа в руках маленькие детские ладошки.

Когда первые лучи утреннего солнца осветили хмурую палату, малыш открыл глаза. На его бледных губах появилась слабая улыбка.

Слева от него находился другой мальчик, он болел менингитом и почти ничего не ел. Полузакрытые глаза ребенка неподвижно смотрели прямо и его жизнь, казалось, висит на волоске. Он уже не отвечал на задаваемые ему вопросы и лежал на кровати очень бледный, словно безжизненная статуя.

Его нежные ручки были аккуратно забинтованы в местах сгибов локтей и запястий. На бинтах виднелись следы крови, вероятно, вызванные многочисленными капельницами.

У его кровати стояли заплаканные родители. Отцы мальчиков поздоровались.

— Доброе утро! Меня зовут Мустафа, — по-русски с заметным акцентом произнёс смуглый усатый мужчина средних лет, протягивая руку священнику.

- Утро доброе, а я - отец Вазген, - ответил ему поп с немного другим, более мягким акцентом, пожимая руку.

- Я вижу, что Вашему мальчику уже лучше? – спросил Мустафа.

- Да, я всю ночь молился за него. Бог услышал меня и послал Артурику облегчение, – ответил священник, улыбнувшись неожиданно-доброй, приятной улыбкой. В его манере говорить и смотреть чувствовалась мудрая простота.

- Отец Вазген, Арзу — наш единственный и долгожданный сын, мы с женой очень любим его. Сегодня врач с сожалением сообщил нам, что шансы на выздоровление невелики — примерно один к трём, — сказал он с печалью в голосе.

- На всё воля Божья! — ответил священник с искренним сочувствием.

- Ах, если бы Ваши молитвы могли помочь и нашему сыну! Правда, мы, азербайджанцы, по вере мусульмане,  – сказал с надеждой вкрадчиво Мустафа, в его глазах заблестели непролитые слезинки.

Услышав эти слова, армянский священник почувствовал, как его горло стала сжимать мертвая тоска. В памяти всплыли события прошлого, когда из-за действий соотечественников Мустафы его семья потеряла свой дом и была вынуждена навсегда покинуть родные места, став беженцами.

Но, несмотря на эти тягостные воспоминания, священник, взяв в руки распятие начал тихо молиться над кроватью маленького азербайджанца. Время от времени он осенял его легкими взмахами руки, словно благословляя.

На следующее утро температура у Арзу спала, а его щеки порозовели. Он шепотом подозвал свою мать и попросил еды. Мустафа, казалось, весь засветился от счастья, а его жена на радостях плакала слезами умиления.

- Уважаемый отец Вазген, нашему сыну стало гораздо лучше. Теперь я Ваш должник. Мы с женой подумали, что если Ваши молитвы так помогают Арзушке, пусть он примет Вашу веру – станет христианином! – с искренней благодарностью предложил Мустафа.

Священник выслушал эти слова и удивленно вскинул одну бровь. Затем лицо его озарила улыбка, и он с довольным видом произнёс:   

- Дорогой Мустафа, Вы мне ничем не обязаны. Арзу не нужно менять веру. Бог един, и все мы его дети. Молитесь чаще, и тогда Аллах обязательно услышит вас и поможет!
 
Еще через день состояние детей настолько улучшилось, что они уже вместе играли и смеялись на радость своим родителям.