51. Будем действовать!

Незаметно пролетело полтора часа. В коридоре уже слышалось движение.
 Открылась дверь, заглянула санитарка,  держа в руках поднос с завтраком:
– Здесь все ходят? – спросила она, оглядывая палату.
– Нет, – ответил Андрей. – Заносите.
Санитарка поставила на тумбочку железную чашку с овсяной кашей, стакан чая и кусок хлеба.
– А ложка у вас есть? – спросил Андрей. – Прошлый раз нам давали...
– Вы, когда собирались в больницу, о чем думали? – ответила она  начальственным тоном  вопросом на вопрос. – Ложатся в больницу, и собой не берут ни ложек, ни чашек, ни тапочек.
– Да вот...
– Вот тебе и "вот"! Сейчас принесу, – сказала она уже более мягко и удалилась.
Когда за ней закрылась дверь, Андрей подошел к матери, наклонился к изголовью и тихо произнес:
– Мама, пора завтракать.
Валентина Андреевна открыла глаза и, как показалось ему, что-то произнесла в ответ.
– Правильно, – сказал Андрей, усаживая ее на край кровати. Он взял в руки чашку. – Я тоже так считаю: надо поесть.
Вскоре вернулась санитарка.
– Держите, – она протянула алюминиевую ложку.
– Спасибо!
 – Когда обзаведетесь своей ложкой, верните в столовую нашу. Только не забудьте.
– Не забуду, – заверил Андрей и стал кормить мать.
Несколько ложек овсянки Валентина Андреевна съела охотно и безропотно. Но затем, словно капризный ребенок, стала отворачиваться от еды и отодвигать предлагаемую  сыном ложку. Как ни пытался Андрей убедить мать съесть еще хоть немного каши, она оставалась непоколебимой.
– Ну, ладно, – сдался он. – Приедет отец, может, возьмем что-нибудь повкуснее.
  Вошла медсестра с капельницей. Это была не Вика, другая медсестра, худая и высокая. Лицо сморщенное, глаза маленькие и злые, как будто она поссорилась сегодня с мужем, и еще не остывшая злоба на него, которая сидела внутри ее, должна была на кого-нибудь выплеснуться.
– Лекарство купили? – сухо спросила она, поставив капельницу возле кровати так, что зазвенели пустые  колбы на ней.
– Кхе... – не открывая глаз, шевельнулась мать, потревоженная приходом медсестры. Но не проснулась.
 Андрей хотел ответить коротко и грубо: нет! И ему  понадобилось огромное усилие, чтобы  сдержать себя от этого.
– Что молчишь? – медсестра ждала ответа. – Я спрашиваю: лекарство купили?
– Нет пока... Пока еще нет лекарства, – как можно мягче, но с расстановкой ответил он. –  Отец сегодня должен купить и привезти.
– Когда ваш отец привезет?
– Не знаю... Вот жду.
– "Жду". Мне капельницу ставить надо. Я же не буду здесь до вечера стоять...
– Зачем же до вечера... Скоро, я думаю, приедет.
Недовольно передернув плечами, медсестра фыркнула:
– Как появится лекарство, позовешь меня.
Она ушла, захватив с собой капельницу.
Когда за ней закрылась дверь, Андрей сел на кровать, обхватив голову руками. Сидел неподвижно некоторое время. В душе его все негодовало от злости. Злился на грубость медсестры, на собственное бессилие. Затем встал, подошел к окну и долго смотрел на небо, чтобы успокоиться.

Ближе к обеду приехал отец. Виктор Иванович вошел в палату, когда Андрей стоял возле окна и смотрел на спешащих по своим делам людей.
– Здравствуй, сынок!
Услышав за спиной знакомый голос, Андрей обернулся:
– Здорово, батя! – с нескрываемой радостью ответил он и поспешил навстречу. – Долго тебя не было что-то...
 Отец вздохнул, отводя взгляд, произнес со злостью:
– Будь они все прокляты!.. – выругался Виктор Иванович и тут же спросил: – Как мать?
– Поела немного... Совсем не говорит... А что случилось, батя? Уже медсестра приходила, спрашивала, купили мы лекарство или нет.
– Деньги только через неделю будут...
– Почему через неделю? Корову не приняли? Почему из тебя нужно тянуть каждое слово?
– А чего говорить? Деньги от этого не появятся... Ну, сказали, через неделю приходите... Если бы я знал, что они, твари  позорные, так поступят, ни за что не повез бы Зорьку в эту хренову скотобойню.
– Да, дела... Что же будем делать, батя? – Андрей был в отчаянии. – Матери нужно срочно начинать лечение. В ее состоянии всякое промедление  смерти подобно.
– Все в руках божьих... Я сделал все, что мог. Будем уповать теперь только на господа.
– О чем ты, отец! Нашел время суеверничать. Здесь нужно действовать. Денек-другой потерпим, посмотрим. Если совесть не пробьет у них, будем действовать!
– Ты о чем сын? – Виктора Ивановича напугала решительность в голосе сына, пляшущие огоньки в глазах. Таким он его прежде не видел. – Смотри, только не наделай глупостей.
– Не боись, батя!