Отказ Лермонтову, или опасный прецедент

  Часть первая.
  После своей преждевременной смерти М. Ю. Лермонтов попал в рай. Не дали дожить поэту, да и гениальному прозаику, и до двадцати семи лет!.. В своей земной жизни он не написал и сотой доли того, что мог бы, доживи до старости!
  Конечно, ещё до ссылки на Кавказ и до ссоры и роковой дуэли с Мартыновым Михаил Юрьевич понимал: ему не дадут жить, но всё равно, даже в раю великому поэту и прозаику было обидно оттого, что ему не удалось воплотить бОльшую часть своих замыслов! И решил, уже в раю, рано покинувший мир, почти юноша, написать и "Войну и мир" - эпопею о русской жизни 1812 года. Эпопею по рассказам бабушки и крепостной мамки.
  Но не мог Михаил Юрьевич просто так - на коленке, как Ленин, взять и написать грандиозную эпопею: вся бумага, перья, чернила, даже мел, - всё было у Бога, и давал, отпускал Он их понемногу,- едва-едва хватало на стихи, а то и всего лишь на четверостишия... Копить тайком не имело смысла: ангелы донесут Богу, а тот накажет, вообще лишит вообще права писать... Особо упрямых Бог лишал и поэтического дара, редкой способности говорить стихами. Весь рай знал, что Господь иногда, хотя и редко, прибегал и к такому жесточайшему наказанию. Лермонтову в раю иногда и мела не хватало, а потому великий русский поэт, подобно Архимеду в его земной жизни в Сицилии, писал свои стихи на морском песочке, но стихи эти быстро смывались набежавшей волной,- даже атаман Стенька Разин не так быстро бросил персидскую княжну за борт в набежавшую волну... К тому же Лермонтов не любил море, так как в том самом море, в его тумане голубом, часто белел парус одинокий, а у Лермонтова этот парус вызывал неприятные воспоминания об убогой земной жизни, точнее, юдоли... А писать графити, краской, Лермонтов считал ниже своего достоинства. Да и красками ведал тот же Бог, вернее - его кладовщики...      
  Вот почему, неспеша подумав под сенью одного из райских дерев (а куда уже спешить?), Лермонтов решил попросить у Бога как можно больше и бумаги, и чернил, и перьев, и даже слугу - чтобы тот чистил гусиные перья ...
  Но Отказал Бог Лермонтову через своего пресс-секретаря. Но насколько наивный, настолько и упрямый Лермонтов добился аудиенции у самого Бога. И спросил Его почтительно, но твёрдо:
  - В чём причина отказа? Или бумаги жалко?
  - Бумаги не жалко, - ответил Бог. - Мне не нравится сам прецедент. Если каждый рано ушедший из земной жизни человек начнёт пытаться реализовывать в раю те свои планы, которые ему не удалось осуществить на земле, то что будет? К тому же Толстой напишет "Войну и мир" на земле, пока что пишет "Севастопольские рассказы", но всему своё время. Ну что сказать, люди устроены так, что "желают знать, что будет", на земле даже песня есть об этом, иногда её тайком и под нос распевают и ангелы в раю, но всё равно Я знаю лучше людей, что будет.
  - Но в раю нет своей "Войны и мира"...
  Но Бог тут же строго оборвал упрямого Лермонтова:
  - Мало ли чего нет в раю. На то и рай, чтобы было то, что должно быть, а не то, чего хочется, в том числе и таким, как ты!
  Так и не удалось Лермонтову даже на том свете написать свою эпопею "Войну и мир"...

   Часть вторая.
  А между тем попал, наконец, в рай, и некий древнеегипетский архитектор Дебхен, создатель пирамиды для фараона Микерина. Жил, да и умер этот неплохой зодчий Дебхен давно, за три с лишним тысячи лет до Лермонтова, но в рай попал совсем недавно, намного позже Лермонтова и даже атеиста Пушкина... Дело в том, что Дебхен был язычником, а все язычники, по воле божьей, дожны были хотя бы три тысячи лет побыть в чистилище, прежде чем попасть в рай,- побыть, чтобы  очиститься от своих языческих грехов и предрассудков и уверовать в единого Бога.
  И архитектор Дебхен тоже скучал в раю, как и Лермонтов... И Дебхену тоже было обидно, что он не достроил пирамиду для фараона Микерина! И не по своей вине, и не потому, что Дебхен рано умер или погиб, как Лермонтов (да и Пушкин), а оттого, что "подвёл" этого архитектора сам фараон Микерин, который умер, когда пирамида для него была ещё не достроена! Планировалось создать её высотой шестьдесят шесть метров, а успели дойти до шестидесяти двух... Мало оставалось, достроить лишь какую-то там несчастную вершину, четыре метра, и рабов и камня, и облицовочного материала хватило бы, но вот Микерин взял и умер... (Кстати, душа его до сих пор в чистилище, так как всё не хочет отказаться от своих языческих заблуждений. Зато фараон Эхнатон, пытавшийся ввести в Египте единобожие, давно в раю, да и его прекрасная жена и сподвижница - царица Нефертити: Бог умеет ценить тех, кто на земле опередил своё время!)...
  Но дело не в этом, а в том, что архитектору Дебхену захотелось построить в раю полноценную пирамиду, не в шестьдесят два метра, а в шестьдесят шесть. Иные и в раю жалеют о том, что недопили на земле, а Дебхен жалел о том, что недостроил. Как, впрочем, Лермонтов - о том, что недописал.
  И обратился Дебхен к Богу за разрешением на строительство пирамиды. Как и положено, как до него и Лермонтов, - через божьего пресс-секретаря. Но Бог отказал, даже не задумываясь! И Всевышний ещё и сделал внушение своему  пресс-секретарю:
  - Не принимать впредь от этого зодчего Дебхена никаких прошений, и строго предупредите его о том, что Я вообще безо всяких церемоний низвергну его в ад, если он будет добиваться личной аудиенции со Мной!
  - Почему же Ты так строг, Господи? - всё же посмел спросить пресс-секретарь.
  - Так пирамида - тяжёлая! И почти стопятидесятиметровая пирамида Хеопса тяжела, но и шестидесятишестиметровая пирамида Микерина достаточно тяжела, чтобы пробить небесную твердь и обрушиться на землю! И живых людей, которым она обрушится на головы, жалко, но не это самое страшное!
  - А что может быть страшнее, Господи?..
  - А то, что с обрушением небесной тверди и весь рай падёт на землю и даже смешается с грешным земным миром! Или смешается даже с адом... А Мне это надо?..
   Пресс-секретарь Бога стоял, разинув рот, изумлённый мудростью Всевышнего...
   А Бог сказал пресс-секретарю с усмешкой на своих божественных устах:
   - Теперь ты понял, почему Я отказал Лермонтову казалось бы в такой "мелочи", каковой было его желание написать НА НЕБЕ "Войну и мир"? Опасный прецедент! Если бы Я не отказал Лермонтову, то у меня не было бы морального права отказать и Дебхену, который своей тысячетонной пирамидой просто обрушил бы небесный потолок, и весь рай, со всеми его обитателями и ангелами, повинуясь силе тяготения, свалился бы на землю! Разве что Я не упал бы на землю, Я бы выкарабкался, ибо Я - Бог, Я сильнее и силы тяжести, Я со скоростью света взлечу, куда хочу, но это уже другой разговор.

  Постскриптум. А тут и штангисты, гиревики продолжали грохотать в раю, не отказавшись от своей дурной привычки поднимать тяжести, - забыли, что хивут всё же в раю, а не на земле, которая всё стерпит... И Господь издал указ: "Штангистов, и особенно гиревиков, да и прыгунов в длину, охотников, военных пускать в рай только после письменной подписки о том, что они не будут стремиться и в раю заниматься своими любимыми делами".
  Действительно, двухпудовая гиря вряд ли способна пробить небесный свод (всё же - не пирамида), но лишний шум в раю никому не нужен (и жалуются уже давно иные обитатели рая), да и вмятины от гирь на райской земле, точнее, поверхности, не нужны никому...
  А вот лёгким и изящным балеринам с самого появления балета было проще простого попасть в рай... А мужчинам, "балеронам", особенно способным совершать фантастически высокие прыжки, попасть на небо тяжелее, чем их партнёршам, но Бог милостив и терпелив...