Главный трофей

Кто бы что ни говорил, а для меня непреложная истина – самый главный трофей в жизни охотника, это первая самостоятельно добытая дичь. С этого момента собственно и рождается охотник, и начинает складываться капитал воспоминаний. И сколько бы раз в будущем учащённо не билось сердце, какие бы богатые трофеи не становились наградой за терпение, настойчивость, сноровку – первый трофей остаётся самым главным.

Отец мой заядлейший любитель природы, охотник, рыбак и меня с самого моего детства брал с собой в лес, на реку,  в поле. Червей накопать, отбиваясь от тьмы комаров – моя работа. Обливаясь слезами от страха перед лающими далеко за холмами деревенскими собаками, идти шестилетним пацаном по полевой дороге вдоль озера, чтобы спугнуть уток на отца – тоже я. Брести след в след за отцом по качающемуся над болотной жижей травяному ковру – снова я. Знал, видно, фронтовик, в восемнадцать лет брошенный в пекло войны, что в неге, комфортной лености, да в чрезмерной опеке не вырастишь мужчину. Многое доверял, но и следил строго. Бывало, выхватывал за шиворот из воды на рыбалке, когда проваливался я между ненадёжных брёвен, набитого на отмель сплавного леса. А в тринадцать лет подарил ружьё. Старую курковую одностволку довоенного выпуска. Ржавая, с разбитым прикладом. Ржавчину я самоотверженно отдраивал до седьмого пота. Приклад заводские умельцы из берёзового корня по просьбе отца вырезали. Под мой рост подогнали. В красный цвет я уже сам его покрасил. Нелепо, но мне нравилось. Отец не возражал.

Сам я ростом мал. Ружьё едва не выше меня. Но горд я был несказанно. По весне и охота случилась. Свежо. Утром темно ещё. Отец поднял. Подсадная у берега уже кричит. Ушли на водоём, притаились в кустах. Отец в пяти шагах.

Расцвело совсем, когда налетел табунок по-весеннему ярко окрашенных нырков. Гася скорость, часто забили крыльями у самой воды, выставили лапы-лыжи и, сломав водную неподвижность, приводнились. Слышу шёпот: «Стреляй, сынок». Скосил глаз. Отец стоит с ружьём наизготовку. Ждёт. Как целился, как нажал курок – не помню. Грохот, фонтан брызг над утками, словно в них лопату щебня бросили. Миг, уток не стало. Один селезень бьёт крылом на воде. «Добивай», - слышу. Руки трясутся, патрон не достаётся. Отец ждёт. Готово. Выстрел. Поднялась вода далеко перед уткой. «Не торопись, сынок, целься спокойнее», - советует отец, не меняя позы полной готовности к стрельбе. Ещё выстрел. Точно. Тишина. И только тогда я осознал, что добыл утку. Сам добыл, со своего ружья. С какой гордостью нёс я яркого, рыжеголового селезня к бивуаку. Красный приклад бил по ногам. Я шёл и не мог оторвать взгляда от своей первой добычи.

Много потом было охот. Давно нет любимого отца. Сам уже пожилой отец. С гордостью любуюсь на охотах ловкими красавцами сыновьями. Были, и верю, будут ещё охотничьи трофеи. Но, свой первый трофей я считаю самым главным и самым дорогим.