Стихи на краю географии

Поэта долг – пытаться единить
Края разрыва  меж душой и телом.
               И. Бродский

Конец 19.. года  омрачился неожиданной и очень неприятной командировкой на Север. Лететь пришлось в самом конце декабря, а  посему угроза встретить Новый год у черта на куличках, была весьма  реальной и оптимизма не прибавляла. Однако там, далеко-далеко от дома,  произошел случай, чрезвычайно мне запомнившийся, о котором  и хочется поведать.

Итак, место действия – маленький, провинциальный аэропорт, расположенный почти там, где около  ста лет назад отдыхал от бурных, революционных трудов будущий Отец народов. За стенами - зимняя лесотундра, с вечной,  бодрящей разум и одновременно «ласкающей» лицо поземкой. За стенами тишина,  еле слышное завывание ветра, да  редкие  взревывания  двигателей нашей «Аннушки» -  то пилоты прогревали моторы. Ведь на термометре минус 30!
 
В кабинете начальника порта вольготно расположились действующие лица: местный прокурор – грузная дама в летах  с тремя большими звездами на погонах и приехавший с нами   следователь прокуратуры. Здесь же были и два милиционера -  начальник местной криминальной милиции в звании подполковника и опер в штатском.  Ну и, соответственно, ваш покорный слуга – судебно-медицинский эксперт. Все мы - следственно-оперативная группа - приехали в эти исторические места для проведения эксгумации. Не подумайте чего! К Отцу народов она отношения не имела! Итак, это увлекательное мероприятие – эксгумацию - мы успешно провели накануне.  Вечер же  перед отлетом,  посвятили отдыху от трудов праведных в местной сауне  -  довольно приличной, кстати сказать!  Отдых, естественно, сопровождался употреблением разнообразных, спиртосодержащих жидкостей в весьма неумеренных количествах. Жидкости, впрочем, были очень неплохи. Пар – великолепен! Ну, а местные, северные деликатесы – вообще выше всяческих похвал! В общем, отдых удался….Кажется даже чересчур! Посему утром 31 декабря мы, как однажды выразился классик, пребывали уже в пивной стадии. Ее мы  начали в гостинице, а продолжили  в аэропорту. А что же нам еще было делать, коль наш вылет в Шантарск, отложили?. Как-то незаметно, через часок, среди пивных бутылок, появились коньячные и, как  сказал по подобному поводу уже другой   классик:  « … Пенистое анжуйское вино превратило трех собутыльников сначала в трех чертей, а потом в три бревна…». Примерно то же случилось и с нами. Правда, роль анжуйского, играл коньяк с пивом. Ну и до состояния бревен мы, все-таки не дошли, но уровень чертей – явно миновали. Огорчения, по поводу возможной встречи  Нового года вне дома, как-то забылись, а жизнь стала казаться прекрасной и удивительной. Вскоре, разгоряченный  возлияниями, доктор  припомнил, что он поэт и тут же разразился стихами. Читал, в основном, проклятых поэтов: Малларме, Верлена, Бодлера, Рэмбо. Не обошел вниманием и Вийона с Аполлинером. Представьте сюрреализм, сей картины: маленький, захолустный, северный аэропорт. Поддатые прокурорские и милицейские,  чины слушают, как не менее поддатый доктор, припадая на колено, читает стихи старых французских поэтов, обращая их в основном  единственной женщине – прокурору района, старшему советнику юстиции! Сюрр полнейший!!! Впрочем, все слушали довольно внимательно и я, ободренный этим, разливался соловьем! Любовь переполняла все пространство комнаты, в углах ее призрачно мерцали парижские улицы, Елисейские поля простирались далеко в холодную тундру, а высоко вверх, вздымались шпили и купола соборов! И вот, в самый разгар стихоизвержения, слегка подремывающий подполковник, вдруг встрепенулся, поднял  голову и неожиданно спросил:

- Стихи, это конечно очень бла-а-родно, а вот как там, в Париже, насчет баб?
Я  поперхнулся на полуслове и разом онемел! Мгновенно, пред моим взором, как живой, возник дон Тамэо! Мне  разом открылась истина: вот почему Стругацких читали, читают и, будут читать! Просто все их герои взяты из реальной жизни! А жизнь – бессмертна! Ее многообразие – бесконечно! В комнате, после этой реплики, повисла тишина. … Кто и о чем думал в тот момент, я не знаю, но мне кажется – не о стихах.Вскоре  молчание прервала прокурор:

- Спасибо, доктор, спасибо – растроганно проговорила она. Мне мужчины уже лет тридцать стихов не читали! Тронута - и смахнула слезу с глаз!
Настроение и тема разговоров, после этого, как-то изменились. Вскоре и вообще объявили посадку, и мы благополучно улетели. Домой я умудрился прибыть за полтора часа до наступления Нового,19.. года. В памяти осталась эта бессмертная реплика, стихи на краю географии и десятикилограммовый, мороженый таймень. Вот так. Ничего вроде особенного, а впечатления – незабываемые!