Предисловие

субъективный взгляд на историю

ПЕРЕЖИТОЕ

  Странно и неестественно стремление затушевать, что было. Понять, почему так люди поступают можно и, довольно, не сложно. 
    Любой факт есть кусочек чьей-то судьбы, частичка истории отдельного народа и всей мировой истории. Предавать его забвению — обеднять общеисторическую картину цивилизации, представляющую собою мозаику многочисленнейших социально-исторических событий. Иными словами чем богаче палитра, тем правдивее запечатлённая картина. Отсюда становится более верным научное представление об объективной динамике людского развития, более правильным становится социальный прогноз. Нельзя губить забвением. Однако, факт факту рознь. Каждый из них оценивается в соответствии с существующими и доминирующими социально-политическими взглядами. Естественно, бездумное оглашение  того или иного случая может негативно отразиться на чьей-либо проходящей жизни. Поэтому, разумеется, иной раз нужна достаточная деликатность при фиксировании определённой информации.  Гиппократовский принципиальный подход «не навреди» нужен обязательно.
     Субъективные воспоминания отражают не только события, но и переживания, чувства. Это делает их особенно ценными, ибо они фиксируют душу.  Кто там работал, какие были фамилии и сколько человек, чего достигли и сколько чего произвели, кто был начальником и какие проблемы, сколько денег было истрачено и какие недостатки обнаружились — эти и им подобные факты и даже фактики в каких-то исторических бумагах осядут. Кто чего думал, какие настроения, обиды, удовольствия, переживания и прочие чувства испытывал, этого у нас, почему-то, не запечатлевается, не фиксируется. Чаще потому, что просто некем, а то и просто считается незачем. Кому какое дело, какие чувства испытывал слесарь-сантехник Ваня, когда его в очередной раз оскорбили незаслуженной невыдачей премии. Может кто сказать, что есть литература, там этих всяких чувств хоть отбавляй. Да, действительно есть. И её немало. И есть такая, где показаны тончайшие душевные переливы, взять, к примеру, «НЕЗНАКОМКУ» С.Цвейга. Вообще, любой мелодраматический роман не пишется без определённого отражения нюансов души. Однако, как это и не будет выглядеть парадоксально, здесь мало жизни, реальной жизни. В основном, а то и всегда, в этой беллетристике автор пишет «себя», выдумывает те самые душевные состояния, переходы. Надо архивировать реальные чувства. Что думал (а), переживал (а), радовался (лась), негодовал (а) Вася, Коля, Маня, Таня в тот период, в то время, а то и в то мгновение.
     Жизнь полнится, цементируется людскими отношениями. Как поступают, что говорят меж собою стар и млад, коллеги и домочадцы, соседи и просто знакомые, друзья и недруги. Важны все разговоры и отношения — и те, которые тайные, которые, к примеру, шёпотом, «на кухне».
       Помимо общепризнанного всегда есть личностное отношение к каким-то массовым событиям. Впрочем, в чистом виде, общепризнанного отношения, в принципе, не существует. Оно, так или иначе, является отражением чьей-либо субъективной позиции. Разница лишь в том, что одна личностная позиция массово озвучивается, массово обнародуется (телевидение, печать), а другая пишется в каком-то узком кругу, проговаривается секретно, вплоть до «про себя».
    Зафиксированные реальные тонкости — необычны, не традиционны, или, попросту, не приняты, а ведь именно они являют собою реальную, живую историю. Существующая «история», прописанная в учебниках, в иных исторических  трудах предвзята, а то и просто неверна. Это, в основном, обычный исторический комментарий, поверхностное, не глубокое толкование исторических событий. В преимуществе своём истолкования есть не что иное, как отредактированные воспоминания, а то и просто откровенные фантазии. В сугубом соответствии с гражданской позицией, культурой и исследовательской дотошностью сочинения бывают более или менее правдоподобными. Хотя, и этот критерий тоже субъективная позиция, и, также, бесспорно, не может быть истиной в последней инстанции. Скажем, как соотнести два научных исторических труда, две истории России, написанные в 19 веке. Одна — Николая Карамзина, другая — Василия Ключевского. Устоявшийся взгляд ранжирует явное преимущество Ключевского. Принято считать, что «Русская история» Василия Осиповича Ключевского являет собою чисто академический труд, в то время как «История государства российского» Николая Михайловича Карамзина есть приемлемая точка зрения для тогдашнего царствующего государственного руководства. Лейтмотивом той истории было заявление, что вся история России начиналась благодаря введению монархии и позитивному воздействию варягов на диких славян и финнов, через призвание князей. Братья Рюрик, Синеус и Трувор откликнулись на просьбы кривичей, новгородцев ... пришли и стали княжить, т.е. руководить. Поэтому и успехи случились, поэтому Русь жила и живёт до сих пор.  Вот так всё просто, как говорится, хоть стой падай, хоть смейся хоть плачь. 
    В данном случае апробируемая методика по сути правдива, ибо реальна. По своим объёмам, по своей «мощности», она будет выглядеть, по крайней мере на первых порах, довольно скромно. Такой подход и не претендует на всеобъемлемость, смешно и наивно было бы такое заявлять, здесь преследуется поступательное движение. Новый мазок, другая запечатлённая толика  историческое панно дополняют, делая его насыщеннее, правдивее. Не взирая на то, что отдельные высказанные и зафиксированные впечатления могут быть путаны, неполны, противоречивы, а то и откровенно неверны данный исторический образ реален, ибо он прорисовывает то, что есть. Правду жизни, порою грубую, да неказистую.
   Эта история будет показывать реальных людей: их реальные высказывания, чувства, их реальные отношения к определённым событиям, их реальное поведение, их максимально возможное откровение, когда уже не надо «фильтровать» слова — уже можно не бояться, не опасаться, не переживать чего бы не то сказать....
   Цикл очерков «ПЕРЕЖИТОЕ» отражает именно субъективные воспоминания. В силу того, что сама по себе история чрезвычайно многолика, причём настолько, что даже на фиксацию воспоминаний одного человека уйдёт времени, которого явно не хватит, поэтому  информация будет структурироваться из кратких автобиографических сведений, воспоминаний о людях, о том, что «врезалось в память» и о крупных событиях, участником которых был респондент.