Константинов Дмитрий Константинович

ЛЮДИ ГУБАХИ

Константинов Дмитрий Константинович

     В детстве Дима мечтал быть геологом. Влекла романтика. Однако, став постарше, выбрал судьбу горняка. Из Чувашии, из своей родной деревни  Вторые Тюрьяры, подался на Украину, в город Лисичанск. Здесь поступил в горный техникум. Под конец учёбы подошла пора служить в армии.
     В военкомате пошли Дмитрию навстречу. Дали возможность сдать государственные экзамены и защитить диплом. После получения документа о специальном образовании, почти сразу получил повестку. Пошёл служить в армию.
    После службы друг Дмитрия – Чирков Алексей Михайлович, с которым они сдружились во время производственных техникумовских практик – уговорил приехать и обосноваться в Губахе. Приехал, и в  ноябре 1955 устроился на шахту имени Н.К. Крупской подземным электрослесарем на добычной участок.
    Скоро, грамотного, неравнодушного молодого специалиста заметило руководство. Предложили перейти на работу горным мастером на добычной участок №2. Он дал согласие и с новой энергией, и неугасаемым неравнодушием включился в новые обязанности. Работа нравилась. Вспоминает, было настроение такое, что он ждал начала рабочей недели.
   При встрече с коллективом чувствовался особый дух. Виделась серьёзность, обстоятельность отношения к работе. В то время работали маститые горняки, за плечами которых был еще довоенный опыт.
     Хорошо запомнил Дёмина Николая Васильевича. Он всегда отличался солидностью, степенностью. Весь его вид внушал серьёзный авторитет.
    Для молодости типичны задор и романтика. В то время Дмитрию Константинову не думалось о том, что будет потом, не выгадывал, не хитрил. Он просто не умел быть не искренним и не добросовестным. Зачастую не думал о себе. Как потом оказалось – надо бы.
     В 1958 году, как раз накануне своей свадьбы, его травмировало. 
    Случилось это в лаве. Поднимался по стойкам. Преодолеть надо было путь  более ста метров до верхнего горизонта. Дело, для шахты, обычное. В бытность работы электрослесарем это было довольно часто и привычно. Пройдя с полпути сверху оторвался кусок угля и его сильно ударило по голове.   Несчастный случай официально не зарегистрировали. Не до этого было. Через три дня бракосочетание.
- Так что – вспоминает Дмитрий Константинович – за свадебным столом  сидел пораненный.
  Через шесть лет травма дала о себе знать. Резко ухудшилось зрение. После проведённого тщательного  медицинского обследования обнаружили серьёзный недуг – в результате травмы произошла отслойка сетчатки глаза. Снова больничная койка. В 1966 сделали операцию. Вывели на третью группу инвалидности и перевели на поверхность мастером цеха погрузки угля. Здесь, кстати, надо отметить некую плачевную статистику. Подобные случаи имели место быть. Так, летом 1963 года, Дмитрий Константинович, будучи в то время уже помощником начальника участка, спускался по стойкам по 521 лаве со своим начальником. На середине пути встретили шахтёров, которые выбирали стойки. В это время произошло обрушение угля. Один из кусков ударил шахтёра Микова. Запорожский с Константиновым обеспокоено стали расспрашивать, мол, как  самочувствие.
 - Вроде всё в порядке, –  ответил пострадавший; удар оказался касательным.
   Все облегчённо вздохнули. К сожалению, как и у Константинова, у рабочего, впоследствии, проявилась серьёзная травма – была сломана кость около черепа. Шахтёр потом долго лечился, после чего тоже был выведен на группу инвалидности. 
    В целом, делая общий обзор своей работы на Крупской, который составляет без малого тридцать лет, Дмитрий Константинович отмечает, что шло поступательное улучшение по всем позициям. Аргументировал многим. Например, в пятидесятых годах в шахте еще работали женщины – машинистами электровоза, на откатке угля.
-  И не плохо работали – говорит Дмитрий Константинович.
   Не всякий мужчина, машинист электровоза мог проехать на «жигале» (контактный электрод, удерживаемый машинистом электровоза в руке во время езды), а Полякова Маша ездила на «жигале» запросто. 
   В конце 60-х всех женщин с шахты вывели. Постоянно улучшалось техническое оснащение, подъездные пути. Так ранее было, что от рельс оставались одни лишь головки, весь металл разъедался кислотной водой. Так что рельсы, не раз, просто лопались. Потом такой износ уже не допускали.
   Что не менялось, наоборот становилось  с годами всё жестче, это отношение к сохранению здоровья шахтёров. Директор так поставил дело, что, чтобы что ни произошло, любой несчастный случай, «упаси судьба от летального исхода», всегда руководитель виноват, даже если тот и не виноват. Даже Шапаренко И.Г. – главный инженер комбината «Кизелуголь» – вступался за начальников участков, дескать, что ж они и не спать должны совсем. Голубчиков был непреклонен.
     Досталось начальнику участка ВШТ Д.К Константинову от директора шахты в конце семидесятых. В то время попал под скип Владимир Кокотко. Сам Дмитрий Константинович отдыхал. На шахте находился его заместитель Сапон Владимир.  Ночью произошла заурядная авария – забурился скип в середине ствола. Для ликвидации ЧП вызвали бригаду Василия Ларионова – Савочкина Владимира, Кокотко Владимира, Исакова Александра.  Случилось несчастье, когда скип уже доставали. Ранним утром диспетчер шахты позвонил начальнику участка домой и сообщил о беде. Дмитрий Константинович вместе с маркшейдером Владимиром Анищенко и горно-техническим инспектором Коньковым Михаилом Михайловичем на дежурном автобусе спешно прибыли на шахту. После разбирательств Константинова лишили годовой выслуги, а Сапона директор, поначалу, вообще хотел отдать под суд. Потом, всё же, ограничился денежным взысканием.    
    Если человек талантлив, то талантлив во многом, если не во всём. Также и про активную жизненную позицию. Если есть неравнодушие, высокая гражданская закваска, так она везде. Дмитрий Константинович с молодости вёз несколько общественных обозов. Возглавлял местное отделение ДОСААФ, возглавлял шахтный комитет народного контроля, председателем которого он был выбран ещё в 1963. Кстати, он был бессменным руководителем шахтного народного контроля до выхода на пенсию.
    С пенсионными начислениями ветерану не повезло. Для получения  льготных выплат не хватило чуть более месяца – не засчитали в качестве горного стажа работу начальником смены. Кадровики не те слова записали в трудовую книжку. Зато записями о благодарностях трудовая книжка пестрит. Здесь и неоднократные поощрения (грамоты, благодарности, ценные подарки) к Дню шахтёра, и поощрение о помещении портрета Д.К. Константинова на городскую Доску почёта, и грамоты победителю в социалистическом соревновании, и награждение медалью «За трудовую доблесть».
     Наградами ветеран не гордится. Своей шахтёрской судьбы не стесняется. Считает, что и он, и крупчане, работали честно и не плохо. Не замарали высокую честь называться горняком, переданную им дедами. Сожалеет о шахте Крупской и понимает, что шахта выработалась. Однако, то духовное наследие, когда они работали не столько за деньги, сколько на совесть,  нужно хранить и передавать молодому поколению.

А. Симаков