Я всегда с тобой...

                Глава первая Лебединое озеро
- Посмотри, Ирнест, какие они красивые. Сколько изящества! И нежности. Я всегда любила лебедей. С раннего детства. Я помню... Девушка замолчала, слегка прикусив губу. В глазах заблестела слеза. Молодой человек смотрел на медленно плывущую невдалеке от них лебединную пару. Он слушал любимый голос Бриелль, который для него был подобен прекраснейшей мелодии, ласкающей слух и сердце. Но вдруг она умолкла. Ирнест оторвал взор от лебедей: -Что ты помнишь? О, Бриелль, что случилось? У тебя на реснице застыла слезинка и вот-вот сорвётся. А я  не могу успокаивать плачущих девушек! Что нужно делать в таких случаях? Не подскажешь? - Ты невыносим, Ирнест! – Бриелль улыбнулась, - С тобой даже поплакать невозможно! Да, я тут вспомнила ...папу. Он часто водил меня на это озеро. Тогда здесь тоже водились лебеди.  Папа говорил, что лебедь – удивительная птица. Очень верная. -Угу! Я читал о лебедях. Они, действительно,  всегда вместе и неразлучны всю жизнь. Твоего папу тоже можно сравнить с лебедем. То есть, его любовь и верность к твоей матери перекликается с лебединой. Бриелль едва заметно качнула головой и направилась к скамейке. Присела. Ирнест стоял и смотрел на неё.  Ему было сладостно наслаждаться её девической чистотой. Он уже давно любил её.. Любил самозабвенно. Эта любовь жила в его сердце. Она расцветала, всё более заполоняя его. Однако, он не спешил говорить об этом вслух. Ни себе, ни, тем более, Бриелль.  Любуясь милым профилем девушки, Ирнест вспомнил, как  первый раз увидел её четыре года назад. Тогда он возвращался от своего школьного друга. Было около шести вечера. Он решил пройтись пешком через парк. Шёл и восхищался осенними красками. Осень он любил, несмотря на частые и затяжные дожди. Вдруг он услышал взволнованный, девичий голос: «Отпусти руку! Отстань, слышишь?». Ирнест повернул голову на голос и увидел  девушку, пытавшуюся освободится от крепко державшего её парня. Сначала он подумал вмешаться. Но потом решил: «Сами разберуться: видимо, повздорили». И пошёл дальше. « Помогите же мне! Ну, кто-нибудь!» - девушка явно ожидала помощи со стороны. Ирнест быстро пересёк небольшую лужайку и обратился к парню с вопросом: - Что тут происходит? Как я понимаю, ты обижаешь девушку?! Тебе придётся отпустить её. Прямо сейчас! И уходи по-хорошему! Парень окинул взглядом Ирнеста и сразу понял, что с этим богатырём не нужно спорить: беды не оберёшься! С неохотой  он разжал руки и, стараясь сохранить спокойствие,  иронически проговорил: - Да что там! Все они недотрогами притворяются! Лети, пташечка! Может ещё встретимся! ... Так Бриелль вошла в его жизнь. Нет, ворвалась! В тот вечер он проводил её домой.  Они немного поговорили.  Расставаясь, он спросил номер её мобильного: «Я уверен, что всегда должен знать, что ты в безопасности. Я буду рядом, когда тебе понадобится». Тогда  ей было пятнадцать, а  ему – восемнадцать.  Так началась их любовь. Любовь с первого взгляда. Любовь яркая. Всепоглощающая и удивительно чистая... - Мне так жаль, что  папы нет: его нам так не хватает! Он столько сделал для меня. И для мамы.  Я порой думала, ну как он может любить пьющую женщину. Он никогда не повышал голоса на маму. Знаешь, когда папа погиб, я тоже очень хотела умереть. Мне было так одиноко. Мама часто оставляла меня и исчезала на несколько дней. А когда возвращалась,  не обращала на меня никакого внимания. Если бы не случилась эта авария! Сейчас мама совсем другая! Как они могли быть счастливы ... теперь! Мы все могли бы быть счастливы. Настоящая семья! - Да, она изменилась! Очень-очень сильно!  Вчера, на выпускном, она выглядела замечательно! - А знаешь, что так изменило её? У неё появилось новое увлечение. Хотя мама так не считает. Ну, что это увлечение – её походы в церковь. Говорит, это вера – настоящая, спасающая вера. Теперь она очень сожалеет о потерянных годах. О том, что не ценила папу. Не дала мне того, что должна была дать, как мать.  Знаешь, она молится... Иисусу. И всегда такая добрая и ласковая. Совсем другой человек. Моя мама... - Слушай, Бриелль, а ведь она тебя очень любит! Когда я подошёл поздравить её с такой умницей дочерью, знаешь, что она сказала?  Она сказала, что ты –лучшая на свете дочь. А я ответил, что ты - лучший на свете друг! -Вы просто льстите мне! Я –самая обыкновенная! Ну, ладно, хватит обо мне. Скажи, твоё решение поступать в институт всё ещё в силе? Ирнест повернулся к девушке и медленно втянул в себя воздух. Он  взволнованно посмотрел в самые глаза Бриелль, нежно взял её за руку и тихо проговорил: - Думаю, что передумал! Точно! Институт подождёт. Я записался в армию!  А потом, возможно - в Ирак.  Но даже там я буду всегда думать о тебе. Скажи, Бриелль,  ты  будешь мне писать  письма? Длиннющие такие!  А я буду тебе отвечать короткими записками: ведь у меня там не столько будет времени, как у тебя. Как тебе это? - Ты что, Ирнест?  Ты что, шутишь? Какой Ирак? Какие письма? Я ничего не понимаю! Ты же ...не можешь...Это же не серьёзно! Ирнест молчал. Его глаза отражали  столько  разнообразных чувств, что было видно, как трудно ему выразить всё то, что он сейчас чувствовал. Бриелль тоже стихла. Она вся сжалась, и её тонкая, маленькая рука слегка дрожала в руке Ирнеста. Перед её взором встал кадр из телевизионных новостей: на фоне развевающегося американского флага улыбающееся лицо молодого солдата в форме морских пехотинцев и надпись: убит в Ираке. Ей стало жутко: на какое-то мгновение лицо этого пехотинца изменилось, и она чётко увидела дорогое ей лицо Ирнеста. - Нет! Это невозможно! Нет! Я не хочу! Ни за что, Ирнест! Как я буду жить всё это время...без тебя... Бриелль склонила своё мокрое от струящихся слёз лицо на плечо Ирнеста. Её плечи вздрагивали. Ирнест был растерян. Всё его шутки, так чато приходившие ему на помощь в самых разных обстоятельствах жизни, вдруг улетучились.  Одной рукой обнимая Бриелль, он смотрел на озеро, по которому всё ещё плыла пара белых лебедей. - Посмотри, Бриелль, они ещё здесь.  Ну, скажи кто может их разлучить?  Я обещаю тебе ...вернуться. Можно, я отру твои слёзы... Легко касаясь горячими губами глаз Бриелль, Ирнест осушал их горячую, солёную влагу самыми  нежными  поцелуями, на которые была способна его чистая любовь, вызревшая в многолетней и такой бескорыстной заботе об этой девушке.  Впервые за все эти годы он позволил проявиться своей ласке таким образом. И кто бы поверил, что в этом развращённом мире такое может быть?
                Глава вторая В разлуке

Шёл второй месяц пребывания Ирнеста в армии. Бриелль знала из его коротких, но регулярных - два раза в неделю -  писем о том, что он находится на восьминедельной учебной подготовке с тем, чтобы после отправиться в Ирак. Каждое письмо Бриелль перечитывала по несколько раз, пытаясь что-то важное отыскать между строк. Все письма начинались одинаково: «Дорогая Бриелль!». В самом письме Ирнест обычно очень скупо описывал свою рутинную армейскую жизнь и заканчивал одной и той же фразой: «До встречи на Лебедином озере.  Всегда с тобой - Ирнест». Читая письма, Бриелль представляла Ирнеста, сидящим рядом. Если у неё возникал какой-то вопрос по ходу чтения, она озвучивала его, словно Ирнест мог ей тут же ответить. Она часто смотрела на его фотографию, которая стояла в её спальне на прикроватной тумбочке. На ней Ирнест был запечатлён грациозно сидящим на красивом вороном скакуне. Эта фотография была сделана в одном из его походов на коневодческую ферму. Ирнест очень любил лошадей и был замечательным наездником. Несколько раз он приглашал Бриелль и пытался научить её держаться в седле, но она панически боялась, что лошадь вдруг понесёт и тогда... Однажды всё же она согласилась проехать в седле круга три, когда Ирнест вёл лошадь под узцы. ...Хотя письма Ирнеста были немногословными, Бриелль много узнала о его службе в учёбке.  «Меня ждут восемь недель ежедневной муштры и усиленных занятий. - писал Ирнест, -  Первым делом обрили налысо. Можешь меня теперь представить, Бриелль? Лучше не представляй! Я сам себя не узнаю! Нас сразу расселили по казармам. Казарма - это один большой коридор, из коридора - комнаты без дверей на восемь человек каждая, одноярусные кровати. Ящик для персональных вещей от пола до потолка. Общий душ, туалет, бетонные полы, каменные стены. Словом, всё необходимое для воспитания дисциплины и стойкости. Развлечений здесь нет: никакой музыки, телевизоров, личного времени.    Никаких сигарет и гостинцев из дома. Расписание жёсткое: подъем в 4.30. Потом - бег и упражнения. Душ. Завтрак. Практические и теоретические занятия. На закуску - боевая подготовка. График занятий очень напряженный, программа максимально сконцентрирована. Даже из-за болезни выбиваться из графика не рекомендуется, отстанешь - переведут на начало занятий. А мне никак нельзя задерживаться, правда?». «Правда! - мысленно соглашалась Бриелль, и лёгкая улыбка ложилась на губы, - Пожалуйста, не задерживайся!» Бриелль любила писать Ирнесту. Письма, действительно, получались длиннющими, как он просил. Писать их ей было совсем не трудно: строчка за строчкой доносили Ирнесту её мечтания, размышления, печали  и радости. Она всё описывала живо и ярко – ей очень хотелось хоть немного скрасить однообразную и, как ей казалось, очень скучную солдатчину своего друга. После восьми недель тренинга в учёбке, Ирнест был направлен в школу по подготовке национальных гвардейцев. Он сообщил, что это возьмёт ещё пять – восемь недель. «Возможно, после этой «узкой специализации»  гвардейцев направят в Ирак» - приписал он как бы между прочим.  Но именно эта приписка лишила сна Бриелль. Она с трудом засыпала: разные картины, рождавшиеся в её пылком разуме, гнали сон. Ей так не хватало Ирнеста, и чтобы как-то заполнить пустоту в своей тоскующей душе и унять грусть по нему, она решила расписать  всю свою жизнь на время его отсутствия. Три года... Чего только она не включала в это планирование! Но всё казалось таким скоротечным, а срок ожидания почти не сокращался. ...Этот день был очень солнечным.  Бриелль возвращалась из колледжа. Она шла по той самой улочке, где они с Ирнестом так часто прогуливались по вечерам. Здесь ей был знаком каждый дом, каждое дерево и каждый цветник.  Всё здесь ей было дорого и умиляло её сердце. Она всматривалась в выложенный брусчаткой тротуар: возможно, именно этот камень хранит невидимый отпечаток кроссовок Ирнеста. Подойдя к дому, она, как обычно, заглянула в почтовый ящик и с радостным вздохом извлекла оттуда конверт. Письмо от Ирнеста! И вдруг её сердце тревожно забилось. Бриелль повернула ключ во входной двери и, сбросив куртку, прошла в свою комнату и затворила за собой дверь. Вскрыв конверт, она извлекла открытку, на которой красовались два белоснежных, грациозных лебедя. Чуть задержав на ней взор, Бриелль перевернула её и прочла несколько строчек, в которых Ирнест сообщал о своём отправлении в Ирак, обещая сразу написать ей подробнее по прибытии на место. Обычной приписки не было. Бриелль прижала открытку к груди и разрыдалась: всё-таки Ирак!
                Глава третья Как плохо без тебя

 Две недели уже Бриелль не получала писем от Ирнеста. Сначала она успокаивала себя тем, что устройство вновь прибывших в военном Ираке займёт некоторое время. Потом стала думать, что письмо, посланное Ирнестом, вполне могло затеряться. «Нужно подождать ещё. Возможно, завтра...или послезавтра» - Бриелль старалась задержаться на положительных мыслях и гнала плохие. Но к концу второй недели в её разуме вертелась навязчивая мысль: «Нет, Ирнест  не может молчать так долго! Он, наверно, ранен...или...».  Как же она боялась произнести даже в мыслях это слова  - «убит». Теперь, когда она подходила к почтовому ящику, сердце её сжималось от страха получить письмо, подписанное незнакомым почерком. Но писем не было. Никаких. Возвращаясь из колледжа, Бриелль спешила в свою комнату и закрывала за собой дверь. Она часами могла сидеть в кресле, погружённая в воспоминания. Бриелль жила прошлым: она снова и снова бродила с Ирнестом по улицам их городка, вспоминала его слова, интонацию, с которой они были  сказаны, черты его любимого лица. Ей хотелось сказать ему о любви, такой большой, прекрасной, настоящей... О той, что уже жила в её сердце. Бриелль просила мать не включать телевизор и радио в то время, когда она была дома. Страх услышать новости из Ирака владел ею и держал её цепко. Джуди видела, как изменилась её дочь: её лицо порой напоминало маску глубокой печали. Джуди молилась о состоянии дочери и просила у Господа утешения для неё. Однажды, застав дочь плачущей с фотографией Ирнеста в руках, Джуди решилась на разговор.  Она села рядом с Бриелль и тихонько обняла её. - Доченька, мы с тобой давно молчим. В доме поселилась утомительная тишина. Я так соскучилась по твоей милой, доброй улыбке. Позволь мне сказать тебе нечто. Я точно знаю, что это тебе поможет. Бриелль посмотрела на мать сквозь слёзную пелену и едва качнула головой: получить помощь – этого она так хотела! -Вот и хорошо! Я хочу прочесть тебе немного... из Библии. Это псалом Давида. Мне очень нравятся псалмы – они прекрасны, как песни. Да они и есть песни. Песни души. Джуди взяла Библию и, найдя желаемое место, стала читать медленно, немного нараспев, произнося каждое слово с небольшой паузой. Она хотела, чтобы эти слова достигли слуха Бриелль, были приняты её разумом и влились в её сердце.
«Да услышит тебя Господь в день печали, да защитит тебя имя Бога Иаковлева. Да пошлет тебе помощь из Святилища и с Сиона да подкрепит тебя. Да даст тебе по сердцу твоему и все намерения твои да исполнит. Да исполнит Господь все прошения твои. Ныне познал я, что Господь спасает помазанника Своего, отвечает ему со святых небес Своих могуществом спасающей десницы Своей. Иные колесницами, иные конями, а мы именем Господа Бога нашего хвалимся...». Джуди закрыла Библию и, снова обнимая дочь, произнесла: «Да услышит тебя Господь в день печали». Бриелль ответила на объятие матери слабой улыбкой,   приклонив свою голову на её плечо. Джуди ласково гладила спину дочери, наслаждаясь её доверчивой близостью. - Бриелль, хочешь, я оставлю Библию в твоей комнате? Ты будешь читать её, когла захочешь. Из этой Книги говорит Сам Создатель. Всё будет хорошо, доченька. Господь обещает быть с надеющимися на Его милость. Ну, а теперь, пойди умойся и ложись спать. Спокойной ночи! Эту ночь Бриелль спала сладко. Пробуждение было приятным. Впервые за долгое время ей захотелось идти в колледж, встретиться с друзьями и просто радоваться жизни. «Да услышит тебя Господь в день печали»- вспомнила она многообещающие слова из вчерашнего псалма и снова улыбнулась...                *** Бриелль сидела у распахнутого окна на  своей домашней кухне и писала письмо Ирнесту. Хотя она и не знала адреса и даже не ведала, сможет ли она отправить когда-нибудь это письмо, она продолжала излагать свои мысли на бумаге: её очень хотелось говорить с Ирнестом, посвящать его в свои студенческие дела, познакомить со своей новой подругой Илзой, которую она встретила в церкви, куда  стала ходить со своей матерью.   Илза была замужем и имела сына Тимоти, восьми лет. Её муж работал в другом штате, куда вся семья должна была переехать, как только он приобретёт там удобный и недорогой дом. Илза была замечательной слушательницей, никогда не задавала никаких вопросов, довольствуясь тем, что ей рассказывала Бриелль. «Ирнест, я  так часто вижу вокруг счастливые, улыбающиеся лица. И знаешь, порой я злюсь на этих людей, думая, как они могут шутить и смеяться, когда там, где ты, идёт война. Наверное, я не справедлива к ним. Они, скорее всего, никого не проводили в такие опасные места. А вот я...     Знаешь, Ирнест, я никак не могу привыкнуть, что с новым утром опять не увижу тебя – ты не позвонишь в мою дверь! Я всегда ловлю себя на том, что раздвоена с тех пор, как ты уехал: мои мысли далеки от моего присутствия. И ещё, мне снился уже несколько раз один и тот же сон. Ты идёшь совсем один по какой-то глинистой пустыне. Выглядишь таким утомлённым и подносишь фляжку ко рту, чтобы утолить жажду. Но в ней нет ни капли! Я просыпась с пересохшим ртом, будто сама была в этой пустыне. Напиши мне, насколько это может соответствовать действительности. А может, в этом сокрыт другой смысл?... Мама хорошо понимает мои чувства: она никогда не успокаивает меня пустыми словами. Она тоже понимает, что в Ираке – не прогулка, а реальная война. Она любит читать для меня что-нибудь из Библии... Вчера я была на нашем озере и нашла лебединое перо. Белоснежное!  Я покажу тебе его, когда ты вернёшься – оно стоит рядом с твоей фотографией на моей прикроватной тумбочке. А сейчас я расскажу тебе одну историю о лебедях.  Она мне очень понравилась и верю, тебе тоже... «Лебеди так похожи на любовь. Четыре крыла и два сердца – целое богатство для тех, кто разбирается в жизни.  Встретились как-то лебедь и лебёдушка и решили никогда не расставаться.  Им было так хорошо вместе!  У них было большое небо, в котором они любили летать, и маленькое озеро, в котором они любили плавать.  Но случилось то, что случилось:  она попалась в охотничьи силки. Он долго кружил рядом, пока ее не забрали человеческие руки, а потом улетел на маленькое озеро. Она стала жить с домашними птицами. Ей обрезали крылья, чтобы никуда не улетела. Её кормили, за ней ухаживали. Ее ласкали. Так, как могут ласкать только те, кто не понимает, что лучшая ласка – большое крыло, что лучшая нежность - встречный ветер. Она поднимала крылья, желая взлететь, но её обрезанные крылья только похлопывали по спине. Её пытались утешить легким кормом и мелкой лужей.  Но она каждое утро искала выход, выход к небу, озеру и к двум потерянным крыльям. Она знала, что каждое утро на маленьком озере ее ждал, ждал тот, который, как и она, любит небо. Лебедь часто прилетал на  это озеро для того, чтобы проверить, не вернулась ли она, потому что нельзя не ждать того, кого любишь.  Другие лебеди звали его к себе: маленькое озеро таило в себе много опасностей. Но что такое опасности, когда еще есть силы ждать? Поэтому он не улетал с другими, он боялся только одного – что она не вернется. В стае было много других лебёдушек, сравниться с которыми по красоте не могла даже она. Но обмануть можно только глаза, сердце не обманешь. Сердце звало каждое утро на озеро, и он верил ему так же, как верил ей. И может быть, эта вера открыла ей однажды калитку в голубое небо и маленькое озеро, озеро, которое их снова соединило. Они улетали, улетали от тех, кто ставил силки и надеялся поймать в них их лебединную свободу. У них было лишь четыре крыла и любовь, которую эти крылья несли».  Ирнест, я ничего больше не могу добавить к этой истории. Может, только одно: она очень похожа на нашу... ... Сегодня в моём почтовом ящике лежало письмо из Ирака. Твоё письмо! Ирнест! Я кружилась по комнате и пела! Понимаешь, я  пела!  Знаешь, что я поняла за это время нашей разлуки: ты –для меня больше, чем просто друг. Ты – мой любимый друг. И пусть это длиться, длиться, длиться ... всю жизнь. Уже целую неделю я пишу тебе это письмо. Сколько же тебе нужно будет времени читать его?! Чтобы облегчить эту  «задачу», я заканчиваю на этой ноте. Та, которая всегда с тобой!».               

Глава четвёртая Прощание с Илзой               

Бриелль проснулась от телефонного звонка. Часы показывали 8:30. «Сегодня же воскресенье. И кому это не спится?! – Бриелль взяла мобильник и увидела на дисплее номер Илзы, - Доброе утро, Илза! – сонным голосом приветствовал подругу Бриелль.! - Доброе утро, дорогая! - Бриелль почувствовала, что Илза улыбается. - Ты ещё в кровати? Прости, что бужу тебя, но нам нужно увидеться. Приходи на утреннее служение. Дело в том, что мы сегодня уезжаем. Джон купил дом и приехал, чтобы забрать нас с Тимоти. Мы уже всё упаковали и выезжаем в часов пять-шесть. Так ты придёшь? - Конечно! Я уже умываюсь! До встречи, Илза. -  Бриелль сбросила пижаму и встала под душ. Тёплые струи воды приятно ласкали её ещё  «дремавшее» тело. Она сделала воду погорячее и некоторое вреям наслаждалась её колкими прикосновениями. «Мама, наверное, уже встала.- подумала Бриелль, выходя из ванной. Терпкий запах кофе защекотал её ноздри. – О, да она уже на кухне. Она же не пропускает воскресных служений!». - Мам, привет! – Бриелль прильнула к матери и поцеловала её, - Ты уже одета?! Знаешь, я тоже иду с тобой. Илза звонила. Она сегодня уезжает и хочет со мной проститься. « Слава Богу! – мысленно отозвалась Джуди, - Мотивация для посещения церкви, конечно, не лучшая, но всё равно – слава Богу!». -Хорошо! Это меня радует – всегда мне приятно видеть тебя в церкви рядом с собой, доченька. Вот, твой кофе. Тебе что – кекс или тост с вареньем? Нам нужно поторопиться, чтобы  не опоздать к молитве.   - Спасибо, мама. Я только кофе выпью. Я совсем не голодна. И ещё не проснулась полностью, хотя душ сделал своё дело! Мам, я вчера получила письмо от Ирнеста. Потом прочту тебе. Чувствую, что он что-то не договаривает. - Вы друг другу, как видно, загадками письма пишите. Во всяком случае, его письма напоминают сжатый отчёт о военных действиях в Ираке. А о своих чувствах, ожиданиях – молчок! Джуди мило улыбнулась дочери, садясь в автомобиль. Бриелль, усаживаясь рядом,  улыбнулась в ответ: - Мам, он же знает, что я не смотрю телевизор. Вот он и сообщает мне «новости».  А о чувствах... Бумага всё стерпит. Я думаю, чтобы сказать что-то важное, сердечное, нужно видеть глаза. Нужно слышать голос и биение сердца... Ты же знаешь, как я его люблю, мамочка!? Как хорошо любить! И я ему это скажу. Скажу обязательно... Когда настанет время... - Согласна! Ты меня опять убедила. Слова важны, но дела важнее.  Ваши отношения – редкость! Ты чудесно доказываешь свою верность Ирнесту уже шестой год! ... Вот мы и на месте.  Джуди припарковала свой мерседес и заглушила мотор.        *** Выйдя из церкви, Бриелль и Илза уединились для разговора в беседке. Илза взяла руку Бриелль в свою и, с любовью смотря в её глаза, начала свой непростой разговор. - Бриелль, за этот год нашей с тобой дружбы, я открыла для себя много замечательного. Я увидела в тебе незаурядность: характер, которым ты обладаешь, поистине – редкий. Твоя верность Ирнесту такая выразительная! Ты – чистая девушка. В мире это встретишь не часто. Ваши чувства  - прекрасны и достойны восхищения. Но то, о чём я хочу тебе сказать, более важное. Твоя душа нуждается в другой любви. Любви Божьей! Жизнь очень изменчива, непредсказуема. Я не могу уехать, сознавая, что не всё тебе сказала, что должна сказать.  Это – самое главное, что нужно знать каждому человеку. Господь Иисус не живёт в твоём сердце: Ему там, как я понимаю, нет места. Всё твоё сердце принадлежит Ирнесту. – Бриелль хотела что-то сказать. Рука её дёрнулась в руке Илзы. Но она не ответила на жест подруги и  продолжала, только ещё  крепче сжав руку Бриелль. - Это хорошо. Я говорю о твоей любви к Ирнесту. Ты относишься очень серьёзно к своему чувству. И, похоже, Ирнест –тоже. Я верю, что ты согласишься со мной: любовь – далеко не только слова. Любовь – это действие.  И вы доказываете свою любовь к друг другу уже многие годы.    И всё же, наша, человеческая любовь – только отголосок, слабое эхо Любви Господней. Я испытала в своей жизни эту Любовь и продолжаю переживать её вновь и вновь. Послушай меня, твоя любовь к Ирнесту составляет смысл твоей жизни. А это – неправильно, дорогая моя Бриелль. Смысл жизни - в Иисусе. В любви к Нему. В отдаче себя Его воле. Ты же строишь своё счастье на мечте быть с Ирнестом всю свою жизнь. Это хорошо, но... но... Нельзя позволить этому заслонить гораздо более важное, вечное. Христос желает быть твоим Спасителем и Заступником. Он хочет занять достойное – Своё по праву – место в твоём сердце, в твоей жизни.  Позволь Ему говорить с тобой через Его Слово. Открой Ему своё желания, надежды. Доверь ему свою  земную стезю.  - Илза, я ничего не имею против Иисуса. Не волнуйся: вернётся Ирнест и тогда... тогда... ну, мы будем ходить в церковь ... вместе. - Ты совсем не поняла меня, Бриелль. Я не говорю о том, чтобы ходить в церковь. Это хорошо, но всё равно я не о том. Я говорю о принятии Бога Руководителем твоей жизни. О посвящении Ему себя. Помнишь, мы говорили  о грехе. Грех разделил людей с Богом. Люди утратили возможность понимать своего Творца, а значит и служить Ему. Иисус исправил это страшное разделение Бога и человека на кресте. Он простил нас и ведёт к Отцу. Но Он не может вести того, кто не доверился Ему во всей целостности. Господь принимает тех, кто отказывается быть и называться грешником. Он омывает такого человека и дарит ему Свою божественную чистоту. С этого момента Бог и человек становятся друзьями. Более того, Бог называет прощённого Своим дитём! Только представь, как хорошо, просто несказанно прекрасно быть дитём Бога. Вот о чём я говорю, Бриелль! Но всё начинается со смиренного согласия с главным условием Бога: отказаться от своих представлений, планов и строить свою жизнь по Слову  Божьему. Вместе с Иисусом! - Я не знаю, Илза. Ведь дело не только во мне. Как к этому отнесётся Ирнест? Ничего не могу тебе сказать – ни «да», ни «нет». - Я и не требую этого, Бриелль. Я только показываю тебе направление к истинному счастью на земле и в вечности. И оставляю тебе эту книгу. Это моя любимая книга... после Библии, конечно. И ещё я буду писать тебе, ты ведь не против? Нет?!  Ну, вот мне пора. До свидания, Бриелль. И передай привет от меня Ирнесту. Такой большой, христианский...  Дай-ка я тебя обниму... (продолжение следует)