Папаха

Однажды и некоего замполита батареи капитана, ну, скажем, Иванова отстранили от несения дежурства. Случилась такая неприятность. Он понуро брёл домой и клял мерзавцев оперативников. Достали своими руководствами и инструкциями. Ну, допустил небольшую оплошность. Подумаешь! Со всяким бывает. Чего ж, от дежурства-то отстранять, позорить на всю дивизию. Буквоеды! Явно не любят они политработников. Каста! И вообще… не понимают сути текущего момента, создавшуюся политическую ситуацию… Дежурить оставалось всего – ничего, до вечера дотянуть. Только взялся за трубку телефона, хотел выяснить как дела со стенгазетой, выпущены ли боевые листки – и на тебе, оперативная тренировка! Да такая заковыристая, с расчётами и замыслами…
Замполит Иванов бросил недокуренную сигарету в искрящийся под лучами утреннего солнца сугроб, выдохнул облако табачного дыма и вошёл в тёплый вонючий подъезд панельного дома. Обстучал снег с обуви и стал тяжело подниматься по узкой лестнице. После свежего морозного воздуха, кошачий запах и полумрак подкопчённого спичками и заплёванного парадного, воспринимался как-то особенно гнетуще. Ещё мысли об отстранении от дежурства мутили душу. Теперь месяц готовиться и зачёты сдавать… К дьяволу всё! Налить стакан ледяной водки из заначки, что в морозилке томится, закусить маринованным огурчиком и завалиться спать до вечера, пока жена на работе.
Замполит Иванов отпер дверь своей малогабаритной однокомнатной квартирки, вошёл, снял шапку и… Что за чёрт! На вешалке… На его вешалке его малюсенькой прихожей его маленькой уютной квартирки красовалась совершенно чужая и совершенно неуместная здесь папаха. С красным верхом! Логическая цепочка сложилась мгновенно, как у Вини Пуха: «дыра – это нора, а нора – это кролик…» Папаха с красным верхом может принадлежать только генералу. В дивизии –  один генерал, её командир, и кабинет его в штабе. В штабе дивизии, то есть там, где работает его, замполита Иванова, жена. Первым делом, естественно, возникло желание устроить вселенский скандал и выместить всю свою обиду и желчь на подгадившей супруге и чиновном прелюбодее. Лучше всего набить рожу! Обоим! А неверную жену – ещё и вышвырнуть из дома. На мороз! И, в чём мать родила!.. Но, замполит Иванов сделал всё иначе. Причём, вначале, даже и сам не понял, почему. Просто, вдруг как-то безотчётно захотелось сделать именно так. Он тихонько на цыпочках вышел из квартиры и бесшумно прикрыл дверь. На прощание, из комнаты донёсся неразборчивый громкий шёпот и женский смех. Смех показался каким-то чужим. «А может быть, жена кому из подруг ключи дала?» - блеснула робкая надежда, - Ничего! У подруг тоже мужья есть – его боевые товарищи!»
Теперь действовать надо было быстро и решительно. Патруль обнаружился там, где и должен был обнаружиться – у магазина военторга. Здесь самый богатый улов нарушителей. Замполит Иванов подбежал к начальнику:
- Слышь, старлей, оружие в порядке?
- Да, на месте. А что случилось?
- У меня в квартире кто-то посторонний! И дверь не заперта… Похоже грабят! Хватай бойцов! Бежим! Здесь рядом.
- Товарищ капитан, может жена?..
- Нет, жена – на работе, точно! Только что с ней по телефону говорил, - уверенно соврал замполит Иванов.
- Бегом за мной! - скомандовал начальник патруля своим солдатам, на ходу расстёгивая кобуру…
И завертелось! Понеслось! Группа захвата ворвалась в тесную квартирку, распахнула дверь единственной комнатушки. Два солдата, гремя сапожищами и обнажив штык-ножи, начальник патруля, размахивая пистолетом, а позади – замполит Иванов с гадливым выражением лица. Жена замполита, а вовсе никакая не её подруга, с визгом натянула одеяло. Комдив вскочил, прикрылся галифе с лампасами и, пытаясь попасть ногами в хозяйские тапочки, спотыкаясь, ринулся на непрошеных гостей:
- Кто такие!? Во-о-он!!! Маршшш  отсюда!!!..
Вот как! Лучшая защита – нападение. Начальник патруля попятился и промямлил:
- Виноват, тащ генерал… Я… Мы… Нам сказали, грабят…
Замполит Иванов насмерть стоял в дверях и не выпускал отступающий патруль:
- А мне – тоже «вон»? Из собственной квартиры?!... Хорошо! Я уйду. Есть, товарищ генерал-майор! – он резко развернулся и выскочил за дверь.
Дело сделано! Мосты сожжены… Затмевая собой главное, перед глазами, почему-то отчётливо стояли босые ноги блудливого генерала, пытающиеся нагло влезть в его, замполита Иванова, мягкие домашние тапочки. Он побродил по городку, без аппетита пообедал в столовой, набрал водки и, тормознув попутку, направился в ближайшую деревню. Потом пил с механиками, ночевал у них на МТС, а утром, помятый и разбитый, вышел на службу. После всеобщего построения и развода на занятия, замполит Иванов основательно устроился в Ленинской комнате и стал писать. Выходил лишь раз, чтобы узнать у коменданта фамилии вчерашних патрульных. Писал он долго, а результатом его стараний явились три, по сути, одинаковых письма. Одно адресовалось начальнику политотдела дивизии, другое – повыше, члену военного совета, а третье – на самый верх, в политуправление. В письмах тех, в начале, подробно и сочно описывался вчерашний утренний инцидент с указаниями фамилий всех участников и свидетелей, репликами, событиями и действиями. А в заключении – было писано о необходимости принимать самые что ни на есть решительные меры по борьбе с аморальным поведением отдельных военачальников, о защите офицерской семьи – ячейки общества и надёжного тыла. Не обошлось без цитат и ссылок на труды классиков, выдержек из постановлений правительства.
С чувством исполненного долга замполит Иванов отнёс первое письмо в штаб дивизии, а  другие, те, что в более высокие инстанции, отвёз на почту в двух разных населённый пунктах за пределами военного городка. Затем он забрал из своей квартиры кое-какие пожитки, кроме тапочек, осквернённых мерзавцем генералом, и переселился в казарму…
Сначала примчалась изменщица жена. Рыдала и просила простить, умоляла и каялась… Но замполит Иванов оставался непреклонен. А вскоре последовал звонок от начпо и приглашение на беседу. Он был готов к этому и даже ждал. Мысленно репетировал реплики, жесты и тирады об оскорблённом достоинстве и поруганной чести. О том, что не место таким, с позволения сказать, командирам в рядах наших доблестных Вооружённых Сил и тому подобное. Однако, то что он увидел, войдя в кабинет начпо, шокировало его настолько, что полностью парализовало сознание. Вдребезги разлетелся весь тщательно продуманный сценарий и выверенный монолог… На огромном полированном столе для совещаний, на самом видном месте лежали ВСЕ ТРИ экземпляра выстраданного им письма с аккуратно подколотыми к ним конвертами. Не одно, адресованное начпо, а ТРИ! Но как?! Ведь не с военной почты отправлял! И отправлял-то только вчера. Не могли ещё дойти, не то что вернуться! Замполит Иванов, как ватный, сел на предложенный стул.
- Побеседуем? – запросто, по-свойски начал начпо, - Я понимаю… Переживаете… Хочу Вам помочь, поддержать морально, так сказать... Может чайку - коньячку?.. Да успокойтесь Вы! Всякое же в жизни бывает…
Начпо будто и не замечал аккуратно разложенные на столе письма. А замполит Иванов, словно завороженный, не мог отвести от них взгляд. Это всё равно, что в самом начале боксёрского поединка на первых же секундах побывать в нокдауне! Или пропустить гол в дебюте наиважнейшего матча!
…
О чём же они там беседовали? Можно только догадываться…
Вероятно, замполит Иванов всё-таки пришёл в себя и не наделал глупостей. А может быть, всё уже было предрешено? Потому, что в результате он на время примирился с распутницей-женой, получил подполковничью должность начальника дома офицеров при штабе армии в большом областном городе и двухкомнатную квартиру в центре. Ну а потом сразу же развёлся с неверной супружницей…
И служба потихоньку пошла, и быт наладился. Сейчас у них со второй, новой, женой хорошая дружная семья и двое детей.
Начальника патруля быстренько перевели в другую дивизию – тоже с некоторым повышением в должности… И бойцов - патрульных перевели от греха, правда, без повышения.
Комдив через годик пошёл в рост, в столицу. Там город большой! Поле непаханое… А как же? Армия всегда нуждалась в здоровых и молодцеватых военачальниках!..
А начпо в девяносто первом публично сжёг свой партбилет и уволился. Сейчас он один из активистов одной очень массовой партии и депутат областной думы.