Дамба

Макар шёл домой. Дороги он почти не помнил, но ни минуты не сомневался в истинности курса. Автопилот работал исправно, поступь была уверенной. По крайней мере, ему так представлялось. А отдельные неверные шаги он списывал на счёт ночного времени, густой тени деревьев и неровностей грунтовой улочки, петляющей среди заборов приусадебных участков. Внутри организма в полулитре выпитого первача тепло и уютно колыхалась свежесъеденная свининка.
Макар шёл из гостей от старшего прапорщика Пасюка, куда был приглашён «на свежин;», а заодно и для знакомства с племянницей хозяина… или наоборот. Неважно. После такого славного живого общения, а заодно и насыщения, он был доволен, почти счастлив. Кабанчик был отменно хорош, самогон пахуч и крепок. И даже  племянница ему поначалу понравилась. Истерзанная тяготами и лишениями холостяцкая душа наполнялась теплотой, когда Макар посматривал, как по-домашнему она хлопотала у стола, угощая отбивными, шкварками, потрошками, кровяной колбаской, домашней картошечкой и прочей снедью. Самогон наливал сам Пасюк. Потому и неудивительно, что довольно скоро Макар потерял волю. Племянница практически перестала его интересовать, тем более что и есть Макару уже не хотелось. Да и вообще-то пора уже было домой. Нет, девушку он всё же проводил, благо дом по-соседству. Даже что-то рассказывал, балагурил. Она даже смеялась над шутками, возможно из вежливости. Наскоро простились без поцелуев. Макар пообещал зайти, при случае, и был таков.
Путь неблизкий – сначала по предместьям, потом река, ещё одна  улочка с частными домами, а потом три автобусные остановки по городским кварталам. Трезвому полчаса ходу. Когда Макар прошёл около трети намеченного маршрута и приблизился к реке, ему показалось, что автопилот предательски забарахлил, и слегка обмякшее после застолья тело стало тянуть куда-то в сторону. «А! Это он на мост хочет, – решил Макар, – через мост далеко, а мы напрямик по дамбе!». Закурил и перешёл на ручное управление. «Вот умные люди, дамбу построили, - благодушно подумал Макар, - ну, просто восьмое чудо света! К тому же, как путь сокращает. Минут десять чистого выигрыша». Дамба была не слишком длинной. Слева, рукой подать, стояла спокойная вода затона, и некоторое течение наблюдалась лишь посередине, в районе шлюза. Справа же дамба круто обрывалась вниз, а внизу – валуны и бурьян, пересекаемые тугой и шумной струёй из того же шлюза. А ещё дамба была довольно узкой, но двое трезвых людей вполне могли разойтись. К тому же была она мокрой, замшелой и ужасно скользкой в некоторых местах. Летняя ночь была тёплой и ясной. Макар был изрядно пьян. Так вот этот самый не вполне трезвый человек этой самой ночью оказался на самой середине вот этой вот дамбы и… В тот самый момент, когда шум низвергающейся струи окончательно заглушил кваканье лягушек, он неожиданно заскользил. Слегка пошёл юзом, к счастью своему пьяному - влево, потерял равновесие и кулём, как-то буднично, почти без всплеска булькнул в прохладные воды реки. Импортная замшевая куртка надулась пузырём, новенькие джинсы намокли не сразу. Поначалу Макар заколыхался на воде как буёк, по-хозяйски озирая мерцающие на небе звёзды и бескрайние речные просторы. В голове искрились залихватские мысли: «Я на воздушной подушке… Переправа! Как на войне… В условиях максимально приближенных к боевым… Берег левый, берег правый…». Но слово «дамба» вдруг, как-то само собой стало навязчиво рифмоваться с «амбой». И Макар с удивлением обнаружил, что его вполне отчётливо тянет ко дну и тихонечко так, но настойчиво влечет назад к только что пройденному шлюзу. Одежда намокла, хоровод пьяных мыслей унесло тревожным ветерком, и осталась одна: «Тону!». А кругом – ни души! Он как-то внезапно протрезвел и, лихорадочно загребая руками и дрыгая ногами, попытался оценить ситуацию. До дамбы – рукой подать. Кое как подгрёб, попробовал вскарабкаться… Нет, скользко! В одежде точно не вылезти, сбрасывать вещи жалко – свои, кровные! До берега далековато, не доплыть! И водоворот у шлюза где-то тут, совсем рядом. Отяжелевший Макар напрягся и пошёл на компромисс. Периодически выныривая и цепляясь за осклизлый бок дамбы, перебирая руками и брыкаясь ногами, он стал медленно продвигаться к берегу…
Когда ноги по колено увязли в топком илистом дне, до Макара стало неотвратимо доходить, что самое страшное позади и что он жутко устал. Богатое воображение стало рисовать навязчивые картины о том, чем это приключение могло закончиться. О своём волшебном и почти мгновенном вытрезвлении он подумал позже, когда продравшись сквозь камыши и осоку, вышел к ближайшим домам. Потом на ходу, сосредоточенно вытряхивая из карманов ошмётки отсыревших сигарет и спичек, какие-то водоросли и старые автобусные билеты, безразличный к редким в столь поздний час прохожим, он долго брёл по освещённым улицам, оставляя на асфальте чёткие грязно-коричневые следы, нескончаемые как японский фломастер и бормоча под нос, - «Угораздило же строителей этих баальбековых, архитекторов асуанских, дамбу эту здесь воздвигнуть на мою голову!»…