Зачёт

Лейтенант Володя Мухин – выпускник военного училища. Полтора месяца в воинской части на должности командира взвода, и сразу – итоговая проверка. Будь она неладна! Все зачёты взвод кое-как сдал. Даже не кое-как, а на «хорошо» и «отлично» сдал. По уставам, правда, Мухин чуть не завалился. Сам-то он сдал бы на «отлично», и без подготовки. Но солдаты! Как ты вложишь свои знания в их буйные головки – головушки? Солдат сидит на занятиях, пялится в книгу, а сам думает известно о чём, прости Господи. А тут ещё предшественник Володькин, старейший капитан дивизии Чухонцев, накануне зачёта свинью подложил. Подошёл к Мухину, заговорщицки так подмигнул, и говорит:
- Кто у тебя уставы принимает? Самусевич? Купи ему бутылку и всё будет в ажуре! Пятёрка обеспечена.
Мухин сначала засомневался:
- Как так можно, - говорит, – Проверяющему из штаба дивизии - бутылку!?? Ты чего, Иван Михалыч?! В ажуре, блин… Как муха на абажуре.
- Э-э-э, лейтенант, сколько ты службы видел? Он мужик свой в стельку, а если заартачится, скажешь, что от меня. Презент.
Володька и поверил. Святая простота! Возможно, если бы «капитан в законе» Чухонцев лично своему приятелю магарыч поставил, то всё нормально получилось. Они бы его вместе и оприходовали. А тут, лейтенант сопливый с бутылкой сунулся!.. Володька бегом к ротному: «Мол, так и так». Ротный, проворчав «Что бы вы без меня делали, салаги?!», жидкую валюту немедленно конфисковал, и на следующий день в зачётной ведомости мухинского взвода красовалась общая четвёрка, а ротный был хмур и регулярно прикладывался к зеленовато-мутному канцелярскому графину. Самусевичу же, принимавшему зачёт в другой роте, периодически подносили холодную минералку из солдатской чайной. Видно, Володькина бутылка явилась для двух бывалых вояк только разминкой, прелюдией, так сказать…
И вот, остался самый страшный зачёт. По физподготовке. На прошлой проверке оценку хорошо только два взвода во всей дивизии получили. И в этот раз – с тройки на двойку. А принимает зачёты лично начфиз дивизии майор Горлышев. Страшный человек! Если что не так, и командира части куда подальше послать может. А потом ещё и заложить комдиву.
Не зря боялся Володька. Бойцы болтались не перекладине как сосиски, кросс бежали как тараканы обкуренные. Истерзанную зачётами душу лейтенанта слегка согрели только слова начфиза: «В этом взводе одно светлое пятно – командир взвода. Молодец, что сам вместе с подчинёнными… Так сказать, личным примером… За это – на балл выше». И получилась тройка. Всего лишь… А роте – всё равно двойка! 
- Ну что, Мухин? И ты, Иванченко? Спасибо! Порадовали вы меня, потешили старика! Раздолбаи! Двоечники! – рычал командир части подполковник Дерулёв, - Хоть Горлышев нынче и добрый, а всё равно за часть по физо даже тройки общей не вытанцовывается… Так… Даю мою машину, едете пересдавать. Командиры взводов лично за весь взвод сдают. А, поскольку на физо без медицины нельзя, с вами едет наш пилюлькин – майор Морковин. Он же и старший этой сдавальной команды.
- Ничего, лейтенант, молодец, - шептал на ухо Чухонцев, - Среди голых мы – в трусах! «Ага! – подумал Мухин, - Теперь трусы - в скатку и на пересдачу!»
…Тряско мчится командирский «УАЗик» по лесной дороге, всё дальше и дальше от казарм, плаца, стрельбища и спртгородков. Всё ближе к огням вечернего города… «Интересно, где это мы зачёт сдавать будем? На стадионе или в оздоровительном центре каком? А может, марш-бросок по сильно пересечённой местности?», - думает Влодька, и напряжённо всматривается в окружающий ландшафт. А Горлышев куражится, подначивает офицеров, анекдоты травит. Чего это он развеселился? Лейтенанты неестественно посмеиваются, только  из вежливости, изображая благодарных слушателей, а доктор с отсутствующим  видом смотрит в окно.
Вылезай, приехали! Кафе «Муравушка». Мухин, кажется, начал всё понимать и машинально потрогал тощенькое портмоне…

… Утром, тяжело поднявшись с кровати, спотыкаясь об загаженный тазик и разбросанную одежду, лейтенант побрёл на кухню и прильнул к крану. Его мотало. Гироскопы в его голове никак не держали меридиан, сбивались с горизонта и прецессировали вовсю. По мере поступления холодной воды в пылающее нутро, в дремлющих ещё мозгах начали, словно видения, проступать обрывки вчерашних событий:
«Муравушка»… Там вроде всё было ещё более-менее. Сидели чинно, выпивали, закусывали, беседовали. А почему ушли-то?  А! Начфиз, сволочь, полез под юбку официантке и получил подносом по башке, после чего сказал, что ему здесь не нравится… Поехали в «Ёлку».
«Ёлка»… Это уже сложнее вспомнить. Там с какими-то девахами перезнакомились. Танцевали… А дальше? Сцепились с вислоусыми селянами… Опять из-за бабы что ли? Вроде не дрались, - Мухин задумчиво потрогал челюсть, - Так. Потолкались слегка… Поехали в «Табор»… По дроге Горлышев хватался за руль. Солдат-водитель еле отбился. Чуть не перевернулись, кого-то подрезали… Потом начфиз стал у водителя зачёт по подтягиванию принимать на школьном дворе…»
«В «Таборе»… Или не в «Таборе»?... Володька промямлил, мол, пить больше не может. Однако, после категоричного заявления Горлышева, что тогда взводу двойка, и уверений Морковина, что с доктором можно пить «что угодно и сколько влезет», лейтенант сломался…».
…«А потом? – лейтенант поставил на газ чайник, с трудом попав на конфорку, вскарабкался в ванну и включил душ, - А правда, что потом? Потом было относительно спокойно, потому что Горлышев стал клеиться к какой-то мадам и пересел за её столик. Потом стали закрывать кафе, а у Володьки кончились деньги… Потом был ночной городской стадион и прихваченный из ресторана портвейн… Потом начфиз заставил бедного солдата нарез;ть круги по беговой дорожке, а Мухина отправил в вокзальный буфет за пивом»…
Лейтенант, преодолевая тошноту, долго и тщательно чистил зубы…
«А куда ж Валерка Иванченко делся? Убей, не помню, -  Мухин очередной раз споткнулся о распростёртый на полу китель и тупо уставился в незапертую входную дверь, - Оба-на! Ночь открытых дверей…» Напоследок, из закоулков памяти всплыли чьи-то слова: «Ладно, будешь должен»… «Кому должен? Сколько? О, ччёрт! Больше ничего не помню…»… 
         
…Мозги лейтенанта Мухина кипели на медленном и жарком огне полуденного солнца. Тошнота навязчиво накатывала волнами. И сквозь пелену – командирский бас:
- Ещё раз спрашиваю! Мухин! Где зачётная ведомость по физической подготовке? Какая общая оценка взводу?
- Не знаю… Вероятно у майора Горлышева, - выдавил лейтенант, с трудом провернув непослушный язык в пересохшем рту.
- «Не знаю, не помню, не видел» Что за детский лепет? Твой взвод зачёт сдавал?
- Так тощно…
-  Ну и где ведомость? Что ты там бормочешь?
Молча уставившись в пыльный растрескавшийся асфальт строевого плаца, лейтенант давал себе страшную клятву: «Всё! Теперь сам лично буду взвод гонять по физподготовке! На утреннюю зарядку буду каждый день приезжать! Никому не доверю! Каждую субботу, каждое воскресенье – соревнования! Кроссы! Подтягивание! Полоса препятствий!.. До следующей проверки я из них рэмбов сделаю!.. Прямо завтра и начну! Нет! Сегодня!!!..» Лейтенант поднял взор – фигура командира раздвоилась и поплыла в асфальтовом мареве, словно два джинна-близнеца, появившихся из неведомой бутылки… «…нет, пожалуй, всё-таки завтра».