Цареубийство

1 марта 1881 года в Петербурге прогремел взрыв, завершивший череду покушений на «царя-освободителя» Александра II Николаевича.

К нашим героям это трагическое событие имело отношение по двум причинам. Прежде всего, конечно, потому что в Петербурге, при дворе, служила Ася Черневская, то есть Анастасия Шестакова. Она недолго пробыла фрейлиной Её Императорского Величества государыни Марии Александровны, которая скончалась, как мы помним, 22 мая 1880 года. Но после смерти царицы Ася продолжала служить при дворе. Она хотела сделать придворную карьеру. Она была ещё молода, и надежды на лучшую долю у неё ещё цвели. Конечно, гражданская жена императора, Екатерина Долгорукова, косовато смотрела на фрейлину Анастасию, потому что это был человек не из её лагеря. Но Ася умела перенять принятые правила поведения и без всяких интриг стать нужным человеком.

Итак, Ася служит при дворе. Сразу скажем, что она не присутствовала при самом ужасном событии (исходим в своём заключении из того, что всем присутствовавшим там были вручены памятные медали, а Асе такой медали не полагалось).

И второй момент – это служба графа Владимира Воронцова по охране императора. Получается, что служба сработала из рук вон плохо. Но Владимир Сергеевич служил в Москве, то есть его задачей было охранять императора в случае, если он будет находиться в первопрестольной, так что преступную халатность здесь никто и не усмотрел.

***
Утро началось в доме Воронцовых обычно. Встали, позавтракали, Софья покормила дочку, готовилась выйти на прогулку с детьми. Владимир сидел в столовой, когда принесли утренние газеты. Одновременно в дом явился посыльный от Великого Князя. Софья сразу почувствовала нервозность обстановки. «Милая моя, всё будет хорошо», – только и мог повторять её муж, желая успокоить любимую. «Я выдержу все удары судьбы», – крутилось у Софьи в голове, когда она благословляла супруга перед выходом к Великому Князю. Ради детей следовало успокоиться. Всё равно она ничего не сможет сделать. Царь убит! Слуги в доме все рыдали. Софье пришлось брать себя в руки и собираться на прогулку самостоятельно.

***
К вечеру Владимир Сергеевич вернулся домой и сказал, что ему придётся ехать в столицу и там разбираться в случившемся.

- Может быть, мне поехать с тобой? - спросила жена.

- Давай решим так: если я увижу, что дело затягивается, вы ко мне приедете, или я сам за вами заеду. А пока, думаю, не стоит торопиться. Любочка ещё слишком мала. И вообще, обстановка неясная, степень опасности неизвестна. Я мужчина, солдат, а женщинам и малым детям в эту кашу лезть не стоит.

Граф закрыл поспешно рот: и так сказал, кажется, лишнее… Но Софья, слава Богу, не обратила особого внимания на опасные слова, продолжая свою мысль.

- А как же Ася? Ты в Петербурге, когда будешь при дворе, пожалуйста, узнай, как там Ася. Напишите мне сюда, как её дела. Или ты сообщи, или пусть она сама черкнёт хоть два слова. Я волнуюсь за неё… А как буду за тебя волноваться – вообще ни в сказке сказать, ни пером описать…

И потянулись томительные, тоскливые одинокие дни для Софьи. Единственной отрадой были дети. Соня с ними играла, гуляла, кормила, купала, каждую минуту ощущая счастье материнства. Оно, конечно, было заметно подпорчено тревогой за мужа и вообще за всю обстановку в империи.

Сразу после гибели императора вся страна была как на осадном положении. Новый царь Александр III сбежал из Петербурга в Гатчину (такой паники в «верхах» не было затем вплоть до 1905 г.). Были предприняты даже неофициальные переговоры с «Народной волей» о прекращении террора при условии некоторых уступок со стороны властей, и этот невиданный в России факт свидетельствовал о полной растерянности правительства.

Убийство царя, как потом писал Г.В.Плеханов, «остановило на себе зрачок мира». Оно повергло в ужас и растерянность русское правительство и подвело итог противостояния революционной организации «Народная воля» с самодержавием.

В газетах сообщалось, что в правительстве взяли верх крайние реакционеры, непреклонные сторонники царизма. Начался антиреволюционный террор. Либеральный министр, министр «диктатуры сердца», М.Т.Лорис-Меликов получил отставку. Отставленный же в период либеральных начинаний реакционный министр народного просвещения Л.А.Толстой был призван на пост министра внутренних дел. Софья немного была наслышана о его методах и подумала, что да, лучше бы ему находиться во главе силового ведомства, нежели воспитательного.

Она, как и другие современники, не сразу заметила, как «Победоносцев над Россией простёр совиные крыла». Обер-прокурор синода К.П.Победоносцев и редактор полуофициальной газеты «Московские ведомости» М.Н.Катков – главные реакционеры 1880-х годов – приобрели огромное влияние на нового императора, они доказывали вред и гибельность всяких уступок, требуя незыблемой, твёрдой власти военно-полицейской диктатуры.

И самое непосредственное отношение это всё имело к семье Воронцовых, потому что граф оказался одним из тех винтиков, которые должны были закручивать гайки свободы, несмотря на то, что сам он был внутренне свободным человеком (как все истинно благородные люди) и не уважал ни полицейские, ни тем более жандармские методы. Подавлять профилактически он не считал ни нужным, ни полезным. Он был воин, защитник: нападают – отрази, охрани и спаси тех, за кого отвечаешь. Служба Отечеству, служба государю – это был смысл его жизни.

***
Между тем, маятник реформ качнулся в обратную сторону. На местах урезались права выборных учреждений, земств. Суды присяжных заседателей сокращались, чтобы не давать демократии слишком много вольности. Усилилась на местах роль полиции, чиновников, дворянства. Самодержавие снова почувствовало себя устойчивой властью в стране. Софью, по большому счёту, это не могло не радовать. Но без мужа рядом всё же на душе было тревожно.

И она решилась поехать в Петербург. С ней отправилась не Акулина: не тащить же третьего ребёнка с собой! – а другая горничная, молоденькая Алёна. Они вчетвером погрузились в купе, Серёжа стремился везде залезть и на всё посмотреть, ему хотелось всё потрогать: поезд был ему в новинку. Софья волновалась, чтобы малыш не потерялся. Наконец, все угомонились, заснули, а ночь прошла – уже и подъехали к Николаевскому вокзалу северной столицы. Москвичка, Софья всё же считала свой город столицей, пусть и древней, священной. Вспоминалось почему-то:

И перед младшею столицей
Померкла старая Москва,
Как перед новою царицей
Порфироносная вдова!

Любимая девочками-институтками императрица скончалась раньше убиенного государя, но всё равно ситуация печально напоминала эти пушкинские строки (если, возможно, цензура ещё не пропустила крамольное четверостишие в печать, то представим, что Воронцовы были знакомы с поэмой в списках!).

Выгрузившись из поезда, молодые женщины с детьми взяли извозчика и отправились в гостиницу, где остановился граф. Соня знала её адрес: доходный дом И.С.Никитина на углу Екатерининского канала и Столярного переулка, не особо далеко от места преступления, хотя и не рядом.

Когда они добрались до гостиницы, графа в номере не было – он продолжал своё расследование. Поэтому женщины расположились в комнатах на своё усмотрение, служанка сбегала в лавку за товаром первой необходимости, детей накормили и уложили, а сами стали осматриваться. В окно номера был виден величественный купол Исаакиевского собора, памятника в стиле ампир, в переводе значит – «империя».

Соне отчаянно хотелось верить, что порядок восстановится, что империя будет незыблема. Теперь, когда всё в их личной жизни так хорошо устроилось, когда столько пережито и прочувствовано, когда все волнения позади, – хотелось только жить да радоваться, помня тех, кто пожертвовал собой за их счастливое настоящее.

В то же время она знала, что граф все силы, всю кровь, всю жизнь свою отдаст, защищая нуждающихся в его помощи. В этом был весь он. И это в нём она понимала и любила. И ничего нельзя изменить – волнуйся или не волнуйся. Это жизнь. Это их общая жизнь, одна на двоих, как и хотели. И, получается, это и есть счастье? Да, счастье! У каждого оно своё, никому своё счастье не отдашь – чужое не приставишь.

Подумала: а не написать ли записку Асе? Но Софья не смела отвлекать подругу от важных дворцовых дел. Господи, какая тоска! Здесь даже и погулять с детьми негде. Если только в Юсуповском саду, но пока туда дойдёшь с детьми без коляски!..
Алёне столица была в диковинку. Да и Соня никогда раньше здесь не была. Имперское величие Петербурга, громады дворцов и башен подавляли. Всюду камень, пыль, серость… Влага от многочисленных рек и каналов, болотный запах. Как они тут живут! Как Ася выдерживает!

И наконец, наступил вечер, и граф вернулся в гостиницу, где его ждал приятный сюрприз. Софья была абсолютно счастлива, и её уже не волновали ни цареубийцы, ни пыль и слякоть, ни серые камни петербургских домов… Владимир целовал её и детей и не мог насмотреться на своих любимых. «А ты хорошо сделала, что приехала! Отчего же не предупредила – я бы встретил!» Хотя, впрочем, он знал свою Софьюшку – очень самостоятельная госпожа!
Спала этой ночью Соня, не отпуская руки мужа.

***
Следствие и суд над преступниками прошли довольно быстро. Месяц – и всё закончилось.

Выяснилось, что покушение готовили Николай Рысаков (1861-1881) и Игнатий Гриневицкий (1856-1881). Главным организатором являлся Андрей Желябов (1851-1881). Непосредственным руководителем террористического акта была Софья Перовская (1853-1881). Её подельниками являлись Николай Кибальчич (1853-1881), Тимофей Михайлов (1859-1881), Геся Гельфман (1855-1882) и её муж Николай Саблин (1850-1881).

Задержанного Рысакова следствие взяло в жёсткий оборот, и тот очень быстро выдал своих подельников. Он назвал конспиративную квартиру, находящуюся на Тележной улице. Туда нагрянула полиция, а находящийся в ней Саблин застрелился. Его жена Гельфман была арестована.

Уже 3 марта и остальные участники покушения на царя были арестованы. Все были казнены – повешены 3 апреля 1881 года. На эшафоте народовольцы простились друг с другом, кроме Рысакова, так как считали его предателем.
(Лишь беременная Геся была помилована, однако позже она умерла при отсутствии медицинской помощи в результате послеродового осложнения. Говорили впоследствии, что её ребёнок якобы стал А.Ф.Керенским, главой Временного правительства.)

Кому удалось избежать наказания, – так это Вере Фигнер (1852-1942). Это была женщина-легенда. Она стояла у истоков терроризма и сумела прожить 89 лет. Но Софья Воронцова об этом ещё не знала, да вряд ли узнала позже. Однако если бы ей стала известна судьба революционерки (кстати, та тоже окончила с золотым шифром институт благородных девиц – Родионовский в Казани), то это было бы лишним подтверждением огромных сил, таящихся в русских женщинах, сил, которые стоит использовать в мирных целях, на благо процветания Отчизны.
Так бы подумала Софья, потому что вопрос женского участия в государственных делах и в труде на благо родины её очень интересовал.

Время шло, и теперь «верхи» почувствовали себя более уверенно. Определённую роль сыграли здесь и предательские показания Рысакова на следствии, позволившие правительству трезво оценить недостаточные резервы народовольцев. Но главным было то, что революционеры не получили поддержки со стороны народа. Либеральные круги общества в решающий момент предали народовольцев, ничего не потребовав от правительства, и оно перешло в наступление. «Народная воля» была обезглавлена и обескровлена, переживала идейный кризис, организация зашла в тупик.

Когда всё более-менее успокоилось, граф и графиня, уютно устроившись на диване, разговаривали на самые разные темы. В том числе Воронцов рассказывал супруге о том, что ему удалось узнать о покушении и преступниках.

Ещё в 1861 году, когда Соня только-только родилась, уже образовалась тайная революционная организация «Земля и воля». Это был союз единомышленников, насчитывающий не менее 3 тыс. человек. Организаторами стали революционеры-демократы А.И.Герцен, Н.Г.Чернышевский и др. Это было почти в самом начале царствования Александра II, на пике революционной ситуации, разрядить которую помогла крестьянская реформа, отмена векового крепостного рабства. Организация заглохла года через три и возобновила свою работу уже во второй половине 1870-х, на новых принципах. В 1879 году «Земля и воля» распалась на террористическую организацию «Народная воля» и крыло «Чёрный передел». Существовало также множество других кружков и союзов. Все они активно занимались антиправительственной агитацией. "Молодым штурманам будущей бури" было как будто обидно, что царь осуществляет реформы, расширяет права земства, распространяет просвещение в широких кругах населения.

В 1873-1874 годах тысячи интеллигентов отправились в деревни, чтобы пропагандировать революционные идеи среди крестьян. Эта акция получила название «хождение в народ». Это было наивно, так как на революционный потенциал мелких крестьянских собственников было глупо рассчитывать. Их жизнь подчинялась заведённому порядку, который был у них в крови: весна наступила – паши, сей; лето – коси, поли; осень – жни, молоти, убирай урожай, делай заготовки. Иначе не выжить: есть будет нечего, и никто не принесёт и не приготовит.

С 1878 года по России прокатилась волна терроризма; свидетелями некоторых вспышек были и московские институтки: покушение на полицмейстера, попытка взрыва на выпускном балу.

Начало этому безобразию положила Вера Засулич. Она была лет на 10 старше Софьи. Училась в Москве, в частном пансионе, затем выдержала экзамен на учительницу, преподавала простому народу. Познакомилась с революционерами – села в тюрьму. Её имя стало широко известно после её выстрела 24 января 1878 г. в градоначальника Ф.Ф.Трепова. В легенды вошла блистательная речь адвоката А.Ф.Кони, которая вынудила суд вынести оправдательный приговор (31 марта 1878). И это всё, повторим, происходило в те же самые дни, когда в Москве погибла Варя Кулакова, защитив жизни институток, гостей, императрицы и Великого Князя от мести обиженного и обозлённого сына мадам Соколовой.

Соня пока не знает, что легендарная Вера Засулич, эмигрировав, встретит Октябрьскую революцию в рядах меньшевиков, напишет ряд статей о литераторах и т.п. и умрёт в Петрограде в 1919 году. До этого ещё почти сорок лет… Те сорок лет, которые загадывала Маша Кутайсова, предлагая сочинение о будущем. А хорошо, вообще-то, что нам не дано знать грядущего.

***
Граф также рассказал жене, что на царя-освободителя покушались уже не однажды.
Первое покушение на помазанника Божия произошло 4 апреля 1866 года. Только случайность спасла тогда царя, а террориста Дмитрия Каракозова (1840-1866) прилюдно повесили 3 сентября 1866 года. Он искренне полагал, что, убив царя, вдохновит народ на социалистическую революцию. Вдохновил он на глупости некоторых студентов, типа Льва Полозецкого, который произносил имя Каракозова с особым придыханием, с восторгом и обожанием.

Во Франции во время всемирной выставки в Париже, 6 июня 1867 года, на царя покусился поляк Антон Березовский (1847-1916), думая освободить смертью императора свою Польшу. Но стрелять он не умел: пуля попала в лошадь одного из сопровождающих лиц. Наказанием преступнику стала ссылка на остров близ Австралии – Новая Каледония, тогда колония Франции.

Третье покушение случилось два года назад, 2 апреля 1879 г., в столице империи Санкт-Петербурге. Совершил преступление Александр Соловьёв (1846-1879) из «Земли и воли». Из-за нерасторопности охраны ему удалось сделать пять выстрелов, но ни один, к счастью, не причинил вреда ни царю, ни многочисленным гуляющим. 25 мая 1879 года суд приговорил злоумышленника к смертной казни через повешение, что и было через три дня исполнено. После казни Соловьёва «Народная воля» решила убить императора любой ценой.

Следующее покушение на Александра II они предприняли через полгода; 19 ноября 1879 г., когда император со свитой возвращался из Крыма на двух поездах. Из-за неисправности локомотива порядок следования поездов был изменён, и террористы взорвали не тот состав. Хорошо, хоть Ася не ехала в том поезде. Опрокинулся 4-й вагон, так как взрыв был большой силы, но, к счастью, никого не убило.

Ещё одно покушение на царя произошло во время болезни императрицы, 5 февраля 1880 г., и Ася находилась в то время в Петербурге. Совершил его Степан Халтурин (1856-1882), связанный с народовольцами. Притворившись столяром, он пронёс в Зимний дворец взрывное устройство. Погибли невинные люди из охраны, одиннадцать человек, а более пятидесяти получили ранения (между прочим, это были герои русско-турецкой войны, награждённые за свои ратные заслуги придворной службой!). В этот день император задержался, и на момент трагедии его не оказалось в расчётном месте взрыва. Террорист сбежал и скрылся, и теперь, в том числе и на Воронцова, была возложена задача его обнаружить и арестовать. Задача, надо сказать, не из лёгких.

Каким чудом Господь уберёг Асю в тот день, даже и представить себе невозможно! Всё это происходило в непосредственной близости от неё. Может быть, действительно, Бог хранит её для какой-то важной миссии?

И, к большому несчастью, шестое покушение, 1 марта 1881 г., закончилось гибелью Александра II. В тот злополучный день император ехал в карете из Михайловского дворца после завтрака с великим князем Михаилом Николаевичем и великой княгиней Екатериной Михайловной. Карету сопровождали 6 конных казаков, двое саней с охраной, и ещё один казак сидел рядом с кучером.

На набережной появился Рысаков, совсем ещё мальчишка, моложе Софьи и Аси. Бомбу он завернул в белый платок и шёл прямо навстречу карете. Один из казаков поскакал к нему, но ничего не успел предпринять – террорист бросил бомбу. Раздался сильный взрыв, карета осела набок, а Рысаков попытался скрыться, но был задержан охраной.
В общей суматохе император вышел из кареты. Кругом лежали тела убитых людей, недалеко от места взрыва умирал в муках 14-летний подросток. Царь подошёл к террористу и поинтересовался его именем и званием. Тот назвался мещанином Глазовым. К государю подбежали люди, осведомляясь, всё ли с ним в порядке. Император ответил: «Слава Богу, меня не задело». На эти слова Рысаков злобно оскалился и произнёс: «Ещё слава ли Богу?»

Никто не обращал внимания на Игнатия Гриневицкого, который стоял неподалёку, у железной решётки, со второй бомбой. Государь в шоковом состоянии побрёл по набережной, полицмейстер просил его вернуться в карету. Но, когда император поравнялся с Гриневицким, террорист по сигналу Софьи Перовской бросил вторую бомбу. Этот взрыв оказался роковым для самодержца, был смертельно ранен и сам террорист.

Тело императора было изуродовано взрывом, но он ещё был жив и скончался во дворце, едва успев принять причастие. 4 марта тело перенесли в Придворный собор, а 7 марта – в усыпальницу русских императоров, Петропавловский собор. 15 марта состоялось отпевание. Кстати, Екатерина Долгорукова после трагического убийства венценосного супруга не остаётся в столице, а собирается с детьми за границу на постоянное жительство.

Это была официальная версия событий, которая останется в российской истории.

Но Воронцов, по-видимому, начал нащупывать в своих расследованиях что-то другое, ибо на суд графа не допустили и сразу после казни преступников попросили его покинуть Петербург.

Подробностей Софья не знала, а муж ей не рассказывал. Но то, что у Владимира могут быть неприятности, Соня почувствовала. И быстрый отъезд домой в Москву посчитала благом. Ещё не хватало во чужом пиру похмелье зарабатывать!

А Воронцов уезжал домой с чувством неудовлетворённости.