Эпилог

        Я пришел на выступление, которое меня поразило до невероятных граней моего воображения. Давно оно так не играло и не погружало в мир героев и их приключений. Завороженный обаянием чтеца я сидел в кресле и представлял все действа. На сцене мсье Гамиль Тониан так прекрасно и красиво читал свое творение, преподнося его как некий дневник заговорщика. Вся округа смотрела удивлено и ждала продолжения чего-то; когда следующий этап главы преподнесет еще более интересный поворот событий. Люди не хотели уходить, книга не могла закончиться на этом. А Тониан стоял все также на сцене, освещённый прожекторами, и сдирал с апельсина кожуру. Цитрусовое негодование вбрелось в наши воспоминания о дивном аромате и истекающей цедры всеми сочными потоками. Гамиль там копошился, пока не разодрал его на дольки, на четыре части. Разведя руками и показав свою прекрасную ехидную улыбку, он обратился к нам:
        – Вновь я вернулся к вам, мои дорогие. Мне дали слово, а вам, мой любимый читатель, хочу дать апельсин. Лови, – он бросил четвертинку вам прямо в руки, и вы почувствовали, как сок потек по кистям, такой ароматный и апельсиново дрожащий, – Поймал? Да, поймал. Вкусно же? Конечно же, да. И так-с, вы уже представили мои приключения, вообразили все то, что мне пришлось пережить и моему рассказчику. Так вот. Весь мой рассказ, был взят из этого ежедневника, что пришел мне по почте, спустя две недели, после происшествия на мосту, – Гамиль поднял эту «книжонку» со стола, что стоял поодаль от центра сцены, где выступал наш герой, – Как вы уже меня поняли, это как раз дневник того «гимнаста». Приятно осознавать суть всего сущего, но не настолько подробно, как делал он. Позже еще пришли два письма и одно, попозже прочту вам, дорогие мои. Не забывайте, ваш мир и воображение – это самое ценное, что у вас может быть. Не теряйте его.
        Гамиль не хотел создавать таинственность и, открыв ежедневник, достал оттуда письмо, что обмотано тонкой веревочкой, обычной старой толстой ниткой. Раскрыв лист свернутый втрое, он вальяжно подтянул на нос очки и, смотря сверху вниз на текст, протянул грубым голосом:
        – Хр. Вам, наверное, понравилась моя игра? Прекрасная работа же? Вы так ни разу не заподозрили слежки за вами. Жаль, что пришлось так быстро расстаться. Видел мир будущего и представлял прекрасный город Т. за его гранями возможного, с его прекрасными висящими садами и бесконечно бьющимся сердцем – Бирюзового озера. Я здесь когда-то был, и мне эти пейзажи нравились. Прогуливаясь вдоль берега, видел, как отшлифованные каменные глыбы впивались в край водной преграды строго перпендикулярно голубой поверхности. Небольшой каменный заборчик простирался на нем, строго ограждая брусчатку и лицо переделанного водоема. Если вспомнить каким оно было лет десять назад, то сразу вспоминается бесформенное образование природы. Но нынче, строгие прямые очертания превратили озерцо в выдержку из питерских каналов, как цитату выдрали из великого произведения. Находясь здесь, я представлял себе маленький Питер, закравшийся в город Т. в самый центр Сибири. А как, приятно было б встречать здесь дождь. Это просто самое замечательно представление. Лужи никогда не образовывались в этом районе, вся вода сбегала в маленькие каналы, по которым текла в озеро, как венозной системе, и далее, чистым прозрачным потоком падала, превращая водоем в один огромный фонтан. Можно было наблюдать за прекрасной химией, метаморфозой, как бирюзовый цвет смешивался с темной грязной жидкостью и оседал на дно, а в стороны текло масляное пятно. Но как только дождь прекращался, водоем покрывался пеной мгновенно на минуту, и после сквозь воду можно было наблюдать чистое дно. Природа научила озеро очищать само себя. Не так ли, дорогой читатель? Нет ничего прекраснее и красивее самоорганизующихся систем. Счастливого пути, мсье Гамиль Тониан. Ты сам все сделал, как я попросил. Самозатягивающийся узел затянулся!
        Тониан протянул письмо на вытянутую руку и дочитал последние строки. Его глаза налились страхом и разочарованием.
        – Для меня это и вправду откровение, ибо письма до сего момента я не читал. У кого-нибудь есть идеи по этому поводу?
        Дорогой зритель сидел в зале и не знал, как реагировать на сие действо. Вдруг кто-то встал, подняв руку вверх, и прокричал что-то невнятное. Все так внезапно и быстро произошло: сначала резкий звук, наподобие выстрела, а потом вспышка, осветившая весь зал, и далее, бегущие люди в разные стороны, поближе к выходам. Но зал не опустел: на сцене стоял мсье Тониан, я провалился сквозь сиденье и половина партера, заполненная неизвестными людьми без предводителя. Они стояли по стойке смирно, и взор их был направлен на героя на сцене. Прозвучала тишина в сердце моем и показалось, что время остановилось, но ее монотонное звучание прервалось следующим синхронным тяжелым звуком:
        – Имя мне – легион, потому что нас много!