Много допотопных историй

        Если достоинство нельзя сделать чертой характера, нужно сделать из него болезнь.




             Много допотопных историй хранит в себе источник – да не всем им выйти наружу.

        Ещё одну допотопную историю поведал мне один монстр.
        В далёких инопланетянских разборках его призвали защищать цвет нации. Но не за просто так. Дело в том, что у ихнего начальника убили сына. И вот подозрение пало на голову этого бедолаги – да и что там говорить. Его рук это было дело – только доказательств не было. Ну и вот, значит, решили эти вояки этого парня к себе заграбастать таким  вот образом, а затем там, у себя, с ним разделаться самым жестоким способом.
        Парень, конечно, всё это понимал. И уже отчаялся. Смирился. Ему прислали повестку – куда и когда ему должно прибыть на место несения воинской провинности…Парень собрал манатки и убыл.
        На место он прибыл в назначенный срок. Через какие-то каналы связи ему стало известно о его участи – с него решили содрать заживо кожу. Публично. Снимать всё на камеру – эту вот самую казнь.
        В то же самое время мощно развилась и стремительно набирала темп работы одна система. Система была разработана с целью, лишать памяти военнослужащих; лишь только для того, чтобы всё остальное не мешало тем выполнять приказ. Но были и тогда лихие противники зла. И надо было так случиться, что в этой самой части один прапор был из таких. В местных горах он в одиночку, лазя по крутым скалам, собирал очень редкое и ценное снадобье.
        Белое вещество, напоминающее замазку. То ли это был чей-то помёт, то ли что – наука, доведённая до совершенства, в те далёкие времена не располагала на этот счёт никакими данными. Было ясно одно – вещество, похожее на замазку, абсолютно белого цвета, избавляло любой биологический организм от беспамятности. Цена на него была астрономическая. И добыть его не представлялось никакой возможности. Водилось оно в таких высотах и кручах, что ни на одной мыслимой технике туда забраться было абсолютно невозможно. Множество трупов и костей покоилось на дне глубоких, непроходимых ущелий – а ввысь вздымались непролазные, крутые и недоступные во всех отношениях высочайшие скалы. Признак, по которому можно было определить, где водилось белое вещество, был единственный – громадные кручи; практически без единой растительности – вот и весь ориентир. Представьте себе – сколько на белом свете таких нагромождений…
        Вот туда и стремились все те, чьи останки потом покоились под ними. Таких людей, которым подфартила удача, было во Вселенной считанные единицы – да и за теми охотились правоохранительные органы, истребляя их как саму чуму, как самую страшную заразу изо всех зараз, водящихся на Земле, и где бы то ни было.
         Вот в таких условиях работал этот прапор. Наполняя рынок бесценным товаром. И его пока ещё не вычислил никто – а то б и с него заживо в плане показательной казни содрали кожу. Никому и в голову не приходило, что этот тип в одиночку, отлучаясь от своих армейских дел, мог бы это делать. Ибо он всегда находился на своём боевом посту – и его никак нельзя было заподозрить. Как-то он это делал.
        Через какое-то время, а наш вновь прибывший оказался волею судеб в его временном распоряжении – ибо этот самый прапор ещё и был настоящим душеприказчиком в армии, вменённой ему обязанности армейским руководством, бедный парень, находящийся под пристальным надзором этого прапора, заметил, что тот куда-то собирается, да так резво. Возьми и спроси – куда?
        - Собирать корешки в кустарнике в горах, - ему ответил тот.
        - А кому они – эти корешки? – спросил любознательный парнишка.
        - Они лечебные, я их на рынок сдаю. Но их трудно собирать. Они в труднодоступных местах. Туда без особого снаряжения не добраться.
        - Возьми меня с собой, пожалуйста, - попросил его парень.
        - Не в этот раз. У меня в моём устройстве место для одного человека. Двоих оно не выдержит.
        И с этими словами исчез в неизвестном направлении. До казни оставалось ещё несколько дней, но за парнем никто не следил. Ему, действительно, убежать было некуда. Да и везде были наблюдательные пункты с камерами. А вокруг – эти скалы, дорогу в которых можно было себе пробить при помощи лишь специального снаряжения и техники. Да и дисциплина в этой части была суровая. Поэтому и не шатались здесь разные, а ходили строем…
        Прапор появился довольно скоро и однажды ночью подошёл к приговорённому к жестокой смерти.
        - Пошли, - коротко сказал тому. Парень беспрекословно выполнил все поручения нашего добродетеля.
        Когда они совершенно, по непонятно каким причинам оказались уже в довольно-таки труднодоступном месте на крутом склоне, прапор достал откуда-то странный мешок; вынул из него очень странные жерди, разной длины и конструкции. В кромешной темноте он как-то наощупь мгновенно собрал из тех какой-то механический каркас и приказал бедному, опешившему от всего происходящего парню, влезть вовнутрь. Место там было одно. Потом прапор детально инструктировал его, что нужно делать. И парень – довольно быстро, как паук, в этом каркасе стал взбираться вверх.
        Жерди, оснащённые странными шипами, вонзались в скальную породу, точно в пластилин. И двигаться в любом направлении по абсолютно гладкой и крутой поверхности не составляло труда. Быстро и просто передвигающийся в каркасе человек достиг к утру отметки в несколько километров – в этих горах.
        Затем он сбросил каркас – и пошёл, куда глаза глядят. Наверное, он стал монстром, повредив себе что-то жизненно важное в этих непроходимых местах, спасая свою жизнь. И он её спас. Иначе – не было б этой истории.
        Что было с отважным прапорщиком – спасшим жизнь этому человеку – одному Богу известно. На этот счёт уже свидетельств тех допотопных летоисчислений у нас не имеется.
                --------------------

P. S. Видимо, несколько дней, пока приговорённый к страшной казни парень находился во власти руководства части, было дано тому – сродни, как кошка забавляется с пойманной жертвой, мышью, которой всё равно – некуда деться. И в предвкушении аппетитного жуткого зрелища все служаки могли б воочию пообщаться с парнем, посмотреть, как он себя ведёт, что чувствует – в этом так же особый писк и кайф, наподобие того, как истый гурман вкушает в себя приготовляемую им пищу ещё до того, как кладёт её себе в рот – т. е. в процессе её приготовления; аж слюни текут…
        И кроме того – нужно было, наверное, разослать всем именитым вип-персонам персональные приглашения на эту показательную смерть, как на изысканнейший спектакль…
        На этот счёт также свидетельств нет – это мой собственный анализ той далёкой хроники допотопных времён.
                --------------------