Мне нравилось все, что нравилось ей

Я никогда не думал, что узнаю любовь. Даже не мечтал дотронуться до нее, не говоря уже о том, чтобы почувствовать и насладиться. Я просто не верил в банальные или оригинальные (что встречались в сотни раз реже) романтические истории. Они казались мне либо слишком наигранными, либо слишком приторными, либо совершенно невероятными, либо вовсе не вызывали никаких эмоций из-за своей потертости и до грусти частой предсказуемости. Сейчас, скорее всего, я звучу, как высокомерный мужик с замашками «всезнающего» сноба, но я же не просто так начал эту историю. Я до сих пор не знаю, как воспринимать этот случай из далеких 90-х. Может быть, вы найдете ответ на этот парадокс… Пустые надежды.

Начался этот нелепый отрывок из моей жизни ни под Новый год, ни 14 февраля, ни даже за день до конца света. Это был обычный понедельник, в сентябре вроде, когда я, проклиная все на свете (свою работу второсортного менеджера, мерзко моросящий дождь, порванный на большом пальце носок и того чувака, пихнувшего меня в бок) я шел домой с самой недовольной и угрожающей миной на свете. И когда я заходил в подъезд и собрался уже взбежать по ступеням на последний этаж, где расположилась моя бедненькая двушка, я услышал пронзительный истерический и отвратительно писклявый крик. А далее на меня накинулся жирный с безумными желтыми глазами кот. Я, не понимая ничего, зачем-то схватил его, и в этот момент на меня налетело еще что-то, нечто тощее и холодное, да к тому же и оглушительно звонкое, как будильник на следующий день после пьянки. «Нечто» оказалось девушкой, все еще тощей, как половая швабра, увы, с нелепо широкой улыбкой и двумя бигудями на макушке. «Поймала», - выдохнула она, а я понял, что она права, только поймала она меня. Серьезно так.

Мои чувства (любовь ли это, наваждение ли – не знаю) можно описать так: «Мне нравилось все, что нравилось ей». Я открыл в себе невиданную ранее симпатию к поеданию жареной картошки вместе со сливовым вареньем по рецепту ее бабушки, просмотру бездарных ток-шоу наподобие «Семейство Кардашьян», сортированию трусов по дням недели, походам на тематические выставки (вилка в глазу, почки в небе и другие прелестные шедевры) и любовь (!) к бесконечным разговорам о ее наглом прожорливом коте. Я привязался к ее необычному смеху (она то гоготала, как пещерный человек, то звонко хихикала, будто свиристель), к настроению, меняющемуся каждые 10 минут, к назойливым идеям, таким безумным и сумасшедшим, поведению маленького капризного ребенка… Мне нравилось в ней все очаровательные недостатки и немногие, но удивительнейшие, достоинства. Тогда я и не думал о помутнении рассудка, все мои мысли были заняты выбором самого противного и нелогичного фильма, ведь она смотрела исключительно такие.

Шли месяцы (подумать только, как долго все это длилось) и она постепенно смещалась с места центра Вселенной моей злосчастной души к периферии. Медленно, но все же отдалилась. Ее шутки становились все более предсказуемы, а смех, только-только начинаясь, бесил до изнеможения. Может, дело было в том, что близился пресловутый День всех влюбленных? Она стала невероятно навязчива и каждый ее намек казался мне еще одним шагом в пропасть под названием «долго и счастливо» (кавычки здесь по двум причинам). Я хотел выбросить ее телевизор с вечно просматриваемыми по нему сериалами и реалити-шоу – моя симпатия к ним сломалась, как ее ноготь, когда она яростно чесала своего мерзкого котяру, да и в общем как мое сумасшествие по отношению к ней. Я перестал считать эту девушку сногсшибательной (ну если не брать в счет ее неуклюжесть), не находил ее неопрятность очаровательной и избегал ее общества. Вся эта ситуация взбесила меня еще больше, когда я понял, что эти отношения невозможны и избавиться от них я смогу только съехав из нашего дома или убив ее. Я ненавидел и до сих пор ненавижу перемены, но в силу своей брезгливости и, возможно, благородия, я пощадил ее жизнь (и обрек на страдания людей, которые встретят ее в истинно тяжелое время своего пути) и, собрав все свои скромные богатства, уехал.

Таким образом, я оборвал единственную надежду на жизнь среднестатистического человека с опостылевшей женой, детьми-спиногрызами и ненавистной работой. Ну ладно, вру, работа все еще со мной. И я так и не испытал знаменитое чувство любовь, хотя и был опасно близко. Но все-таки прикоснулся – и больше не надо.