Этот смешной Элик

       Каждый  год  в  августе-сентябре  в  научно-исследовательском  институте  появлялись  новые  лица.  Это  по  распределению  прибывали  ребята  из  разных  ВУЗов  страны.    Ежегодно  приезжали  головастые  электронщики  из  МЭИ  (Московского  энергетического)  ,  которые  пополняли  ряды  способных  инженеров  в  знаменитом  отделении,  занимавшемся  разработкой  РЭА   (радиоэлектронной аппаратуры) .  Как  правило  .  это  были  не  москвичи.  Oни  почти  всегда  укоренялись  в  институте,  создавали  семьи,  делали  хорошую  карьеру.  Каждый  год  присылали  спецов  из  Киевского  политехнического  (при  наличии своего такого  же  Каунасского  института  непонятно,  зачем  это  было  нужно).    Некоторые  из  них    старались      по  окончании  обязательных  трех  лет  ,  а  то  и  раньше  открепиться  и  слинять  домой,  на  Украину,  а  некоторые  из  них  ,  не  достигая  особых  профессиональных  высот  ,  оседали  на  долгие  годы  в  общежитии,  потому  что  получить  квартиру  работникам  института  практически  не  светило.  Появлялись  и  новички  из  других  мест. 
       Приезжие  специалисты  –  это  была,  конечно,  большая  головная  боль  администрации  –  прежде  всего  ,  надо  было  их  где-то  поселить,  а  общежитие,  хотя  и  недавно  пополнилось  новым  девятиэтажным  корпусом,  было  не  резиновым.  Молодежь  создавала  семьи,  вместо  коек  уже  требовались  комнаты,  в    коридорах  появлялись  коляски,  детишки  ездили  на  велосипедиках.  Подрастали,  кончали  школу,  а  их  папы  и  мамы  все  еще  красовались  на институтском  стенде  в  списке  очередников  на  квартиру.       «Всесоюзная»  политика  руководства  была  неуклонной,  поэтому,  несмотря  на  то,  что  они  доставляли  куда  меньше  головной  боли,    довольно  редко  пополняли  ряды  сотрудников    НИИ  выпускники  местных  ВУЗов  –  вильнюсские университетские  физики  и  математики,  электронщики  из  Каунасского  политехнического  и  из  ВИСИ (Вильнюсского инженерно-строительного института).  Чаще  всего  это  были  местные  русскоязычные.    Иногда  попадались  среди  новичков    еврейские  ребята    с  Украины,  которым  у  себя  дома  из-за  принципиальной  национальной  политики  не  светило  ни  поступить  в  политехнический,  ни  попасть  на  работу  в  институт  такого  ранга.  Литва  же  была  к  ним  гостеприимна,  и  каждый  год  по  проложенной  дорожке  они  поступали  в  технические  ВУЗы  Каунаса  и  Вильнюса.    По  окончании,  отработав  положенные  три  года,  эти  ребята  чаще  всего  уезжали  в  Израиль  или  еще  куда-нибудь,  где  хорошо,  потому  что  нас  там  нет. 
      Новички  в  первый  год  проходили  стажировку.  Надо  было  освоиться  среди  всех  этих  лабораторий,  многоэтажных  рядов  аппаратуры, мерного  жужжания  ЭВМ  ,  длинных  коридоров  и  непривычных  корпусов  .  Но  скоро  все  становилось  привычным,  своим.  В  НИИ  работал  молодой,  веселый  народ,  устраивались  дискотеки,  КВНы,  турслеты,  вечера,  все  были  молоды,  жизнерадостны,  поэтому  бытовые  трудности  и  неудобства  не  казались  такими  уж    страшными,  когда  вокруг  было  столько  интересного.  Да  и  работа  была  увлекательной,  старшие  и  опытные  охотно  помогали  осваивать  новшества,  и  когда  зеленый  новичок  запускал  свою  первую  программу  или  узел  прибора,  он  начинал  чувствовать  свою  значимость.  К  весне  устраивалось  веселое  «посвящение  в  инженеры»  с  дискотекой,  соревнованиями  в  юморе,  хорошей  выпивкой,  а    в  августе-  сентябре  опять  появлялись  новые  лица.  Все  повторялось  сначала.
       Вот  в  такое  примерно  время  в  пятом  корпусе,  как  его  называли,  появился  еще  один  новичок.  Чуть  выше  среднего  роста,  чуть  выше  средней  упитанности,  в  очень  сильных  смешных  очках  на  вечно  растерянной  физиономии.  Надо  сказать,  на  типичной  еврейской  физиономии.  Паренек  был  довольно  странноватый  –  ходил  –  жался  к  стене  (как  говорят  –  «ходил  по  стенкам»),  держался  в  одиночку  и  похоже,  что  иногда  беседовал  сам  с  собой.    Странноватый  такой  паренек,  что-то  было  в  нем  не  так,  то  ли  видел  очень  плохо,  то  ли  ориентировался  не  так,  то  ли  равновесие  не  держал.  Девчонки  из  Лизкиного  сектора,  который  находился  на  том  же  этаже,  где  работал  парнишка,  окрестили  его  – «этот  слепой».    Смотреть  на  него  без  смеха  было  невозможно.
     «Слепой»,  по  всей  вероятности,  был  не  местный,  потому  что  проживал  в  институтской  общаге.  Лизкин  путь  на  работу  как  раз  пролегал  мимо  этого  высокого  здания,  и  она  прекрасно  знала    ее  обитателей,  каждое  утро  спешивших  на  работу  той  же  дорогой.  Когда  особо  не  было  времени  и  подворачивался  троллейбус  или  автобус,  институтские  (и  Лизка  в  том  числе)  подъезжали  одну  остановку,  чтобы  до  восьми  часов  пролететь  через  вертушку  проходной.  Опоздание  было  очень  неприятным  делом  для  всего  сектора,  могло  отразиться  на  премии  всего  коллектива,  поэтому,  если  уж  такое  случалось,  приходилось  гулять  до  обеда  или  по  местному  телефону  вызывать  сотрудника,  имеющего  право  свободного  выхода,  с  «ногами»  (так  назывался  специальный  пропуск  «проход  разрешен»),  который  эдак  через  пол-часика  появлялся  на  выходе  и  проводил  опоздавшего  на  территорию.  Что  уж  говорить,  что  подобная  процедура  завершалась  нахлобучкой  от  начальника,  предпочитавшего  разобраться  в  рабочем  порядке,  чем  выносить  опоздание  на  вид,  как  сор,  из  избы.    Вот  поэтому  у  институтского  народа  выработалась  такая  легкая,  быстрая,  спортивная  походка,  сохранявшаяся  на  протяжении  всей  трудовой  жизни  от  прихода  на  работу  в  НИИ    молодым  и  зеленым  аж  до  пенсии,  когда  уже  на  проходной  по  фотографии  на  пропуске  (а  она  не  заменялась  с  возрастом)      узнать  работника  было  довольно  сложно.
        Было  чудное  майское  утро,  отличная  погода.  Лизка  долетела  до  остановки,  и  такая  удача  –  подъехал  двойной    «Икарус».  Можно  было  сэкономить  несколько  минут  на  дороге,  не спешить, поэтому  она  с  удовольствием  влезла  в  автобус.  Автобус  запыхтел,  закрыл  двери  и  начал  было  ехать,  но  вдруг  притормозил  и  снова  открыл  задние  двери.  Лизка  повернулась  и  увидела,  что  в  «Икарус»  запрыгивает  тот  самый  «слепой»  из  их  института. 
      Надо  сказать,  что  людей  в  автобусе  было  очень  немного,  и  хотя  «Икарусы»  были  расчитаны  более    на  стоячую  публику,  в  этот  раз  свободных  мест  было  полно.  «Слепой»  был  одет  в  какой-то  полуспортивный  костюм,  а  кеды,  которые  красовались  на  его  больших  ногах,  то  ли  расшнуровались,  то  ли  не  зашнуровывались  вообще.  И  хотя  в  автобусе  было  полным-  полно  свободных  мест, вместо  того,  чтобы  сесть  и  привести  обувь  в  порядок,  парень  проявил  редкую  сообразительность  –  отправился  на  вращающийся  круг  в  «гармошке»    на  соединении  двух  вагонов    «Икаруса»  и,  присев  на  корточки,  начал  пытаться    зашнуровать  злосчастные  кеды.    Его  мотало,  бросало  из  стороны  в  сторону,  но  он  стойко  боролся  с  неудобством.  Немногочисленные  пассажиры  не  могли  сдержать  смеха.  Лизка  с  трудом  состроила  серьезную  физиономию,  когда  «слепой»  справившись  с  кедами,  подошел  к  той  же  двери  на  выход,  где  и  стояла  она. 
-  Он  держит  меня  на  ногах, -  как  говорит  ее  бабушка  об  уморительных  субъектах. -    Я  буду  не  я  ,  если    не  поговорю  с  ним.
-  Автобус  удачно  пришел,  сегодня  уж  точно  не  опоздаем,  -  по-светски  обратилась  она  к  пареньку.
-  Пожалуйста?  –  рассеянно  встрепенулся  он  и  уставился  на  нее  близорукими  голубыми  глазами  cквозь сильные  стекла  очков.
     Конечно,  он  сразу  узнал  Лизку,  ведь  столько  раз  уже  встречались  в  коридоре.  Вот  только  не  разговаривали  ни  разу.  На  сей  раз  ничто  не  мешало  и  поговорить.
     Парнишку  звали  Элик,  в  институт  он  прибыл  по  направлению  Каунасского  политехнического, и    действительно  жил  в  общежитии.  Элик  поведал,  что    родом  он  из  одного  из  крупных  украинских  городов,  несмотря  на  приличные  успехи  в  учебе,  поступить  в  Киеве  было  бы    проблематично.  Так  вот  он  попал  в  Каунас,  подсказали  хорошие  люди.  Учебой  там  был  доволен.  Распределением  на  такое  престижное  предприятие  тоже.  Говорил  он  очень  громко, складно,  обстоятельно,  все  это  не  вязалось  с    такой  забавной  внешностью,  странной  походкой  и    невообразимым  поведением  в  автобусе.
     Коллеги  по  сектору  рассмеялись,  увидя  ее  на  территории  рядом  со  смешным  «слепым».  Лизка  рассказала,  что  «слепой»  очень  нормально  разговаривает,  хотя  ведет  себя  довольно,  так  сказать,  оригинально.    Теперь,  когда  Элик  приходил  к  их  сектору  и  звонил  в  дверь,  чтобы  вызвать  Лизку,  девчонки  сообщали:
-Лизка,  иди,  там  твой  «слепой»  к  тебе  пришел!
     Лизка  и  Элик  подружились.  Можно  сказать,  что  у  Лизки  появился  еще   один парень-подружка,    потому  что,  как  мужчина,  он  абсолютно  ее   не  интересовал,  но  были  некоторые  общие  интересы,  поэтому  иногда  ходили  вместе  гулять  по  городу,  фотографировали  и  печатали  снимки  (у  Элика  это  неплохо  получалось),  Элик  иногда  заходил  к  Лизке  в  гости  (она  жила  неподалеку  от  общаги).    Много  беседовали  на  разные  темы,  Элик  рассказывал  о  своей  жизни  на  Украине,  несмотря  на  все  ограничения,  он  с  теплотой  вспоминал  родной  город,  Украину,  хотя  и  здесь  ему  вполне  почти  все  нравилось.
     Держался  он  по-прежнему  странно,  производя  с  непривычки  интересное  впечатление.  Когда  приходил  к  Лизке,  в  гостиной  в  разгар  разговора  хватался  за  высокую    вазу,  стоявшую  на  столе.  Оказывается,  у  Элика  были  какие–то  проблемы  с  ориентировкой,  поэтому  он  иногда  терял  равновесие.    Но  Бога  ради,  какой  толк  был  от  вазы,  и  Лизка  неизменно  вынимала  ее  у  него  из  рук.  Шнуровал  свои  ботинки  он  всегда,   сидя  на   корточках,  в  самом  неудобном  положении,  хотя   можно  было  сесть  на  диванчик  в  прихожей.  Смотреть  на  это  все  было  смешно.  В  то  же  время  в  беседе  был  он  довольно  интересен,  эрудирован  и  все  это  никак  не  вязалось  ни  с  его  внешностью,  ни  с  поведением.  Юморная  Лизкина  бабушка  вынесла  оригинальный  диагноз:
-  Он -  как  радио, его   хорошо  слушать,  но  смотреть  на  него  совершенно    невозможно.   
На сенсационные, интересные и просто радостные сообщения, от кого бы они ни исходили, Элик реагировал неизменно:
- Ну так, поздравляю!
Лизку веселило это выражение, и иногда  она нарочно с серьезным видом сообщала Элику о каких-нибудь положительных явлениях, например:
- Элик,  нашему сектору  дают экскурсию в Таллин!
- Элик, я собираюсь в отпуск в Грузию!
- Элик, нашу систему автоматизированного проектирования жгутов покупает гражданская фирма из Украины, представляешь, всем разработчикам денежек подбросят
В ответ звучало неизменное:
- Ну так, поздравляю!

       Лизкины  парни-подружки    раздражали  «настоящих  ухажеров»,  которых  она  хороводила  одновременно  и  которые  не  знали  о  существовании  друг  друга.  А  вот  о  наличии  «подружек»  они  знали. 
-  Как  дурак,  так  Лизкин  знакомый,  -  нелестно  отозвался    о    Лизкиных    приятелях,  один  из  «настоящих  ухажеров»,  который  был  особенно  настойчив  и    решительно  пресек  все  Лизкины  попытки  перевести  их  отношения  на  приятельские  рельсы,  а  его  самого  –  в  разряд  «мужчин-подружек».    Учитывая    солидную  разницу  в  возрасте,  Лизка    почти  сразу  присвоила  ему  почетное  имечко  Дед.    Впрочем,  он  не  обиделся  и  снисходительно  отзывался  на  новое  имя.      Однако,  снисходительность  его  была  небезгранична.
      Дед  же,  как–то  увидев  Лизку,  весело  болтающую  с  Эликом  в  коридоре  института    (у  обоих  было  в  запасе  анекдотов  на  десять  лет  вперед),  намеренно  грубо  толкнул  Элика   так,  что  тот  не  удержавшись,  отлетел  к  стенке,  и  сердито  прошипел:
-  Чучело  гороховое!
Ничего  не  понявший  Элик  прижав  руку  к  груди  громогласно    произнес:
-Пардон!
-  С  ума  сошел  ?-  попробовала  возмутиться  Лизка,  но  Дед,  притянув  ее  к  себе  за  локоть,  бросил  из-под  очков  такой  взгляд,  что  она,  растерявшись,  не  нашлась,  что  и  сказать.  Затем,  поправив  неизменный  галстук,  Дед  удалился  с  важным  директорским  видом.
Впрочем,  Элик  ничего  и  не  понял. 
         Летом,  насидевшись  в  душном  помещении,  наглотавшись  пыли  и  наслушавшись  шума  тарахтевших  под  окном  механизмов,    после  работы  институтский  народ  разъезжался  на  природу.  Лизка  бегала  с  приятелями  в  сад  Молодежи  играть  в  бадминтон,  ездила  на  городской  пляж  (тогда  еще  быстрая  и  холодная  речка  Нерис  была  пригодной  для  купания),  иногда  отправлялась  в  Тракай.  Там  было  особенно  хорошо  –  чистый  воздух,  зелень,  тишина,  под  вечер  разноцветные      парусники  расцветали  на  озере.  И  вода  –  бесподобная,  прозрачная  до  дна. Вся  усталость  дня  уходила  прочь  ,    возвращалась  бодрость,  энергия.    С  мамой  или  «подружками»  она  ездила  на  электричке,  если  же  ее  приглашал  Дед,  то  в  Тракай  отправлялись  на  такси  –  Дед  не  уважал  общественный  транспорт  и  не    хотел  почти  час  пешком  топать  от  станции  до  самого  красивого  озера.  За  пятерку  на  такси  они  подъезжали  прямо  к  замку,  а  оттуда    по  почти  лежащему  на  воде    подвесному  мостику  направлялись  в  довольно–таки  уединенное  местечко  недалеко  от  озера.  Все  бы  было  хорошо,  да  только  Лизке  приходилось  упорно  держать  оборону.  Очень  уж  серьезных  отношений  добивался  ее  спутник,  а  Лизке,  честно  говоря,  еще  ничего  серьезного  не  хотелось,  по  крайней  мере  с  ним.      Поэтому  она  предпочитала  плебейские  вылазки  на  электричке  со  своими  «подружками»,  когда  можно  было  просто  купаться,  травить  анекдоты,  и  пока  не  задумываться  ни  о  чем  серьезном. 
Не  совсем  освоившийся  в  Вильнюсе  Элик  ни  разу   еще на  озерах  в   окрестностях   города  не  побывал. А уж побывать точно стоило.  Наслушавшись Лизкиных восторженных отзывов о зеленой «бархатной»  воде  озера Гелы и Зеленых озер, о белой глине на дне этих озер,  делавшей воду в этих озерах такой мягкой,   о  мелководном и с  первых дней лета таком теплом лесном озере Шилас,  и, конечно, о прозрачных водах Тракайских озер, о  сиреневых островах и разноцветных парусниках, скользящих по озерной глади, о  том, как восстанавливаешься у воды после жаркого рабочего дня, и о том, что она, Лизка,   не только в выходные, но и после работы по вечерам выбирается купаться, вот  и   вчера  тоже,  Элик  традиционно  выдал:
- Ну так поздравляю!
Но потом добавил:
-Ой, я тоже так хочу!
-Так в чем проблема? -  спросила Лизка, -   Если хочешь, давай в эту субботу смотаемся в Тракай. Я тебе там все покажу. И пофотографируем.
Как и договорились, в субботу отправились в Тракай.
По пути к замковому острову зашли в магазин. Лизка повернула к стеллажам с минералкой и лимонадами:
- Давай попить чего-нибудь возьмем!  Жарко, точно захочется.
Элик с опаской покосился на стеклянные бутылки с металлическими пробочками.
- Тебе чего, лимонада или «Бируте»?
- Да нет, может лучше кефира или молока возьмем ? –  он подтолкнул Лизку к молочному отделу.
- По-моему , не стоит, - начала Лизка,- Скиснет на такой жаре. Уж  лучше я  возьму минералку 
Элик вздохнул и ничего не взял.
У слияния озер Гальве и Лукос (Бернардину)  узенький и довольно длинный подвесной мостик почти касается воды и  так и подпрыгивает, когда его нарочно раскачивают озорники.  Неравновесный Элик сразу запутался в своих больших ногах и чуть не слетел с расшалившегося моста («Спокойно, в воду здесь еще не прыгаем! »), затем он уже на берегу едва удержался на ногах, зацепившись за  здоровенные корни прибрежных деревьев.
- Ну и эквилибристика,-  вздохнула  Лизка после очередного «пируэта», - До места доберемся?
     Рассеянный Элик в это время с жаром рассказывал о последнем КВН , в котором он участвовал. КВН совсем недавно возродили в институте. Надо сказать, что он, Элик, стал бессменным участником команды своего отдела. Само его присутствие на  сцене, если он даже ничего не говорил ,  производило эффект. Элик в красной спортивной маечке, в настоящих резиновых кедах (не в каких-то там кроссовках!)  и мешковатых брюках, в смешных очках с толстой черной оправой, пряменький , как струнка , с заложенными за спину руками , сам по себе выглядел весело. А уж если он что- нибудь говорил!   Не забудьте все-таки, что он - как радио.
Как ни странно, плавал Элик довольно прилично,и в воде явно чувствовал себя увереннеее , чем на суше.
- Вот , что значит детство провел на Днепре, - похвалила Лизка и подумала:
-  Может он и не такой уж недотепа?
 ...
Бутылки с минералкой, предусмотрительно прикопанные под водой , здорово охладились.
- Класс!   Вот  и водичка пригодилась, - Лизка вытащила одну из-под воды.
- Я тоже такую хочу! – заявил Элик.
-  Так чего ждешь? Открывай !- Лизка протянула ему бутылку.
Элик отдернул руку.
- Так ее надо еще открыть...
       Вот оно в чем дело, вот почему он так предлагал молоко,  наконец-то дошло Лизке!  Элик не владел непременным навыком настоящего советского мужчины того времени. Он не умел открывать бутылки с металлическими пробочками (а тогда прохладительные напитки и пиво только в таких и выпускались)  в походных условиях. Увы, такая мелочь, такой прозаический предмет, как компактная и удобная открывалка, еще не присутствовала в повсеместной продаже. Нет, конечно, открывалки были, но только в хозяйственных магазинах, довольно большие, неудобные  в  употреблении. Это только потом сия бытовая мелочь  стала продаваться в кассах универсамов, в ларьках и т.п.,  приобрела более удобную форму, уменьшилась в размерах, стала оформляться в виде брелоков, отделений складных ножиков и т.п. Да и бутылки появились со скручивающимися крышками. Но это потом!  А тогда, тогда сколько же существовало способов  решения этой проблемы в походных условиях – собственными ключами, любыми прочными выступающими предметами окружающего мира, даже зубами, чего только не придумывали изобретательные люди!   
- Давай сюда!
Лизка удачно применила недавно виденный  способ – пробку за пробку -  и одновременно открыла обе бутылки. Способ требовал безусловной сноровки, но у Лизки получилось.
- Вот и открылось.
-  Ну так поздравляю, - восхитился Элик
- Все-таки он недотепа, до чего же беспомощен и до чего непосредственный. -
про себя посмеялась Лизка, - Одним словом – Элик есть Элик. Она скорее бы удивилась, если бы что-то было иначе.
...
Фотографии того дня получились очень удачные,  и хотя снимки того времени были черно-белые, удалось передать это радостное сияние летнего теплого дня, легкую рябь на поверхности воды, солнце и ветерок, играющие в листве  деревьев. И смеющаяся  Лизка,  выпрыгивающая из воды в фонтане разлетающихся брызг – все это запечатлелось на фото. Фотографии у Элика , безусловно, получались замечательно.  Потом, уже позже был усыпанный  осенним золотом листьев Вильнюс, и первый снег... 
...
       Весной Лизка приняла предложение «настоящего ухажера» и вышла замуж. Это отдельная и очень непростая история, я ее когда-нибудь расскажу.  К концу года у нее родилась чудесная красавица-дочурка, в которой Лизка не  чаяла души. Она была полностью поглощена ребенком, остальное для нее в то время очень мало значило. Надо сказать, что все очень непросто было в ее жизни. Но была девочка, ее радость, ее счастье, единственный смысл ее жизни. Когда она ненадолго отлучалась из дому, то спешила, как можно быстрее назад,  только со своей лапочкой, только возле нее чувствовала Лизка себя спокойно и уверенно.
Как-то, торопясь домой из магазина, она встретила на улице Элика. О переменах в ее жизни он практически ничего не знал.  Услышав о Лизкиных новостях привычно заявил:
- Ну так, поздравляю.
Лизка посетовала, что не может нормально напечатать фотографии дочурки. Наснимала много, отдали напечатать, в ателье все  поставили на один формат, вышло отвратительно. Вручную каждый кадр не настраивают.  Надо бы самой  сделать, да нет возможности. 
- Хочешь, я тебе напечатаю? – предложил Элик
- Правда? – засияла Лизка, - Ой, какой ты же молодец, зайдем ко мне возьмешь пленку.
...
 Маленькое чудо  в золотистых кудряшках лежало в кроватке и серьезно смотрело на мир совершенно Лизкиными, только не зеленого, а шоколадного цвета глазами.
- Какая хорошенькая, - завороженно прошептал Элик и протянул руку. Девочка ухватила его ручонкой за палец.
- Какая хорошенькая. Ой, я тоже такую хочу...
Лизка потрепала его по волосам.
- Эх ты, Элик...

Иллюстрация Авторское фото. Тракай, Литва