Зов океана

из записок: «Вот и всё».

     Ноябрь 1984 года.
     Учебный корабль «Перекоп» с курсантами на борту выползал из Па-де-Кале навстречу Гольфстриму и крепчающему океанскому ветру. В два ночи, при входе в Бискай, встречный ветер достиг отметки 30 метров в секунду…
     Стопудовый шквал без усилий отодрал мои ноги от трапа,ведущего на Астрономическую палубу. На высоте 20-ти метров от ватерлинии, уцепившись за поручень, я, как вымпел на флагштоке, затрепыхался параллельно горизонту. Только спустя минуту мне удалось вползти на палубу и по-пластунски добраться до поста сигнальщика.
     - Плащ в рундуке, - крикнул мне в ухо матрос-напарник.
     Укутавшись, я встал рядом и «бараном уставился» в черную стену. Рыдающий и свистящий ураган поглощал всё пространство. Ни света. Ни звука. Ни цвета. Ни мыслей. Ничего нет.
     Вокруг одна черная пустота и давящий, сатанический фальцет океана…
     Огромная "посудина", как щепка в бурном ручье, крутила огромные восьмерки в трех координатных измерениях. Амплитуда свободного падения по высоте превысила полкабельтова. Перегрузки в подошве волны достигли космических размеров. Глаза, привыкнув, стали различать контуры пятиэтажных великанов, густо покрытых на гребнях эпилептической пеной. Тысячи звезд, казавшиеся на расстоянии вытянутой руки, обрушили свой бело-сиреневый свет. Черно-зеленая в проблеске носового фонаря океанская бездна пятикилометровой толщи воды то и дело проглатывала целиком до ходовой рубки весь бак и полубак корабля, одаривая астрономическую палубу тоннами воды и брызг.
     Сознание исчезло. Оно общалось где-то в свободном полете с Всевышним. Тело же с частотой бешеного волчка переходило от состояния полного покоя до нестерпимого ощущения вывернутой наволочки. В груди росло неведомое чувство раболепного трепета. Тревога нарастала, обволакивала и парализовывала.
     Страх…
     Ужас…
     Жуть…
     - Смотри, сорван фал вымпела, - вернул меня на корабль матрос и ткнул пальцем в небо. Затем он в такт круто валящейся вправо и вниз палубы, обгоняя очередной накат пятиэтажного циклопа, внезапно исчез в черной пустоте.
     Прижавшись спиной к переборке мостика, я с ужасом увидел сиротливо бьющийся на оборванном фале вымпел в самом верху огромной, как Александрийский столп, главной мачты. Белые тени, шибко скользящие по яростно горящим звездам, то и дело проглатывали его. Всё вокруг, даже океанские гиганты, перестали существовать. «Александрийский монстр» полностью завладел мной. Тонны воды, прокатывающиеся по этой недосягаемо высокой палубе, были ничтожны перед ним. Невозможно, но глаза в каком-то инфракрасном излучении ощущали его движение. При каждом провале корабля под волну он взлетал на пару метров по отвесным ступеням. Затем, крепко прижавшись к мачте во время очередного удара океанского вала, крепко сливался с мачтой воедино.
     Время остановилось. Казалось, этой муке не будет конца и предела…
     - Мостик – ГКП, - вдруг прохрипел «Каштан» у самого уха.
     - Есть, мостик, - без запинки и не раздумывая проорал я.
     - Доложите о помехе справа.
     - Судно, справа, сорок, - вскочив во весь рост и, отыскав огни, прокричал я, - идет параллельным курсом.
     - Понял, мостик, - весело отозвалось нутро живого «Перекопа».
     Матрос вскоре вернулся.
     Обветренное красное лицо его было спокойно. Белые скрученные пальцы моряка не разгибались. Разорванная ветром роба болталась, как туника на ковбоях. На шее и плечах видны кровавые полосы от ударов ослабших фалов. Оглядев горизонт, он забрал микрофон «Каштана» (именуемый на флоте – «банан») и одобрительно кивнул мне. Похоже, слышал доклад.
     Вымпел весело хлопал на ветру параллельно горизонту.
     Страх ушел.
     Океан перестал быть жутким и ужасным. Он был прекрасен в своем естественно-неторопливом дыхании и музицировании. Да-да, океан пел, звал и манил…
     Я вдруг почувствовал, как внутри растет незнакомое чувство.
     Чувство уважения, возможно даже поклонения, к моему товарищу, к этому кораблю, ко всему  военно-морскому флоту и, наконец, к себе самому.
     Я радовался своей сопричастности к этому весело бушующему океану, и пространство вокруг вдруг развернулось передо мной во всю положенную ему ширь.
     Восторг! Нескончаемый восторг овладел мной…
     Я люблю тебя, океан!!!
     Я люблю тебя, жизнь!!!
     Военно-морскому флоту России, да что там, и конечно Советского Союза, Виват!!!

Записано в дальнем походе в ноябре 1984 года в Бискайском заливе.
Сокращено 14.04.2014, откорректировано 22.04.2014г.
Автор благодарит критика (ЕМЮ) и корректора (ЕАрВ) за оказанную помощь.