Ту-ту!

С детства люблю железную дорогу. Меня отец на станцию водил, когда мне ещё года два от роду было. На мост взберёмся, наблюдаем - что да как. Стрелки, светофоры – магистральные, маневровые… Вагоны, вагоны… Вот состав из-за поворота несётся, тормозит со скрежетом. Гудки, диспетчер что-то по громкой бубнит – чёрта с два разберёшь. И паровоз! О! Его величество! Спускаемся смотреть. Мне аж страшно. Большущий такой, чёрный, смазка блестит, колёса красные,раз в пять выше меня, дым, пар. Пыхтит как мастодонт-астматик: «Уффф… пуффф…». Здорово, аж дух захватывает! И вдруг пронзительно так, как засвистит и струйку пара выпустит. Колёса как закрутятся быстро-быстро, с пробуксовкой. Машинист из окошка поглядит, что-то нажмёт – песочек под колёса посыплется. Колёса на миг – как вкопанные, а потом медленно начнут вращаться, и всё быстрее и быстрее и ещё быстрее: «Пыфффф, пыффф, пыфф, пыф…». И вот он уже пошёл, а за ним вагоны с лязгом потянулись… Англичане, я слышал, считают, что можно бесконечно любоваться огнём, танцующей женщиной и ещё – то ли чайным клипером, идущим на всех парусах, то ли скачущей лошадью... А паровоз?!! Ни черта они не смыслят, англичане эти. Про паровоз забыли!..
Но когда я однажды руководил отъездом из полевого лагеря, то про железную дорогу даже и не вспоминал. Она была далеко, а голова моя другим была занята, естественно.
Машин мало, а хламу – полно. И всё надо за одну ходку увезти, чтобы не возвращаться. Хорошо хоть почти все бойцы были из моей группы. Нормальные ребята, узбеки. Узбеки – они нормальные. Народ, в основном, трудолюбивый, особенно когда старшего правильно назначишь. У меня старший был правильный – сын бая. Его слушались. С другими старшими плохо работали, не зависимо от национальности этого старшего – хоть узбек он, хоть кто. А когда разобрались, кто сын бая – всё! Проблем не стало. Гаркнешь на старшего по-русски, он на своих прикрикнет по-узбекски, да с нашим родным матерком, и нормально. Спорится работа, горит!
Вот и закончили. Палатки, нары, масксети, полевой сортир, шанцевый инструмент, столы, колья и ещё куча всякого хлама уложены, закреплены и брезентом прикрыты. Пришёл зам командира дивизиона, Михалыч – старшим колонны. Привёл ещё одного офицера, Серёгу Курышева – старшим машины. Машин мало, а старших много. Старшина ещё… А, и Бог с вами! Вкунге с бойцами проедусь, покемарю.  Кунг, кто не знает, это такая будка вместо кузова, с дверью сзади и парой окошек сверху. Ещё раз проверил, не забыли ли чего, уселся в углу у дверцы. Напротив – Николай, еще один офицер из моей группы. Пересчитали бойцов, поехали. Тринадцать человек, плюс мы с Нииколаем. Сзади телепается на жёсткой сцепке прицеп – полевая кухня. На дверце кунга снаружи громыхает висячий замок. Защёлка сломана, вот старшина амбарный замок и навесил, чтобы дверца не открылась и не выпал кто-нибудь ненароком. Едем. Не смеёмся, а спим через одного. Пряники не жуём – нету.
Я тоже вроде задремал, а вроде и нет – так вполглаза. Мысли всякие. Домой охота – помыться, робу военную скинуть. Потом пожрать и к Ленке. Нет, лучше сразу к Ленке, а там заодно и пожрать. Но до этого ещё – ого-го! Сначала разгрузить хлам, потом бойцов привести в божеский вид – баня, обед, чистка, подшивка. И только потом – домой, ближе к вечеру. А ещё и доехать нужно. С час ещё трястись. А денёк хорош! Солнечно, зелено, тепло! Расслабуха!..
И вдруг: «дзинь-дзинь, дзинь-дзинь…» Не то велосипедный звонок, не то – школьный. И, будто, по прицепу что-то скребануло. Я мгновенно распахнул глаза, напрягся. Глянул в разбитое дверное оконце – мать честная! За нами шлагбаум опускается, а наш «зилок» по рельсам скачет в разнотык с прицепом. И останавливается. А издалека - зловещее «ту-ту-у-у-у-у…». И всё ближе, всё громче, всё тревожнее: «…ууууу-у-у»!..
Я сразу вспомнил. Пару лет назад вот, точно такой кунг на переезде угодил под скорый «Львов – Одесса». Пятеро бойцов погибло! И еще приказ намедничитали – где-то под Хабаровском автобус разнесло вдрызг на переезде. Офицеры чудом выскочить успели. Жуть!
А этот переезд я как свои пять знаю. Тысячу раз проезжал. Три пути, два длинных шлагбаума, между которыми мы, похоже, и застряли. Дорога узкая, шлагбаумы опустились, не объехать! Просунул голову в маленькое дверное окошко, повернул влево на звук гудка. Боже! Товарняк на нас несётся из-за поворота. Открытые платформы, гравий… Вот почему в такие секунды всякие мелочи запоминаешь? Состав ещё не близко, но уже опасно. Первая мысль – водителю надо ломать шлагбаум. Но там два старших, один из них – целый майор! Не разберутся? Бог их знает!!! Или заглохли? Не понять. Следом – вторая мысль. Открыть дверь и выгнать бойцов. А куда? На рельсы? А если как раз под поезд? А там ещё и прицеп! А они ещё и спят!!! Уработались – ни звонком их, ни гудком не пронять. Ооо-о-о! Господи! Дверь же снаружи ещё и на висячий замок закрыта!!! Старшина - сволочь! Разнеси тебя на части! Как бы нас не разнесло! А гудок всё ближе! А звонок всё звенит! И наш «зилок» забибикал! Что делать, братцы?! Мама, жить хочу!
Совершенно безотчетно и уже не поддаваясь никакой логике, я неожиданно для себя, не узнавая собственного голоса, заорал:
- Подъём, бойцы! К машине! Пулей! – и в тоже мгновение ударил ногой в дверь. Всей подошвой! Дверь распахнулась с быстротой катапульты и шандарахнуласнаружи об стенку кунга. Замка – как будто и не было! А я ведь отчётливо помнил – петли были гвоздями прибиты насквозь, а концы гвоздей даже загнуты изнутри.
Я стоял у самой двери. Именно я её и открыл!.. Но на насыпи оказался лишь пятым. Это как? Как вперёд меня прошмыгнули аж четыре человека?! Сразу посмотрел на приближающийся состав. Он был ещё не слишком близко, метрах в ста. Машинист отчаянно тормозил. Из-под колодок снопами летели искры, а скрежет тормозов сливался с гудками и криками. Я тут же развернулся, чтобы вышвырнуть оставшихся бойцов, но машина уже удалялась, волоча за собой прицеп-кухню. Удалялась как-то нереально плавно и бесшумно, как видение на фоне паники и прочих звуков. В дверях в нерешительности застыл один из бойцов. Те, кто успел выпрыгнуть, рванули следом за прицепом. А через несколько секунд по тому самому месту, где только что был кузов «зилка», медленно прогромыхал тепловоз, тащащий за собой вереницу гружёных гравием вагонов. Состав почти затормозил. Случись удар, вряд ли он оказался бы смертельным. Впрочем, развернуло бы и проволокло бы прилично. За всей этой кутерьмой я и не подумал, что потенциально смертоносным для нас составом тоже управляет человек, который не меньше нашего хочет избежать катастрофы. Машинист высунул из окошка взъерошенную голову и, размахивая кулаком, что-то прокричал на прощание. Наверное, счастливого пути пожелал… И, главное, в секунды всё, а мне казалось – целая вечность прошла. Жизнь перед глазами пролетела? Нет. Ни о чём таком я не думал. В голове было только происходящее. А как орал? Мне казалось – едва слышно, а Николай сказал потом, что у него чуть барабанные перепонки не лопнули от моего вопля.
Ну, а дальше начались чудеса. Злые и добрые. Точнее они уже случились, просто осознание пришло позже.
Первое чудо, злое. В тот момент, когда зазвенела сигнализация переезда, ещё можно было остановиться и сдать чуть назад, но старший нашего транспортного средства майор Михалыч чётко скомандовал: «Вперёд!». Солдат - водитель задёргался, въехал на пути, упёрся в опустившийся противоположный шлагбаум и «благополучно» заглох… Я думаю, что ни упрямый Михалыч, ни нерешительный водитель в тот момент ещё не видели поезда. Видимость плохая – поворот, другие составы на путях стоят.
Чудо второе, скорее доброе. Когда автомобиль с людьми застыл у шлагбаума, а тревожный гудок локомотива неуклонно приближался, из будки дежурного по переезду выскочила немолодая женщина в оранжевом жилете. Она, видимо, временно лишилась дара речи, потому что всё делала молча. Молча выскочила, молча подбежала к шлагбауму и молча стала его поднимать. Точнее пыталась поднять, с упорством штангиста-любителя, попавшего на олимпийские игры. Лицо её выражало при этом ужас и отчаяние. Она была прекрасна в своём порыве, но на ручное управление переключить не сообразила в смятении чувств. Хорошо, что в будке в этот момент её приятель оказался, железнодорожник. Он-то и догадался нужный тумблерок щёлкнуть.
О третьем чуде я уже упомянул. Суть его в том, что сквозь меня телепортировались четыре человека. Не приведения и не джинны, а люди, вполне себе из костей, мяса, кожи,  мозгов и тому подобной плоти и крови. А вы говорите – Кио, Калиостро, Копперфильд… Обыкновенные мошенники. Шарлатаны!
Четвертое чудо до сих пор наполняет меня осознанием безграничности и бескрайности человеческих возможностей, в том числе и моих собственных. Вот о нём – чуточку подробнее. Когда всё уже благополучно завершилось, а мы под мат-перемат дежурной по переезду (дар речи к ней уже вернулся) переводили дух и по своему выражали эмоции, откуда-то из передних машин пришёл старшина:
- В чём дело? – деловито спросил он, первым делом осмотрев полевую кухню, - Все целы?
- Да вот, чуть не вляпались - сказал Николай, махнув рукой в сторону шлагбаума.
- Фигня, бывает! Проскочили и слава Богу!
- Ну, поехали. По машинам! – как всегда чётко скомандовал Михалыч, - Приедем в часть – под;литесь впечатлениями.
- Подождите! – старшина подошёл к кунгу, - А почему дверь сломана? А где замок?
Вот тут уже я не выдержал:
- А ты чего ж, сучий потрох, людей замуровал. Хорошо, петли на соплях держались, а то бы, как бы мы…
- На каких соплях?! Стальные! И гвозди сотка, - не понял сути претензий старшина, - А где замок?
Стали дружно искать. Минут через пять возле противоположного шлагбаума обнаружили вырванные «с мясом» скобяные изделия, метрах в пяти от того места, где располагалась дверца кузова в момент непредвиденной остановки. Замок был целёхонек, и обе петли, естественно, и гвозди, и на них даже по кусочку обшивки кузова.
- Ну, ты даёшь, комбат! – усмехнулся старшина, - Каратист хренов…
- Жить захочешь – не то сделаешь.
А япризадумался. Залез в кузов, примерился. Как это я ногой? Тесновато, лавка почти впритык к дверце, и не размахнуться. И ногу-то как следует не поднять, не то что ударить с такой силищей! К тому же я никакой не каратист. В спокойной обстановке хоть сто раз лупи по двери – так не вышибешь. Некоторые потом пробовали, ничего не вышло! Только одно стало ясно в ходе всех этих экспериментов: после удара я, в полном соответствии с третьим законом Ньютона, очевидно, на лавку плюхнулся. На какое-то мгновение. Вот тогда-то и проскочили в открывшуюся дверь четверо товарищей…   
- По машинам! Быстро! – повторил команду Михалыч.
Старшина кое-как прикрутил дверь проволочкой, и колонна двинулась дальше. Дежурная вышла проводить. Она то крутила пальцем у виска, то грозила нам кулаком и что-то всё говорила, говорила… А мы её уже не слышали. Не слышали и радовались жизни. Радовались солнцу, зелени и теплу погожего дня. И только тут я вспомнил, что, в то время пока все бегали, суетились, курили и делились впечатлениями, Серёга Курышев неподвижно сидел в кабине. Видно, в ступор вошёл человек. Вот вам ещё одно чудо. Только когда в часть приехали парень и отошёл. В смысле – обрёл свое естественное психологическое состояние. А за время дороги и у нас эмоции постепенно стихли. Новых приключений, к счастью не последовало. На этот раз. Были и другие, но потом.