Повесть. Моё детство. Штрихи воспоминаний о детств

Повесть. Моё детство.

Штрихи воспоминаний  о детстве девочки из Советского Союза.

Годы 1950 – 1964.    Часть первая.
Первое осознание себя и встреча со свиньёй.

Родилась я осенью в голодном тысяча девятьсот  сорок восьмом году в семье простых скромных людей в одном  из небольших городков центральной России. Время было трудное. Шёл четвёртый год после окончания Великой Отечественной войны с немецкими оккупантами.  Разрушенные города, сёла, деревни с болью и мечтой о счастливом завтра восстанавливались от варваровского разрушения.
Первое сознательное ощущение о себе случилось зимой. Чувствую, как меня закутывают в зимнее ватное одеяло. Три конца этого пышного одеяла легли  на  мою грудь. Дышать стало тяжело. Я начала орать во всё горло. Слёзы брызнули из моих глаз. Одеяло вместе со мной крепко обвязали лентой, чтобы одеяло не развалилось. Лишь только после того, как меня взяли на руки и головой повернули к потолку, я успокоилась. Наверное, тогда мы отправились на приём к детскому врачу на периодический осмотр. Помню, но это было летом, как мамина сестра гуляла со мной по улице. Она держала меня на руках, я прижималась к ней, тыкаясь лицом, в её длинные, волнистые, тёмные волосы. К нам подходили какие-то люди. Немного поговорив с ними,  тётя   шла со мной дальше.
Детство! До чего же интересна эта пора человека!  Первое, что осознано, запечатлелось в моей памяти, -  это  большая розовая с серыми пятнами свинья. Она появилась внезапно с громким хрюканьем. У неё были тоненькие ножки и хвост, завёрнутый в кольцо. Было непонятно: то ли она бежит от радости, что вырвалась на свободу из своего загона; то ли хочет кого-то удивить; то ли проявить свой нрав.
Это произошло в воскресенье, когда мы всей семьёй после обеда расположились во дворе за поленницей дров, постелив старое большое одеяло на зелёную лужайку из густой пахучей ромашки. Все лежали и дремали: и бабушка, и дедушка, и ещё маленький мой дядя, моя мама и какие-то соседи. Я услышала крик свиньи, и встала на ноги. Свинья с разбега ударила меня носом-пятачком в живот. Я упала. Испугалась и заплакала. Все лежащие около меня люди, зашевелились, стали меня утешать. Я закончила плакать и начала оглядываться по сторонам. Я разглядела дом, в котором  тогда  жила вся моя семья. Дом был одноэтажный из красного кирпича. Напротив него стоял  дом бледно-жёлтый, длинный и тоже одноэтажный. Над нашими головами было синее-синее небо, в котором летали какие-то птицы и порхали бабочки. Огромное дерево лениво раскидало зелёную крону над крышей красного кирпичного дома.
Солнце сияло лучисто. Было жарко. Хотелось воды. Воды принесла бабушка. В руках она держала большую алюминиевую кружку. Она трижды перекрестила воду в кружке. Как позднее, я узнала, что это делается от испуга. Бабушка налила себе в руку крещёной воды и умыла моё лицо. Остатки воды она дала мне выпить. Боже, какая вкусная вода была тогда! Самая вкусная вода в моей жизни. Я до сих пор помню её сладковатый привкус.





Наш двор и его преобразования.

После встречи со свиньёй я стала замечать всё вокруг. Наш двор преобразовывался. Приехали рабочие мужики строить сараи напротив длинного жёлтого дома. Хорошо, что под окнами нашего дома росла высокая красивая яблоня, и домоуправ не велел её губить, иначе новые сараи дали бы большую тень на  окна нашего дома. Яблоня дарила маленькие и кислые плоды. Зато весной она стояла, как невеста вся в бело-розовых цветках, от которых шёл нежный, волнующий аромат.
Раньше земля около жёлтого дома была пустая и песчаная. Курицы, гулявшие по двору, частенько неслись в тёплый песок. Мы, ребятишки, наблюдали процесс отделения яиц от курицы. С великим удовольствием мы выпивали свежайшие яйца. И нас никто за это не ругал.
Человек создан для творчества. Это я поняла в раннем детстве. На собрании жильцов нашего двора после обсуждения вопроса о пустующей земле около длинного жёлтого дома было принято решение о разделении земли под маленькие огородики, согласно, проживающих квартиросъёмщиков, чьи окна смотрят на это земельное пространство. Расстояние должно быть  не более пяти метров от основания дома, чтобы лошадь с телегой для мусора могла свободно проехать туда и обратно. В те времена жильцы дома установили очередь, чтобы с ведром идти за лошадью и собирать за ней навоз, который иногда оставался на дворовой территории.
Освоение земельного пространства  под окнами шло быстро. Сначала построили заборчики невысокие на расстоянии до пяти метров от окон жёлтого дома, а потом строили калитки и основную загородку из тоненьких реечек и досочек. Люди разные и заборы были разные. У одних заборы были красивые, а у других простые. Некоторые жильцы ухитрялись искривлять заборную линию в свою пользу -  хоть на полметра, а больше. Управдом не бранился – лишь бы телега с лошадью проезжала.
Летом наш двор изменился.  Какое многообразие цветов и овощей появилось в устроенных огородиках! Как всё было красиво и уютно, благоухало и цвело! С какой радостью и кропотливостью люди работали на своём маленьком клочке земли. Какие узорчатые были клумбы! Сколько разных цветов и овощей было посажено! А какие огромные помидоры и огурцы вырастали! Так всё и притягивало к себе, манило.
И, что греха таить, мы, детвора, нет-нет, да и махнём через забор за приглянувшимся огурцом или ещё чем-нибудь, что росло в тех огородах. Но крали умеренно и так, чтобы ничего не поломать. Однажды тётя Дуся нас заметила. Она посадила нас на лавочку и долго читала нам морали. Напоследок она выбрала самые спелые и лучшие плоды, отдала нам и сказала: «Бог с вами, ешьте, да пусть совесть вместе с плодами вселится в ваши души». Мы тогда не понимали ещё, что такое совесть и долго думали – то ли есть плоды, то ли нет. Плоды были такие красивые, так и просились в рот. Посопротивлявшись немного, мы решили их съесть. До чего же тогда всё было вкусное, сочное, хрустящее! Потом нас почему-то на такие подвиги не тянуло. Мы, дети, забыли на какое-то время, что существует воровство.






Детские игры нашего двора.

Детвора во дворе жила дружно. Играли мы все вместе. Играли порой до глубокой ночи, пока родные не начнут нас зазывать домой. Детей во дворе было много. Дело в том, что наш красный и жёлтый дома находились внутри двора, где на улицу выходил большой трёхэтажный, белый дом старой постройки. Белый дом был с высокими окнами, красивым крыльцом. Перила лестницы на второй этаж были толстые, каменные.  Крыльцо было, как кружевное, красивое. Крыша крыльца была тёмно-коричневого цвета. С двух сторон крышу украшали кованые ограждения. Лестница была каменная, широкая. Двери были массивные, двухстворчатые, тёмного дерева.
Раньше белый дом принадлежал то ли купцу, то ли фабриканту. В жёлтом доме располагалась конюшня, которую после революции тысяча девятьсот семнадцатого года  перестроили под жильё. В полуподвальных квартирах белого дома жили люди, которые прислуживали хозяину белого дома. После революции   дом отдали трудовому народу.
Дети частенько устраивали во втором подъезде белого дома просмотр диафильмов. Садились на ступеньки деревянной лестницы и чувствовали себя, как в кинотеатре.  Порой родители и разные соседи   присоединялись к нам. Диафильмов было много. Понравившиеся диафильмы, смотрели по нескольку раз.
У нас во дворе не было злых мальчиков и вредных девочек. Несмотря на разницу в возрасте, мы не чувствовали различия. У нас во дворе была своя детская самодеятельность.
Никто из взрослых нам не помогал. Мы, дети, сами собирались в назначенное время и место. Мы учили стихи, пели песни, танцевали. Мы  ставили спектакли на темы детских сказок: «Колобок», «Репка», « Гуси – лебеди». Сказки мы все очень любили, потому что там всегда добро побеждает зло. На свои представления мы приглашали своих родителей, бабушек, дедушек, соседей. Было удивительным то, что бесплатно никто не хотел идти на представления. Взрослые сами собирали по десять копеек со зрителя и пока все не заплатят, концерт не начинался. Каждый зритель шёл со своей скамеечкой. После концерта все зрители хлопали в ладоши и вручали нам банку с мелочью. Так что на мороженое, лимонад и квас у нас детей деньги были. Заработок делился поровну на всех артистов - детей. И уж, если доставалось на мороженое с четвертью, то так и было. Неделимые остатки денег переходили к следующему концерту. Люди тогда казались все добрыми и хорошими. Соседи иногда собирались вместе во дворе за столом под открытым небом.  Приносили закуски, вино. Чистенькие, аккуратные они садились рядком на принесённые табуретки. Они выпивали, ели, пели песни и частушки под гармошку. Тогда же весело танцевали с платочком в руке. Иногда некоторые из соседей плакали, жалели и скорбели о тех, кто погиб на Великой Отечественной войне. А такие были у многих. Вспоминали братьев, сестёр, отцов, не вернувшихся с фронта. Нас детей за столы не приглашали.
 Мы часто играли в прядки. А спрятаться было куда. В большом дворе было много поленниц дров, сараев, разных закутков и кустов. Играли в волейбол, в футбол,  и другие игры с мячом. Играли в лапту, салки. Играми были увлечены и получали от них удовольствие.





Открытие большого мира.

Большой мир открылся мне внезапно, когда я впервые самостоятельно вышла за каменные ворота большого белого дома. Я увидела улицу, много разных домов, широкую булыжную мостовую. Поодаль от ворот росло большое дерево. Оно было выше всех деревьев, которые росли на улице. Вокруг него был ковёр из разноцветных серёжек – цветков. Эти серёжки падали  от дуновения ветра. В воздухе стоял пьянящий запах начала лета и деревянного тротуара. Я ошалела от свободы и побежала на другую сторону улицы, чтобы лучше рассмотреть дома, которые стояли вряд с белым домом. Меня всё восхищало, радовало. Я увидела двухэтажное здание детского сада, проходную мясокомбината, дамскую парикмахерскую, участок милиции, госбанк, металлозавод, трёхэтажную школу за красивым металлическим забором. Насмотревшись, наскакавшись, набегавшись, я решила возвратиться на свою сторону улицы к своим воротам.
Вдруг появился автобус. Я впервые видела, что дом с окнами движется. Я не понимала, что он может меня задавить. А мне надо на другую сторону улицы. Я бросилась под нос автобуса и успела вынырнуть из-под колёс. Шофёр остановился, высунулся из окна, помахал мне кулаком и что-то крикнул, но я не расслышала.
А в воротах белого дома меня уже ждали. Я видела, как мой дедушка снимал с себя широкий  ремень. Дедушка всегда ходил в форме военизированной пожарной охраны. Сняв ремень, и помахивая им в воздухе, он приговаривал: «Я тебе сейчас рвань дам. Ты узнаешь, как без разрешения выходить на другую территорию улицы». Мне была устроена посильная трёпка. Но на улицу я всё равно бегала, ибо, по сути, некому было сильно следить за детьми. Время было послевоенное, трудное, тяжёлое. Все работали. Даже бабушка моя устроилась в аптеку.


Моя бабушка.

Бабушка была женщиной необычайного склада. Образ её я вспоминаю с безграничной любовью, Я помню её мягкие, тёплые, нежные руки. У неё был ровный спокойный голос. Она была строгой и то же время доброй не на словах, а на деле. У неё была стройная фигура, хоть она и родила шестерых детей. Она рано вставала, готовила еду для всей семьи.  Она по всем церковным праздникам ходила в церковь на утренние, обеденные и вечерние службы, как когда получалось. Из церкви приносила святые булочки и святую воду, которую иногда пили по утрам по столовой ложке. Вода стояла на подоконнике и была чиста и прозрачна. Вода имела отличный от простой воды вкус. Бабушка умела вязать кружева, шить чуни, вышивать. А главное -   печь вкусные пироги.
Мне нравилось вместе с ней заниматься стряпнёй. Она выделяла мне комочек теста, из которого я делала булочки-финтифлюшки разной формы. Затем они пеклись на одном противне с её пирогами. Меня распирало от гордости за такое доверие. Мои сладкие постряпушки ели все члены семьи. Больше всех мою стряпню хвалил дедушка.






Мой дедушка.

Дедушка мой был хорошим, порядочным человеком. Это было мнение окружающих людей. Его все уважали и звали только по имени и отчеству. Мой дедушка работал в военизированной пожарной охране и был командиром отряда.
У него было хобби. Он клал печки. Лучшие печки в частных домах – это его печки. К нему много людей обращалось. Заказы были расписаны на долго вперёд. Поскольку заказов было много, то дети деда то есть моя мама и два дяди, ходили ему помогать. Мама рассказывала, что они месили глину с песком, доводя раствор до густой сметаны без единого комочка. Иногда глину месили ногами.
Мой дедушка любил читать газеты. Бывало вечером перед сном мы все садились вокруг стола, и слушали, что он читает о событиях на земле, во всём свете. Политинформация была обязательной. Фамилии: Сталин, Рыков, Бухарин, Троцкий, Берия, Ежов навсегда запомнились в моей памяти. А ещё он читал нам сказки. Мы слушали с интересом, так как дедушка выразительно читал с интонацией. Летом мы собирались под яблоней, и дедушка читал нам библию. Читал не однократно. И каждый раз мы всё воспринимали заново.
Дедушка в молодости был красивый. Однажды я случайно подслушала разговор родных. Оказывается, что некоторые женщины были не прочь увести его от бабушки, но он был твёрд и чтил семью. А жизнь ему и моей бабушке досталась не лёгкая. Дедушка рассказывал, как будучи юнцом, он ходил на кладбище, где проходили маёвки революционеров. Как белые казаки и местная полиция в белых мундирах с блестящими пуговицами, сидя на лошадях, разгоняли стачечников. Бабушка вспоминала о жизни в семье торговца мануфактурой и снедью. А ещё дедушка умел играть на гармошке. Частенько зимними вечерами, сидя у печки «буржуйки», он напевал песни народного характера. Я слушала, и содержание песен возникали в моём воображении. Мне было тепло, уютно и хорошо.


Военные годы по воспоминаниям бабушки.

Длинные бабушкины рассказы о годах войны и о мене были полны слёз и страданий. Война! Продуктов в городе не хватает, дров нет. Дети болеют. За каждую ёлку, добытую в лесу, сажали в тюрьму. Но добывали. И полагали, что лесной управ делами хорошо погрел руки на горе людском. Двое детей бабушки и дедушки умерли от болезней в годы войны.
Хочу рассказать, что такое мена со слов бабушки. Шла война. Был февраль месяц. Зима выдалась холодной и ветреной. На базарах ничего не было. Бабушка не работала. Голод вплотную пришёл в дом. Дедушка постоянно находился на дежурстве в военизированной пожарной охране. Домой отпускали, чтоб детей повидал. В подобные дни бабушка занималась меной, чтобы детей прокормить.
Пришла соседка с вещами. Бабушка собрала кое-какие вещички для обмена. Называла какой-то отрез на платье, платок пуховый, сервиз чайный, шкатулку резную. Остальное уже не помню. Погрузили всё в плетёные сани и пешком вдвоём пошли в деревню. Первая ходка была удачной. Привезла свинины, ведро сала и полмешка муки, мешок картошки и сушеных яблок. Если что хорошее есть: кофты, платья, обувь, украшения неподдельные, то просили ещё приезжать.
Второй раз по весне ещё ходила с меной. Тоже удачно. Но продуктов хватило только до середины июля. До нового урожая далеко, а старые запасы продуктов и в деревне иссякали. Теперь надежда только на зажиточных  крестьян, которые меняли продукты на золотые украшения. Всё пошло в ход. Пришлось развязать потайной узелок. Дотянули до нового урожая. А урожай весь был забран в закрома Родины. Всё для фронта. Деревня осталась ни с чем, можно сказать. Со своего подсобного участка хватало только своей семье. Зимой вообще тяжело стало с меной. Менять боялись – а вдруг самим не хватит. О запасах продуктов молчали. Случалось, что и на золото трудно было что-то выменять. Но были разные люди, которые за ведро картошки брали по- крупному, не стеснялись. Бывало и любви просили. Однажды, бабушка рассказывала, не мне конечно, а родственникам. Зашла она в дом на окраине деревни, чтобы узнать на счёт обмена. Вышел к ней старик с бородой. Он был роста огромного, в рубашке навыпуск, без пояса, в хромовых, до блеска начищенных, сапогах.
Пригласил бабушку в дом, усадил на скамейку. Подняв брови,  округлив, и, так большие серые глаза, он произнёс: « Коли люб я буду ночку, то отдам с капустой бочку». Бабушка, как ошпаренная, вскочила со скамейки и бросилась вон из дома. Впопыхах платок шерстяной с плеч в сенях свалился, да так там и остался.
А однажды случилось наменять кое- что, но по дороге группа мальчишек лет шестнадцати почти всё отобрали, ибо сами были голодные. Ладно, хоть санки оставили, и не побили. «Ох, и трудное и тяжёлое было время!» - Вздыхала бабушка, сидя за столом, на котором стоял самовар, а вокруг сидели гости или родственники, которые тоже вспоминали годы жизни в военное время.


Чаепития.

 Нас детей  не сажали за стол с гостями, потому что не принято было. Чаепития мне нравились. Из самовара шёл пар. Когда вода бежала  из носика самовара в чашку с заваркой, то в чашке плавало множество пузырей. Гости в этом случае говорили: «Это к счастью. Это деньги грудятся. Это к добрым вестям». За столом пахло вареньем, конфетами, пирогами. Всё это на фоне окна с белыми строчёными занавесками вселяло покой, уют и хорошее настроение. Гости обсуждали текущие события и делились своими воспоминаниями о прошедших молодых годах. Иногда разговаривали о деньгах и решали финансовые вопросы, что-то вроде взаимовыручки. Я не вдавалась в подробности разговоров. В то время мало понимала,  о чём говорили. Говорили все тихо, степенно. Когда гости уходили, то они кланялись друг другу, благодарили хозяев за угощение. Дети сидели за другим  маленьким столом рядом, тоже пили чай с такими же угощениями как у взрослых.


Зима настоящая и зима игрушечная.

Зиму я любила. Мне нравилось, когда вечером чистое бельё приносили с мороза домой и развешивали в квартире на верёвки, чтобы за ночь бельё подсохло, и его можно было утром погладить. Бельё  иногда приносили со снегом. Снег блестел и переливался маленькими разноцветными искрами от света электрической лампочки. В доме тогда стоял тонкий, нежный аромат зимнего вечера за окном.
Я вспоминаю, как однажды, мальчишки из нашего двора, принесли макет нашего же двора, чтобы показать моему дяде. Макет был сделан из спичечных коробков, ваты и ещё чего-то. Макет был выполнен  хорошо и аккуратно. На круглых столбах загорались маленькие лампочки от батарейки. Между столбами были  тоненькие провода. Ну, копия белого дома с крылечком. Были сделаны деревья и сараи, как настоящие, только маленькие. Лампочки то загорались, то гасли. А когда лампочки горели, то наш двор на макете выглядел сказочным, потому что вата была посыпана блестящей крошкой из размолотых стеклянных новогодних игрушек.
Изобретатель и изготовитель этого макета,  после окончания школы и авиационного института стал конструктором.
Зимой мы любили играть со снегом. Мы из снега делали всевозможные сооружения, горки, стенки, катались на санках, играли в снежки, но комочки делали маленькие, чтобы не было больно при попадании по спине и ногам. В голову никто никогда не метился, потому что взрослые предупреждали о том, что в голову нельзя, можно случайно попасть в глаз, и тогда глаз поранится.


Радио.

Я помню, как к нам в квартиру пришёл незнакомый мужчина средних лет и установил нам радиоточку. Проложив провода, и повесив большую чёрную тарелку, он щёлкнул выключателем. Из тарелки понеслись звуки музыки. Вся семья была рада, потому что теперь можно было узнать много нового, что есть в мире. Мы с удовольствием слушали спектакли по произведениям русских классиков. Слушали голоса знаменитых в ту пору артистов, певцов. Радио извещало о событиях в стране. Лично я любила слушать сказки для детей. А до этого события нам провели свет, и с потолка стала свисать стеклянная лампочка. То-то было радости у всех членов семьи. Кто не жил при свечах, тот не поймёт этого момента. Мы были рады, что элементы цивилизации пришли в наш дом.


Новые сандалии.

Зиму сменила весна. За весной пришло лето. Жизнь не стояла на месте. Деревянные тротуары заменили на асфальтовые. Стало чище и красивее.
Мама купила мне на лето новые сандалии на кожаной подошве. Мне они очень понравились, и захотелось показаться людям в обновке. Я выскочила за ворота на асфальтированную дорожку. Я так скакала, прыгала, бегала, что поскользнулась, упала и разбила себе подбородок. Кровь хлынула на платье. Прибежала мама, подвязала мне подбородок белым платком и на своих руках понесла в больницу. Странно, я не ощущала боли, только чувствовала, как намокает платок под подбородком, и мамины слёзы текут мне на лицо.
Доктор хотел наложить швы, но мама сказала, что это испортит мою внешность. Она попросила залечить так, чтобы было не очень заметно. Доктор согласился, но заметил, что это потребует большего ухода и терпения.
Не прошло и трёх недель, как всё затянулось и зажило. Остался маленький шрам под подбородком. Но, если нос высоко не задирать, то шрам и не видно.
Когда всё окончательно зажило, меня решили определить в детский садик, потому что к старушке, с которой меня оставляли, когда все уходили на работы, вернулся из Магадана сын с женой и ребёнком.








Первый детский садик.

На дворе стояло тёплое лето. В тот день, когда меня первый раз  повели в садик, утро было милое и свежее. Стрекотали кузнечики в траве. По небу плыли кучерявые облака. Дорога показалась длинной, хотя садик находился сравнительно недалеко. На завтрак я пришла, когда дети уже сидели за столом и ели.
Столовая была на открытой веранде. На столах были белые скатерти и салфетки. В центре столов в стаканах с водой были живые цветы. Дети старались есть аккуратно и правильно. Если что-то делалось не так, воспитательница в белом халате делала замечания.
После завтрака были занятия, на которых дети слушали рассказы о природе и рисовали. Потом было свободное время, когда дети занимались настольными играми. В детском саду было много игрушек, цветных карандашей, разной бумаги. Клей был из крахмала. Дети пробовали его на язык.
Больше всего мне нравилось закаливание. В стороне от игровой площадки на четырёх столбах была устроена чёрная бочка с лейкой и краником. Вода нагревалась в бочке от солнца и была приятной температуры. Нас детей по очереди ставили на деревянную решетку под бочку. Медсестра открывала краник, и нас окатывало серебристыми струйками воды. Затем мы бежали за полотенцем к своему шкафчику и обтирались. После этой процедуры становилось хорошо и радостно. В тихий час мы, дети, спали на веранде, только на другой. Веранда примыкала к основному зданию и считалась зимней, хотя зимой там никто не спал. Здание выходило окнами на улицу. Из окон можно было наблюдать за движением машин и пешеходов. Можно было видеть другие дома и строения. Здание детского сада было двухэтажное и выполнено из дерева – кругляка. Окна были окаймлены резными наличниками. Снаружи дом выглядел добротным и красивым. Чем–то загадочным от него веяло. Печки в группах были изразцовые. Как столбы, они упирались в потолок. Под самым потолком блестели, как золотые, вьюшки с такими же блестящими цепочками. Изразцы на печке были белые, с разными  цветочками. Печки всегда были чистые. Даже от нетопленых печей шёл дух тепла и праздника.
На веранде, где мы спали в тихий час, летом было прохладно, так как тень от огромного дерева в это время падала на кроватки, на которых спали дети. Густая крона листьев еле-еле пропускала солнечные лучи.
Питание в детском саду  было всегда вкусным и разнообразным. Было много овощей и фруктов. Морсы пили ежедневно на прогулках. Больше всего мне нравились различные запеканки с киселём из ягод и изюма. Изюмчики очень украшали блюда.
И всё было бы прекрасно, если бы не бузина, которая росла у забора. Я, почему то решила, что это красная смородина, и наелась бузины до сильного отравления.
Я уже не помню, как я очутилась в больнице. Мама рассказывала, что я умирала, что её не хотели класть со мной вместе в больницу, как она падала от этого в обморок, и  как главврач согласился, чтобы она дежурила у моей койки. Меня пичкали уколами, а я на них не реагировала. Только через неделю я широко открыла глаза. Если бы не мама, я, может быть, умерла бы от голода. Мама меня кормила с ложечки жидкой пищей. Моя мама, можно сказать, спасла жизнь ещё одному ребёнку. Мальчик, который лежал через койку от меня, начал ночью задыхаться.  Дежурная медсестра куда-то ушла, и её долго не было. Мама побежала за дежурным врачом, кабинет которого находился в конце коридора. Доктор прибежал, посмотрел мальчика, вышел из палаты. Вернулся он быстро с трубками и чемоданчиком. Вскоре и медсестра подошла.  Что было с мальчиком, не знаю, только маме выделили койку, и она до полного моего выздоровления находилась в больнице и ухаживала за всеми детьми, которые находились в палате.


Второй детский сад.

В предыдущий детский садик после больницы меня не повели. Через некоторое время меня стали водить в детсад, который находился на нашей улице через дом от белого дома. Здание детсада было каменное. Стены были толстые. Окна были небольшие. Детсад по внутреннему оформлению был очень даже не плохой. В каждой группе стояло пианино, был довольно богатый набор игрушек, на полу лежали ковры, было много цветов. Кормили детей исключительно вкусно и много. Дети все хорошо росли и прибавляли в весе, имели упитанный вид. Там очень интересно проходили все праздники. Дети всегда были чистые и нарядные. А вот скатертей на столах не было. На каждый праздник детям давали большие гостинца в красивых пакетах. Напишу, что помню. В этих пакетах были: мармелад в сахаре; пастила разных цветов в наборе; зефир белорозовый; зефир в шоколаде; шоколадки штуки три разных наименований; орехи грецкие; орехи в сахаре; орехи глазированные; пряники с повидлом и без; конфеты разные сортов семь; мандарины,  яблоки, печенье, леденцы; кондитерские изделия. Унести домой гостинцы без помощи родителей было не возможно. На каждый праздник пеклись сдобные булочки и большие, красивые, сладкие открытые пироги. Всё было вкусное и ароматное. В группах стоял запах свежеиспеченного хлеба.
Детский садик принадлежал крупному предприятию текстильной промышленности, и профсоюзная организация денег для детей не жалела. Садик был ведомственный. К сожалению, я ходила в него временно, пока было место. Как только место потребовалось работнику предприятия, меня из садика исключили.


Свободное времяпровождение.

В середине лета началось моё свободное времяпровождение. Между нашим белым домом и детским садом стоял двухэтажный дом. В этом доме жили четыре семьи. А ещё в этом доме находился склад готовой продукции. Что за продукция там находилась, никто не знал и не спрашивал. Помню железные двери, решетки на окнах и огромные засовы с замками.
В одной из квартир этого дома на первом этаже жили две женщины, которые ходили всегда в чёрной одежде. Я спросила у мамы: «Почему?» И услышала ответ: «Это мать сына врага народа и её тётка.  Ты от них  держись подальше».
Поскольку в садик я не ходила, а интерес к людям и к жизни был, то я стала ходить по гостям к ребятам из нашего двора. Как разно тогда жили люди! У одних кроме кровати, стола и двух стульев ничего не было. Нищета, да и только! Однако девчонки из этой квартиры росли румяными и хохотушками. Спали они на полу на тюфяке из соломы. Укрывались лоскутным одеялом. Стены квартиры были абсолютно голыми. Мать девочек работала на прядильной фабрике. Отец был инвалидом войны и потому долго нигде не работал. Бывал иногда пьян, пел песни, имел весёлый характер. И семья как-то жила. Дочки любили его. Он не говорил плохих, некрасивых слов, кроме как – ядрёна вошь.
 
А через стенку рядом в другом подъезде жили люди другой категории. В квартире у них кругом были ковры, красивая мебель, фарфоровая посуда, картины. Их родственник работал в горисполкоме. Люди были интеллигентные, представительные. Их сынок дружил с моим младшим дядей. А дядя мой был старше меня на пять лет.
В полуподвале белого дома жили люди среднего достатка. Обстановка у них была не богатая, но и не пусто. На втором этаже жила  девушка с матерью. У девушки были толстые, длинные косы. И мать, и дочь были красивые. От них всегда веяло духами.  В их квартире было чисто, аккуратно, но холодно. Напротив жила портниха. У неё в комнате пахло дешевыми одеколонами и всегда всё кругом валялось. Её дочь говорила: «Моя мама любит творческий беспорядок». А когда же ей было следить за порядком, если муж – калека без обеих ног. Она вынуждена была сидеть за машинкой швейной, чтобы семью содержать получше. Была я во многих квартирах, и помню, что люди жили по-разному. Кто как мог, тот так и жил. Как попадала в квартиры? По-разному: то подружки приглашали, то просто сами люди. Тогда  люди были другие. Они были более открытые. Угостить любого ребёнка считалось богоугодным делом. Моя бабушка часто ставила стакан молока с краюхой хлеба на подоконник с уличной стороны для обездоленных людей. А такие тогда были. У них не было ни дома, ни квартиры, ни работы. Некоторые были больны – кто от рождения, кто от стрессов военного времени, кто от незадачливой судьбы.


Моя жизнь с бабушкой и дедушкой.

Я считала, что наша семья жила нормально: не бедно, и не богато. За молоком бабушка ходила каждый день. Супы варились не всегда с мясом, но вкусные. Бабушка была женщиной верующей, так мы, наверное, соблюдали посты. Я помню, как дедушка помогал бабушке готовить студень или холодец. Я сидела рядом и обгладывала варёные косточки, такие они были вкусные. Бабушка варила варенья. На вареньях были пенки, которые она снимала и намазывала детям на хлеб, который мы запивали  молоком. Бабушка часто пекла пироги с капустой, с зелёным луком и варёным яйцом, с рисом и яйцом, с грибами, с повидлом, с творогом. В определённые дни пеклись блины со сметаной и рубленым яйцом. В русской печи делались разные запеканки. Мне очень нравились ватрушки с творогом, которые стряпала моя любимая бабушка. Я помню, как по праздникам было ладно на столе. Была колбаска и окорочек. Рыба в желе с яичком, морковкой и зеленью источала нежный  аромат. Многое я уже за давностью лет и невспомню. Помню только, что было интересно и радостно жить.
С интерьером было скромно. Мебель была,  на мой взгляд, простая: обычные с никелированными спинками кровати, стол, стулья, буфет и комод. Буфет иногда качался, и посуда в нём позванивала. Вся мебель была тёмного цвета и поблескивала. На стенах в рамках под стеклом висели фотографии с родственниками. Тогда это было модно. В углу  под потолком висели иконы. В центре висела икона со всеми праздниками. Бабушка упоминала однажды при разговоре с роднёй, что икона написана на сусальном золоте и называется «Око господне». Были две другие в посеребряных окладах. Помню, была маленькая иконка с женщиной и дитём на руках в шкатулочке под стеклом с голубыми и красными камушкам. В те годы советская власть вела активную борьбу с верой в бога. Иконы цены не имели. Их порой сдавали в металлолом или сжигали. Мне до сих пор жаль, что иконы со временем ушли в неизвестном направлении. Сердце кровью обливается при воспоминании об иконах. Ковров у нас не было. Были простые половички плетёные или вязанные.
Я помню, как дедушка всегда помогал бабушке в домашних делах. Они вместе солили капусту на зиму, солили в кадке рыбу – треску, заготавливали грибы в банках. У меня остались о бабушке и дедушке милейшие воспоминания. Чувства любви к ним до сих пор наполняют мою душу.


Знакомство с врагами народа.

Жильцы нашего большого двора друг с другом здоровались, улыбались. Я не помню, чтобы были скандалы во дворе. У каждой семьи был сарай, где разводились куры, кролики свиньи. Конечно, не все семьи занимались хозяйством. Кто как хотел. Детям было интересно наблюдать животный мир двора. Были кошки, собаки. И все уживались между собой. Даже бельё сушить без разрешения не вешали на чужую верёвку.
Запретный плод сладок – есть такое выражение. Меня тянуло узнать – кто такой враг народа? Однажды утром я сунулась в коридор, где жили две старушки в тёмных одеждах. Потом я чего-то испугалась, но было поздно. Меня пригласили войти в комнату. В тёмной в одно окно комнате, стояла кровать, заправленная серым байковым одеялом, стол без скатерти и один стул. В углу висел синий рукомойник. На  деревянных самодельных плечиках висело пальто и платье. У двери с другой стороны под серой простынёй висело ещё что-то.  На подоконнике стоял цветок в красивой плошке. Было чисто и как-то тревожно.
Я не помню, как у нас завязался разговор и с чего.  Помню, что на краешке кровати сидела, рано состарившаяся,  грустная женщина. Я не знаю, почему она показала мне фотографии двух мужчин, одетых в военную форму. Она поведала свою историю.
Её сын был руководителем. Его  посадили без права переписки. Она не знает, где  он сидит и как долго от него не будет известий. Она рассказала, что раньше они жили в другом доме, и всё у них было. После ареста сына всё отобрали, и теперь она с тёткой по линии матери живёт здесь. Мужа убили в тысяча девятьсот семнадцатом году на гражданской войне. Она опять дала мне посмотреть фотографии двух красивых с усами мужчин. Предлагала чаю попить, но я отказалась. Мама мне всегда запрещала пить и есть у незнакомых людей. Тогда я так и не посмела спросить – кто же это такие враги народа.
Дома узнали, в каких я была гостях, и неделю не выпускали на улицу. Вскоре старушки в чёрных одеждах  съехали с этой квартиры, и я больше о них ничего не знаю. Я видела, как грузили их кровать на машину, и цветок в руках тётки. В моём понимании сложилось мнение, что враг народа это тот, кто мешает нормально жить и работать хорошему человеку. Враг народа – это тот, кто ворует, напивается, сквернословит, обижает не заслужено, ломает общественное имущество, сорит, где попало. Я наблюдала таких людей в другом дворе.
После отъезда старушек, я познакомилась с симпатичной девочкой из другой квартиры  с другого конца этого же дома. Она жила на втором этаже. Однажды её мама пригласила меня на чашечку чая в воскресный день. Должна же любая мама знать: с кем подружилась её дочка. Я пришла нарядная и с бантом на голове. Конечно, я родных предупредила, куда и к кому иду, спросив сначала, их разрешения.
Опишу интерьер, в котором я оказалась. В квартире у них было нормально по тем временам: не бедно и не богато. На полу лежали самодельные половички в разноцветную полоску. На стене над кушеткой висел ковер светлых тонов. У стены напротив кушетки стоял шкаф с зеркалом, в котором, вероятно, хранилась одежда.  За шкафом стояла  кровать с металлическими  спинками. На подоконниках стояло много ярких красивых цветов.  На стенах висели портреты родственников и репродукции картин под стеклом. Особенно мне запомнилась репродукция «Охотники на привале», которая висела над кушеткой. В комнате были две этажерки. На одной стояли книги, на другой находились детские игрушки. Особенного богатства  в квартире я не увидела. Отец моей новой подружки работал заведующим магазином, а мама продавцом в том же магазине. На вид люди степенные и обычные.
Вскоре отца моей подружки арестовали и судили за недостачу в его магазине. Сына, который учился в Москве в инженерном институте, отчислили, узнав, что отца посадили.
Глубокой осенью вся семья переехала на другую квартиру. В их квартире организовали какое-то  бюро. Через много лет случайно встретившись в автобусе,  с подружкой детства, мы узнали друг друга. Поделились воспоминаниями, рассказали о том, как сложилась жизнь. Она была одна и жила с мамой. Отец умер в тюрьме от туберкулёза, которым там же и заразился. Брат женился и работал на заводе. Живут отдельно. У него  двое детей. А ещё она рассказала, как недавно от кого-то узнала, что недостача была подстроена. Магазин был коммерческий, и кому-то надо было уступить место директора. Отца приравняли к врагам народа и глубоко не разбирались в факте недостачи.


Сталин и дети нашего двора.

Я помню смерть Сталина – вождя нашего Советского государства.  На улицах были развешаны траурные флаги. По радио звучали поминальные речи. На лицах людей я видела слёзы в глазах. Жизнь - то в стране потихонечку налаживалась. Мы слышали разговоры взрослых о снижении цен на продукты. Это радовало. Жить стало легче. Народ волновался, читал газеты. Люди  интересовались, кто будет у власти и возглавит страну.
Не помню у кого мы, дети, научились петь куплеты: «Берия, Берия, нет тебе доверия. Вот приедет Маленков надаёт тебе пинков». Взрослые нас ругали, а мы ведь не понимали, что пели. Что  слышали от взрослых мужиков, то и пели. А разговоры были разные. Одни жалели Сталина, а другие нет.


Первые поручения.

Я подросла. На земле шёл тысяча  девятьсот пятьдесят четвёртый год. Мне стали давать поручения по хозяйству. Моей обязанностью было ходить в магазин за хлебом. Мне давали деньги и говорили, что надо купить и сколько. Память у меня была хорошая. Мне  всегда напоминали, что сдачу я должна принести домой. Я тогда ещё не умела считать, но случаев обмана продавцом не было, ни разу. Так говорила моя бабушка.  За то, что я выполняла все поручения, в конце недели бабушка выдавала мне один рубль или полтора
рубля. Эти деньги я могла расходовать по своему усмотрению. Подметать полы, протирать пыль, поливать цветы мне было не трудно, и я не считала это какой-то нагрузкой для ребёнка. Я даже гордилась, за оказанное мне доверие.





Базар или рынок, который мне запомнился.

Как-то быстро и стремительно расцветала жизнь. На каждом углу улиц продавалось мороженое двух сортов. Стояли бочки с квасом. А какой был квас! В магазине всё было. Я видела своими глазами, потому что ходила за хлебом. Я ходила в тот магазин, в котором работали родители подружки из соседнего дома. Магазин мне очень нравился. Там потолки были со сводами, как в царских палатах. А какие красивые лежали продукты под стеклянными витринами. Колбасы разных наименований, сыры нескольких сортов, икра чёрная и красная в баночках, мясо, какое хочешь, одних конфет наименований не счесть. Я просто не могу вспомнить, чего не было в том магазине. Я помню дух всех отделов. В кондитерском отделе пахло кофе и какао. В хлебном отделе пахло сдобными булочками. В молочном отделе стоял аромат топлёного масла и ванильных сырков. В гастрономическом отделе пахло копчёной колбасой. Очень приятный шёл аромат от солёной сельди и кильки, которые блестели в больших деревянных бочках.
Получив свои заработанные за неделю деньги, я шла, как тогда говорили, на базар. Как же там было интересно! Чего там только не было! Какие были торговые ряды. Ряд молочный торговал молоком утренним и вечерним, ряженкой, молоком топлёным с коричневыми, жирными пенками, простоквашей, творогом, домашним сыром и яйцами различной величины. В медовом ряду торговали мёдом липовым, гречишным, белым, жёлтым, коричневым, жидким и густым, сладким и не очень, в сотах и в кастрюлях. Аромат стоял восхитительный. Продавцы стояли в белых фартуках, нарукавниках и чепцах. Моя двоюродная тётя работала лаборантом на этом рынке. Без её печати и подписи торговать не разрешалось. С раннего утра к ней стояли очереди на проверку своих продуктов. Не качественные продукты забраковывались. У неё были помощники, ибо одна она бы не справилась с воскресным наплывом продавцов из, близ лежащих, деревень. Белую одежду выдавали тут же на рынке, когда получали разрешение на продажу и после оплаты налога за торговлю, и аренду места. В конце дня одежду сдавали в стирку.
Хоть я мясо не покупала, а мне было интересно. В мясном ряду торговали всем, что можно взять от животного, вплоть до крови в банках и выскобленных кишок. Торговали свининой, говядиной, бараниной, телятиной, голыми гусями и утками. Кур продавали живьём. На прилавках лежали головы, ноги, хвосты, ребра, печень и прочие субпродукты.
Всё имело свою цену от дорого кусочка мяса до дешевого за косточки. Одним словом был богатый выбор. Сало лежало разное: солёное, копчёное, верченое с петрушкой и укропом, в банках, с мясной прослойкой и без.
В овощном ряду было просто красиво. Помидоры  нескольких сортов лежали на прилавках. Они были мелкие и крупные, дамские пальчики, бычье сердце, жёлтые, чёрные. Всех сортов я не помню. Огурцов разных было не счесть, как и помидор. Морковка крупная, мелкая, красная, оранжевая, жёлтая, солёная в чашках, пучками и на вес лежала на прилавках в овощном ряду. Всё радовало глаз. Аромат малосольных огурчиков с чесночком и смородиновым листом манил. Да разве всё перечесть, что тогда везли на продажу со своих огородов  из деревень, посёлков и окраин города.
Денег у народа было немного. Чтобы хорошо одеться и справить вещь в хозяйстве, нужно было работать на земле и хорошо работать, так, чтобы и себе хватило, и продать можно.

Бабушка моя всегда все покупала у частников. Она считала, что это выгоднее, чем покупать некачественный продукт, а потом половину выкинуть.
Все тогда крутились, как могли, чтобы обеспечить существование. По праздникам кругом гармошки звучали, пляски шли, частушки пелись на злобу дня. В основном пели о любви, о добром отношении к работе и к  своей стране. Критиковали и просмеивали лентяев, глупцов, воров, неумех. Извините, я немного отвлеклась от описания рынка.
На базаре мне нравились ягодно-фруктовые ряды, где я могла на два рубля купить маленькую корзиночку ягод. Я подходила к продавцу смородины и просила отпустить мне  ягод на тридцать копеек. На тридцать копеек могла купить вишни. На пятнадцать копеек  - крыжовнику, а на двадцать пять копеек покупала земляники. Так было каждый раз, когда я ходила на базар. Ягоды в те времена продавались стаканами и стоили почти все одинаково. Получалось, что на рубль я могла купить полтора или почти два стакана ягод. Так выгоднее получалось.
А ещё мне правились ряды ремесленные и мастеровые. Там люди продавали изделия, сделанные своими руками. Этих  людей называли народными умельцами. Продавались в этих рядах картины на стены, на которых были изображены белые лебеди на озере; сюжеты из сказок; композиции на темы любви, где глубокий вырез платья и ножка в изящной туфельке, выглядывавшей из-под длинной юбки, восхищали и пленили молодого человека, преклонившего колено перед прекрасной девой. Некоторые картины можно было бы назвать произведением искусства, ели бы они были выполнены на настоящих холстах и качественными красками.
По соседству продавались лапти плетёные всех размеров и даже на маленькую куклу. В ряду стояли копилки для денег. Выполнены они были в виде собачек, кошек, грибочков, домиков и тоже всех размеров: и маленьких и больших. Там же продавались плетёные корзинки разной конструкции и величины. Бабушка мне купила одну на три стакана ягод, с которой я  ходила на базар.
В мастеровых рядах продавались кружева, различные пуховые шали, вязаные изделия, кофты, юбки, носки, варежки, перчатки. Рядом продавались сапоги, туфли, головные уборы и многое другое, что нужно было в хозяйстве. Всё это делалось без помощи государства.
Семечки чёрные и серые горками лежали на прилавках. Грибы продавались разные: солёные, маринованные, сушеные и свежие. Бабушка покупала белые сушеные грибы на тоненькой верёвочке. Она варила с ними суп с лапшой. Ох, и вкусный был суп!  Может в детстве  всё казалось вкусным?


Находки.

Наш двор мне казался очень интересным. Столько в нём было привлекательного и забавного. В подвале белого многоэтажного дома находилось овощехранилище, которое принадлежало военным. Солдаты разгружали картошку, свёклу, морковку, капусту. Каким-то образом, мы, дети, умудрялись проникать в этот подвал, и есть немытые овощи, потерев их о свою незамысловатую простую одежду.
Все крыши сараев были обследованы. Находясь на крышах, мы осматривали соседние территории, прилегающих дворов. Была небольшая территория между белым домом и соседним. Там росли деревья большие. На деревьях было много-много листьев. Под деревьями был турник, на котором все дети подтягивались. На этом турнике в сторонке были верёвочные качели с деревянной доской. Летом  на этой площадке было прохладно. Однажды я увидела, как мальчишки постарше чего-то выкидывали под большие деревянные ворота. Мне стало интересно. А мальчишки были не из нашего двора. Они пролезли через забор, в котором одна доска отодвигалась. Мальчишек было трое. Я увидела, как один из них выкидывал кошелёк на привязанной серой тонкой верёвке. Некоторые прохожие, заметив кошелёк, наклонялись, чтобы кошелёк поднять. Тогда мальчик дергал за верёвку, и кошелёк ускользал за подворотней. Прохожие реагировали по-разному: одни ругались, другие смеялись, третьи недоумевали и крестились. Мальчишек это забавляло. Мне показалось, что это нехорошая игра, которая бросает тень на детей нашего двора. Хотелось   сказать об этом мальчишкам. Но посмотрев на размеры чужих пацанов, я решила не рисковать: могут наподдать. Их трое – я – одна. 
Я продолжила гулять. Вернулась в обновлённый, цветущий двор, за жёлтым домом. Увидела деревянную лестницу, приставленную к проёму чердака своего красного дома. Мне захотелось узнать – а что же там есть на чердаке? Я полезла по лестнице в чердачное окно.
О том, что я могу упасть,  и мысли не было. Солнце светило в проём чердака,  частично освещая, то, что находилось под крышей нашего дома. Я увидела много паутины и какие-то вещи. Моё внимание привлёк старинный стул. Обивка стула была поблекшей, одна ножка была сломана. Стул стоял криво. Толстый слой пыли покрывал объект моего внимания. Подойдя к стулу, и лучше  разглядев, я рукой смахнула пыль. Мне открылся прекрасный светлый тон дерева. У меня возникли мысли. Дерево росло в лесу. Возможно, это было красивое дерево, а его спилили и сделали стул. Птицы уже не посидят на ветках этого дерева и не исполнят утренние трели, грибы не вырастут под ним, не оставит и волк клока своей шерсти. А дерево не хотело умирать. В районе пня появились новые побеги. Я где-то это видела. Побеги росли, но были кривые. Не вернуть былую стать спиленному дереву. Мне стало жалко дерево, жалко запылённого, заброшенного стула. Настроение испортилось. Вылезать из чердака и спускаться на землю было гораздо труднее. Я боялась поставить ногу мимо перекладины. Смотреть вниз тоже боялась. Наконец мои ноги коснулись земли, и я облегчённо вздохнула. А дерево и стул я ещё долго жалела и думала, что всё надо беречь, чтобы меньше тратить деревьев для людей. Они, деревья, так медленно и долго растут.


Третий детский садик.

Перед школой меня отправили в новый детский садик, который находился через два квартала от нашего дома. Садик был скромный. Он принадлежал Райисполкому. Здание было деревянное, маленькое, одноэтажное, тесное на две группы.  Где дети ели, там же занимались, играли и спали на деревянных раскладушках. Территория, где дети гуляли, была не большая. Зато был огородик, где росли: редиска, зелёный лук, капуста, чёрная и красная смородина, малина, клубника, морковка, вишня, ирга и две яблони. Детей в огородик не пускали, хотя он не был чем-то огорожен. Всё, что было в огороде, шло детям на обед и полдник. Кормили в садике замечательно. Только вот дети некоторые были шаловливые. В тихий час скакали на кроватях и бросались подушками, когда воспитательница отлучалась. А когда воспитательница приходила, то все смирно лежали под одеялом. Мальчики иногда дрались, да и девочки тоже. Там в садике я заметила, что дети делились на группировки. По какому признаку делились, я не помню. Одни дети были красивые, другие не очень. Были дети смелые и тихие. Я была сама, по себе, и ни к какой группировке не примкнула. Был у нас плохой мальчик, просто баловник. Однажды он плюнул на лицо другому мальчику, который спал. Зачем? Просто так. Когда этот шалун вырос, то попал в тюрьму. Может плохое поведение заложено в генах людей? Иначе откуда взялась поговорка: « Кому, что на роду написано, тому и быть». Мне бы в голову никогда не пришла мысль кого- то обидеть просто так. Была у нас одна девочка-драчунья. Она ко мне тоже приставала. Я ей дала сдачу, и она больше ко мне не лезла.
Занятия в садике летом проходили на улице под деревом. Занятия мне нравились. Нас учили рисовать, лепить из глины, читали сказки, учили правильному поведению, но последнее не очень хорошо запоминалось, ибо в свободное время мы прыгали, бегали, а некоторые почему-то обзывались не красивыми словами. Дети были разные по поведению и характеру. Одни дети были приличные, и я с ними дружила, то есть вместе играла. К некоторым девочкам была приглашена в гости просто вместе поиграть их игрушками. В третий садик меня никто не провожал из взрослых. В садик я ходила сама самостоятельно. На семейном совете решили предоставить мне свободу. Раз я могу ходить за хлебом в магазин, то и в садик могу ходить одна без сопровождающих. Садик находился на третьей улице от нас и машины там были редким явлением. Меня провожали только через главную улицу, на которой я жила.  Мне нравилось ходить одной. Я наблюдала окружающий мир. Бабочки они такие славные, порхают, садятся на цветочки. Из некоторых цветков я делала свистушки.  Свистела, насколько хватало сил. Звуки были разные. Меня это забавляло.
Встречались собаки, но добрые, которые не лаяли и не кусались. Может, была такая порода, а может просто были сытые? Один раз видела корову, которая шла по направлению к городскому парку, и двух белых коз. А козла с бородой я испугалась и вскочила на скамейку. Хозяин козла меня успокоил и заверил, что козлы не такие уж страшные животные. Летом наша детсадовская старшая группа вместе с воспитателем часто ходили строем в городской парк, который находился недалеко от детского сада. Как хорошо было упасть в густую траву и наблюдать мир, в котором бегали, ползали, стрекотали, летали разные насекомые и красивые бабочки. Солнце ярко освещало всё вокруг. А сколько разных цветов росло  среди этой травы! Мы, дети, плели венки, одевали на головы и возвращались в детский сад на обед. А однажды зимой, когда я шла утром в детский садик,  какой-то дяденька приглашал  меня покататься на санках, которые он вёз на верёвке. Дедушка и бабушка меня строго-настрого предупреждали, чтобы я не вступала в разговоры с незнакомыми людьми. Мужчина манил меня пальцем и показывал на санки. Я сделала ему кукиш из левой руки, а правой погрозила пальцем. И от греха подальше юркнула в чужую калитку. Подождав, когда мужчина скроется из поля зрения, я спокойно дошла до ворот детского садика. Вечером об этом я рассказала дедушке и бабушке.  Зимой в тёмное время суток меня в садик и обратно возили в санках плетёных из прутьев.  Это было здорово! На столбах уличные лампы покачивались  вместе с  плафонами-тарелками. В окнах домов свет горел. Небо тёмное.  Пушистый снег шёл густой стеной. А я сижу в санках, закутанная в дедушкин тулуп из овчины и гляжу на красивый, сверкающий мир. Мимо проплывают сугробы, в которых утопают стволы деревьев.


Мысли о школе.

Подошло время, когда надо идти в школу. Когда родные и знакомые спрашивали: хочу ли я идти в школу, я не могла дать какого либо ответа. Я не представляла что это такое.
Если это то, что последний детский садик и занятия, то это не вызывало особенного интереса. Когда я спросила: «Зачем ходить в школу?» - мне ответили, что там меня научат писать и читать. Писать я не умела, рисовать любила, а вот читать немножко могла. Дело в том, что обладая хорошей памятью, я запоминала текст детских книжек, и на каком слове дедушка переворачивал страницу. Книжки были с картинками. На нужном слове я переворачивала страницу, и получалось, что я якобы читаю. Дедушка меня хвалил и говорил, что я молодец. Мне моё чтение нравилось. Мама мне тоже часто читала книжки с картинками. Я запоминала картинки, когда мама переворачивала страницу.  Потом, сидя рядом с бабушкой, когда она топила печь, я делала вид, что читаю бабушке рассказы.
В конце августа мне купили форменное коричневое платье, белый и чёрный фартуки, белые и коричневые ленты для бантиков. Купили портфель, учебники, тетради, карандаши цветные. Купили всё, что необходимо для учёбы. Больше всего мне понравился портфель. Он был коричневый с блестящей защёлкой.  Я засыпала с представлением о первом школьном дне, где будет много детей, больше, чем в детском саду. В руках у детей будут  цветы. Учителя и родители придут, нарядно одетые. Об этом я узнала от дворовых ребят.



Школьные годы.


Первый класс.

Шёл тысяча девятьсот пятьдесят шестой год. Первый день в школе остался не замеченным. Придя в школу на нашей улице, оказалось, что не хватает кабинетов для первоклассников. Один из кабинетов не готов был принять учеников и нуждался в окончании ремонта. Наш класс отправили в другую школу одноэтажную, деревянную и без удобств. Туалет был холодный в конце здания. Водопровода не было. В коридорах висели рукомойники. Столовой то же не было. Брали с собой бутерброды. Отопление было печное. Как сейчас помню, света в школе не хватало. Было сумрачно. Там наш класс проучился недолго. Вместе с нашей старенькой учительницей наш класс в составе сорока трёх учеников перевели в другую школу.
 Новая школа была двухэтажная. Наш класс разместили на втором этаже. Школа находилась в центре города и была каменной. Имелась столовая на два ряда столов.  Был не плохой по тем временам спортивный зал и большая территория с колоннами, где в перемену бегали ребятишки.
Росла я живым непоседливым ребёнком. Как же мне было тяжело усидеть, сложа руки на парте, сорок пять минут урока! Я вертелась, оглядывалась назад, постоянно возникало желание поговорить с кем-нибудь, и желала, что бы скорее зазвенел звонок на перемену. Мысль о перемене не давала покоя. Мне надоело писать палочки, крючочки и прочие прописные задания. Скучно.
А вот на перемене можно жить: кружиться, взявшись за руки, с кем – нибуть, прыгать, бегать, играть в разные игры. Я теряла ленточки, отрывались пуговицы. В класс я приходила возбужденная и растрепанная.
Ближе к новому году, мы стали изучать алфавит. Изучили несколько букв. И вот первый диктант и первая отметка. Ура! Я получила « отлично». Мне сразу в школе стало несколько интереснее. Я более осмысленно начала относиться к тому, что говорила учительница.
Приближался Новогодний праздник. Однажды летом я увидела в городском парке на концерте девочку в голубом платье, танцующую на сцене с лентой в руке. Танец мне понравился. Я попросила маму, чтобы она купила мне ленту длинную, с которой я буду танцевать. Мама купила ленту. Она мне сшила из марли новогодний костюм снежинки. Платье снежинки она накрахмалила и украсила звёздочками из разноцветной фольги. Я никогда и нигде не танцевала танец с лентой.  Даже не репетировала. Так помахала, чтоб не запутаться. И вот сразу под ля – ля какого-то вальса старенькой учительницы,   я пошла выступать. Выступила с произвольной композицией. Лента ни разу не запуталась. Как это у меня получилось, до сих пор не могу понять. Дети хлопали, а учительница сказала, что я умничка.
Первый класс я закончила на «четыре» и «пять». Под конец учебного года меня признали девочкой способной, но не усидчивой.


Первые каникулы.

Наступили первые летние каникулы. Делать был нечего. Мне нравилось, что я уже умею по- настоящему читать. Одни жильцы нашего двора переезжали в новую квартиру. При переезде они кое-какие книги  оставили в коридоре на подоконнике, как ненужные. Мы дети были рады такому подарку. Книги были разные: для детей и взрослых. Мне досталась в тонком переплёте. На обложке была нарисована красивая девушка и красивый юноша. Я прочитала: «Тургенев. Вешние воды». Принялась читать. О чём там было написано, я смутно понимала. Меня увлекал сам процесс чтения. Я стала читать вслух. Чем больше я читала, тем легче это давалось. Меня не интересовали герои, как таковые, и что с ними происходит. Главное для меня было представлять картины, в которых происходили события. За несколько дней, лёжа на лужайке, или сидя на скамейке, я  пробежала глазами  вторую половину книги. С удовлетворением и чувством исполненного дела, как добросовестно прочитавшей, каждую страницу, я захлопнула книгу. Расслабившись, лёжа на спине на  густой, травяной лужайке, я уставила глаза к небу.  На голубом небе плыли белые, с отблесками от солнца, облака, которые меняли силуэты от разных животных до образов сказочных героев и цветов.
Лето было с обильными дождями и грозами. Мы, дети, любили бегать босиком по мокрой, шёлковистой траве, которой был устлан весь наш двор, за исключением тропинок к сараям и дорожки к помойке. Мы бегали под тёплым с солнечными лучами дождём и громко пели: «Дождик лей, лей, лей на меня и на людей, чтобы не было пусто, чтоб росла капуста». Ещё мы пели про то, чтобы был хороший урожай.


Родня.

Лето проходило без особых впечатлений, если не считать приезд родственников, которые жили под Москвой, вернее недалеко от Москвы. Родственники были по бабушкиной линии. Муж бабушкиной племянницы был военным. Племянница, моя двоюродная тётя, работала заведующей магазином  смешанной торговли. Жили они хорошо, в достатке, как говорили тогда, и приезжали гружёные подарками. Больше всего мне нравились вафли с плодово-ягодной начинкой. У нас в городе тогда  их не было.
С приездом гостей, в доме наступало оживление. Бабушкина сестра жила напротив нашей квартиры. Она частенько угощала нас, детей, своими пирогами. Пироги всегда были вкусные. Когда встречались родственники, целый день чего-то стряпалось, готовилось, жарилось. Родни было много. Они приходили, приезжали из разных городов, встречались, фотографировались на память. Жить было не скучно. Я играла с троюродными братьями, сёстрами, каталась на их велосипеде. Когда, родственники уезжали, у меня щемило сердце. Люди они были добрые, ласковые, тёплые душой.


Печальное событие.

Мимо нас детей не проходило ни одно событие во дворе. Посадили отца одного мальчика в тюрьму. За что мы не знали. Он работал в отделе снабжения. Он часто ездил в командировки и привозил маленькому сыну интересные заводные игрушки. Мальчик был не жадный и давал всем ими поиграть. Дети за родителей не отвечают. У мальчика было горе. Мы ему сочувствовали и не избегали с ним общаться. Наоборот старались на эту тему вообще не говорить, как словно ничего не произошло.


Второй класс.

В середине лета у нас в доме начался капитальный ремонт. Мы перешли жить в сараи.  Я пошла в школу  во второй класс. Ремонт квартиры был  не закончен.
Учёба во втором классе началась с замечаний. Я приносила в   школу в портфеле яблоки с той яблони, что росла у дома под окнами.  Все дети сидели на уроках с кислыми и кривыми лицами. Портфель был большой, а яблоки были маленькие. Места в портфеле хватало, чтобы всех в классе обеспечить плодами не привитой яблони. Маму вызывали в школу.  Меня ругали. Я сидела на последней парте. Учёба после лета не вдохновляла. Однажды я принесла игрушки в школу и половину урока проиграла под партой, пока учительница не заметила. Меня тут же пересадили за первую парту к двоечнику. Маму опять вызывали в школу. Меня лишили на выходной мороженого и кино.
Сидеть с двоечником мне не нравилось. У него был грязный нос и  грязные руки. Как его такого пропускали на занятия? У нас были дежурные, которые проверяли, в каком виде приходил ученик в класс. Грязнулям делали замечания и вызывали родителей для беседы. За четвёртым рядом школьных парт были свободные места. Я попросилась сидеть одна, заверив, что больше никогда не буду приносить игрушки в школу. Мне поверили и пересадили. Одной мне сидеть пришлось недолго. Приехал мальчик из другого города и его посадили со мной. Мальчик оказался славный, и я сидела с ним до конца учебного года.
Учёба во втором классе далась тяжело. Не то, чтобы я ничего не понимала, а просто за лето отвыкла и стала невнимательна.  И вообще мне почему-то ходить в школу не хотелось. То ли игры во дворе! Меня часто в школе ругали и делали замечания за поведение на переменах. Я продолжала таскать маленькие яблоки, только они были уже не зелёные, а жёлтые. Они лежали в тамбуре в бочке. Бабушка из яблок варила замечательное варенье. Яблоки уже не были такими кислыми. Уборщицы школы иногда обнаруживали серединки яблок в горшках с цветами. Мне делали замечания. Но, быть спокойным ребёнком, мне было не дано.
За учёбу с меня спрашивали. У нас ещё не закончился ремонт дома. Осенью я делала уроки под яблоней за шатким столом. Помню, писала упражнение и делала ошибки. Мама стояла сзади и давала тычёк в голову за каждую ошибку, приговаривая: «Будь внимательна, пиши правильно». Я двенадцать раз писала упражнение и всё одно мне поставили двойку. Наверное, за то, что я много бумаги извела.  Я всё же написала упражнение правильно и без единой ошибки. Учительница мне сказала, что надо сразу писать внимательно и серьёзно относиться к домашним заданиям.
Не смотря на великую тягу к дворовым играм, домашние уроки были поставлены на первое место не только у меня, но и у остальных детей двора. Придя из школы, мы тут же делали домашние задания, чтобы вечером вдоволь наиграться. Я старалась писать чисто и правильно, ибо, если что не так, мама, придя поздно вечером с работы, меня будила и заставляла всё сделать правильно. Так я уж старалась, чтоб она меня не тревожила, не будила.
Дедушка с бабушкой меня жалели, но в школьные дела не вмешивались. А мама часто говорила: « Если будешь плохо учиться или на тройки, башку сшибу». И я верила – точно сшибёт. У неё такой боевой характер. Она всегда была справедливой.


Мой новый папа.

Мне в голову не приходило, что у всех детей должны быть папа и мама. Мама у меня была. Был у меня  дедушка. Мне вполне хватало этого связующего звена для общения с миром. Я помню, когда мне было пять лет,   мама позвала меня и сказала:
 - Я хочу тебя познакомить с моим мужем.
 Я увидела мужчину, лежащего на кровати под одеялом. В руках он держал кисть винограда. Он позвал меня подойти поближе. Я подошла. Он отдал мне кисть винограда. Я сказала ему:
  - Спасибо.
 На этом наше знакомство закончилось. Вечерами иногда он приглашал всех поесть муру.
Нам всем нравилась эта еда. Может и вам понравится в постные дни. Надо порезать репчатый лук полукольцами, нарезать чёрный хлеб кубиками, положить в глубокую миску, залить кипячёной водой комнатной температуры, добавить столового уксуса и хорошего подсолнечного масла. Всё перемешать, дать минут десять настояться и есть с большим удовольствием.
Когда муж мамы, отец моего брата, приходил домой пьяный, она его ругала на весь двор и говорила, что, если он не бросит выпивать, то она с ним разведётся и выставит из дома. Он лечился, но безуспешно. И вообще он оказался не состоявшимся человеком. Он долго нигде не работал. Его отовсюду гнали за пристрастие к спиртному. А руки у него были на месте. Он сапожничал, занимался ремонтом обуви, и имел приработок, который, увы, пропивал с заказчиком.
Бабушка и дедушка сердились на маму за такого зятя, за такой выбор спутника жизни. Однажды зимой его положили в больницу с повышенным давлением. Через неделю вечером к нам пришла медсестра из больницы. Она рассказала, что он обманывает маму. Таких лекарств и продуктов врач не выписывал. К нему ходит другая женщина и тоже приносит всё, что он закажет. Они обнимаются и целуются на лестничной площадке. Когда же приходит законная жена, он лежит в кровати и еле двигается. Это было уже с лишком. Мама сразу подала на развод и вернула девичью фамилию себе и сыну. Он ушёл жить к той женщине. Выйдя из больницы, он приходил прощаться с сыном. Он плакал над его койкой. Я видела, как большая, крупная слеза упала на лоб семимесячному малышу.
Через какое-то время отец брата умер от давления. А у меня осталось в памяти то, что он говорил моей бабушке: «Мне много не надо. Был бы супец да картошечка». А сам по ночам шарил на кухне, ища чего-нибудь сладенького и вкусного, съесть. Любил пенки снимать с молока. А утром всё валил на младших братьев моей мамы. В доме не принято было есть, когда попало и как попало. Братьям  мамы попадало ни за что, ибо я порой забывала о случившемся утром рассказать бабушке, убегала с ребятами играть во двор. Я долго присматривалась к мужу мамы. Он не обращал на меня внимания. Я осталась к нему абсолютно равнодушной. Он приводил, каких- то собак, откармливал их и уводил. Нам надоели эти псы, воющие по ночам, жалобы соседей, что стали пропадать куры, что на помойку страшно пройти.  Восторженных  воспоминаний этот человек у меня не оставил, но и зла не было.


«Тройка» по физкультуре.

Закончился второй учебный год. За четвёртую четверть по физкультуре мне поставили «тройку». Я долго думала: почему? Не найдя ответа, я решила не спешить домой из школы. Годовую оценку вывели «четыре». Как домой идти? Мне за «тройку» голову снесут. В этом я была уверенна. Воспитывали меня строго. Домой я пришла к вечеру. Меня искали, а я гуляла в сквере. Сидела на лавочке, болтала ногами и думала, размышляла. Что со мной будет? Я считала «тройку» не справедливой. Мне казалось, что я не хуже других, и бегала, и прыгала,  и на шведской стенке занималась. Может я  разговаривала на уроках физкультуры? Ну да, я непоседливая. Другие тоже отвлекались.
Как ни сиди в парке на скамеечке около кустов пахучей сирени, а домой идти надо.
Во двор я заходила осторожно, с опущенными плечами, согнувшись и взглядом из-под лобья. Вся семья сидела на скамье перед домом. Ярко-красное солнце опускалось где-то на западе. Фиолетовые сумерки надвигались на территорию нашего двора. Сумерки я увидела и в глазах мамы.
– Где была столько времени? – Сурово спросила она, вставая со скамейки, держа дедов ремень наготове.
– Гуляла. – Ответила я, не отводя взгляда от ремня.
– Кто разрешил после школы гулять? – Последовал вопрос от мамы.
– Ни кто. – Был мой ответ.
Докладывать о своих поступках в доме, было принято заранее, с обязательным предупреждением о времени возвращения и местом нахождения. Иначе это рассматривалось, как не уважение к старшим и каралось тем, что не пускали гулять, не давали денег на мороженое и кино. А при случае могли и ремня дать по мягкому месту.
–  Показывай ведомость с оценками! – Строго потребовала мама.
–  У меня «тройка» по физкультуре. – Тоненьким голоском сказала я.
Мама взяла ведомость оценок успеваемости. В ней было три «четвёрки», а остальные «пятёрки». И что же я слышу.
–  Ладно, пусть твоя голова будет на месте. Но что бы это было в первый и последний раз.
Бабушка тебе выделила деньги с окончанием учебного года. На, возьми.
Мне выдали  три рубля с мелочью! Я могла сходить три раза в кино на детский сеанс или купить три мороженого «Эскимо» в шоколаде.






Лето после второго класса.

Почти всё лето прошло на Осиновой горе и на Мардасе – маленькой, неглубокой речке. Как только выдавалась хорошая погода, дети нашего двора, рано утром, брали с собой корзинки, в которые клали кусок чёрного хлеба и бутылку молока и шли за ягодами. Расстояние от города до Осиновой горы было приличное для нас детей. Шли через поле, засеянное рожью. Утром до леса дорога казалась лёгкой. Настроение у всех всегда было прекрасное. Всё вокруг радовало: и утренняя прохлада; и сочные краски окружающего мира; восходящее солнце; высокое, голубое небо с лазурью;  пение птиц; стрекотание и жужжание травяной живности; лёгкое дуновение ветерка. Ветерок волновал рожь на  поле, и казалось, что это зелёное море с рябью. Огромное поле простиралось перед нами, которое нужно пройти до леса по узкой тропочке.
Добравшись до Осиновой горы, и сделав шагов двадцать, мы, дети, припадали на землю, становились на четвереньки и начинали собирать землянику. Красную, крупную, ароматную ягоду, мы клали себе в рот до тех пор, когда она уже не лезла в наши животы. И только потом мы собирали землянику в свои корзинки. Дома из ягод варили варенье наши бабушки и мамы. Домой мы возвращались усталые, но довольные.
Дорога из леса домой была испытанием. Становилось жарко и пыльно. Хотелось пить. Солнце пекло наши плечи. Одолевали комары и ещё какие-то насекомые. Воздух  струился над землёй, размывая очертания природы. Но никто из ребят не ныл и не говорил, что больше не пойдёт в лес. Наоборот – все желали, чтобы и завтра была хорошая погода.
Когда ягоды кончались, мы ходили туда же, только на Мардас, ловить рыбу. Там у мелкой речки мы варили уху с картошкой. Купались. Нас жалили слепни и мы курили сухие листья. Делали цигарку «козья ножка» из газеты. Курили понарошку, отпугивая насекомых. Девочек в эти походы ходило мало – двое, трое. Остальные были мальчишки от восьми до двенадцати лет.
У костра мы пели революционные песни про Чапаева и Щёрса. Пели песни о  Великой Отечественной войне, про Орлёнка и брянский лес, про партизан. Мечтали о подвигах. У нас даже игра такая была. Мальчишки сочиняли рассказы, о том в каких переделках побывали во время войны, на которой, конечно же, не могли быть в силу своего возраста. Знали, что это враньё, но получалось складно. Некоторые демонстрировали кое-какие приёмы борьбы. Тема войны  до сих пор волнует сердца нашего народа.
Мы, дети, часто ходили на Осиновую гору за орехами, за грибами.
Я сейчас думаю: «Как же это нас родные отпускали одних на такие расстояния за дарами природы?» А ведь без этих походов, я не смогла бы полюбить родную землю. Те ощущения просторов и величия каждого дерева, каждого кустика, каждого цветочка и былинки наполняют и теперь всё моё сознание душевной радостью воспоминаний.
Мы ничего не можем взять в тот мир: ни дорогую вещь, ни любимую тряпку, ни деньги. Там это ничего не нужно. Только душа вместе с нами будет покоиться в мире ином. Конечно, хочется жить красиво, удобно, интересно. Но главное надо жить по совести. Только в этом случае отход в мир иной не страшен. Так я думала в те годы детства, так я думаю и теперь, спустя много лет.





Старушка.

У нас во дворе жила старушка. Ей было девяносто восемь лет. Пенсии у неё не было. Говорили, что не положено. Она садилась на маленькую табуреточку у ворот белого дома и просила милостину. Ей подавали. Она молилась за здоровье, подавшего, и, если есть у него грехи, то она будет молить бога, чтобы он их отпустил. Мы не раз слышали, как она жаловалась другим старушкам, что устала жить на этом свете и хочет уйти на покой, да господь не берёт. Видать, ещё нужна здесь, на этом свете.
В те года на бога гонение шло. Верить в бога, было не положено. А она молилась. Умерла старушка на сто третьем году жизни.


Моя первая режиссерская работа.

Однажды возвратившись с осиновой горы, мы, дети, как частенько делали, лазили по крышам сараев. Взрослые нас ругали за это. А нам интересно было наблюдать, что делалось в соседних дворах. Загорая на крышах, мы решили поставить спектакль «Золушка». Поводом послужила кем-то выброшенная и неизвестно как попавшая на крышу одного из сараев, белая туфелька. Туфелька была не новая, но ещё достаточно привлекательная с бантиком и блестящей пуговкой. Вторую туфельку мы, как не искали, так и не нашли. Случилось так, что содержание сказки «Золушка» я знала лучше всех и мне доверили роль режиссера-постановщика. Мальчишки сразу отказались принимать участие в спектакле, сказав, что девочка младше их не может руководить мальчиками. Ну и ладно, сказали девочки постарше меня, и согласились играть роли мужские. Пьеса-сказка была поставлена. Очередные деньги были заработаны. Окрылённые успехом, мы хотели ещё какую-нибудь сказку поставить, но потом передумали.
Где мы брали костюмы и декорации?  Нам помогали родители, дедушки, бабушки. Тыквой была табуретка, завязанная в жёлтую простыню зелёной лентой. На Золушке было платье её мамы из белого штапеля. На всех участниках были родительские одежды, подогнанные по росту и роли. Вместо кареты была хозяйственная тележка. Наверное, это выглядело несколько комично, но все радовались.


Опять обувь подвела.

Путешествия по крышам продолжались. В соседнем дворе мы увидели, что на дереве созрело большое количество вишен. Вишни были тёмно-бардового цвета и крупные. Как хотелось их попробовать! Знали, что лазить в чужой огород нехорошо. Но вишни не давали покоя, а забор был высокий. Не правильный был забор. Доски к брёвнам были прибиты со стороны соседнего  двора. По этим брёвнам мы свободно могли забраться на забор, а там спрыгнуть. Как обратно выбираться об этом мы не думали.  Нас было трое: я и два мальчика. Собака дремала,  развалившись около будки. Она была на цепи. Мы тихонечко подобрались к вишне и стали пробовать сочные плоды. Увлеклись и не заметили, как хозяйка вышла из дома. Конечно, она нас увидела и стала кричать. Её поддержала собака. Собака поняла, что хозяйка в гневе и начала лаять, отрабатывая свой хлеб.  Мы бросились назад к забору. А как на него залезть? Иногда в экстренных ситуациях мозги быстро соображают.  Один из мальчиков встал на плечи другого и перемахнул на ту сторону забора.  Затем перемахнула я. Согнувшись через забор, стоя на бревне, мы вдвоём подтянули за руки другого мальчика и он оказался с нами. В спешке моя сандалия соскочила с ноги, но времени подбирать её, не было.
Летом детвора гуляла босиком. Родные отсутствия моей одной сандалии  не заметили. Зато через два дня хозяйка вишни пришла к нам во двор  выяснять, чья обувь оказалась у неё за забором. Дедушка признал мою сандалию, ибо такого фасона во дворе ни у кого не было. Мне было стыдно за свой проступок. Хозяйка  принесла нам, детям, три стакана ягод разных.
Дедушка меня  воспитывал, читал очередные морали, и два дня я сидела дома. Как же тяжело сидеть дома, когда остальные дети гуляют и играют в разные игры. Я собралась с мыслями и духом, сказала дедушке, что такие поступки в моей жизни больше не повторятся. Дедушка меня простил и отпустил на третьи сутки во двор к детям играть.


Санаторий. Третий класс.

Приближалась осень. Начались дожди. За лето я подросла, стала выше, но была, по мнению врачей худая. Они посоветовали маме отправить меня в городской санаторий при второй детской больнице на усиленное питание. Первую четверть третьего класса я проучилась, как обычно. За время каникул меня подготовили к санаторию, объяснив, что я там буду жить весь день, и ночевать. При хороших обстоятельствах мама после обеда или ужина может меня забрать на выходной день. А в воскресенье вечером вернуть в санаторий к ужину.
В санатории мне понравилось. Здание было старинное с толстыми стенами, тёплое, с большими окнами. Лестницы были деревянные. Полы были разные: где паркетные, где просто из досок, покрашенных блестящей коричневой краской. В здании было много  больших цветов в деревянных кадках и больших вёдрах. На третьем этаже находилась игровая комната, где в шкафах находились детские игрушки и настольные игры. Там же дети делали домашние уроки. На втором этаже была большая спальня. Там стояли кровати с металлической сеткой, на которой мы прыгали в отсутствии воспитателя. Иногда нас засекали и тогда ставили у кровати стойкой  «смирно» на десять минут.
Около кроватей стояла тумбочка, где хранились личные вещи и гигиенические принадлежности: мыло, зубная щётка, зубной порошок. На спинках кроватей висело по два полотенца. Одно – для лица и рук, другое – для ног. Ноги заставляли мыть каждый день и прохладной водой. Воспитатель проверял ноги детей каждый вечер. У кого ноги были не мытые, воспитатель  отсылал в санитарную комнату, чтобы помыли.
Дети были разные по возрасту от второго по шестой классы. Дети были со всего города. Я уже не помню, сколько человек было в группе. Мне, казалось, что нас было много. Дети учились в первую смену и во вторую. Каждый самостоятельно ходил в школу. У кого школа была далеко, тот ездил на автобусе. Кто учился в первую смену, тот должен был днём  после обеда спать – для них был,  так называемый – тихий час. По воскресеньям мне тоже приходилось спать. Это была мука - два часа лежать с закрытыми глазами и ничего не делать.
Жили по-мягкому  режиму. Подъём в  шесть часов  тридцать минут утра. Десять минут около кроватей шла зарядка. Далее мы шли в санитарную комнату умываться.  Кто учился в первую смену быстренько шёл на завтрак, чтобы успеть к восьми утра в школу. Кто учился во вторую смену после завтрака шёл делать домашние уроки. Столовая находилась на первом этаже. Кормили нормально и порции были большие. Часов в одиннадцать приносили  яблоко или другие фрукты. Кто учился в первую смену, тому фрукты давали в пакете в школу, чтобы съели на большой перемене. Обед был с часу дня до половины третьего. Полдник был с шестнадцати  часов до семнадцати -  кто как успевал. Ужинали в девятнадцать часов. При хорошей погоде, все дети перед сном гуляли. Перед сном каждый день давали кефир или тёплое молоко, чтобы быстрее засыпали, как нам говорили.
В свободное время мы гуляли на площадке во дворе больницы. На площадке имелись разные постройки для детей: кораблики, машинки, грибочки, лесенки, горки. Мы играли в снежки, строили крепости, лепили снежных баб с морковкой вместо носа. Нам, детям, было интересно общаться друг с другом, рассказывать о школьных событиях.
Мне до школы было идти далеко. Автобусом я не пользовалась, потому что не было прямого маршрута до школы. А с пересадками добираться – это ещё хуже. Мне нравилось ходить пешком и смотреть, как всегда, по сторонам.
Как то- раз я шла в школу и увидела, как мальчишки лихо скатываются с ледяной горки на портфелях. Я решила присоединиться к ним  и тоже съехать с горки на своём портфеле. Мне это так понравилось, что я прокаталась целых два урока. Я пришла в школу вся  мокрая, но довольная.
Учительница встретила меня с радостью. После первого урока она позвонила в санаторий, чтобы выяснить причину моего отсутствия. Ей ответили, что девочка здорова и после обеда отправилась в школу. Затем учительница позвонила моей маме на работу и спросила: «Как Вы думаете, где может быть ваша дочь в настоящее время?» Моя мама ответила: « Должна быть в школе». «В школу она не пришла. Я буду звонить в милицию». – Сказала учительница.
Милиция прошла по моему пути от санатория в школу. Два милиционера видели, как дети катались с ледяной горки на портфелях. Милиционеры не узнали по описанию чистенькую, аккуратную девочку. Я была вся в снегу и одежда на мне стояла колом.
Мама прибежала в школу и сказала, что после санатория я обязательно получу взбучку. Взбучка была, но не ремённая, а в виде длинных нотаций о том, что так поступать нельзя, нехорошо, и так далее. Она плакала, говорила, что я её совсем не жалею, что ей тяжело растить меня и брата одной. Лучше бы выпорола!
Жить в санатории мне понравилось. Режим, хорошее питание, общение с другими ребятами, различные игры делали время нахождения в нём интересным. Все дети прибавляли в весе, становились более здоровыми и румяными.  Дети в санатории полы не мыли, в столовой не дежурили, в спальне не убирались. Эти работы выполняли санитарки в белых халатах. Дети следили только за своим внешним видом, и то под присмотром воспитателей, медсестёр. Раз в неделю наше здоровье проверяли врачи.


Знакомство с новой школой.

Росла я любознательным ребёнком. Мне всё было интересно. По дороге из санатория в школу, я узнала, что в одном из больших зданий открылось новое заведение под названием школа-интернат. Почему школе было дано такое название, до сих пор не знаю. На этой улице находилось много различных предприятий текстильной, химической и деревообрабатывающей промышленности, парикмахерские, ремонтные мастерские и даже небольшой дом Культуры.
По характеру я не робкая. Однажды я решила заглянуть в школу-интернат. Я раньше и в другие школы заглядывала. Мне было интересно посмотреть, план здания, как выглядят классы и коридоры, оформление. Школы были разные: одноэтажные, двухэтажные, трёхэтажные. Окна и двери тоже были разные. Школа, в которой я училась, была старая. Там в верхней части стен классов были сплошные стеклянные окна, которые выходили в коридор. Говорили, что это было сделано для того, чтобы смотрители школ могли наблюдать за поведением учеников на уроках.
Однажды в серый обычный день я отважилась зайти в здание, интересующей меня, школы-интерната. Я зашла в вестибюль. Прежде мне бросилась в глаза чистота. В вестибюле с колоннами находились диваны с высокими спинками. На всех диванах были белые чехлы. На полу стояли большие высокие пальмы. Потолки  тоже были высокие. По всему периметру полукруглого вестибюля были огромные окна в белых рамах. Полы, мне показалось, сделаны были из мрамора. Из чего они на самом деле были сделаны, до сих пор не знаю, но запомнились красивыми.
Я зашла   вглубь здания и увидела на первом этаже на двери табличку «Директор». Дверь была приоткрыта и я увидела секретаршу. От директоров надо держаться подальше, а то начнут расспрашивать и воспитывать, подумала я и прошмыгнула в какой-то коридор. Там бегали дети. Я спросила их о раздевалке. Они быстро мне показали. Я сняла пальто, повесила на первый попавшийся крючок. Поднялась на второй этаж. Там я встретила девочек своего возраста. Они приняли меня за новенькую и охотно рассказали всё, что меня интересовало.
Школа была платной. Родители платили часть своих доходов в денежном выражении в зависимости от количества детей в семье. Плата была разная. Набирали детей, которые хорошо учились, но у них были трудности в семье, а именно мало площади на которой, жила семья. Были дети из неполных семей.
Классы мне понравились. Они были светлыми с большими окнами. Коридоры были широкие и тоже с большими окнами. Столовая была большая. Из неё шёл завораживающий аромат обеда. На третьем этаже были спальни. Коечки были аккуратно заправлены.  На стене висело зеркало. В углу стоял шкаф для одежды. Между кроватями стояли тумбочки, в которых хранились личные вещи.
Дети были чистенькие, ухоженные, хорошо одетые.  Тогда же я узнала, что в  школе есть кружки: хоровой, танцевальный, изобразительного искусства, кружок, где обучали игре на музыкальных инструментах: духовых и народных. В школе были спортивные секции: гимнастика, футбол, волейбол, лыжи, лёгкая атлетика.
Школа мне понравилась чистотой и уютом.  Я сказала маме, что  хочу в ней учиться. Дедушка, бабушка и мама сначала были против, чтобы я училась в этой школе. Они говорили, что у меня плохое поведение, и я буду хуже учиться, что некому будет меня контролировать.
Школа была полузакрытого типа. Часть детей только на каникулы уходили, уезжали домой, а часть на выходные  шла в свои семьи к себе домой. Я просилась, можно сказать, слёзно.
Я заверяла, что буду хорошо без «троек» учиться. Мне понравилось в санатории, и я хотела продолжить там пребывать, но это было не возможно. Санаторий был бесплатным и финансировался по линии здравоохранения. А за интернат надо было платить. Но, если учесть, что интернат обувал, одевал, снабжал всеми необходимыми школьными принадлежностями и учебниками, да ещё и кормил, то выгоднее было меня отправить учиться туда. Посоветовавшись, родные решили меня устроить, если примут.




Первый день в интернате.

Я хорошо помню первый день в новой школе. Я пришла, как прошлый  раз, к обеду. У меня в руках был портфель с учебниками и школьными принадлежностями. Моя мама сидела на стуле в коридоре. Я стояла рядом с ней. К нам подошла женщина небольшого роста и сказала, чтобы я шла за ней на третий этаж в кастелянскую. Я поднималась по витой лестнице и смотрела на маму. Мама тоже смотрела на меня, подняв голову. В кастелянской мне выдали новую одежду от трусов до зимнего пальто. Вся одежда была новая с магазинскими бирками. Выдали: зимнюю шапку; чёрные валенки; спортивный костюм; чулки;  пояс с резинками; китайский шерстяной свитер; фланелевое синее с ягодками платье с длинным рукавом; коричневую форму-платье; чёрный  и белый фартуки; ленточки в косы белые и коричневые; сменные белые воротнички и манжеты; ботинки со шнурками; зимний шарф и шерстяные носки. Затем выдали трусы, майку, зубную щётку, зубной порошок, мыло, полотенце для лица и полотенце для бани, полотенце для ног. Одежду подобрали по росту.
На первом этаже была баня, которая работала каждый день, чтобы дети по графику могли мыться. Я помылась одна между графиками четвёртого и пятого классов. Оделась в выданную мне одежду. Старую мою одежду велели отдать маме. Она забрала одежду, обняла меня, прослезилась, поцеловала, помахала рукой и ушла домой.
Меня отвели в класс, в котором я буду учиться. Он находился на втором этаже. Я зашла, поздоровалась и начала осматриваться.  Подошла к стене и стала читать стенную газету, которую выпускали сами ребята. Там я увидела нарисованного мальчика, который спал на скамейке школьной парты. Там  же было написано стихотворение о мальчике. Я поинтересовалась о ком здесь идёт речь. Мне показали довольно милого мальчика небольшого роста. Он покраснел, когда наши глаза встретились, но при этом  улыбался. Пришла воспитательница. Это была женщина небольшого роста, миловидная, лет тридцати шести. Она попросила девочек показать мне спальню и место, где я буду спать.
Девочки проводили меня на третий этаж. Спальная комната была небольшая. Было чисто. Воздух был свежий. На высоких окнах висели тюлевые простенькие занавески. Я прошлась по спальне, думая, куда бы деть портфель с учебниками. Не найдя лучшего места, как расстояние между стеной и шкафом, я забросила портфель туда, где он с грохотом и упал. Я тогда ещё не знала, что учебники хранились в парте в классе. Сопровождавшие меня девочки, переглянулись. Я спросила: «Где моя койка?» Мне показали на  вторую кровать от стены у окна.
Потом года через три девчонки вспоминали: «Глядим, новенькая всё везде высматривает, ведёт себя бойко. Ну, думаем, этой палец в рот не клади». Такая поговорка в народе есть о тех, кто умеет за себя постоять. А было негласное правило проверять всех новеньких на прочность. Были случаи, что поколачивали и ждали: будет донос воспитателю или нет. Если доноса не было, то считали человека надёжным. Меня не проверяли и приняли, так как есть.


Обычные будни в новой школе.

Освоилась в школе я быстро. Жили все по чёткому режиму, по часам. Утром все дети выходили в коридор на зарядку.  На третьем этаже все коридоры были широкие и светлые от больших окон
Режим, отличное питание, прекрасные педагоги не замедлили сказаться на моей учёбе. «Двоек» не было, как и раньше, «тройки» были редкостью. «Пятёрок» стало больше. Надо честно сказать, что я к учёбе не прилагала никаких усилий. Домашние задания готовила только письменные. Я чувствовала, что меня вот-вот вызовут к доске. В перемену я быстро пробегала текст глазами, чтобы, если спросят, знать, о чём говорить.
Школа-интернат была с эстетическим  уклоном и обучением ведения домашнего хозяйства. На уроках домоводства девочек учили готовить еду, шить платья, блузы, юбки, правильно прибирать своё жилище. Мальчиков учили работать с деревом, с молотком. Иногда девочек учили работать на станках, делать какие-то заготовки из металла, сверлить. Нравилось ли нам это? Нас об этом не спрашивали. Шёл урок, за который нам ставили отметки.
В свободное от учёбы и приготовления домашних уроков время, дети занимались по интересам, посещали различные кружки и спортивные секции. Раз в месяц нас водили в кино в соседний дом Культуры. Кто имел замечания по поведению, того в кино не брали.
Детей сначала было немного около трёхсот семидесяти человек. Третий класс был младший, а шестой старший. Почти все дети находили себе занятия по интересам. Интересы со временем менялись. Кружков было много: хоровой, танцевальные, театральный, духовой оркестр, струнный оркестр, изобразительного искусства, прикладного творчества, вышивание, вязание. Мальчики занимались исключительно спортивным направлением: лёгкая атлетика, лыжи, гимнастика, футбол, волейбол, баскетбол. Со временем появились технические кружки, биологического направления. Появился фотокружок и клуб интернационалистов. Преподавательский состав был сильный и высокообразованный, хорошо знающий свой предмет. В материальном плане школа была дорогая.
Меня интересовало всё. Я записалась в разные кружки: в изобразительное искусство, (я неплохо рисовала), танцевальный, (раньше я занималась в балетной студии при доме пионеров, о котором я расскажу отдельно), театральный, (я всегда эти занятия любила), секцию спортивной гимнастики, (была сильной, стройной и гибкой). В хоровой кружок должны были ходить почти все дети, за исключением тех, кто в музыкальном плане был безнадёжен. Многим не нравилось заниматься хоровым пением, но музыкальный педагог был строг. Мы пели по голосам и занимали первые места в смотрах художественной самодеятельности. Полгода я ходила заниматься игрой на балалайке, но безуспешно. Так и не получилось из меня музыканта, не хватило терпения, а может природой не дано.
Все дети учились в одну смену с утра. Кружки и секции работали в разные дни и часы. Кто хотел, тот везде успевал. А потом интересы менялись. Больше, чем в трёх кружках, никто не занимался, некоторые вообще посещали по одному кружку. Никого насильно в кружки, кроме хорового, не привлекали. Была полная свобода выбора, попробовать себя в нескольких  направлениях.
Раз в неделю у нас были уроки культуры поведения, хороших манер. Учили: есть правильно  за столом, пользоваться приборами, как себя вести на улице, в автобусе, в театре, как разговаривать друг с другом и какие вопросы задавать неприлично. И всегда проводились показательные уроки. Счастливчикам приходилось обедать дважды.
Под все кружки были оборудованы кабинеты. В школе было своё радио и радиорубка. Шли трансляции радиогазет, исполнение музыкальных заявок детей, учителей, воспитателей, делались сообщения. В каждом классе и во всех коридорах были радиоточки с приёмниками. Кто не хотел слушать музыкальные программы, мог выключить в своём классе приёмник. Музыка была не громкая. Радио работало в основном после ужина и то не каждый день. Так, что оно никому не мешало. Со своим радио было интереснее жить в школе. Выпускались радиогазеты на темы школьных событий.


Школьный базар.

Дети в школу были собраны, из близ лежащих, территорий. Иногородних было процентов двадцать пять. Местные в субботу на воскресенье уходили домой, и возвращались к завтраку в понедельник. Иногородние дети домой ездили только на каникулы. Некоторым  из них с разрешения родителей с обеих сторон, разрешалось на выходной сходить к друзьям-одноклассникам. Некоторые городские ребята оставались на выходной в школе, потому что в субботу вечером были развлекательные мероприятия. Проводились танцевальные вечера, показывалось документальное кино. В школе был хороший большой зрительный зал. В широких коридорах проводились игровые соревнования. За победу в них выдавались талончики с обозначением количества выигранных очков. С этими талончиками надо было идти на школьный базар и выбрать на заработанные в соревнованиях очки, приз. Призы были разные. Были: тетради, ручки, карандаши, цветные карандаши, детские книжки, блокноты, сувениры, разные безделушки. Были съедобные призы: яблоки, печенье в упаковке, маленькие шоколадки, различные конфеты. Всё имело свою цену: что-то дороже, что-то дешевле. Чем больше  талончиков, тем дороже  можно выбрать приз. Базар находился в одном из классов школы. Я не забуду, как один из мальчиков нашего класса мне отдал, или подарил, им заработанную в нескольких соревнованиях, шоколадку. Я была смущена и хотела отказаться, но он быстро убежал. Я потом эту шоколадку разделила среди девочек одноклассниц. Я им не сказала, откуда у меня эта шоколадка. Угостила и всё. А то могли бы засмеять мальчишку за такой поступок. Дети не всегда понимают, что хорошо, а что плохо.
Какие были соревнования? Приведу лишь некоторые. Кто быстрее в мешках добежит  или допрыгает до финиша. Были надувные лягушки с прыгающим устройством. Надо было нажимать на ручной шар и довести лягушку до финиша. Порой лягушка начинала прыгать в обратную сторону. Запускалось две команды. Смеха и азарта было, хоть отбавляй. Хоть один участник, но должен добраться до финиша. Вывешивался плакат с изображением клоуна, но без носа. Надо было с завязанными глазами, держа в руке нос, приставить его на место. Справлялись не все. Носили шарики лёгкие в ложке из одной тарелки в другую. Кто быстрее пять шариков перенесёт, тот и победил. А шарики в ложке лежать не хотят. При беге они сваливаются, и приходится за ними бежать и возвращаться на то место, где шарик упал. Все соревнования проводились на скорость, на ловкость, на точность, смекалку. Было весело всем, даже проигравшим. Соревнования проводили старшеклассники под руководством старшего воспитателя.


Дежурства.

С  первого сентября, когда я начала учиться в четвёртом классе, в школе начались новые правила. Детей начали приучать к труду. Начались всевозможные дежурства: дежурство по классу, дежурство по спальне, дежурство по коридору, дежурство по столовой, дежурство по территории школьного двора. В старших классах, а это с пятого класса, ввели такую дисциплину, как общественно полезный труд или ОПТ, когда все были заняты уборкой коридоров.  Мальчики и девочки мыли стены, подоконники, протирали пыль, где это было необходимо, мыли полы с моющими средствами. Ещё это называлось генеральной уборкой. В обычные дни полы мылись простой водой. Когда дежурство было по столовой, дети от учёбы освобождались. Некоторым это нравилось. Получалось, что дети постоянно были чем-то заняты и времени на шалости, как бы и не было. Утром после сна надо было мыть полы в спальне и протирать пыль. Когда дежуришь в классе, полы надо было мыть после уроков и после  ужина. Домашние уроки после полдника  мы делали в том же классе, где утром учились. В коридорах полы тоже дважды мылись, как и в классе. Надо было так же пыль влажной тряпкой везде убрать, цветы полить. Хорошо это было или плохо? Все привыкли и не замечали обязанностей. На стенах в спальне и классах вывешивались списки с датами, кто, где дежурит. Совпадений, что дежуришь в двух местах, не было. Если работа была выполнена плохо, заставляли переделывать. Дежурили в основном по два человека.


Принятие в пионеры.

В конце учебного года третьего класса  часть детей приблизительно процентов восемьдесят – девяносто принимали в пионеры. Торжественное мероприятие проходило двадцать второго апреля в день рождения Ленина – вождя мирового пролетариата. В пионеры принимали достойных ребят, кто хорошо учился, хорошо себя вёл, слушался старших, выполнял общественные поручения. Меня в пионеры приняли. Всё было замечательно и красиво. Была общая линейка пионерских отрядов. Вносили знамя школьной дружины в сопровождении двух лучших учеников, горниста и двух барабанщиков. Председатели отрядов сдавали рапорта председателю дружины. Звучали торжественные речи взрослых: директора, завуча, пионервожатой школы. Детям, вступающим в ряды пионеров, на плечо была повешена красная треугольная косынка – пионерский галстук. Мы хором клялись любить Родину, коммунистическую партию, быть готовыми к борьбе за дело коммунистов. У некоторых новых пионеров от волнения блестели глаза. У меня дух захватило. Мне казалось, что я куда-то взлетела и парю над землёй. День был солнечный. Кругом царило оживление. Все были красивые, нарядные, мальчики в отлаженных костюмах, девочки в белых фартуках и белых бантах. Учителя и воспитатели были в нарядных одеждах с красивыми причёсками. От них пахло духами. Мужчины пахли хорошими одеколонами. Праздничное настроение было весь день.
 На полдник подавали сдобный сладкий домашний пирог.


Выборы.

На другой день надо было выбирать председателя отряда, звеньевых и редколлегию. В нашем классе училась девочка очень славная на вид. Она хорошо училась, но любила, чтобы все её слушались и поступали, как она скажет. Только две девочки в классе ей не потакали. В перемену в коридоре у окна она собрала девочек и сказала: «Я буду председателем отряда». Она и остальные обязанности распределила. Мне это показалось не этичным. Должность председателя выборная и должна быть альтернатива. На общем собрании я предложила кандидатуру мальчика, который тоже хорошо учился и пользовался авторитетом, как среди мальчиков, так и среди девочек. Он был честный, справедливый, аккуратный и хорошо учился. Большинством голосов был избран он. Меня избрали художником-оформителем стенной печати. Эту нагрузку я выполняла до окончания восьмого класса.


Первый пионерский лагерь.

После третьего класса меня отправили первый раз в пионерский лагерь. Лагерь принадлежал работникам коммунального хозяйства, то есть чьи родители работали в сферах обслуживания: парикмахерские, бани, магазины, швейные мастерские. Швейные предприятия были включены в этот список.
Немного расскажу о том, где работала моя мама. Моя мама работала на швейной фабрике ручницей. Она не шила на швейной машине, а выполняла работу, без которой качество изделий не могло быть высоким. Работа нужная, но промежуточная. Поэтому оплата труда была невысокой. Моя мама могла сшить платье целиком, но на предприятии был конвейер. Работы выполнялись подетально. Люди с более высокими разрядами держались за свою работу, и получить более выгодную операцию, мог только случай: уход работника на пенсию, переезд в другой город, уход на более высокую ступень работы или более оплачиваемую.
В основном держались из-за привычки. Люди сплачивались в бригадах до уровня большой семьи. И горе и радость, всё было тут. Все друг дружку поддерживали, Каждый незаметно друг дружку воспитывал. Были свои представления об уровне счастья. Некоторым трудно было взять и уйти на другую работу в другой коллектив. Место работы для некоторых было вторым домом, где проходила жизнь. Моя мама работала на швейной фабрике с юных лет. Она вспоминала, как в годы войны, в цеху было холодно потому, что не хватало дров, как иголки замерзали и приставали к рукам. Была война, и всем было очень трудно и тяжело. Звание «Труженик тыла» она заслужила. Швейное предприятие шило обмундирование для воинов Советской Армии. В военное время молодёжь предприятия ходила с концертами по госпиталям города, в которых лежали и лечились, раненые в боях, солдаты и офицеры. У моей мамы был хороший голос, и она исполняла песни.
Моя мама была членом профсоюзной швейной организации и состояла в ней с первых дней своей работы. Семья наша считалась  неполной, так как не было отца. Путёвку в пионерский лагерь для меня ей дали бесплатно.
Пребывание в пионерском лагере мне нравилось. Жизнь на природе, в лесу, интересные мероприятия, хорошие условия быта положительно влияли на здоровье и развитие детей. Появилось много новых друзей. В пионерском лагере происходило знакомство с играми, проводились соревнования по спорту, по художественной самодеятельности. Проводились всевозможные конкурсы  самых лучших, смелых, выносливых, талантливых с вручением призов и праздничным чаепитием. По вечерам была танцевальная массовка, где все желающие могли потанцевать различные танцы, как переходная полька, вальс, кадриль.
Заканчивалось пребывание в лагере большим праздничным костром. Ребята наряжались в карнавальные костюмы, пели песни, танцевали, играли в придуманные игры, писали пожелания друг другу, играя в почту. Домой все возвращались с подарками и пакетом гостинцев.





Потеря близкого человека.

При возвращении из пионерского лагеря, на вокзале меня встретила мама. Она была в тёмной одежде и чёрном платке. Я всё поняла. Бабушки не стало. Мир вокруг сделался серым. Бабушка готовила нас к тому, что она умрёт. Она говорила, что на небесах она найдёт покой, что грехов на ней нет. Умирала она тяжело, голодной смертью. Её организм не принимал еду. Как это случилось? Лошадь подала назад и задела бабушку оглоблей в живот. Бабушка долго болела, но на операцию не согласилась. Она чувствовала свой уход и связала себе белые тапочки.
Перед приездом домой, мне приснился сон плохой: я расчёсываю свои длинные волосы и вижу, как в них бегают маленькие животные. Про вши я тогда ничего не знала. Девочки мне сказали, что это к неприятностям. Так оно и вышло.
Сны это загадка для человека. Некоторые сны повторяются. Во сне человек, кажется, проживает ещё одну жизнь. Сны влияют на предстоящий день, на настроение, на самочувствие. Во сне дневные переживания могут усиливаться. Кто-то верит, что сны сбываются. У меня среднее отношение. Когда мне снятся плохие сны, я считаю их не правильными. Когда мне снятся хорошие сны, я считаю их правильными. Мне кажется, что разгадка снов у каждого человека своя. Если мне снится поезд, значит, я скоро получу письмо. Если во сне увижу молоко, то обязательно будут гости. Если снятся добрые собаки, то это к друзьям.
На вокзале слёзы душили всё моё нутро, но я не плакала. Слёзы застряли в груди.
Бабушку похоронили по старинному обряду, как она просила: без социалистической музыки,  с певчими, служителем церкви, с молитвой и свечами. Когда я зашла в дом, вокруг стола, на котором лежала бабушка, стояли певчие в чёрных одеждах. Они держали свечи в руках, молились. Батюшка читал за упокой и тоже молился. В руках у него была кадильница. Он иногда махал ей. В этот момент  из кадильницы шёл дым. Картина была скорбная. Перед иконами горела лампадка. Иконы светились. В комнате было много народа. Было душно. Мне сделалось дурно, меня затошнило, началось сердцебиение, закружилась голова.
Мама подхватила меня на руки и уложила в постель. Температуры у меня не было. Решили, что меня, кто-то сглазил. Мама опустила уголёк в кружку с водой и перекрестила. Она опрыснула меня водой из кружки, и мне стало легче. Ночь я спала спокойно.
На другой день состоялись похороны. Когда бабушку стали выносить из дома, слёзы хлынули из моих глаз. Я убежала под яблоню и заплакала навзрыд. Плакала долго и горько. Мне показалось, что с уходом бабушки, от моей души отделился кусочек чего-то дорогого и невосполнимого. На кладбище меня не взяли, чтобы лишний раз не травмировать, а попросили помочь накрыть на столы для поминок.
За столом после похорон, я услышала, не помню от кого, слова, которые бабушка сказала перед смертью: «Жаль внучку. Ей в этой жизни будет трудно». Слова её сбываются. Мне действительно во взрослой жизни было трудно. Но в ней хорошего и счастливого было гораздо больше. А трудности – они у всех есть.







Подслушанный разговор.

Вскоре после смерти бабушки я случайно услышала, как мой старший  дядя, вспоминал свою службу в армии. Он и дедушка сидели на кухне за столом. Они, мне кажется, выпивали и оба плакали каждый о своём. Дядя вспоминал, как их молодых девятнадцатилетних ребят привезли на голое поле степи, разместили в палатках, а был октябрь месяц. Было холодно. Они обустраивали участок границы. Контрабандисты не
дремали. Были случаи, когда солдат, умирал на посту, неся службу Родине. Оставшиеся солдаты горевали. Служба была тяжёлой.  Порой, вскрыв посылку из дома, а так было положено по уставу, содержимое не всегда полностью отдавали солдату. Часть посылки пропадала. А может, были запрещенные вещи в посылках? Может некоторые продукты приходили в негодность? Тогда служили по три года. Только последний год служба протекала  более- менее спокойно.
Дедушка вспоминал свою красавицу дочь, которую похоронил, когда она была совсем молодой. Смутно, но я помню эти похороны. По ощущениям, а не рассказам, я помню  суету в доме, когда случилось печальное событие. А виной всему была любовь.
Моя молодая тётя встречалась с молодым мужчиной. Полюбила. А он скрыл, что у него есть жена и ребёнок. Жена узнала об изменах мужа и при всём честном народе жестоко побила тётю. Тётя позора не снесла, пришла домой и повесилась в чулане. Вот такие грустные истории.


Посещение церкви.

Мужики разговаривали на кухне, а я сидела у окна, смотрела в огород и на идущий дождь. Дождь был тихий. Форточка была открыта. В комнату шёл свежий воздух. Когда дождь кончился, и появилось солнце, пришли воспоминания. В такой же солнечный день бабушка повела меня в церковь причащаться. Она сказала мне, что это надо сделать и отказов не принимает. Меня уже приняли в пионеры. Я надела школьную форму, белый фартук и красный галстук. Бабушка велела надеть обычное платье, снять галстук и повязать платок на голову. Я всё сделала, как она сказала. Затем она меня проинструктировала, что и как я должна отвечать батюшке. Было замечательное раннее утро, когда солнце встаёт и движется с востока на запад. Церковь утопала в зелени деревьев. Золочёные купола   сверкали от лучей солнца. Голубые крыши приветливо манили в храм. Бабушка научила меня креститься: как, где и сколько. Я внимательно её слушала. Она оставила меня перед батюшкой на коленях. Батюшка накинул мне свою рясу на голову и стал задавать вопросы.
Он спрашивал о грехах. Мне думалось, что грехов у меня не было, ибо ни на один из вопросов я не могла ответить: «Грешна, батюшка». А мне так хотелось в чём-нибудь покаяться. И, когда он спросил: беру ли я чужие тряпочки без спросу, я вспомнила, как однажды, когда мне было лет пять, я взяла у подружки поиграть у себя дома платье для куклы,  я ответила: «Да». Я  вспомнила, как мама меня за ухо отвела к этой девочке и велела извиниться за мой нехороший поступок. Куклино платье я вернула. Без разрешения нельзя брать чужое. Это мне запомнилось на всю жизнь. Мама сказала, что, если я не пойду с ней и сама не верну платье, она меня выпорет и всё равно заставит идти извиняться и относить взятую без спроса вещь. Она расценила мой поступок, как воровство. Тяжко мне тогда было признаваться в своём проступке.
А тут батюшка мне мой грех отпустит. Он сказал, что так поступать не хорошо. Если я осознала свой проступок, то бог простит. От батюшки сильно пахло вином «Кагором», которым он потом меня с ложечки угостил с просвиркой. Затем была служба. Я вместе со всеми молилась. Бабушка была мной довольна. При выходе из церкви прихожане угостили меня яблоками и пирогами.


Четвёртый класс.

Шёл тысяча девятьсот пятьдесят девятый год. На день рождения мне мама подарила открытку с такими словами: «Учись дочка хорошенько, хотя наука и трудна. Но после будет веселенько, когда закончится она». Она всегда спрашивала меня за учёбу. А я училась так себе, лишь бы «троек» не было. А тут я решила, как в народе говорилось, взяться за голову и учиться добросовестно. Если я раньше к домашним урокам относилась, можно сказать прохладно, то с четвёртого класса изменила своё отношение. Это сразу сказалось на результатах. На контрольных по математике я успевала решить свой вариант, соседний, дополнительное задание, и ещё погулять в коридоре до перемены. Всё давалось легко. Пятёрки сыпались по всем предметам. Были, конечно, и четвёрки, но  гораздо реже. Я сама себя не узнавала.
На городском конкурсе чтецов в Доме пионеров, я заняла первое место среди сверстников. На Новогоднем представлении я исполняла главную роль в спектакле -  роль волшебницы. Мне сшили из ткани изумрудного цвета шикарное платье на тоненьких бретельках. Спина и плечи были открыты. Воспитательница заметила, что у меня красивая, ровная спина. Она принесла мне изумрудного цвета клипсы. Они были огромные и блестящие. Они для моих детских ушей были тяжелы, но я на это старалась не обращать внимания, потому что они переливались и шли к моему платью. На голове было украшение, сделанное из зелёной фольги. Я стояла около ёлки, взмахивала волшебной палочкой и разноцветные огни загорались. Ёлка становилась ещё красивее и наряднее. В зале звучала музыка. Наступало всеобщее веселье. Игры, конкурсы, шуточные соревнования ещё больше поднимали настроение детей. Все были весёлые и радостные. Впереди зимние каникулы.
На другой день была ёлка у младших классов в том же зале. Школа увеличила свой состав за счёт открытия новых классов младшего звена. Для первых, вторых, третьих классов были оборудованы кабинеты на первом этаже. Мой неугомонный характер и фантазии не знали покоя. В школьной библиотеке я нашла книгу с описанием простых фокусов. Я их выучила.  В тайне от всех, отрепетировала наиболее простые фокусы. Надела костюм звездочёта, потому что в нём было удобнее показывать фокусы, и пошла в зал к младшим детям на новогодний праздник. Нашла момент и предстала перед детьми. Когда шла к ёлке, я услышала разговор: «У нас в сценарии нет звездочёта». « Да, ладно, пусть выступает». – Услышала я ответ. Фокусы детям я показала. Провала не случилось. Все хлопали. Я быстро удалилась. Что толкнуло меня на такой поступок? Желание реализовать своё умение. Для чего же я изучала и репетировала эти фокусы? А то, что это надо было согласовать с взрослыми, мне на ум не пришло. В моём дворе дети с взрослыми не репетировали – была полная самодеятельность. Я получила удовлетворение от того, что исполнила задуманное.




Каникулы.

Каникулы – это радость для всех. А новогодние каникулы для детей это радость ещё большая. Праздники, казалось,  были нескончаемые. На предприятиях в красных уголках проводились профсоюзные ёлки. Я ходила в швейную фабрику, где работала моя мама, в Военизированную пожарную охрану, где работал мой дедушка, в городской театр, где за деньги можно было приобрести билет на представление всем желающим, в Дом пионеров по особым приглашениям для лучших учеников. Гостинцы ели все дни каникул. А ещё были друзья, которые приглашали на свои ёлки в школах. Каникулы были насыщены всякими мероприятиями. Дома не сидели. Ходили в кино, на каток, на горки.


Дом пионеров.

Настал момент рассказать о Доме пионеров. Это было шикарное, старинное здание с мрамором, позолотой, барельефами. До революции одна тысяча девятьсот семнадцатого года оно принадлежало капиталисту. Какому не помню. На этом наше внимание не заостряли. Говорили, что буржуй враг народа, кровопивец рабочего класса. Всё, что он нажил, должно принадлежать трудовому народу.
В комнатах этого особняка разместили всевозможные кружки для детей: хоровой, музыкальный, драматический, танцевальный, хореографический, шахматный, рукоделие, авиамодельный и другие. Когда я училась в первом классе, после новогодних каникул, я записалась в балетную студию в этом Доме пионеров. Вообще  всех принимали с первого сентября. Я пришла, повертелась, как могла, перед педагогом и меня приняли, потому что
некоторых, освобождали от занятий за неспособностью. Я занималась усердно. Стопы до сих пор смотрят в стороны. Мне нравились репетиции и занятия в танцклассе. Зеркала на стенах, поручни поддержки, стройные девочки, красивый педагог создавали приподнятое чувство и причастие к чему-то необыкновенному. Занятия были трудные, но приятные. Из танцев, которые мы разучивали, мне больше всех нравился танец снежинок. На нас надевали белые маленькие накрахмаленные платьица. На голову одевали корону-снежинку. Звучала музыка, мы кружились, взмахивали тоненькими ручками, делали всякие постановочные движения. У всех танцующих было вдохновлённое лицо, и праздничное настроение. Все старались. Зал аплодировал. Мы кланялись и повторяли частичку танца.
Праздники в Доме пионеров всегда проходили великолепно, как и подобает во дворце. Писались интересные сценарии, в которых учитывалась планировка здания. Был торжественный подъём на второй этаж по мраморной широкой лестнице с ковровыми дорожками по случаю праздника. Перила были украшены цветами, шарами, флажками. Боковины перил были чугунными, ажурными, а перила из красного дерева. У входа стояли статуи красивых женщин и мужчин молочного цвета. На стене лестничной площадки от пола до потолка было большое зеркало. Под потолком были ангелы с позолотой.
Новогодняя ёлка в зале крутилась и переливалась всеми огнями радуги. Было на что посмотреть. На всех новогодних праздниках выдавались подарки за достижение каких-то успехов и гостинца в красивых пакетах.



Радостное известие.


На каникулах  я и моя подружка любили ходить на рынок. Нам нравилось всё рассматривать, но мы ничего кроме жареных  пирожков по пять копеек и мороженого не покупали. Однажды, когда  я и подружка выходили с территории городского рынка, мы увидели, бегущую нам навстречу, мою маму. Она была радостная, вся сияла, глаза блестели.
«Милая ты моя доченька, тебя наградили поездкой в Москву в Кремль на ёлку. Мне только, что позвонили на работу. Отпустили, чтобы я тебя собрала. Завтра утром собирают награждённых детей на железнодорожном вокзале». – Сказала мама. Моя мама никогда не обманывает. Я была ошеломлена таким известием. С одной стороны радость, а с другой робость. Так далеко и без мамы я ни разу не ездила. Мне не верилось, что это так случилось. Да, я стала круглой отличницей. Но в школе могли быть и другие достойные ученики. Мои мысли прервала мама, сказав, что ещё одна девочка из старшего класса нашей школы  едет в Москву.


Новое платье.

 Мама была очень обрадована моим успехам в школе. В школе нас одевали полностью, но праздничных одежд не было. На праздничные мероприятия мы ходили в школьной форме
и белых фартуках. У девочек на головах были белые бантики. А мама меня и брата любила. Она старалась нас одевать скромно, но со вкусом. На швейной фабрике был цех по пошиву детской одежды. Надо заметить, что одежда была хорошая из натуральных тканей и фасоны были не плохие. Работникам предприятия разрешалось приобретать изделия по себестоимости без торговой надбавки. Мне мама приобрела шерстяное сиреневое платье с белым кружевным воротничком. Платье мне понравилось. Мне в нём было славно. В Москву я поехала в новом платье. Всё-таки мама у меня хорошая, хоть и строгая. Во дворе некоторые жители осуждали тех родителей, которые отдавали своих детей на воспитание и обучение в школу-интернат. Они были не правы. Школа была отличная. Нашей маленькой семье жилось нелегко. В квартире проживало  две семьи.  Мы проживали вместе с семьёй маминого брата. Было тесно. Комнату разделяли два шифоньера. Мне приходилось спать на стульях.  Маленький брат спал с мамой на узкой кровати. Стола для уроков не было. Писала на широком подоконнике. Новое платье в те  дни придавало ощущение счастья. А Москва далеко. И как сложится поездка неизвестно.


На вокзале.

Утром меня познакомили с учительницей, которая будет сопровождать группу детей в столицу. На вокзале были две группы ребят. Одна группа ехала в Кремль, а другая в два раза больше по количеству детей, ехала в Лужники. Билеты были в один вагон. Мы, дети, все перемешались. Так и расположись в вагоне, как получилось. Мы ехали в жёстких вагонах. Внутри вагоны были покрашены красно-коричневой краской. Вагоны казались большими и просторными. Все дети смотрели в окна поезда. Одноэтажный старый вокзал становился всё меньше и меньше по мере набирания скорости поездом.
В Москве.

Дорога в поезде ничем не запомнилась. За окном мелькали деревья, поля, колхозы, города. Дети играли в игры, взятые с собой в дорогу, болтали на разные детские темы о школьных делах. В Москву прибыли на площадь трёх вокзалов к вечеру.  До гостиницы добирались на автобусе. Разместили в гостинице среднего класса. В комнатах проживало по четыре – шесть человек. В нашей комнате проживало пять девочек.  В гостинице проживали дети из Якутии, Узбекистана, Украины и из  других республик нашей огромной многонациональной страны. Это было так интересно! Я видела счастливые, радостные, приветливые глаза детей разных национальностей. Мне казалось – вот он настоящий мир на планете. Новогодние ёлки проходили  в разные дни и часы. Не помню, как я очутилась в группе, которая едет на ёлку в Лужники. Да меня это  не волновало. Я в Москве и это интересно. Мы посетили в Кремле Оружейную Палату, где всем без исключения выдавались на ноги белые тапочки  со шнурками, чтобы посетители не пачкали паркетные полы. Сколько там я видела драгоценных камней! А какие красивые царские одежды были под стеклом! На одеждах тоже были  драгоценные камни. Там все экспонаты были под стеклом. Палаты произвели впечатления незабываемые. После экскурсии мы побывали в детском парке Кремля, катались в санках на маленьких лошадях. Там были карусели, качели и другие аттракционы. Я, было, потерялась и увлеклась санным катанием, но меня  нашли, сделав замечание, чтобы я не отрывалась от коллектива, иначе меня будут оставлять в гостинице у стола дежурной по этажу. Мы ходили на художественные выставки и видели настоящие шедевры живописи. В кинопанораме «Мир» мы видели издалека живую Галину Уланову. Ходили в кино. Ходили просто по городу и нам рассказывали о знаменитых домах:  когда они были построены, кто в них жил.
В Лужниках все места огромного стадиона были заняты. Представление на льду мне очень понравилось. Особенно  было интересно, когда снегурочка спустилась на золотом месяце из-под купола стадиона на середину ледовой площадки. Все артисты были на коньках. Дед Мороз тоже был на коньках. При выходе из Лужников детям вручали сумочки с гостинцами.
Так случилось, что девочка, которая должна была идти на ёлку в Кремль, заболела.
Я с ней подружились с первых дней знакомства. Мы договорились, что вместо неё, схожу я, заберу гостинца и принесу ей. Учительница отреагировала на это положительно.  Праздник в Кремле не особо запомнился, потому что он проходил вокруг ёлки. Детей было много, и артистов я практически не видела. Даже   сам спектакль не запомнился. Дед Мороз был, снегурочка была, баба- Яга была. Снегурочка была красивая и нежная.
От поездки  в Москву остались тёплые воспоминания, если не считать, что в последний день украли кожаные, хромовые перчатки, которые мне на время дала мама.


Нехороший поступок.

Вернувшись после каникул в школу, я должна была рассказать ребятам о том, что я видела в Москве. Кому было интересно, тот слушал. Мне потом задавали вопросы, а я отвечала, на которые могла ответить. Жизнь в школе шла своим чередом.
На первой парте передо мной  сидел мальчик, который часто болел насморком и говорил гнусавя. Я советовала ему иметь носовой платок. Ему мой совет не понравился. Как только учительница отвернётся к доске писать, он чернильной ручкой тыкал в мои голые руки. Во-первых -  больно, во-вторых -  можно получить заражение крови. Раньше не было шариковых ручек. Ручку с металлическим пером надо было окунать в чернилницу-непроливашку и только тогда писать в тетради. Я терпела сравнительно долго и просила его этого не делать. А он смеялся. Тогда я в перемену подошла к нему, схватила за плечи, прислонила к стенке и хорошенько дала ему по дых кулаком. Он упал. Меня вызвали к директору школы и читали нотации о том, что я не оправдала доверие старших и позволяю себе такие хулиганские вольности. Я ответила, что, если он мне  будет продолжать тыкать чернильной ручкой  по моим рукам, я ему ещё наподдам. Его пересадили на другой ряд.
С того дня отношение педагога ко мне изменилось, стало более придирчивое. Однажды я возмутилась, что мне занизили отметку за ответ. Я всё правильно рассказала и примеры привела. Мне было сказано: «Большому кораблю – большое и плавание. Если бы кто-то другой из класса так ответил, то оценка была бы выше. А ты можешь ещё лучше ответить». Долго было ко мне такое отношение. А воспитательница из другого класса, узнав про мои, так сказать, вольности заметила, что я культурная нахалка, что меня зря послали в Москву на Новогоднюю ёлку.
С некоторыми мальчиками я дружила, а некоторым приходилось давать сдачи. Я стала не примерной ученицей. Начались трения с учителями и воспитателями. К концу учебного года всё наладилось. Из отличниц я выбыла, получив по труду «четыре» за пререкания с главной уборщицей школы.


Лето после четвёртого класса.

Всё лето я провела в пионерских лагерях и на городском  пляже. Меня отпускали на пляж только со старшими дворовыми ребятами, потому что я не умела плавать. В речку я залезала, но  недалеко от берега. Залезу в воду, пробую плавать, но ничего не получалось. Побарахтаюсь и на сушу. Особых событий не происходило. Всё было, как всегда. Утром, днём и вечером дворовые игры с мячом, прятки, занятия на турнике, качели. В дождливые дни читали книжки. На осиновую гору ходили реже.


Приятные события.

После летнего отдыха по возвращении в школу-интернат для дальнейшего обучения, нас, девочек,  ждала приятная неожиданность. Нам сообщили, что в связи с расширением состава школы и принятием новых учеников, соседнее здание бывшего фабриканта отдали под спальный корпус для девочек. Это было замечательно! Здание по архитектурному стилю было похоже на здание Дома пионеров. Входные двери были тёмного дерева, массивные со вставками из толстого стекла. Крылечко было оформлено металлической ковкой. Было такое же огромное от пола до потолка зеркало на лестничной площадке. Вдоль стен были барельефы из ангелов. Кругом была лепнина с завитушками, с листьями.
Часть комнат была проходная без дверей. Первая спальня была голубая. В этой комнате было большое зеркало от пола до потолка. Стены украшала разнообразная лепнина. Потолок был узорчатый с   фигурной розеткой под люстру. Далее шла комната так же с лепниной, но уже цвета шоколада с молоком. После шла комната бледно-зелёного цвета и также с лепниной. Следующая комната была проще, и имела жёлтое оформление стен. Последняя комната была розового цвета. Потолки на втором этаже были высокие. На первом этаже потолки были ниже. Комнаты были разные, но нам достались самые хорошие, за то, что наши четвёртые и пятые классы занимали лидирующие места в соревнованиях по чистоте спальных комнат.
 Полы в спальнях были паркетные. Помню на ОПТ в летние каникулы мы, девочки старших классов, натирали их специальной мастикой, щёткой и мягкой тряпкой так, что кровати отражались, как в зеркале. На всех окнах были красивые тюлевые занавески. В комнатах стояли столы, накрытые белой скатертью. На столах были графины с кипячёной водой, подносами, стаканами. Рядом была чаша для споласкивания стаканов. На полах между кроватями лежали небольшие, разноцветные из плотной ткани  коврики. В нашей комнате на полах были настояшие маленькие, шерстяные ковры.  Комнаты для умывания, мытья ног, туалеты были покрашены масляной краской и отделаны кафелем. Условия для проживания были великолепны.
Девочки балдели от увиденного. Кровати были покрыты китайскими покрывалами в тон стен. Подушки взбитые торчали под тюлевыми накидушками. В здании было много живых цветов в больших горшках. Под парадной лестницей была комната самообслуживания, где мы гладили галстуки, воротнички с манжетами и школьные фартуки.
  Были комнаты скромнее, но и они были интересные не похожие друг на друга. Мы старались бережно относиться ко всему, что было в этом здании.


Рапортички.

В школе было введено социалистическое соревнование: «Чей класс лучше». Были введены рапортички-листочки, где за всё выставлялись оценки.
Содержание рапортички:
Подъём - учитывалось поведение и выполнение зарядки. В хорошую погоду зарядка делалась на школьном стадионе в спортивной форме. Больные или освобождённые на зарядку не ходили. Здоровые, если на зарядку не ходили, приносили замечание в рапортичку и минусовые очки.
Чистота в спальнях девочек и мальчиков – дежурные воспитатели и члены дружины, две девочки и два мальчика в своих корпусах делали обход спален и выставляли отметки, которые снижали, если найдут пыль где-то, плохо заправленную кровать, и плохо убранные полы.
Поведение на завтраке - шумное поведение, разговоры за столом, снижали оценку. Во время еды на столах не должно быть крошек, объедков. Для этого стояла отдельная чаша. На полу  под столами не должно быть пищевого мусора.
Поведение на обеде – тоже, что и на завтраке.
Поведение на полднике – тоже, что и на завтраке.
Поведение на ужине – тоже, что и на завтраке.
Чистота классной комнаты:
Утром, днём и вечером – выставлялась оценка средняя дежурным класса. Они были обязаны следить за порядком. В классах проводились иногда мероприятия, делались различные поделки, и мусор надо было убирать дежурным или заставлять убирать тех, кто насорил.
Внешний вид перед учёбой – всё на всех должно быть чистое, отглаженное, ботинки и туфли блестели. За плохой вид снижалась оценка, и могли сделать персональное замечание с записью в рапортичку.
Чистота коридора – закреплённого участка за классом.
ОПТ – общественнополезный труд по плану классов. На какую оценку дети выполнили свою работу.
Отметки успеваемости – плюс пять очков за «пятёрку», плюс четыре очка за «четвёрку». За «двойку» - минус два очка, за «единицу» - минус три очка. «Тройка» - плюс три очка.
Замечания: на уроках, в общественных местах, нарушение режима, опоздания карались в рапортичке от минус трёх до минус пяти  балов.
Отбой – отмечалось поведение и порядок в вещах. Всё должно быть, сложено, повешено и обувь стоять носик с носиком под кроватью.
На другой день подводились итоги прожитого дня. Активом пионерской дружины во главе с дежурными воспитателями подсчитывались очки набранные классами. Итоги выписывались мелом на большой чёрной доске расчерченной белой краской. Была графа, в которой указывалось, какой класс какое место занял. Потом подводились итоги за неделю, за месяц, за учебный год. В низу колонок расписывался ответственный воспитатель. Ни разу никому из детей не приходило в голову взять и стереть мокрой тряпкой показания итогов соревнования. Дети сами подтягивали нерадивых учеников к лучшим показателям. Было за что бороться. Победитель за месяц получал дополнительный поход в кино. Победитель за четверть получал поездку в областной город в цирк. Победитель года ехал в Ленинград, в Москву  на экскурсии. Была поездка на теплоходе по реке. В победе за неделю класс награждался сладким, сдобным, домашним пирогом. К сожалению, не помню, как награждались вторые, третьи места. В цирке всем детям покупалось мороженое. Наш класс по итогам чистоты в спальне всегда занимал первое место, поэтому ковры настоящие на пол были наградой.


Пятый класс.

Начальное образование было получено. Я считала, что годы прошедшие были не плохие. Я с интересом ждала начало обучения в пятом классе. Нам объявили, что у нас будут новые учителя по всем предметам. Учиться  придётся в разных классных комнатах-кабинетах. Впечатления о новых преподавателях было приятным. Пение, рисование, историю, физкультуру, трудовое обучение преподавали мужчины. Мне понравились все учителя. Они были, на мой взгляд, красивые, хорошо одевались, понятно объясняли свой предмет. В основном это были жёны офицеров нашего города. Дисциплина на уроках была приличная. Случались маленькие замечания на уроках некоторым ученикам, но об этом не стоит вспоминать, ибо это не влияло на процесс обучения и восприятия учебной программы. Я вспоминаю свой класс. Как, обстояло дело в других классах, не могу описать.  В школе были замечательные кабинеты биологии, химии, физики, снабжённые всем необходимым материалом и оборудованием для получения знаний. О такой школе можно было только мечтать. Мне посчастливилось учиться в такой школе.
Школьная жизнь протекала интересно. Рапортички конечно смущали. Это было новое явление для детей. Кто их придумал, не знаю, но дело оказалось нужным. Некоторые дети подтягивались в учёбе, в поведении, в опрятности в одежде. Не смотря на загруженность детей учёбой, посещением различных кружков, спортивных секций, соревнований, общественных мероприятий по линии пионерской и комсомольской организаций, у детей было и личное время для чтения книг и прогулок. Все было по плану дня, недели, месяца, учебной четверти. И это было, на мой взгляд, хорошо. Мы мечтали о праздниках, о наградах за первые, вторые и третьи места во всех соревнованиях. Ученики старших классов участвовали в городских и областных  олимпиадах по математике, физике, химии, биологии, русскому языку и литературе. Некоторые занимали первые места. Пятый класс относился к числу старших классов.
Однажды перед  наступлением новогодних праздников недели за две я получила записку такого содержания – «Давай дружить». Я вроде дружила со всеми. Врагов, завистников у меня не было в классе. Все относились ко мне положительно и меня не задевали. Я решила выяснить от кого записка. В перемену, просмотрев стопку тетрадей нашего класса
лежавших на столе учителя, определилась по подчерку с автором записки. Подошла к мальчику и спросила:
– Это ты написал мне записку?
– Да. – Ответил он смущённо и густо покраснел.
– Я не знаю, что ты имеешь в виду под словом дружба. Я и так не испытываю к тебе неприязни.
Первое, что он захотел, - это, чтобы я села с ним за одну парту. Я ответила, что не вижу в этом необходимости. С того дня он перешёл в наступление. Он подавал мне пальто, когда мы шли на прогулку. Вешал, когда возвращались назад. Занимал место, когда всем классом ходили в кино и тогда мы сидели рядом. На переменах приглашал поговорить о чём-нибудь. Это не осталось не замеченным бывшим председателем отряда, который стал мне вредничать: то подножку поставит, то за косичку дёрнет, то плечом заденет.  На новогоднем празднике он открыто сказал, что неравнодушен ко мне, но дружбы не предлагал. Он подошёл ко мне и просто сказал: «Ты мне нравишься». И быстро убежал. Внимание посланника записки снизилось. После зимних каникул через какое-то время бывшего председателя отряда забрали из школы. Я с ним переписывалась до конца учебного года и летом. О чём писали друг другу? Каждый писал о жизни своего класса, школы. Он писал не только мне, а всему классу, но через меня.  Он писал, что скучает по всем нам, часто вспоминает, но не может идти против решения родителей, чтобы он учился в обычной школе. Школа наша, как я уже заметила, была платной.


Незабываемое событие и мысли о жизни.

Помню, что в пятом классе на уроке математики вдруг заговорило школьное радио. Мы услышали новость – первый пилотируемый запуск космического корабля произошёл в нашей стране в Советском Союзе. Юрий Гагарин совершил виток вокруг земли в космосе и благополучно вернулся на землю. Наши детские сердца распирала гордость за нашу державу. Советский Союз казался могучей непобедимой страной. Народ наш шёл к победе коммунизма. Мы ещё не представляли, что такое коммунизм, но нам детям нравилось чувствовать себя будущими строителями светлого, счастливого общества, где все равны и каждому по потребности, где все будут жить хорошо и красиво.
Я, честно сказать, ещё тогда не совсем была согласна с установкой, когда всем сестрам по серьгам. Мне думалось, что не совсем справедливо, когда двоечник будет жить, как отличник и всё им будет поровну. Это сознание на душе оставляло неприятный осадок. Я задумалась над нашим укладом жизни в стране. Захотелось просчитать доходы и расходы типичного семейного бюджета. Правда считала всё приблизительно.  У меня получилось, что на нормальное существование у многих семей денежных доходов было недостаточно. Позднее,  в седьмом классе, я узнала, что содержание одного ребёнка в нашей школе обходилось в  девяносто -  девяносто шесть рублей в месяц. Моя мама на троих имела доход семьдесят рублей. А люди радовались праздникам, каждой приобретённой вещи, старались выглядеть прилично. Как это у них получалось? И я решила, что значит так надо. Государству виднее кому и сколько платить за труд. Тем не менее, я решила, что учиться надо хорошо, чтобы добиться результатов и поступить в вуз, чтобы потом получать более высокую зарплату. Мне мама говорила: «Вот я не училась, пошла работать с шестнадцати лет на швейную фабрику,  и гну спину за семьдесят рублей в месяц. А ты учись. Может,
 ты выучишься на мастера, и будешь ходить руки в брюки, а получать сто двадцать рублей».
Много позднее мне довелось поработать мастером на строительном участке. Далеко не лёгкий труд – столько обязанностей и ответственности, постоянное приобретение каких-то новых знаний, периодическая сдача экзаменов котлонадзору на право производства работ, отслеживание техники безопасности, куча документов, сметы, проекты, закрытие нарядов на зарплату, списание материалов, планы декадно-суточные, ежедневные вечерние планёрки, обеспечение  и доставка материалов на объект, меры технической и пожарной безопасности. Голова шла кругом.
Было нелегко. Но, когда есть результаты труда, это приятно и радовало. Но были моменты, когда думалось иное – как хорошо быть рабочим и, ни о чём не думать, отработал смену и домой пошёл.

В конце обучения в пятом классе меня допустили на городские соревнования по гимнастике. Я так радовалась. Мне нравилось заниматься этим видом спорта. Это развивало во мне не только физическую силу и стройность, но и прекрасное духовное состояние. Я получала удовольствие от занятий. Наверное, потому что это мне напоминало занятия в балетной студии, которою я покинула, когда находилась в детском городском санатории. По времени не получалось совмещать два направления детского развития. Первых мест в соревнованиях по гимнастике я не заняла. Но третье место в соревнованиях на буме меня обрадовало. Есть, куда расти, и серьёзно заниматься. Для меня это было событием, которое я вспоминаю с уважением.


Лето после пятого класса.

Пятый класс я закончила с четвёркой по математике. Это было неприятностью. Как так? Я все задачи решала правильно, и были пятёрки. Но строгая учительница сказала, что мне надо работать над оформлением письменных работ, соблюдать точность выражений математического языка. Наверное, она была права. Получить правильный ответ недостаточно, чтобы получить оценку – отлично, надо хорошо оформить работу, а не абы как. А ещё она заметила, что на отлично математику знает она, а другие пусть к ней подтягиваются. Она была увлечена математикой. Преподавала её с вдохновением и считала, что математика самый главный предмет в школе. В нашем классе висело над школьной доской объявление, написанное большими чёрными буквами – Математику надо изучать, потому что она ум в порядок приводит.
Лето пришло, как положено в срок. Начало лета было жарким. Меня, конечно, снова отправили в пионерский лагерь для детей работников коммунального хозяйства. В лагере всё было уже знакомо: и территория, и планировка и здания. Нового ничего не добавилось. Даже директор был тот же – милый спокойный педагог с седой головой. Работники кухни были те же, а вот воспитатели и пионерские вожатые  отрядов были новые. Мне было двенадцать лет и меня определили во второй отряд. Пионервожатым был молодой учитель химии, а воспитатель – учительница истории. Женщина была уже не молодая, много знала, любила свой предмет. Она часто рассказывала нам об исторических событиях, но не по учебнику, а по романам писателей. Это было гораздо интереснее, потому что мы, дети, представляли историю на образах живых людей. Вот тогда-то и возникло у меня желание делать кинофильмы на исторические темы. От прошлой мечты стать капитаном дальнего плавания я отказалась из-за четвёрки по математике. Не возьмут – думала я. Кино может оказаться проще. Я им заболела. Мне всё хотелось о нём знать. В библиотеке были кое-какие книги о кино, но они не давали представления о самом производстве. А спросить было не у кого. Киностудий не было даже в областном городе.
Во второй выходной месяца в родительский день ко мне пришла мама бывшего председателя отряда школьного класса. Я была удивлена. Я просила мальчика в своём письме к нему, чтобы он пришёл на праздник. Он жил недалеко от пионерского лагеря и мог пешком прийти в разрешенный день. Женщина поздоровалась со мной, представилась. Она просила прощения у меня, что не отдала моё письмо сыну. Причину объяснила тем, что сын должен был  ехать, а прочитав письмо, мог отказаться от поездки  к родственникам. Она принесла мне гостинца в корзинке и просила от них не отказываться. Она рассказала, что сын скучал по интернату, по классу в котором учился.
Класс, в котором он учится сейчас не плохой. По-матерински обняв меня, она ещё раз попросила прощения, что вскрыла конверт и прочитала письмо, адресованное её сыну, попрощалась и ушла.
Целый день к детям пионерского лагеря приходили, приезжали, родственники, друзья. Они привозили, приносили много еды, словно нас в лагере не кормили. Приезжие и дети располагались, где только можно: и в лесу на полянах, и на футбольном поле на простых скамейках, и на витиеватых скамейках главной аллеи лагеря. Дети и взрослые пили лимонады, морсы и ели то, что  привозили взрослые. К вечеру территории были захламлены бумажками от конфет, шоколадок, газетами, бутылками, банками. В понедельник все отряды выходили на уборку территорий.


Первые  детские симпатии.

Этим летом в пионерском лагере я узнала, что существуют, мне незнакомые, интересы к мальчику. Что на самом деле было, до сих пор не могу определить.  Помню смотр художественной самодеятельности отрядов пионерского лагеря. Наш отряд выступал на сцене и пел хоровые песни. Вдруг  почувствовала чей-то взгляд из зала, обращённый на меня. Мне стало неловко.  Решила найти того, кому этот взгляд принадлежал. Наши глаза встретились. Я растерялась. Отряд допел свой репертуар и отправился в зрительный зал, предоставив сцену другим участникам смотра. Мест на скамейках не хватило. Я встала в походе у стены. Чувствую опять чей-то пристальный взгляд, обращённый на меня, и сразу посмотрела в сторону, откуда он мог идти. Голубые глаза-васильки излучали радость, а губы улыбались так искренне, что я тоже невольно заулыбалась. В моей груди возникла приятная тёплая волна. Игра взглядов продолжалась неделю.  Во сне мне виделись его глаза. Мы не говорили друг другу ни слова. Нам нравилось ловить взгляды друг друга и улыбаться. По вечерам в лагере были массовки с танцами под аккордеон. Мы танцевали, взявшись за руки. От  прикосновения рук, я ещё больше улыбалась, а наши глаза светились озорными искорками. Я думала, что, когда будет прощальный костёр, обязательно его поцелую в щёчку. Мне искренне хотелось это сделать. Почему? Не знаю! Но моим мечтам не суждено было осуществиться. Приехали за два дня до прощального костра его родители и увезли мальчика домой. На другой день я шла в столовую одна без него. Меня никто не держал за руку и не говорил – доброе утро. После обеда я узнала, что у него умерла бабушка, ну почти, как у меня. Мне было жаль, что мы даже не попрощались с ним, а ребята рассказывали, что он плакал.


Шестой класс.

Наступила осень – самая любимая пора года для меня. Мне нравились утренние тонкие холода, мелкий моросящий дождь, жёлтый ковёр листьев под ногами, небо в сердитых облаках, которые  вот-вот высыпят первые снежинки. Прохожие под разноцветными зонтиками в осенних одеждах спешили по своим делам. Из труб домашних печей валил к небу струйкой белесый дымок. На рынках и в магазинах были дешёвые арбузы и виноград.
Учёба в шестом классе была самой яркой полосой школьной жизни для многих детей нашей школы. В этом учебном году проводилось много всяких праздников, концертов, соревнований спортивных и весёлых. Мы ходили на экскурсии на многие предприятия города, знакомились с производством. Мы посетили мебельную фабрику, фабрику искусственного волокна, где сильно пахло нашатырным спиртом. Были на прядельной фабрике, где из хлопка делали нитки. Были на ткацкой фабрике, где производили ситцевую ткань, которую иногда продавали за границу в другие государства. Мы были горды за такое явление. К нам приходили шефы предприятий и рассказывали о своих профессиях.  Девочки ходили на уроки слесарного, токарного и плотницкого труда. Мальчики, к сожалению, на уроки домоводства не ходили. А надо бы! Каждый человек должен научиться готовить себе еду, уметь одеваться, соблюдать порядок в доме, в теле и, хоть немного быть дизайнером в своей жизни.
Были очередные выборы в правительство страны. Мы, дети, под руководством воспитателей и педагогов ездили с концертами на избирательные участки.
Наш класс посетил солдатский клуб и казарму в военном городке. Наша классная учительница  организовала  это мероприятие, потому что была женой военного. Мы, дети, в клубе Дома Офицеров показывали свои концерты для солдат, а солдаты приходили в наш школьный зрительный зал и показывали свои выступления для нас детей. Это было здорово. Это была взаимная дружба. Солдаты-артисты были приглашены на обед в школьную столовую.  Всё было организовано на должном уровне. Воинская часть и школа-интернат были под неусыпным санитарным контролем.
У нас, детей, было доброе отношение к людям в армейской форме. В армии служили и артисты, и музыканты, и певцы. Армия для нас была олицетворением дисциплины, порядка, могуществом нашего государства. Раз в армии служат ответственные офицеры и солдаты, значит, армия надёжно несёт свою службу. Мы, дети, гордились своей армией победившей в Великой Отечественной войне против немецких захватчиков. Нам не страшен никакой враг. Мы не пожалеем жизни за свою Родину. Наверное, так думали все дети нашей страны. А меня посещали мысли – разве нет других дел на земле, как только убивать друг друга? Разве мать врага растила своего ребёнка для того, чтобы он был убит на чужой земле? Разве родственники не будут оплакивать смерть родного человека? И кто вершит человеческие судьбы? Буржуй, капиталист, правительство? Может ли человек быть хозяином своей судьбы? На эти и многие другие вопросы у меня пока не было ответа.


Другие школьные дела.

На восьмое марта в школе была организована выставка детского творчества в вестибюле на первом этаже. Были выставлены поделки выполненные руками детей. Всё было уложено на столах и повешено на специально сделанных  стендах. Как всё было интересно! Как радовались учителя, воспитатели, родители и сами дети, приходившие смотреть на поделки приготовленные мамам на восьмое марта.  На выставке были: вышивки гладью, вышивки крестом, вышивки приёмом ришелье, салфетки с мережкой, полотенца с мережкой и вышивкой, вязаные изделия крючком и спицами, варежки, шарфы, маленький свиторок, поделки из дерева, бересты, прутьев, картона, разные вазочки, корзиночки. Швейные мастерицы представили пошитые постельные принадлежности, юбки, блузы, платья. Больше всего мне нравились картины выполненные акварелью. Мальчик из параллельного класса так хорошо нарисовал природу, как настоящий художник. Лучшие творения детских рук награждались памятными подарками на общешкольных линейках.
Был конкурс юных  литераторов. Участие в этом конкурсе я не принимала, хотя учительница  заметила, что я могла бы посещать кружок и развиваться в этом направлении. Мною был написан рассказ «У моря». Наверное, я авантюристка по натуре. Я никогда не была у моря. Море видела в кино и по телевизору. Моё воображение бурно разыгралось, и во всех красках и чувствах я описала, как смогла, первую встречу с морем.
Сочинение понравилось и мне сказали, что отправили его в областной отдел народного образования. Я осмелела и написала стихи к Новому году. Стихотворение небольшое я отправила в местную газету. Его напечатали. Содержание стихотворения я уже забыла, а мамину радость с газетой в руках помню. В детском возрасте многие начинают писать стихи и рассказы, но только стесняются показывать.
В шестом классе многие ребята были увлечены перепиской с детьми из других стран. У нас был клуб интернациональной дружбы, который находился рядом с пионерской комнатой. В клубе  выставлялись картинки, которые нам присылали друзья по переписке и многое другое, как детские журналы, фотографии, ручные поделки. Мы обменивались новостями из писем друзей и вовлекали других ребят заводить друзей по переписке. География местопроживания  друзей была обширной. Наш клуб получал письма из Индии, Вьетнама, Китая, Кореи, Германии, Болгарии, Польши, Чехословакии, Кубы. Может, были и другие государства, но я уже не помню. Некоторые письма мы не могли прочитать, потому что не знали языков. Такие письма мы отправляли в Москву в редакцию газеты «Пионерская правда».
Через какое-то время нам присылали переводы на русский язык. Некоторые зарубежные дети писали нам на русском, но не всегда правильно. Но мы  были рады и не очень правильному русскому языку. Эта переписка детей окрыляла и давала веру в то, что люди все равны, что надо жить дружно, что каждый народ имеет свои интересные особенности в быту и одежде, имеет свою культуру. Знакомиться с жизнью детей других стран было интересно. Лично я переписывалась с девочкой из Германии и девочкой из Болгарии. Мы даже посылками обменивались, высылали друг другу конфеты, печенье и другие сладости. Сладости по вкусу  отличались от наших местных. Иногда дети присылали маленькие детские игрушки.


Размышления.

К зимним каникулам я  закончила читать роман Гончарова «Обломов». Начала  читать произведение в пятом классе. Чтение давалось с трудом. Я несколько раз откладывала эту книгу и читала другую литературу, затем возвращалась и вновь откладывала. И вот в шестом классе я  наконец-то перевернула последнюю страницу романа. С чувством облегчения захлопнула книгу. Характер у меня такой. Коль взялась за что-то, то надо дело довести до конца, даже, если оно мне не особо нравится. Не могу читать машинально. Читаю каждое слово. Стараюсь вникнуть в суть написанного текста. Зачем это написано? Какую цель ставил автор? Что он хотел сказать? Иногда мне от этого становилось скучно.
Наш класс был читающим. В основном предпочтение отдавалось научной фантастике и военной тематике. Мне же больше нравились произведения на тему человеческих взаимоотношений, ближе к земле, к сути бытия. Все приходят в этот мир и уходят. После одних что-то остаётся нужное, светлое, хорошее. А после других? Сколько людей столько и судеб. Вселенная непостижима, ибо ей нет конца. А разум? Мы же не можем его потрогать, измерить, заглянуть в чужой. А память? Это что? Почему одни быстро всё запоминают и надолго, а другие нет? Материя  подвержена изменениям? От чего зависит ум или от кого? Вот такие вопросы меня одолевали после прочтения романа «Обломов». Об этом я размышляла, сидя на подоконнике в спальне,  глядя в тёмное звёздное небо.
После зимних каникул я взялась и прочитала роман Гончарова  «Обыкновенная история». Один из героев этого романа Адуев старший повлиял на  мои взгляды на жизнь. Прежде всего -  дело, а остальное потом. Но при этом надо ценить природу и беречь.
Человек рождён, чтобы радоваться, что увидел солнце, зелёную травку, голубое небо, услышал щебетание птиц, познакомился с миром, выполнил свою задачу и удовлетворённый без сожаления ушёл. Нас, девочек, шестого класса волновали многие вопросы, на которые мы пока не знали ответа. Перед сном, когда воспитатели уйдут домой, мы шёпотом разговаривали на разные темы. Не найдя ответов по сложным вопросам, мы переходили к другим темам, более близким. Мы разговаривали о предстоящих праздниках, о фасонах платьев, кто кому  из мальчиков и за что нравится.
Иногда, делая обход по спальням, ночная няня делала нам замечания и грозилась сделать запись в рапортичке за неверное поведение после отбоя. После отбоя все должны вести себя тихо и спать.


Разные события в школе.

Некоторые ребята, а их было немного, предпочитали на выходной домой не ходить, потому что по субботам в школе проводились, так называемые вечёрки. После ужина на площадке около зрительного зала проводились игры, весёлые соревнования с базаром, танцы под музыку из радиорубки. Мероприятия проводили старшеклассники. Мы танцевали переходные коллективные танцы, лёгкие вальсы, несложные танго. Иногда мы пытались танцевать твист или фокстрот. Последние два танца администрация школы запрещала, так как эти танцы считались  танцами буржуазного запада. Некоторые девочки и мальчики танцевали красиво. Они занимались в танцевальном кружке. Уроки танцев преподавал воспитатель старших классов. Мужчина был  не молод. Скорее он принадлежал к старшему поколению. Он был обаятельным человеком, не смотря на полнеющую фигуру. Танцевальные репетиции он умел делать интересными. Его замечания по танцу не обижали. Он обращался ко всем только на «Вы».
- Вы, душечка, извините, но позвольте Вам сделать замечание. Вы отстаёте от своего партнёра. А Вы, голубушка, прикройте ротик, а то нечаянно язычок прикусите.
 На конкурсах танцевальный коллектив занимал не последние места.

К празднику  «Первое Мая» был поставлен спектакль «Трое на острове». Спектакль был про пиратов и трёх школьников. Это была сказка. Спектакль длился почти два часа, был в двух отделениях и шести картинах. Были сделаны отличные декорации. Задник изображал море, пальмы. На пальмах и под ними были изображены маленькие обезьяны. Спектакль всем понравился. Я волновалась, и это нужно было в некоторых местах спектакля. Я играла роль девочки Милы – одноклассницы двух мальчишек. Роли пиратов играли старшеклассники. Спектакль удался. Нам аплодировали. После спектакля был праздничный ужин и танцы с развлекательной программой.

Учебный год подходил к концу. В воспоминаниях остались Новогодние праздники. Огромная ёлка в спортивном зале была украшена разноцветными огнями, стеклянными игрушками, бусами, хлопушками, разноцветным дождём и прочими атрибутами. Зал был украшен надувными с рисунками шарами, гирляндами разных флажков, новогодними поздравлениями. В центре потолка висел зеркальный шар, который крутился. По всему залу бегали разноцветные блики. Было очень красиво, как в сказке. Звучал свой духовой оркестр. Проводились игры, конкурсы, забавы. Все дети в этот праздник были счастливы.

Весна была ранней и жаркой. Все готовились к демонстрации на главной площади города. Днём детей среднего и старшего возраста выстраивали по четыре человека колонной. Мы репетировали и учились ходить строевым шагом красиво и ровно. Репеции, конечно, не любили, но ничего поделать не могли. Надо было поддерживать честь школы. За счёт шефов нашей школы всем участникам парада были пошиты девочкам белые платья, мальчикам белые брюки и белые рубашки с коротким рукавом. На ногах была спортивная обувь белого цвета и белые носки. В руках были разноцветные шары и веточки с распустившимися зелёными листочками и приделанными цветами из бумаги. Наша школа шла во главе всех школ города и была отмечена в местной печати  хвалебными отзывами репортёров.

Надо заметить, что шефы нашей школы были не бедные. Они подарили нам детям комнату сказок. Высокопрофессиональные художники в палехском стиле расписали стены угловой комнаты сюжетами из сказок А. С. Пушкина. Картины были выполнены маслеными красками и были восхитительны с точки зрения искусства. Все картины были выполнены аккуратно. Отточен был каждый мазок. На главной стене был изображён сам Пушкин, сидящий под дубом с пером в руке и бумагой. По золотой цепи ходил кот усатый. Далее тридцать три богатыря в чешуе, как жар горя, выходили из вод морских. Царь Кощей в сторонке чах над златом. Белка шустрая в красивой клетке щёлкала орехи. Царь Гвидон со своею свитою и сватьей бабой Бабарихой расположились на другой стене.
Недалеко от них были старик со старухой и разбитым корытом. И золотая рыбка, и спящая царевна с семью богатырями, и злая женщина с отравленным яблоком, и верный пёс, всё уместилось на стенах комнаты.  Раньше она называлась игровой. Там стояли столы и стулья. Дети играли в настольные игры. После окончания художественных работ в комнату постелили настоящий большой ковёр. На тумбочку поставили телевизор. В свободное от всех дел время дети самостоятельно посещали комнату сказок и смотрели мультфильмы, интересные познавательные программы и кино. Но без пятнадцати девять все дети шли спать. Такой был порядок.

В период учёбы в этом году среднему звену и старшеклассникам в зрительном зале показывали киножурналы, в которых рассказывалось о событиях в стране. Показывали разные строительные объекты промышленности, жилых домов, новых железных дорог, строящиеся электростанции, посадку и уборку урожаев во всей стране. Это было интересно. Мы с увлечением смотрели журналы о достижениях в науке и технике.
Посещение и просмотр киножурналов было свободным по расписанию. Хочешь смотреть, то идёшь и получаешь дополнительные знания для расширения кругозора.

   Тогда же в том году вошла мода на узкие брюки. Мы девочки брали обычные спортивные штаны и руками зашивали их  вдоль с обеих сторон до желаемой ширины. Нас ругали, заставляли свою работу распарывать. Взрослые считали, что это преклонение перед буржуазным западом и носить узкие брюки некрасиво. Мы, конечно, распарывали свою работу, а немного погодя вновь зауживали спортивные штаны, но не столь выражено.
 

Первые разочарования.

После нового года в школе ввели штатную единицу врача педиатра. Он завёл карточки,  в которых  записал рост, вес ребёнка и данные первичного осмотра. Оказалось, что у меня не всё в порядке с сердцем. Он обнаружил шумы и освободил до конца учебного года от физических нагрузок и физкультуры. Пришлось секцию гимнастики оставить и забыть про неё. Танцы тоже пришлось покинуть. В драмкружке заниматься разрешили. Ещё я заметила, что медленно росту. Если я раньше среди девочек стояла на физкультуре третья, то теперь находилась в середине.
 После зимних каникул я заболела. Оказалось, что у меня аппендицит, который срочно удалили. Наркоз отходил тяжело. Было ощущение, что я приближаюсь к солнцу, и мне не хватает воздуха. Потом меня выкидывало в тёмное небо и прохладу. Так было несколько раз. И каждый раз я пыталась остаться в небе и никак не хотела приближаться к солнцу. Медсёстры меня укладывали на подушку, а я сопротивлялась и даже цеплялась за тумбочку. Мешочек с песком, который мне положили  на послеоперационный шов, сваливался. Я пыталась  сесть, чего делать было нельзя. В результате шов оказался не совсем ровный.  Поправилась быстро, и этот случай не влиял на моё настроение. Спустя полтора - два месяца  я свободно прыгала вместе со всеми детьми через большую скакалку в перемену на улице около здания школы.





Случай на реке.               

 Весна в шестом классе выдалась ранняя  и жаркая. Числа с двадцатого мая все уже купались. Берега местной не глубокой и не широкой речки были  усеяны людьми всех возрастов. Наш класс под сопровождением воспитателя отправился на речку, на окраину города. Окраина была недалеко – в одну улицу ходьбы и небольшое холмистое поле. Природа стояла очаровательная. Кругом всё в нежной зелени. Первые цветы украшали окрестности. Даже сквозь жару пробивался аромат цветов. Небо безоблачное. Солнце приготовилось к закату. Достигнув берега реки, сбросив прилипшую одежду, мы дружно окунулись в воду. Воспитатель нас предупреждал о поведении на реке. Заплывать на другую сторону запрещалось. Да чего там плыть десять с не большим метров! Речка была извилистая: где-то узкая, где-то шире. Дно разное. В некоторых местах речку можно было перейти вброд. Плавать я не умела, но хотелось научиться. Что-то уже получалось, но на мелком месте. Мечталось попробовать себя на глубине.
 Одноклассница решила мне помочь в этом вопросе, пригласила заплыть подальше от берега и назад. Мы поплыли. Вдруг на повороте назад она рукой надавила мне на голову. Я пошла ко дну. Сижу на дне, прощаюсь с белым светом, с ребятами, с мамой и всеми родственниками. Жалею, что так мало пожила. Однако чувствую - меня куда-то несёт течением по дну. Может оттолкнуться ногами,  вынырнуть на поверхность и позвать на помощь? Услышат ли? Надо открыть глаза. А  вода меня  продолжает двигать. Я ей не сопротивляюсь. Открыла глаза и вижу, что вода уже не тёмная, а светлая. Значит я не на глубине. Я решила встать на ноги и посмотреть. Встала, а мне вода по грудь. Я тихо, спокойно вышла на берег. С одноклассницей я больше не разговаривала. Этот случай подсказал мне, что  не надо паниковать, а лучше думать и надеяться на положительный исход ситуации.
 

Знакомство с другими школами.

 В мае месяце наш класс посетил другую школу такого же типа, как наша. Школа находилась на другом конце города. Мы представили в этой школе свою художественную самодеятельность. Было интересно, как нам, так и учащимся этой школы. Возвратившись в свою школу, мы решили, что наша школа лучше.
Однажды наш класс ходил на соревнования по баскетболу в обычную городскую школу.  Был даже устроен музыкальный вечер с танцами после спортивных соревнований.


Областной смотр.

После окончания шестого класса  некоторые дети нашей школы поехали в областной город на соревнования. Соревнования были разные. Были спортивные соревнования, творческие, прикладного направления. Были соревнования санитарных постов по оказанию первой медицинской помощи, в которых я и ещё две одноклассницы принимали участие. Было шествие по городу в костюмах всех представителей школ области. Некоторые школы шли под музыку своих духовых оркестров. Шествие заканчивалось на стадионе. После торжественных речей представителей компартии, комсомола и руководителя пионерской организации, были танцы. Танцевали от души кто как мог. Смотреть на танцующих детей было приятно и радостно. Вот оно счастливое детство.
Почти по всем видам соревнований наша школа занимала первые, вторые и третьи места. Лишь с небольшим преимуществом от нас, дети из интернационального детского дома, заняли первое место. Да это было и не столь важно на тот момент. Мы приходили после соревнований уставшие, но радостные, потому что находили много новых друзей. Рассказывали  о жизни в своих школах. Мы не грустили, когда проигрывали. Нарушений дисциплины не было. Мероприятие удалось. Был прощальный вечер на стадионе. Дети и взрослые пели песни, взявшись за руки. Был пионерский костёр и небольшой фейерверк.
Некоторые дети познакомились с детьми из интернационального детского дома и договорились, что будут переписываться. Дети в этом доме были  из разных стран. Были из Африки с тёмной кожей, были из Кореи, из Кубы, Испании и других стран. За давностью лет не вспомню всех национальностей. Дети они везде дети. Ребёнок рождается для счастья, и не важно, как он выглядит и какая у него кожа. Судьбы у всех разные. Иногда я думаю, что боги специально заселили землю разными национальностями, чтобы мы научились жить в дружбе, понимать друг друга, уважать за хорошие поступки и помогать в трудных ситуациях.


Прогулка на катере.

После областного слёта наш класс решил совершить прогулку на катере вниз по реке. Где взять деньги? Организатор договорился с подсобным хозяйством наших шефов, что мы будем пропалывать морковь на грядках. Неделю мы ходили на работу и все добросовестно трудились. Но в высоких инстанциях города, узнав об этом, решили запретить работу – в Советской стране эксплуатировать труд детей нельзя.
Заработав по шесть рублей на человека, посчитав расходы, мы отправились на речную прогулку. Утро было безоблачным. Мы предвкушали хороший день. Воспитательница взяла с собой магнитофон. В то время это была редкость. Мы сидели на верхней палубе, любовались проплывающей мимо нас природой и слушали песни в исполнении популярных певцов и композиторов. Приплыв к месту назначения, мы вышли на берег. Густая крона деревьев нас окружила своей прохладой. Почти целый день мы играли в разные игры, катались на велосипедах, захваченных с собой. Бродили по лесу, наслаждаясь воздухом и природой. Кто-то пытался ловить рыбу. Поймали или нет, я не помню. Но было весело. К вечеру мы, довольные прогулкой, так же на катере вернулись домой.


Неожиданная радость.

В летние каникулы я с подружками иногда ходила по магазинам. Ходили просто так. Ничего не покупали. Денег не было. А всё же интересно было знать, чем торгуют в промтоварных отделах. Больше всего нас интересовал отдел платьев и отдел обуви. По телевизору мы видели красивых женщин в модных платьях и туфельках на каблуках. В то лето вошли в моду туфли на каблучке «рюмочка». Каблучок был невысокий – пять сантиметров, и изящный. Конечно, мы не могли мечтать о том, чтобы кому-то из нас купили такие туфли. А мне мама взяла и купила. Туфли были недорогие, но приличные, цвета какао на молоке. У меня даже не было сил радоваться такому подарку. Неверилось.
Тем же летом мама сшила мне новое платье из тонкой материи. Не помню, как называлась эта ткань. На красном фоне были мелкие белые листочки. Ткань была воздушная и лёгкая, немного просвечивала. Фасон выбирали из модных тогда журналов. Платье было с широкой юбкой, вталию и без рукавов. В платье присутствовала белая отделка. Подружки мне позавидовали, но не сторонились. Не торопясь, мы вместе прогуливались по улицам родного города.


Трудный возраст.

В августе месяце меня отправили в новый пионерский лагерь, который находился на берегу нашей реки. Лагерь был старый, но для меня новый. И тут со мной что-то случилось. Я  превратилась в злостного нарушителя распорядка дня. Подобралась такая группа девочек в нашем отряде, как в народе говорят, - оторви да брось. Так говорили о детях с трудным характером. Вместо того чтобы в тихий час спать, я и ещё три девочки ушли кататься на лодках с береговыми. Береговой – это молодой человек старше восемнадцати лет, который должен следить, чтобы дети не заходили самостоятельно без взрослых в реку и уж тем более плавать и купаться в запрещённых местах.
 В жаркие дни дети купались в специальной купальне, как мы тогда называли огороженное место с деревянным настилом  по периметру и заборчиком  реденьким высотой около одного метра. Приятно было просто посидеть на гладких досках и полоскать ноги в купальне. Для тех, кто хорошо умел плавать, была другая площадка, огороженная  канатной верёвкой с буями, за которые заплывать было запрещено всем.
В один из дней мы попросили береговых, чтобы они свозили нас на лодках за кувшинками и лилиями в затон реки. Сначала они категорически отказывались. Но мы так  просили, сложив руки на груди, и с мольбой в глазах, что береговые не устояли. В тихий час они назначили нам место встречи. Когда вожатые и воспитатели ушли, решив, что все спят, наша четвёрка сбежала на затон, положив вещички в постель вместо себя. Затон был удивительно красив и интересен. Там было столько цветов вокруг! Лилии и кувшинки плавали на поверхности воды, в которой отражалось голубое небо с маленькими белыми облачками. Плотные кусты скрывали от посторонних глаз. Реденькие деревца выстроились дугой обрамляющей этот затон.
Весь тихий час мы катались на лодках, собирая лилии и кувшинки. Из цветов мы плели
венки и делали украшения на шею. Водрузив на себя изделия своих рук, мы ждали комплиментов от молодых ребят. Комплиментов не было. Зато мы насладились созерцанием движения сильных, загорелых, красивых, мускулистых рук береговых, когда они гребли, чтобы лодка плыла в нужном направлении.
Наше отсутствие на тихом часе было не замечено никем. Повезло. Наши пионер вожатые тоже были не прочь прогуляться с кем нибуть из своих однокурсников. Они все были из педагогического института, только с разных курсов.
На следующий день все девочки нашей палаты сбежали в колхоз за турнепсом. Так же вещички положили под одеяло, чтобы вожатая не заметила наше отсутствие. Мы потихонечку выскочили в запасную дверь, и, сделав небольшой зигзаг по лесу, вышли на поле. Турнепс это такой овощ похожий по вкусу на редиску, репу и  редьку. Есть можно.
Турнепс выращивали на корм скоту. Мы ели его прямо из земли, обрезая перочинным ножичком кожурки. Голодны мы не были. Это просто очередное детское озорство, авось не поймают.
Но наше отсутствие было обнаружено. Нас искали. Нашли. Вечером отменили массовку для всего лагеря. На следующий день в поле мы сбежали после завтрака, прихватив с собой мальчишек. К тихому часу под кроватями лежали кучи турнепса. Обе палаты пропахли терпким ароматом. Пришёл наш воспитатель. Он был мужчиной. Тут же приказал выгрести все запасы и отнести свиньям, которые выкармливались за счёт объедков из столовой пионерского лагеря. Нас ругали на вечерней линейке и вновь отменили массовку, то есть опять мы остались без танцев и развлекательной программы.
Ночью, когда все уже спали, несколько девочек отправились купаться, и я вместе сними. В большой воде плавать не рискнули. Ограничились купальней. Вода была такая тёплая, приятная, что вылезать из неё никак не хотелось. Луна освещала водную гладь, и мы, юные русалки, тихо плескались в воде. У всех девочек были длинные волосы. Мы их распустили по плечам и балдели от удовольствия, глядя друг на друга. Все девчонки были славными с хорошими фигурами, которые подчёркивал лунный свет. Наши ночные купания, слава богу, остались тайными и никем не замечены, а то выгнали бы нас из пионерского лагеря и отвезли домой досрочно к родителям.
Дня за три до прощального вечера у костра, меня на массовке пригласил на медленный танец высокий мальчик из нашего отряда. Он был не противный, аккуратный. Я согласилась. Среди танца он мне говорит:
– Пойдём, посидим на берегу.
– Зачем? – Спросила я.
– Ну, просто так свежим воздухом подышим.
– Да мне не жарко.
Перед танцами был дождь. На площадке образовались лужи. Массовку решили провести в зрительном зале клуба, убрав скамейки по сторонам. В зале было темновато. Как всегда не хватало лампочек в светильниках. Кто-то упорно их выкручивал. Завхоз сердилась и обещала вообще клуб закрыть, если это будет продолжаться. Воспользовавшись плохим освещением, уведя меня в более тёмную часть зала, мой партнёр по танцу крепче схватил меня за руку, продолжая настаивать на прогулке у реки. Тут музыка прекратилась.
Ведущий пригласил всех подойти к сцене, чтобы начать затейливые игры и конкурсы. Мальчик ко мне больше не подходил никогда.
Наступал прощальный вечер у костра. Все начали наряжаться в карнавальные костюмы. Девочки становились особенно красивыми. В этот день разрешалось наводить макияж на лице и завивать волосы на бигуди. Мальчишки хотели быть мушкетёрами с усами, в шляпах, в белых рубашках, в чёрных карнавальных очках. Детская фантазия была разной. Наряжались клоунами, дикарями, папуасами, ковбоями. Некоторых детей не возможно было узнать под гримом и масками.
Я на сей раз решила не делать карнавальный наряд. Уложила волосы в локоны и завязала на затылке в пучок. Пучок украсила живыми цветами, позаимствованными у клумбы, где проходили утренние и вечерние линейки. Всё равно после нас в лагере никого не будет. Через пять дней в школу.
Праздник начинался после ужина. По мере установленного порядка отряды расходились по палатам и готовились ко сну. Младшие отряды уходили в двадцать один час, средние – в двадцать два часа, старшие отряды могли покинуть мероприятие и в один час ночи. В каждом лагере были свои установки. В некоторых пионерских лагерях подростки встречали зарю.
Малыши показали около костра свою концертную программу. Ребята среднего звена тоже показали свои таланты. Старшие отряды, как могли, позабавили младших и средних представителей пионерского лагеря. После общих танцев и игр малыши и дети среднего звена ушли  спать согласно плану мероприятия.
Начиналось настоящее веселье. Воспитатели и пионервожатые тоже готовили свои выступления. Они пели, танцевали, показывали смешные сценки из жизни пионерского лагеря. Все смеялись. Всем было хорошо. Обслуживающий персонал, повара тоже присутствовали на закрытии сезона пионерских лагерей. Почти все играли в игру под названием «Почта». Участникам прикреплялся на грудь номер, написанный крупными цифрами. Приглашались добровольцы на роль почтальона, которым вешалась на шею табличка с надписью «Почтальон». Почтальонов могло быть несколько в зависимости от участников игры. Игра могла идти до конца мероприятия. На скамейках, которые были в стороне от костра, лежали листы бумаги и карандаши, чтобы писать коротенькие письма и отдавать их почтальону, чтобы он вручил их адресату с указанным номером. Письма были разные, забавные, смешные, трогательные, а иногда и неприятные. Писавший письмо мог оставить в конце свой номер. Я получила письма такого содержания:  ты самая глупая, кого я знал; любимая; у тебя плохой характер; я желаю тебе счастья; давай дружить навек.
Были и другие письма, но уже не вспомню за давностью лет. Кто-то подписывал свои письма, а кто-то нет. Было забавно. Все бегали, искали почтальона, смотрели у кого какой номер. Писали на спинах друг друга поближе к костру, чтобы лучше было видно писать. Писали на пеньках, находящихся рядом. При этом не забывали танцевать и участвовать в конкурсах и играх.
Звучала переходная полька.  Большинство детей принимало участие в танце. Вдруг ко мне подбежал симпатичный мальчик из нашего отряда, схватил  локон из пучка моих волос и поцеловал. Он делал это несколько раз и до конца праздника. Делал это открыто при всех и не стеснялся. Я не знала, как к этому отнестись. Когда все пошли в свои спальные корпуса, он подбежал ко мне, дёрнул за руку и сказал, что ждёт меня во второе воскресенье сентября на центральной площади у кинотеатра в три часа дня. Это было первое приглашение на первое свидание. Я не знала, что люди делают на свиданиях, о чём говорят, как себя ведут. Уж лучше я не пойду, нежели  чувствовать себя неудобно. А думать о том, что меня будут ждать, мне тогда не пришло в голову. Почему-то я решила, что приглашение было не совсем серьёзным, раз не на бумаге.  Я колебалась, собиралась, но не пошла. Мальчик был симпатичный, но не из нашей школы.
    Весёлая беспечная пора детства закончилась.
 


  Уважаемый читатель. Вы спросите, зачем я написала о своём детстве. Сейчас я живу в другой стране. Живу в  России. А раньше жила в Советском Союзе. У некоторых людей есть желание жизнь в той стране  представить только в негативном свете. А были и счастливые  моменты. Страна развивалась, строились новые объекты, электростанции, заводы, новые дома. Мы дети это видели, читали в газетах, информации которым верили.










Оглавление

Детство до школы.

Первое осознание себя и встреча со свиньёй.
Наш двор и его преобразования.
Детские игры нашего двора.
Открытие большого мира.
Моя бабушка.
Мой дедушка.
Военные годы по воспоминаниям бабушки.
Чаепития.
Зима настоящая и зима игрушечная.
Радио.
Новые сандалии.
Первый детский садик.
Второй детский садик.
Свободное времяпровождение.
Моя жизнь с бабушкой и дедушкой.
Знакомство с врагами народа.
Сталин и дети нашего двора.
Первые поручения.
Базар или рынок, который мне запомнился.
Находки.
Третий детский садик.
Мысли о школе.

Школьные годы.

Первый класс.
Первые каникулы.
Родня.
Печальное событие.
Второй класс.
Мой новый папа.
Тройка по физкультуре.
Лето после второго класса.
Старушка.
Моя первая режиссерская работа.
Опять обувь подвела.
Третий класс. Санаторий.
Знакомство с новой школой.
Первый день в интернате.
Обычные будни в новой школе.
Школьный базар.
Дежурства.
Принятие в пионеры.
Выборы.
Первый пионерский лагерь.
Потеря близкого человека.
Подслушанный разговор.
Посещение церкви.
Четвёртый класс.
Каникулы.
Дом пионеров.
Радостное известие.
Новое платье.
На вокзале.
В Москве.
Нехороший поступок.
Лето после четвёртого класса.
Приятные события.
Рапортички.
Пятый класс.
Незабываемое событие и мысли о жизни.
Лето после пятого класса.
Первые детские симпатии.
Шестой класс.
Другие школьные дела.
Размышления.
Разные события в школе.
Первые разочарования.
Случай на реке.
Знакомства с другими школами.
Областной смотр достижений детских коллективов в спорте, в художественной самодеятельности и прикладного творчества.
Прогулка на катере.
Неожиданная радость.
Трудный возраст.


























Годы после детства.   Часть вторая.


Печальное известие.

Начинался новый учебный год. В школе-интернате произошли изменения, которые от нас детей не зависили. Многое в жизни детей от них не зависит. Мы узнали, что нашего любимого директора, можно сказать, основателя  школы, перевели работать в самую плохую школу города. Она славилась отъявленными хулиганами, плохой успеваемостью, низкой дисциплиной и дурным влиянием на окружающих. В том районе отмечалась подростковая преступность, кражи, грабежи сверстников, пьянство и драки.
Почему перевели его в другую школу мне  неизвестно. Говорили разное, но я не свидетель, и писать о причине перевода не могу. Директор был строгим человеком. Но дети его уважали за справедливость. От персонала школы он требовал полной отдачи в работе. В детях он вселял надежду на  лучшее будущее нашей страны, в лучшее завтра. Он учил нас мечтать. Мы, дети, учившиеся под его руководством, многим ему обязаны.  Он отвоевал в горисполкоме здание бывшего фабриканта под здание спального корпуса для девочек и отремонтировал до хорошего состояния.  Он завоевал следующее здание
под  спальный корпус для мальчиков в связи с увеличением количества учащихся младших классов. Правда, корпус для мальчиков был совсем не похож на корпус для девочек. Там царил стиль спальных корпусов в пионерском лагере. Было чисто, свежо, просторно. Были цветы на полу в некоторых коридорах.
Директор считал, чтобы человек вырос добрым, талантливым, красивым душой и телом, его надо воспитывать рядом с прекрасным. «Из грязных подвалов не вырастают настоящие творцы». – Так говорил он на общешкольных собраниях детей и педагогов. Если он видел, что ученик ходит  в школе грязный и не опрятный, он вызывал воспитателя этого ученика и делал замечание, что воспитатель недостаточно работает с неряхой. Персоналу  доставалось от директора, и, конечно, кое-кто не любил его. А некоторые радовались, что его, как они выражались, - убрали.
Люди разные были и тогда. Мы, дети, всё подмечали. Вроде человек занимает скромную должность, а выглядит на много лучше соседей и при этом не имеет богатых предков. А состоятельные предки у некоторых были по рассказам пожилых людей. А кто-то умудрялся жить за счёт государства. Мудрецов таких становилось больше. Они рассуждали так, что государство большое, богатое и от него не убудет, а не пойман -  не вор. Разговоры такие ходили среди пожилых людей, сидящих на лавочках во дворах и на улице. Разговоры случайно мною  были услышаны.
Забегая вперёд, хочу заметить, что наш директор вверенную под его руководство отсталую школу вывел почти в передовые по многим показателям: и по спорту, и  по успеваемости, и по дисциплине. К концу учебного года в районе не стало подростковых происшествий. Само здание школы стало как бы умытое, и территория вокруг стала чистая. Из нашего класса в том районе жили две девочки. Они рассказывали, что вечером стало не страшно ходить по улице,  мальчишки не приставали и не озорничали. Когда я вспоминаю этого директора, я вспоминаю его с глубоким уважением. Он горел на работе и всё хотел сделать как можно лучше для детей.  На руководящей работе должны быть грамотные люди с широким кругозором. Так думала я тогда, так думаю и сейчас.

Новый директор и новые явления.

Придя в школу первого сентября, ученики нашего класса были не обрадованы. В связи с тем, что состав учащихся школы постоянно менялся, и некоторые дети покидали школу по разным причинам, наш класс, без согласия самих учеников, разделили на  две половины и перевели в два других класса. Воспитатели тоже порой уходили на другие работы.  Причины у них были свои и тоже разные. Ещё мы узнали, что в нашу школу перевели детей из детского дома. Я думала, что это было неправильно. Почему? У интернатовских детей были родители или один родитель, или близкие родственники. А у детдомовских детей? Дети из детдома пришли разные. Некоторые были психически, на мой взгляд, нездоровы, учились слабо. У некоторых в жизни были семейные драмы. Были дети, родители которых находились в местах заключения по разным причинам.  Настоящих сирот было мало. Некоторые дети были просто брошены своими родителями. И мне было грустно, когда часть учеников ходила на выходной домой, а детдомовским было идти не к кому.
В новый класс, для части учеников бывшего седьмого класса, были добавлены и другие ученики. Двое новеньких  мальчиков подружились между собой и сели за одну парту. Они были высокого роста, спортивного телосложения. Надо заметить, что в основном дети в школе-интернате были не плохо сложены. Хорошее питание, режим дня, прекрасные условия, посильные дежурства по уборке кабинетов, классов, коридоров, территорий дворов положительно влияли на образ старшеклассников. На уроках физкультуры было приятно  смотреть на спортивные фигуры мальчиков.  Сидеть двум мальчикам за одной партой не разрешалось. Только воспитатель решал, кто с кем будет сидеть. Воспитательница для меня была новая. Она посадила меня с мальчиком не из моего бывшего класса. Мальчик мне почему-то не понравился. От него шла какая-то вялая энергетика. Тех двоих рассадили за последние парты и посадили с ними девочек. Один быстро согласился с предложенным вариантом, а вот другой вёл себя неодобрительно и выкидывал все учебники девочек из парты. Две недели шли конфликты.

События в начале учебного года в седьмом классе, которые мне запомнились.


В понедельник вечером на самоподготовке домашних заданий я в перемену подошла к  Айдару и сказала:
– Давай сидеть вместе?
Он окинул меня серым взглядом с ног до головы, криво улыбнулся и ответил:
– Валяй!
Я быстренько перенесла свои учебники и школьные принадлежности  в последнюю парту. И после звонка с перемены села на новое место. Воспитательница заметила  и спросила громко на весь класс:
– Кто разрешил?
Я тут же встала и так же громко произнесла:
– Можно я буду с ним сидеть?
– Ну, сиди, если с парты не слетишь. – Уже тише прозвучало из уст воспитательницы.
– Не слетит. – Сказал мой новый сосед и снова криво усмехнулся, поглядев на меня.
Оказалось, что я сидела в окружении одних мальчишек. Я поговорила с девочками и некоторые охотно пошли мне на встречу. Они поменялись с мальчиками местами.
С соседом по парте я подружилась. Он оказался не плохим парнем, только с обострённой психикой. У нас сложились добрые отношения. Мы даже помогали друг другу в учёбе. Мне помощь была не нужна. Но было приятно, что тебе помогают. В новом классе не знали о моих способностях, и, слава богу. После разъединения класса к учебе охладела – лишь бы троек не было, и мама не ругала.  В седьмом классе многие мальчики выросли, превратились в юношей с развитыми плечами. Ещё я заметила: если мальчик худенький, то оказывался умным; а, если спортсмен, то учился средне, а иногда и не важно. Я не утверждаю, что всегда было так, но случалось.
В новом седьмом классе мальчики и девочки делали уборку по отдельности. Кто-то мыл полы после обеда, а кто-то после ужина. Сами между собой решали. Когда дошла очередь до последней парты  дежурить, мыть полы, протирать пыль, поливать цветы, то мой сосед сказал:
– Ты уже дежурила. Я сам всё уберу. Ты просто посиди в классе или книжку почитай.
Девочки после этого начали на него заглядываться. Через пятнадцать дней снова подошла очередь дежурить по классной комнате. Он предложил мне делать всё вместе. Он и пыль протирал, и парты двигал, цветы поливал и воду менял в ведре  по мере необходимости.
Я мыла полы, а он нет. Он парты школьные двигал. Вдвоём мы быстро справлялись с делами. В классе решили, что у нас завязалась дружба, какая бывает в этом возрасте между мальчиком и девочкой. Они ошибались. У нас даже намёка не было на сердечные чувства.
В седьмом классе врач разрешил мне ходить на физкультуру. Гимнастическую секцию посещать запретил, а проводить зарядку с девочками старших классов, было позволено. В
хорошие дни зарядка проводилась на улице, на небольшом футбольном поле, который имелся в распоряжении школы. Однажды мне не захотелось идти на зарядку – хотелось ещё немножечко полежать в тёплой постели. Я девочек попросила, чтобы они прикрыли меня одеялом и уровняли поверхность. Я забыла, что был мой день, когда я должна проводить зарядку. И надо же так случиться, что в этот день на подъём был назначен наш учитель физкультуры. Он прошёл мимо моей койки, ткнул пальцем прямо мне в живот и сказал:
– Надо же, уже и постель успели заправить.
Что он имел в виду, я не знаю. А вот, если бы он меня обнаружил, то быть большой неприятности. Одноклассница сказала ему на зарядке, что у меня проблемы. Она подменила меня в этот день. Физрук был резок и остёр на замечания. Лучше не становиться объектом его насмешек.


Помощь отстающим ученикам.

В школе было принято, чтобы хорошие ученики помогали осваивать материал и делать домашние задания с отстающими учениками. Меня прикрепили к приятелю моего соседа, который сидел на соседнем ряду школьных парт. Это вылилось для меня в проблему. Когда я занималась объяснением материала по предметам, мой подопечный брал своей огромной мягкой рукой мою руку и не отпускал, пока  я ему что-то объясняла. Я пыталась вырвать свою руку, но это было бесполезно. В одном из заданных наизусть стихотворений, была строчка – «Клюёт и бросает, и смотрит в окно». А он говорил – «Клюёт и бормочет, и смотрит в окно». Я сидела и думала, что мой подопечный действительно бормочет стихотворение. Моя маленькая ладонь продолжала утопать в его большой ладони.  Я чувствовала себя неловко, а он заглядывал в мои глаза. Мне становилось смешно,  я улыбалась. Как только он стал чуть лучше учиться, я сказала воспитательнице об этом и она освободила меня от помощи отстающим. Он был недоволен, но ничего поделать не мог.


Новая квартира

Моя мама проработала на швейной фабрике двадцать два года. Она стояла в очереди на получение отдельной квартиры.  Чтобы ускорить сдачу нового двухэтажного дома со всеми удобствами, ей и другим очередникам нужно было отработать на стройке по шестьдесят часов. Дети  помогали посильным трудом своим мамам. Я тоже помогала: где подмести, где собрать строительный  мусор. Наступило время распределять жилые метры. От благоустроенной квартиры маме пришлось отказаться и согласиться на обычную квартиру без удобств. Почему? Коммунальные платежи на тот период в городе были высоки. С маминой зарплатой было не потянуть этот вариант. Надо было платить за содержание двух детей тридцать три процента от начисленной заработанной платы и за содержание благоустроенной квартиры. Ей самой мало оставалось на жизнь и на содержание нас в выходные и каникулярные дни. Вариант обычной квартиры был не плох тем, что находился в центре города, где всё рядом: рынок, парикмахерские, разные магазины, поликлиника, швейное предприятие, кинотеатр, разные ателье и много других нужных для жизни заведений, как почта, сберкасса, музеи, баня и прачечная.  Моей маме, как одинокой без мужа, помогала профсоюзная организация в приобретении дров на зимний период. В квартире была кухня с газовой плитой.  Баллоны с газом находились за окном первого этажа.   Бригада, в которой работала мама, была дружной. На новоселье все собрали некую сумму денег и купили ткани на занавески. Кто покупал кухонный стол, обеденный стол, полосатые дорожки из хлопчатобумажной ткани  не знаю. Помню, что в квартире было уютно.


Помощь всему классу.

 Был в новом классе ученик. Внешность у него была интересная. Многие девочки считали его красивым. Я была согласна с их мнением. Учился он хорошо и даже слыл очень способным учеником. А вот поведение не всегда было удовлетворительным для класса. Ему делались замечания с записью в рапортичках. А это снижало показатели в соревнованиях, и отдаляло от наград весь класс. При старом директоре бывший наш класс дважды ездил в цирк в областной город и ел мороженое.
Как то вечером после ужина воспитательница пригласила меня для беседы. Она попросила  уделить внимание этому красивому мальчику и повлиять на его поведение для пользы класса. Может, он будет прислушиваться, к мнению одноклассницы?
А мне что – я согласилась. На другой день, когда мальчик, категорически отказался надевать нарукавники поверх школьной формы, я посмотрела на него и почти с мольбой сказала:
-  Ну, надень, пожалуйста.
 Он вынул из кармана смятые нарукавники, надел, и все уроки не снимал. Перед последним уроком я подошла к нему и заметила, что не мешало бы нарукавники погладить. Он спустился на первый этаж в комнату самообслуживания и выгладил нарукавники.
   Наша школа-интернат напоминала большую семью. Одежду надо было беречь, чтобы её потом после стирки мог носить другой ученик более маленького роста. Было заведено, если ребёнок сдаёт в кастелянскую одежду в опрятном виде, то ему на следующий год могли дать новую. А, если ребёнок сдаёт потрёпанную одежду, то он получал одежду, бывшую в употреблении. Нарукавники спасали от дыр на локтях школьной формы. И это было правильно на мой взгляд.
   В начале учебного года красивого мальчика, назовём его Алексей, предложили выбрать
председателем пионерского отряда. Алексей отказался, сказав, что не будет заниматься тем к чему у него душа не лежит. После такого заявления его рейтинг в глазах учителей упал. Он стал менее внимательно относиться к учёбе. А после нового года и поведение стало хромать, как тогда говорили. Он мог после обеда лечь на кровать в своей спальне прямо в ботинках и читать книгу. Этого делать в школе не разрешалось. Может у него были и другие отклонения по поведению, о которых я не знала. Во всяком случае, он меня слушался, если я была рядом. Седьмой класс это уже подростки. И естественно возникали симпатии к противоположному полу у некоторых  из одноклассников. У меня симпатий не возникало ни к кому из мальчиков. Наверное, от природы такая невлюбчивая была. Дети они разные. Кто плакса, кто  вредина, кто смелый, кто робкий, кто ласковый. Я же была, как мама однажды заметила, холодная.
    Иногда дети парами, стайками по три – пять, семь учеников гуляли вечером вокруг школы.  После ужина гулять перед сном не запрещалось. Главное, чтобы дальше определённой территории не заходили и не опаздывали на отбой ко сну к двадцати часам сорока пяти минутам. Пятнадцать минут были отведены на умывание, чистку зубов и приготовление ко сну. Надо было сложить покрывала и одежду аккуратно, чтобы поставили дежурные по школе хорошую отметку. Опоздание на отбой считалось чрезвычайным происшествием, наказывалось строго с занесением в рапортичку, и отказом в вечерних прогулках на неделю.
  Раз  возложили на меня поручение повлиять на Алексея в лучшую сторону для блага класса,  я нашла момент и первая подошла к нему после ужина:
 - Пойдём сегодня вечером погуляем?
 - Пойдём. – Ответил он и ипытывающе посмотрел в мои блестящие карие глаза.
 - Может это будет интересно для нас обоих. – Добавил он, и мы пошли в раздевалку одеваться на прогулку.
  Всё в этот вечер сладилось. Были первые дни весны. Днём слегка подтаивало, а вечером наступал мороз. Трубы предприятий выделяли тепло, и поэтому все деревья были в белом, пушистом инее. На улице горели огни фонарей. Снег искрился, переливался огоньками: то синими, то красными, то зелёными. В лужах, покрытых льдом, отражались звёзды.
    Мы шли рядом и молчали. Мы трижды, молча, прошли вдоль улицы туда и обратно. Первой заговорила я:
  - Почему ты плохо себя ведёшь? Что с тобой случилось?
  - Не знаю. Наверное, переходный возраст. – Ответил он.
  - Ты будешь исправляться? – Спросила я.
 - А что плохого я сделал?  Кого-нибудь обидел?  Не чисто мою полы?   Не дежурю, где надо? Или я что-то краду и груб со старшими?
 Я не знала, что ему ответить. Оказывалось, что он прав, и это не преступление: носить или не носить нарукавники, за которые надо карать. Какое-то время мы снова шли молча. Молчание тяготило. А о чём говорить? – Думала я. Длительной  паузы, не выдержал он и спросил:
 - Ты меня пригласила погулять, чтобы задать три вопроса?
  Я опять не знала, что ответить. Чувствовала себя неловко. То первое, в начале прогулки состояние души, стало исчезать. Я понимала, что отдаляюсь от него и зря всё это затеяла. Он, вероятно, смеётся надо мной. Мы подошли к крыльцу спального корпуса для девочек.
 - Ну, всё, погуляли, пора отправляться на «отбой».-  Сказала я, ставя ногу на ступеньку небольшой лестницы.
 - На отбой, так на отбой. До завтра. – В его голосе звучали нотки раздражения и недовольства. Он круто повернулся и пошёл в свой спальный корпус.
  Лёжа в постели, я долго не могла заснуть. Мысли путались в голове. Возникало много вопросов, на которые не было ответов.
  Весь следующий день я пыталась поймать взгляд Алексея в свою сторону, но безуспешно. Он ни разу на меня не посмотрел. За ужином он подошёл к моему столу, наклонился к моему уху,  тихо и быстро произнёс:
- Погуляем? Встретимся у выхода?
Я смиренно кивнула. Через пятнадцать минут я ждала его у дверей вестибюля одетая на прогулку. Десять минут – его нет. Двадцать минут – его нет. Через тридцать минут, он показался, идя ускоренным шагом.
 - Ну как тебе ожидание свидания? – спросил он улыбаясь.
 Я думала, что он извинится за столь долгую задержку.
  - Это издевательство. – Произнесла я зло.
  - Но ты, же хочешь со мной идти гулять! – утвердительно сказал он.
  Что мне было ему ответить? Сказать, что меня попросили оказать ему внимание, значит всё испортить.
 -  Да, хочу. – Ответила я, но уже помягче.
  -  Тогда идём. – Сказал он и хотел взять за руку.
  От руки я отказалась, сказав, что я не  немаленькая. Мы вышли на улицу. Вечер был обычным. Днём иней стаял. Деревья стояли голые. Было тепло. На дорогах и тротуарах была грязная снежная жижа. Дома от этого казались тёмными и неприветливыми. Навстречу шли редкие прохожие. Медленно, не сказав ни единого слова, мы дошли до конца улицы. На углу улицы он повернулся на сто восемьдесят градусов, и мы пошли в обратном направлении. Всю дорогу мы искоса посматривали друг на друга и молчали. Дошли до другого конца улицы. Я остановилась. Он продолжал идти. Я пошла за ним, зная, что дальше было запрещено ходить. Дальше шли частные дома. У некоторых домов были скамейки. Он предложил посидеть на одной из них, но я отказалась, сказав, что погода не располагает сидеть на холодном месте. Не лето же. Он согласился со мной, и мы тут же повернули по направлению к школе. Опять молчали. Проходя мимо школы, он спросил:
 -  Ты так и будешь молчать всю дорогу?
 У меня тоже возник вопрос – а о чём мне с ним говорить? На какую тему? Я не знала его предпочтений. Спросила наобум:
 - Ты любишь Лермонтова?
  Мы тогда в классе изучали произведение Лермонтова «Мцыри».
 -  Нет. Но кое-какие его произведения нравятся.
 Мне стало неловко от неправильно заданного вопроса. Рядом со мной шёл умный ученик.
 - Ты выучил заданный отрывок из его поэмы «Мцыри»? – Задала я ему, более правильно поставленный, вопрос.
 - Прочитал, но не  считаю нужным заучивать наизусть. Хотя в этом отрывке что-то есть. А ты выучила?- спросил он.
 - Выучила.
 - Тогда расскажи мне и сейчас. – Чуть ли не приказал он, но при этом в его голосе звучала какая-то насмешка.
  Это было для меня спасением. Стихи я любила. Многое учила наизусть, тренируя память. Я даже доказательства теорем по геометрии учила как стихи, потому что мне нравилась геометрия. Алгебра для меня была менее привлекательной, хотя и в ней было много интересного. Читать стихи я не стеснялась. Читала с чувством и выражением. Не зря занималась в театральном кружке. По литературе у меня всегда были пятёрки.  Не скажу, что я на сто процентов соглашалась с разбором произведений. Мне казалось неестественным повторять чужие мысли. У каждого должны быть свои. Литература не должна подстраиваться под политику. Тогда я так думала. Но я ошибалась. Вчера десятого февраля две тысячи четырнадцатого года я узнала из телевизионной программы «Секретные истории», что Александр Сергеевич Пушкин был на тайной службе государя.
Нас учеников заставляли разбирать произведения по полочкам. Мне это не нравилось. Тогда я полагала, что человек пишет, потому что это образ его жизни, которую он хочет рассказать, наблюдая за ней, и поделиться своими мыслями. После разборок программное произведение не хотелось читать. Был момент, когда я ходила в школьную библиотеку, брала книгу, выбирала любую страницу, читала и сразу понимала, о чём эта книга. Если эта тема меня не интересовала, книга ставилась обратно на полку. А читать книги некоторые мне нравилось, особенно описание жизни разных народов и исторические приключения.
 С чувством с толком, как  порой говорили, я рассказала Алексею отрывок из произведения Лермонтова «Мцыри». Прогулочное время заканчивалось. Мы дошли до спального корпуса девочек.
 - До завтра. – Сказал он.
 - До свиданья.  – Ответила я.
 - Ловлю на слове. Завтра снова идём гулять и при любой погоде, кроме дождя. – Заметил он.
  Лучше бы я промолчала, сделав ему ручкой, скрывшись за дверью.
  Утром я проснулась с мыслью, что вечером должна идти гулять с Алексеем. Это целый день не давало мне покоя. Что же делать? Что же делать? Я знала, кто из девочек нашего класса были к нему неравнодушны. Решила ему сказать об этом. Пусть он по вечерам гуляет с кем-нибудь из них.
    После ужина я не стала особенно торопиться с одеванием: всё чего-то тянула. Но надо идти.
 - Я решил, что ты не придёшь, и мне придётся тебя искать. – Сказал он  мне в вестибюле.
-  Зачем искать? – спросила я.
-  Чтобы  ты не была в моих глазах обманщицей.
  Я задумалась. Неужели он понял, что я с ним прогуливаюсь по чьей- то просьбе, и он решил со мной вести игру.
-  Идём вниз к реке. – Предложил он.
  Ну вот, мне этого как раз и не хочется. Там темно. Такие мысли мне пришли в голову, а  вслух я предложила иной маршрут:
 - Пойдём лучше к мосту.
-  Нет к реке.
-  К мосту.
- Спорить будешь?
-  Давай никуда не пойдём.
- Хорошо будем стоять на месте.
 -  Идём  к реке. – Вздохнула я.
-   Идём к мосту. – И он радостно улыбнулся, с превосходством посмотрев на меня.
  Мы пошли к мосту.
-  Что сегодня ты мне будешь читать? Какое стихотворение?- спросил он, когда совершили половину пути до моста.
-  Ты знаешь, я не предполагала, что ты захочешь ещё что-нибудь услышать из моих уст. Не знаю, что тебе предложить.
 - А рассказывай что хочешь.
 В то время меня интересовали произведения поэта Блока. Некоторые стихи я выучила наизусть. Я рассказала ему о девушке, певшей в хоре. Вспомнила жницу Некрасова. Рассказала песнь о соколе Горького. Наконец мне надоело его молчание, и я спросила:
 - А почему бы тебе не прогуливаться с другими девочками из нашего класса? Ты многим нравишься. Есть красивее меня и намного.
 - Не надо об этом. У каждого свой вкус.
   Некоторое время мы снова шли молча. Я не выдержала:
 -  Тебе стихи прочитаны. Теперь ты говори.
 -  Зачем? Мне и так хорошо. 
 -  Должны же у нас быть общие точки соприкосновения?
  -  Ты целоваться хочешь?
  Такого поворота я никак не ожидала:
 - Нет, и об этом никогда не думала.
 -  А зря.
-   Давай поговорим, о чём нибуть другом.
-  О чём?
- О чём мечтают мальчики перед сном? И вообще о чём вы разговариваете в спальне, на перемене, в коридорах?
 - О разном. Думают: о будущей профессии и чем будут заниматься на каникулах, куда поедут и где уже были.
   Постепенно у нас начал завязываться настоящий разговор о наших буднях, мечтах. Темы были разные. Мы высказывали своё мнение о делах в классе. Говорили о справедливости одних и несправедливости других.
   Наши прогулки продолжались по мере его желания. Каждый день гулять не было возможности. Надо было дежурить по графикам, заниматься спортивными занятиями, соревнованиями, репетициями в кружках художественной самодеятельности и другие были внеплановые мероприятия, как встречи с интересными людьми, героями труда, писателями, артистами, ветеранами войны.
   За ужином он подходил ко мне и говорил:
 - Я жду.
   И мы шли на улицу. Воспитатели были в курсе всех наших прогулок. И напоминали нам, чтобы мы не опаздывали на отбой и не заходили  за оговорённые территории вокруг школы.



Как меня укусила собака.

  Приближались новогодние праздники. Девочкам уже не хотелось быть зайчиками, кошками и другими животными около ёлки. Все мечтали о нарядных платьях. У меня была подружка. Я ей нарисовала фасон платья из красной материи. Ткань купила её бабушка. Нам подсказали, где можно найти портниху, которая взялась бы сшить праздничный наряд платья-костюма. Дом портнихи был недалеко от школы, и находился на улице, где стояли только частные,  деревянные дома. За высоким забором у  хозяев была собака.  Собака сидела на цепи около своей большой будки. Первый раз на стук в высокую дверь калитки вышел мужчина. Он проводил нас в дом. Подружка всё обговорила с портнихой. Мерки для раскроя платья-костюма  были сняты. День примерки был назначен.
   На следующей неделе подружка позвала меня сходить вместе с ней к портнихе.  Ничего не подозревая, мы подошли к калитке, и я бойко взялись за дверное кольцо. Мы предполагали, что собака на цепи. А собака с громким лаем, оттолкнув калитку мордой, бросилась на нас. Я была ближе к собаке. Быстро укусив меня за ногу, она хотела укусить подружку, но не успела. Я ударила по голове собаки увесистой сумкой с книгами. Собака взвыла. Я тоже. Собака бегала вокруг нас и хотела ещё раз укусить. Подружка стремилась ударить собаку сумкой, как и я. Собака от неё бросилась ко мне и норовила укусить второй раз. Но не тут-то было. Собака громко лаяла, скалила зубы, а я орала и била собаку по голове всё той же сумкой. Из соседних калиток стали выходить люди, интересуясь, что происходит. Тут вышел хозяин, взял собаку за ошейник и посадил на цепь. Подружка пошла на примерку. Мне  пришлось возвращаться в школу в медпункт на перевязку. От калитки до медпункта оставался кровавый след на белом снегу. Врачом медпункта была оказана первая помощь.  Мне был сделан укол.
   Хозяина собаки попросили обследовать собаку на предмет её здоровья. Собака оказалась нормальной. Новогодние праздники для меня были испорчены. Я хромала. Танцевать не могла.  Но один танец станцевала с партнёром по танцам. Он бережно поддерживал меня за талию и старался не кружить по всему залу. Каникулы были скучными. На ноге остался шрам на всю жизнь.


Позор на мою голову

Как  уже писала, что  любила читать книжки в свободные минуты. Порой повести, рассказы были так интересны, что  умудрялась читать на уроках.  Однажды  читала  приключенческую повесть на уроке физики.  Сидела на последней парте. Учитель – седой, высокий, стройный мужчина подошёл ко мне и, увидев, что я читаю постороннюю литературу, наклонился и тихонько сказал:
 - Если Вам не нравится, как я преподаю предмет, то можете не ходить на мои уроки и читать в коридоре. Контрольные будете обязаны написать.
  Мне стало стыдно. Я больше никогда не читала постороннюю литературу  на  уроках физики.
   Режиссер народного театра в нашей школе ставил пьесу на историческую тему. Мне дали роль старухи глуховатой. На репетициях режиссер был согласен с моей трактовкой образа и не делал мне никаких замечаний. По бумажке роль читала хорошо. Но вот беда. Я эту роль не выучила к нужному времени. Начался спектакль, меня обрядили старухой и вытолкнули на сцену. Я девочек предупредила, что роль не выучила, попросила мне суфлировать. На голове у меня был платок. Слова из-за кулис было слышно плохо. Я выглядела действительно полуглухой старухой. В зале смеялись. Худрук в лице преподавателя по истории меня отругал за недобросовестное поручение по исполнению роли. Мне было очень не хорошо на душе. Я засомневалась в том, чтобы стать режиссером. Я уже не знала, какой профессии посвятить свою жизнь. Это меня напрягло. Но впереди есть ещё время подумать и определиться.


Приём в комсомол.

  Наступило время, когда надо было прощаться с пионерской организацией. Надо вступать в комсомол. Все желающие ученики написали заявления. Пионерская организация давала вместе с классным руководителем и воспитателем рекомендации. Мне дали. А троим ученикам из нашего класса не дали. Алексей отказался вступать в комсомол. У него начались из-за этого трения   со всеми взрослыми. Его посчитали неблагонадёжным.
 А он просто не хотел участвовать в мероприятиях, которые проводила комсомольская организация. Я была другого мнения и считала, что комсомольская организация нужна, для сплочения коллектива и делать полезные дела для общества и страны. Этому и в пионерской организации учили. Мы собирали макулатуру, металлолом, помогали ребятам, отстающим в учёбе, проводили мероприятия направленные на дружбу народов всех стран.
   Двадцать второго мая был приём в комсомол в здании ЦК партии.  В отделе ВЛКСМ на первом этаже в отдельном кабинете нас спрашивали об уставе комсомольской организации и почему хотим вступить в неё. Ответ у всех был один – хотим быть в первых рядах строителей коммунизма. После этого нам дали маленькую  книжицу – комсомольский билет темно-красного цвета.  Велели заплатить членские взносы за май и за три летних месяца вперёд. Взносы в сумме были символические -  по две копейки за один месяц. Мы  ещё не работали, и те  копейки, пришлось брать у родителей.
   Не комсомольцев на мероприятия не брали и на вечера - праздники тоже.


Плохой сосед по парте.

  Осталось две недели до окончания учебного года. Не знаю почему, меня пересадили на средний ряд к рыжему мальчишке. Девочку от рыжего пересадили на третий ряд к Алексею, который сидел один. Противиться решению воспитателя, было не принято. Мне
не хотелось пересаживаться от Айдара. Я смиренно стала сидеть  на новом месте. Рыжий оказался злым мальчиком. Во время урока он щипал меня за руку. Я просила его отстать, но он только хихикал. Тогда я брала книжку и со всего размаха била его по голове. Мне делали замечания и удаляли с урока. Однажды я его просто спихнула с парты, он упал на пол. С урока выгнали его. Он грозился мне мстить. Я хотела обратиться к Алексею к его другу, чтобы он повлиял на него, но не стала. При попытке меня ущипнуть, я держала книжку наготове, а то и две. Он пасовал и не мог меня ущипнуть, зная, что получит по голове. Зачем он щипался, почему? До сих пор не могу понять. Он и бывшую соседку по парте пощипывал. Она тихая была.



Трудовая практика.

  После окончания  обучения седьмого класса начиналась трудовая  двухнедельная практика для старшеклассников. Надо было помогать специалистам делать косметический ремонт в здании школы. Кто умел, тот белил и красил, заделывал щели, где они были. А кто не умел или у него не получалось ничего, тот мыл, подметал, убирал мусор, двигал и переносил мебель. Денег нам за это не платили, а был гарантирован завтрак, обед и ужин. Родители за этот период денег в школу не платили. Всех такое положение дел устраивало.
В период учебного года, когда дети уходили на каникулы и на выходные дни составлялись списки и за питание в дни отсутствия детей родители денег не платили. Бухгалтерский учёт был строгий. Работали по четыре часа в день. Одни работали до обеда, а другие после обеда, чтобы работа шла быстрее. Кому-то нравилась практика, а кому-то нет.
   Ребята и девочки старших классов подружились. Мальчики из будущих десятого и одиннадцатого классов приглашали девочек из восьмого классов кататься на лодках по реке. Несколько лодок плыли друг за другом среди прекраснейших пейзажей по обеим сторонам реки.   Тёплая гладь реки ласкала   руки, которые мы опускали, чтобы потрогать воду. Мы наслаждались тишиной. Только всплеск вёсел напоминал, что мы не одни и за нами плывут другие лодки с ребятами. Лодки брали напрокат на городской лодочной станции. За пользование лодкой брали всего двадцать копеек за час. Обычно мы катались два часа. Где брали деньги? Ребята были здоровые, крепко сложенные. Они ходили по выходным разгружать вагоны с удобрением на железнодорожную станцию.
Иногда они зарабатывали по двенадцать рублей в день. По тем временам колоссальные деньги, но и работа была не лёгкая. Один раз я напросилась к ним на работу для интереса. Заработала шесть рублей и была несказанно счастлива от такой суммы денег. Деньги выдавали сразу в конце рабочего дня, вернее как была выполнена работа полностью и 
вагоны были разгружены. Мальчишки покупали девочкам мороженое, водили в кино, в городской парк на аттракционы. Конечно, не все мальчики баловали своим вниманием
 и не всех девочек. Сложилась разновозрастная компания для времяпровождения, ни к чему не обязывающая. После практики мы по договорённости встречались все, и вместе проводили время на берегу реки.  Играли в волейбол, купались, катались на лодках. Вечером посещали городской парк культуры и отдыха. В парке была огороженная танцевальная площадка. Играл живой оркестр модную, по тем временам, музыку. Но мы на танцы не ходили, потому, что считали себя детьми. Но некоторые девочки из старших классов ходили. Они нам говорили, что ничего там интересного нет. Вечера в школе проходили лучше.


Лето после седьмого класса.

  Практика закончилась. Все дети ушли или уехали на каникулы домой.  В пионерские лагеря не брали по возрасту. Что делать целых три месяца лета я не знала. Днём я помогала маме по дому, ходила в магазины, мыла полы, окна. Читала разные книги, которые брала в городской библиотеке, находившейся на соседней улице рядом с Народным судом.
  Мне нравилось ходить на мытилку полоскать бельё. Стиральной машины у нас не было. Мама стирала бельё руками или на стиральной доске. Воду брали из городских колонок.
От воды всегда пахло хлоркой. После полоскания белья в  речной  мытилке, от белья хорошо пахло свежестью. Кто не знает что такое мытилка, тем объясняю. Это деревянный  дом на сваях расположенный на середине реки. К дому шли мостки. Посередине был высокий мосток, который вёл в дом самой мытилки от берега. По обеим сторонам высокого мостка были расположены низкие мостки, которые были расположены на пять- десять сантиметров выше воды. На низких мостках стирали половики, коврики, дорожки и другие крупные вещи. Стирали мылом и щётками. Белое бельё полоскали в самой мытилке. Полы в ней были из широких толстых досок, которые были подвешены на  мощных металлических крюках по всему периметру здания. В стенах были окна без стёкол. Свет и солнечные лучи проникали в здание, освещая помещение. Вода была прозрачная. Было видно дно. В воде плавали стайками маленькие рыбки. На них интересно было смотреть, какие они были разные. Вечером мытилка освещалась электролампочками в плафонах. На мытилку ходили и мужчины. Они помогали женщинам выкручивать крупные вещи после стирки и полоскания. На берегу стояли тележки, велосипеды, мотоциклы на которых привозилось бельё. У нас ничего не было. Бельё носили в корзине на руках, иногда вдвоём с мамой.
  Мужики частенько ловили рыбу с берега, когда женщины полоскали или стирали. Рыба тогда водилась. Пусть не крупная рыба, но на суп хватало.
   По вечерам родители отпускали детей на речку. Вот было здорово! За день вода нагреется и становится тёплой. Из воды вылезать было не охота. А какие закаты мы наблюдали! Красотища была. По вечерам на речку ходили часто. Днём тоже бегали на речку загорать. Городской пляж был местом встречи городской молодёжи. На пляже ели, лежали, играли в волейбол, знакомились. Кто умел, играл на гитаре и пел песни.
  Этим летом я помогала маме по работе. Чтобы, больше заработать, она иногда брала работу на дом. Умея шить лёгкую одежду, мама брала заказы. Всё-таки это был приработок  к семейному бюджету. Она мне объясняла и порой доверяла делать не сложную работу. И как не помочь! Я понимала, что маме тяжело воспитывать меня и брата. Я благодарна ей, что она научила меня шить. Проживание в новой квартире было хорошим.  У мамы был замечательный голос.  Сидя за работой или гладя бельё, она негромко напевала старинные песни и новые, которые передавались по радио. Я тоже иногда пела, но без неё, потому что стеснялась, плохо запоминая мотив.


Восьмой класс.    

Первые месяцы учёбы.

 Приближался сентябрь. Начало учебного года  наши одноклассники ждали. Хотелось всех увидеть. Соскучились по школьным вечерам, конкурсам, концертам. 
   День первое сентября  настал. Мы с волнением ждали встречи. На торжественной линейке мы увидели, как все изменились. Мальчики выросли, загорели, возмужали. Девочки похорошели. Некоторые девочки расстались с косами и сделали модную по тем временам стрижку «Молодёжная». Это когда сверху густо, а сзади пусто почти, как у мальчика.  Головка девочки имела ухоженный вид. Я  рассталась с длинной косой. Мама меня отговаривала от стрижки, но я её убедила. Косы у меня были длинные, но тонкие. Мальчишки из десятого класса посмеивались, когда я шла в  школьную библиотеку мимо их класса. Бантики на концах тонких  кос болтались при ходьбе в разные стороны.
   Одноклассники отнеслись к моей стрижке по-разному. Одни жалели мой хвост с локонами, а другие говорили, что я стала выглядеть интереснее. Алексей увидел меня со стрижкой и рот разинул. Я не поняла от чего: то ли от огорчения, толи от удивления. Выясним  потом – подумала я.
  В восьмом классе нам разрешили сидеть за партой, кто с кем хочет. Меня пригласила староста класса занять место на последней парте у окна вместе с ней. Я согласилась, хоть и была небольшого роста. На уроках физкультуры я уже стояла третья с конца.
   Новый директор, новые сложности. В спальном корпусе девочек не успели закончить ремонт с системой отопления и водопроводами. Часть девочек пришлось разместить в спальном корпусе мальчиков, а остальные вынуждены были ходить ночевать домой.
  Моя мама приходила домой с работы поздно. Она позволила мне ночевать у одноклассницы. Вернее у её бабушки. К тому времени бабушка,  и её семья   получили новую благоустроенную квартиру.

,
Вечерняя прогулка

  Где-то до середины октября, а может больше, я ходила ночевать к однокласснице. Один раз мальчики из нашего класса провожали нас до дома, в котором жила подружка. Стояла глубокая осень. Жалкие, одинокие листочки колыхались на почти голых деревьях. Небо было тёмным беззвездным. Под ногами были лужи и пожухлая листва. Автобусы шуршали своими шинами по дороге. Электрические лампочки на столбах тускло освещали улицу. Народ торопился кто куда. Одни  ехали с работы, другие наоборот. Многие ходили пешком. Около дома наши провожатые попросили нас немного задержаться и погулять, не смотря на пасмурную погоду. Мы согласились, так как время позволяло. Подружка пошла на детскую площадку под деревянный грибок. За ней устремился одноклассник. Я и Алексей сели на скамейку рядом с кустами сирени, на которой ещё висели не опавшие листья. Было прохладно. Болтали о какой-то чепухе, и о том, как девочки воспитывали одного новенького мальчика. Новый одноклассник был средний по всем показателям. Однако вскоре мы увидели его  с не лучшей стороны. Он обижал всех девочек, которые ему попадались под руку. Он их больно щипал за руки, за бока так, что оставались синие следы.  Жаловаться мы не стали. Шесть девочек его изловили в коридоре, прижали в угол. Мы  спросили, за что он обижает девочек. Он нам ответил, что просто так,  ему нравится щипать мягкие места. После этих слов каждая из девочек три раза ущипнула его, где хотела. Он вырывался из рук, но мы крепко его держали и просили, чтобы он поклялся, что, ни одну девочку не будет трогать. Сначала он не желал клятву давать, но потом согласился. Мы обещали ему, что будем его щипать до тех пор, пока он не перестанет обижать девочек.  После этого вечера он никогда к девочкам не подходил и держался подальше от них. И за партой сидел с мальчиком у стены на третьем ряду.
  Я не хотела рассказывать об этом Алексею. Как-то само вышло. Просила его другим мальчикам не рассказывать. Мне было нехорошо от сознания, что я проболтала какую-то, может быть тайну.
  Холодало. Мы сидели, засунув руки в пальто. Алексей потихоньку двигался ко  мне. Я  отодвигалась от него. Наступил момент, когда уже край скамьи, и двигаться некуда. Я решила встать. Не успела принять решение, как поняла, что меня как бы птичка, клюнула в щёку. Что это было? Да это он меня поцеловал! Я тут же встала. Алексей положил обе руки на спинку скамейки и сказал:
 -  Теперь бей.
 -  Зачем? – Спросила я
 -  Так все поступают в кино, когда кого-то целуют без спроса.
 -  А разве об этом можно просить?
 -  Ты попробуй.   
 -  Я не смогу, даже, если захочу.
 -   Жаль. А может, ты попробуешь?
 -   Что?
 -   Поцеловать меня.
  -  Нет.
  - Трусиха. Ладно, пора по домам.
       В тот вечер мальчишки опоздали на отбой и им запретили провожать девочек домой.


  Текущая жизнь в школе

   Когда ремонт в здании спального помещения закончился, мы окунулись в обычный режим школы. Восьмые и одиннадцатые классы начали усердно готовиться к экзаменам.
Новый директор не смог отстоять, чтобы школа-интернат была одиннадцатилетней. Школа переходила на восьмилетнее образование. Многие грустили по этому поводу, в том числе и я. Надо было принимать решение, что делать после восьмого класса. Желания были разные, и определённости пока не было. Я понимала, что мама не потянет обычную школу и брата, который тоже учился в этой же школе. Скорее всего, мне придётся идти на работу и учиться в школе рабочей молодёжи. Таких в городе было три. Есть выбор.
    Жизнь в школе протекала, как обычно, всё по плану мероприятий, но уже комсомольской организации.  Вечеров по субботам для старшеклассников уже не было.
Младшими классами мы старшеклассники не интересовались. Одиннадцатиклассники стали издавать рукописный журнал. Журнал был довольно интересный. Ребята представляли себя уже состоявшимися людьми по избранной профессии. Делали интервью на разные темы. Сочиняли ребусы, кроссворды. Делали рисунки на темы школьной жизни. Журнал ходил по старшим классам. Было выпущено три или четыре школьных тетрадей на  двенадцать листов. 
  Все продолжали ходить в кружки, заниматься спортом, ходить на соревнования. Десятый и одиннадцатый классы учились работать на ткацких станках, получая навыки профессии.
  В актовом зале прошло торжественное собрание посвящённое дню Октябрьской Революции. После чего был концерт силами самих учащихся. Надо было готовиться к новогодним праздникам, выпускать новогоднюю красочную газету.
 В классе витало напряжение предстоящих экзаменов. Кто-то усердно готовился. Равнодушных не было. Каждый понимал значимость результатов. В классе были сильные ученики и не очень. Двойки по предметам случались, но уже реже, чем в седьмом классе. Некоторые мальчики вообще стали лучше учиться, особенно по математике. У некоторых стали твёрдые четвёрки.





  Плохое поведение на уроке

  Такое порой случалось. Я дочитывала очередное произведение Джека Лондона. Осталось чуть-чуть, дочитать пару страниц. Шёл урок географии. Школьные парты были с откидными крышками. У некоторых парт были щели между крышкой и самой плоскостью парты. В эту щель можно было подставить книгу и читать. Учительница обнаружила моё занятие и пригласила отвечать у доски домашнее задание на тему природных ресурсов южной части нашего государства. Я ответила. Учительница сказала: «Посиди». Отметка озвучена не была. Я села за парту. Чтение посторонней литературы я отложила. К доске был вызван другой ученик. Соседка по парте  -  наша уважаемая староста класса, предложила поиграть в смешные картинки. Двое берут по тетрадному листу бумаги и начинают рисовать. Рисуют голову кого угодно и чего угодно, обозначая линию шеи. Далее  загибают листок, как бы скрывая портрет, и передают листок партнёру по игре. Партнёр, не зная портрета, рисует туловище к шее. Это могло быть тоже что угодно: и платье, и телевизор, и дерево и всё что взбредёт в голову. Затем листок снова загибается и передаётся третьему партнёру, который дорисовывает ноги. К нашей игре присоединилась девочка, сидящая впереди. Когда разворачивали листы и смотрели, что получилось, то было смешно. На листе бумаги могла оказаться бабушка в балетной пачке и на коньках, медведь с телевизором на животе и в лаптях. Картинки пошли по классу. Дети хихикали. Обстановка на уроке портилась. Я попала в поле зрения и меня удалили с урока в коридор.
  Через три минуты удалили ещё одну девочку. Вдвоём нам стало интереснее проводить
время у большого окна коридора. Мы разговорились. Она заметила:
  - Я часто слышу по радио, и в газетах пишут – коммунизм на горизонте. А что такое
горизонт? Это постоянно удаляющаяся линия. Значит, я делаю вывод, что коммунизма на земле не будет.
  Я со своей стороны сказала, что слышала по радио, как говорилось, что призрак бродит по Европе, призрак коммунизма. А хорошее дело призраком назвать нельзя.
   В своих рассуждениях мы пошли дальше и дошли до того, что рано или поздно в стране произойдёт раскол на бедных и богатых и долго нашему народу искать придётся виноватых. Дети они замечают порой то, чего не видят взрослые или не хотят видеть.
  Мимо нас прошёл ученик из другого класса. Его, наверное, тоже удалили с урока. В нашей классной двери была дыра диаметром около пяти сантиметров. Как она там образовалась, не знаю. Завхоз обещал заделать, но всё руки не доходили. Удаленный, по нашему мнению, ученик засунул свой язык в эту дыру и быстро убежал. Учительница географии случайно, наверное, увидела язык в дыре, вышла в коридор, обозвала нас хамками и грозилась отвести к директору.
   Урок закончился. Мне поставили двойку в журнал. Я возмущалась, но было бесполезно.
Пусть за ответ у доски -  четыре, а за поведение -  два, то тройку можно было поставить в журнал, но этого не произошло.


Некие воспоминания перед сном.

  Вечером,  лёжа в постели, я вспомнила разговор с одноклассницей в коридоре. Вспомнились другие события. Народ всегда всё обсуждает и делится своими мыслями друг с другом. Когда Никита Сергеевич Хрущёв пришёл к власти, то были повышены цены на отдельную категорию продуктов. Одни говорили, что это плохо. Другие говорили, что так надо и поддерживали нововведения.  Были тогда же введены налоги на голову коровы, свиньи, домашнюю птицу. Даже садовые деревья и кусты были обложены налогом. Что тут началось! Скотину стали забивать, деревья рубить, кусты выкорчёвывать. Заниматься подсобным хозяйством стало не выгодно. Рынок был завален мясом дешевле, чем в магазинах.
  В стране случился неурожай хлеба. Длинные очереди стояли у магазинов. В одни руки давали одну булочку хлеба. В школе это тоже почувствовалось. Если раньше на хлебную тарелку хлеб ложился горкой, то в тот год клали по два кусочка на человека. А, если учесть, что кусочек это половинка от формата хлеба, то получалось, что один. Толщина кусочка хлеба была один сантиметр и два миллиметра. Хлеб резала машина. Мальчишкам из старших классов такого рациона не хватало, потому что за ужином могли дать по одному кусочку вернее половинку от кусочка. Но пережили этот период.
  Вспомнила денежную реформу, когда десять рублей уравняли к одной копейке. Государству, наверное, это было выгодно. Раньше сдобная булочка стоила пятьдесят пять копеек, а стала стоить шесть копеек. Все цены округлились в большую сторону. А мне повезло. У меня скопилось старыми деньгами достоинством  в одну копейку один рубль двадцать семь копеек. В реформу копейка не менялась. На мои копейки теперь можно было тринадцать раз сходить на детский сеанс в кино или съесть пятнадцать молочных мороженых. Тогда же я вспомнила дедушку, который говорил, что ему не жаль при покупке в магазине подарить копейку продавцу, если тот вежливо, со вниманием обслужит покупателя. А теперь копейку стало жалко.
   Трудная и разная шла жизнь в государстве. Богатеев вроде не было. Население делилось на три категории: бедные, – кто жил от зарплаты до зарплаты; средние, – которым хватало, и на приобретение хорошей одежды, и домашних вещей в кредит; люди с достатком, - которые могли построить свой дом, приобрести машину, съездить самостоятельно на курорт без помощи профсоюзной организации. Понятие безработный не входило в сознание людей того времени. Людей насильно устраивали на любую работу. Безработных считали тунеядцами, которых высмеивали в печати. Могли даже посадить на пятнадцать суток и всё равно устроить на работу. С одной стороны это было хорошо – хоть какие-то были деньги на жизнь человеку. А с другой – кому нужны лентяи и неумехи, являющиеся балластом для предприятия?  Зачем люди пьют? Что толкает их на плохие поступки?  Не детские это вопросы. Но иногда приходили в голову.


Новые друзья.

  Перед новогодними праздниками случилось невероятное явление. Некоторые мальчики из десятого и одиннадцатого классов стали уделять внимание девочкам из восьмых классов, считая своих одноклассниц, как они в шутку говорили, старушками. Некоторые открыто ходили по школе парами, обсуждали какие-то вопросы, делились впечатлениями о разных мероприятиях, спортивных соревнованиях. Некоторые ребята помогали девочкам по физике, математике, химии. Дружба между мальчиком и девочкой считалась нормальным явлением. Алексея из школы забрали. По какой причине не знаю. Я стала свободна. Из одиннадцатого класса высокий худощавый молодой человек однажды подошёл ко мне и предложил провести с ним время за беседой. Я была не против  почерпнуть для себя, может быть, новые знания.
Молодой человек играл на баяне.  Мы пошли в комнату, где проходили занятия на музыкальных инструментах. В этот час занятий у музыкантов не было. Молодой человек, назовём его Константин, предложил мне что-нибудь спеть. Я сказала, что я не пою, не умею петь, у меня нет ни слуха, ни голоса. На что он мне ответил:
 - Голос у всех есть, как и слух. Только у одних эти данные не развиты. Ты пела в хоре, значит, сможешь и без него. Давай попробуем.
 -  Бери баян. Будем петь «Во поле берёза стояла». – Сказала я, а в душе трусила.
   Был тихий зимний день. За окном хлопьями валил снег. В музыкальном классе было тепло. Под акомпанимент баяна я исполнила один куплет про берёзу. После этого он сказал:
 - Голос у тебя есть, но тихий. Можешь брать чистые ноты. К новому году не гарантирую, а к выпускному вечеру можно что-нибудь подготовить для выступления. Какие песни тебе нравятся?
- Украинские,  и на украинском языке. Я знаю песню «Маричка». Знаю песню из кинофильма «Роман и Франческа» и другие. У меня дома есть сборник песен на русском и украинском языках с нотами. На той неделе принесу.
 Мы стали встречаться в свободное ото всего время.  От репетиций оставалось время поговорить. Разговаривать с ним было интересно. Он был старше меня на три года.
Он знал много стихов, был ителектуально развит, речист. Он открыл мне Есенина – русского поэта. Рассказывал про Бунина и Булгакова. Пытался познакомить с произведением «Мастер и Маргарита». Я откровенно сказала, что не буду  знакомиться с этим произведением, потому что ничего не понимаю. Настаивать он не стал. В те времена этих писателей в школах не проходили, считая их буржуазными.
   Раньше я не замечала, а Константин заметил, что у меня плохое произношение буквы «л». Оно у меня глухое и граничит в некоторых случаях с буквой «в».  А как же я раньше выступала на сценах, в спектаклях, в конкурсах? Мне никто об этом не говорил. Меня и в театральное училище не примут из-за дефекта речи. Вот незадача! А у него какая речь. Картавит, как Владимир Ильич Ленин. Мы оба решили, что будем заниматься над исправлением речи. Через месяц я справилась со своей задачей. Научилась произносить звонкое «л». Но у меня появился акцент, словно я не совсем русская. Но всё равно я была довольна своим произношением. А он не справился со своей речью. Наверное, не сильно хотел.


Новогодний праздник.

 Приближался последний новогодний праздник для нас старшеклассников в этой школе.
Новогодний вечер было решено проводить, как в прошлом году в актовом зале. Новогодний праздник это что-то необыкновенное в жизни всех людей. К этому празднику готовятся. Все хотят быть красивыми, интересными. Новогодний карнавал это здорово! Все классы уже выпустили свои стенгазеты и повесили в коридорах  школы. Газета нашего класса заняла первое место. Я не ожидала, что так оценят работу нашей группы из трёх человек. В этот раз я была не только художником – оформителем, но и написала небольшое стихотворение посвящённое новому году. За давностью лет стихотворение не помню. Наш класс радовался первому месту. На полднике всему классу был вручен большой открытый сдобный сладкий пирог.
    Все старшеклассники, как и в прошлом году, дружно работали над оформлением зала, где будет проходить Новогодний праздник. Были рисунки на окнах, разные гирлянды, которые сами делали из бумаги, сами красили украшения, сами вешали. Мальчики помогали вешать игрушки на ёлку и не говорили, что это девчачье дело. Они даже сделали светоустановку, которая крутилась, освещая зал разными огнями.
  Я решила нарядиться в костюм цыганки. Сама сшила себе из ситца блузку с большим
вырезом и рюшами на рукавах. У кого-то попросила длинную юбку с широким подолом. В костюмерной школы нашла парик с чёрными кудрями. Туфли на каблучке были. Бус на шею насобирали. Костюм был не совсем цыганский, но близкий к нему. Воспитательница посоветовала повязать платок на бёдра. Девочки помогли и платок найти подходящий.
 Всё, я готова праздновать бал.  Повертевшись перед зеркалом, мы нарядные девочки отправились в зрительный зал. Мальчики были тоже нарядные. У кого-то был галстук,
 у кого-то бабочка  на шее. Белые рубашки так украшали молодых людей!  По будням все на занятия ходили в серых формах с глухим воротником стойка, а днём в разноцветных
рубашках.
   Как всегда, сначала были подведены итоги успеваемости второй четверти, отмечены лучшие ученики. Был праздничный ужин.
  Нарядный зал  встречал учеников. Начиналась новогодняя программа вечера. Был дед Мороз, снегурочка, Баба-Яга, змей-Горыныч и другие сказочные  персонажи. Проводились всевозможные конкурсы и разыгрывались призы. Я ждала, когда объявят конкурс на лучшее исполнение вальса. Как только объявили, я тут же побежала  к мальчику из соседнего класса, который хорошо танцевал. Раньше мы учились вместе, а потом нас разъединили.  Конечно, это не очень хорошо, когда девочка приглашает мальчика. В мире делается наоборот. Но ведь могут увести другие или он другую девочку пригласит, тогда мне не с кем будет участвовать в конкурсе. А мне хотелось завоевать приз. Слава богу, бывший одноклассник не отказал и повёл на середину зала. Зазвучала  музыка, и мы пошли танцевать. Партнёр был великолепен. Светлые торчащие ёжиком волосы, придавали его облику  нечто от владельцев  замка. Он всегда был безукоризненно одет. Его форма была отутюжена, подворотнички чистые, обувь блестела, ногти были блестящие ухоженные. Не каждый из мальчиков так следил за собой. Наверное, поэтому в него девочки влюблялись.
  С Егором  легко и приятно было танцевать. И не надо никаких конкурсов. Я была согласна с ним танцевать хоть весь вечер, если бы он приглашал. Конкурсный вальс продолжался. Мы просто порхали по залу, не обращая ни на кого внимания.
  - Однако слишком смелый вырез у твоей блузочки. Для кого? – спросил  партнёр, наклонившись к моему уху, когда музыка замедлила темп.
 - Ни для кого. Всё под цыганский наряд. – Ответила я.
 - Твой карнавальный костюм делает тебя заманчивой – произнёс он и чуть ближе придвинул к себе.
  Постепенно пары, принимавшие участие в конкурсе, стали уставать и садиться на стулья. Я   и партнёр остались танцевать одни. Мы танцевали от всей души, погрузившись в звуки музыки. В моей голове возникло видение солнечной поляны с порхающими бабочками. Я представляла себя в белом платье, а его в чёрном фраке.
  Музыка закончилась. Все аплодировали. Нашу пару объявили победительницей. Вручили призы. Мне подарили парфюмерный набор, где в коробочке лежали пудра, маленький флакон духов и белая роза из ткани. Ему тоже что-то подарили, но я не запомнила.
  В этот вечер я танцевала со многими ребятами. От почтальона игры в почту я получила приятные поздравления с новым годом. Было две записки с предложением дружить. На предложения я не ответила.  Некоторых девочек  с удовольствием и уважением поздравила с новым годом. Получила от них «Спасибо».
  Праздник заканчивался. Ко мне подошёл Егор и сказал, что он будет меня ждать у выхода раздевалки, чтобы проводить в спальный корпус. Он даже не спросил, а согласна  ли я. Но вспомнив, что благодаря нему, получила приз,  решила не отказываться.
 У дверей подъезда в спальный корпус для девочек мы мило поболтали минут десять на морозе. Он хотел меня поцеловать. Я пыталась выскользнуть из его рук.
 - Поцелуй без любви это нехорошо. Я знаю о твоей дружбе с одноклассницей. Мне ещё придётся объясняться с ней за то, что я тут с тобой стою. – Сказала я.
 - Не утруждай себя. Я сам всё ей объясню. – Произнёс он.
 - Отпусти меня. Пора спать, а то замечание в рапортичку запишут.
-  Я был уверен, что могу дружить с тобой. – И он спустился на ступеньку ниже.
- Ты славный парень. С тобой приятно танцевать. О большем я не думаю. – Честно сказала я, подав ему руку на прощание.
- Спасибо за откровенность. Но как только ты изменишь ко мне отношение и позовёшь, я  приду.


Фотография.

   Звать не пришлось. В зимние каникулы я получила письмо от Алексея. Он прислал свою фотографию. На фотокарточке он был в чёрном костюме в белой рубашке и при галстуке в мелкую полоску. Он и раньше был красив, а тут вообще все девочки были в восторге. Раскосые карие глаза, полуулыбка, огромная кудрявая чёрная шевелюра говорили о таланте фотографа сумевшего подчеркнуть всю прелесть облика молодого человека. Я испугалась – как бы мне не влюбиться в этого парня и не потерять голову.
Надо учиться. Хорошо, что его нет в нашей школе. Это могло бы помешать успешной сдаче экзаменов. У нас завязалась деловая переписка о протекании школьных будней, о спортивных соревнованиях, об отметках по предметам. О чувствах и намёка не было.
 Да и, слава богу.
 

Спортивные соревнования.

 В начале весны по графику спортивных соревнований мальчики нашего класса соревновались по волейболу с мальчиками из одиннадцатого класса. Соревновались в спортивной форме – футболка и трусы. Болельщики были из всех классов. Я решила тоже поприсутствовать.  Когда я увидела  из одиннадцатого класса баяниста с тощими, волосатыми ногами и острыми коленками, мне сделалось не хорошо. Я даже на пляже не видела таких ног у молодых людей. Взрослые дяди купались на других территориях на приличном расстоянии от детей. У нас в семье было не принято мужчинами ходить в одних трусах по квартире. Дедушка носил  белые кальсоны.  Это я видела  однажды. Все в доме раздевались при выключенном свете.
Своим одноклассницам сказала: «Прежде, чем выйти замуж,  поведу претендента на пляж». Девочки нашего класса были согласны с моим мнением, потому что привыкли видеть мальчиков спортивного телосложения и с гладкими ногами. Для нас девочек это было открытием, что у мальчиков из старших классов могут быть волосатые ноги. Счёт в игре был в пользу одиннадцатого класса.
   По причине не очень привлекательных ног баяниста, я не перестала с ним репетировать песню для  выпускного мероприятия. На баяне он играл хорошо. Я не питала к нему абсолютно никаких чувств, поэтому общаться с ним было легко, да и другие не приставали.


Кем быть.

  В старших классах ребята и девочки задумывались над вопросом «Кем быть»? Школа давала определённые навыки в некоторых профессиях, но не ставила своей задачей углублённого изучения тех или иных дисциплин. Была задача вырастить гармонично развитую личность. Чем конкретно будет заниматься личность, то каждый должен решить для себя сам. Меня многие профессии привлекали. Очень трудно было выбрать нужную. Учитель по рисованию говорил, что я должна поступать в Палехское училище. А меня не привлекало направление палехского  стиля. Мне ближе была  обыкновенная природа. Иногда было такое огромное желание взять кисть и рисовать, рисовать  закаты, рассветы, дожди, первые цветы, луч солнца побивающегося сквозь листву деревьев, речку с облаками и многое другое, что вызывает восхищение у человека. В седьмом классе мне подарили альбом для рисования. В этом альбоме я рисовала моды женской одежды и  для девочек. Картинки были не плохие. Одноклассницам нравились. Одежду для мужчин и мальчиков я не рисовала. Фантазия в этом направлении не работала. Но профессия модельера привлекала. Нравилась профессия врача, белоснежный халат, но уколы не любила.
  После исправления глухого «л», я решила, что надо поступать в театральное училище. Многие одноклассники и даже моя мама поддержали мой выбор. Я читала литературу о театре, о работе актёра над ролью, что есть правда в слове, а что есть ложь, что должны быть чувства и мнение. Читала Станиславского, Лилиану Берзинь. Читала и других писателей и актёров. Я знала, что настоящий труд актёра не лёгкий. Поиск образа и душевного состояния героя, анализ его поведения в той или иной ситуации был интересен. Возникало много вопросов. Почему человек поступает так, или иначе? Что заставляет его быть таким? Может свойство поступков заложено в генах? Почему один человек аккуратен внешне и внутренне, а другой грязен и небрежен. Я видела в городе разных людей: бедных, но добрых; богатых, но злых, трудолюбивых и ленивых и даже пьяниц до омерзения. Как же ещё далеко до развитого социализма, не говоря о коммунизме. Мне думалось, что с помощью театра можно влиять на людей в лучшую сторону. Человек придёт в театр, посмотрит на себя со стороны и начнёт исправляться.
Я, наверное, тогда заблуждалась. 
Сделала запрос в театральное училище и получила условия приёма. Надо прочитать басню, стихотворение и отрывок из прозаического произведения. Были обязательные экзамены по русскому языку и литературе.  Были включены экзамены по истории.
 У всех ребят были свои выборы профессий. Кто-то решил поступать в медицинское училище, кто-то в библиотечный техникум, кто-то в индустриальный техникум, кто-то в военные заведения. Некоторые решили получать среднее образование в обычных школах.  Школа-интернат переходила на восьмилетнее образование. Точную причину такого решения назвать не могу, просто не знаю. Многим детям наша школа нравилась. Кому не нравилась, того не задерживали. Среди детдомовских детей были и хорошие, которые прекрасно учились. Куда им было идти после интерната? Но это решали городские власти.


 Вечерние игры.

 Устав от теорем, формул, программных произведений, которые будут фигурировать на экзаменах, после отбоя девочки нашего класса затеяли игру «Продолжи рассказ». Кто-то начинал, потом  вступал другой, третий, четвёртый, пятый пока не поймём, что пора ставить точку. Игра была довольно хитрая. Она отражала в рассказах наши наблюдения  за окружающим миром и самими собой. Мы, молча, угадывали, кто из знакомых людей подразумевается под  тем или иным персонажем. Эти игры развивали мышление, речь, воображение, но приносили замечания в рапортичку от ночной няни за разговоры после отбоя. Но случалось, что и сама нянечка нам рассказывала о балете, об опере, посвящая нас в мир искусства.


Весенний праздник.

  В этом году наша школа не возглавляла колонну учащихся школ города. Колонну возглавила школа бывшего нашего директора, потому что за два года она достигла определённых результатов по всем показаниям. Наша школа шла третьей. Белых одежд не было. Многие из них выросли, а новых никто не подарил. Мальчики шли с флагами в спортивных костюмах, девочки в формах и белых фартуках. В руках были веточки с цветочками и надувные шары. Люди любили первомайский праздник – праздник мира и труда больше, чем октябрьский. Весенний праздник проходил веселее и наряднее.


Новые туфли.

После праздника выпускники – старшеклассники задумались над выпускным балом. Девочки стали мечтать о платьях, о том какую причёску они хотят сделать, как хотят выглядеть. Мы бегали в магазины присматривали ткани, обувь, украшения. В один
центральный универмаг завезли чехословацкую обувь. На витрине стояли белые туфли лодочкой на изящном каблучке «полушпилька».  О таких туфлях можно было только мечтать. Они стоили половину маминой зарплаты. Мне никогда не ходить в таких туфлях. Я даже просить не смела. Какое же было моё удивление, когда я пришла на выходной домой и увидела коробку с иностранными буквами. Открыла коробку, а в ней туфли, которые я видела в универмаге. Я померила. И о,  досада! Туфли оказались малы. Я подумала, что эти туфли мама купила себе. У неё размер ноги был меньше моей. А что? Разве она не достойна  выглядеть красиво? Она молодая, стройная, привлекательная. Ей даже нет сорока лет, и столько лишений претерпела,  воспитывая  одна нас двоих детей.  Она очень аккуратно относилась к вещам. У неё всегда всё было в порядке: и в причёске, и в одежде, и в квартире и в человеческих отношениях. Маленькие дети её любили. Она охотно соглашалась с ними посидеть, когда кто-нибудь просил. Порой дети сами шли к ней. Чтобы выжить, она ездила на барахольный рынок торговать поношенными вещами, которые ей давали знакомые. Часть выручки она оставляла себе за продажу.
  Когда мама пришла с работы, она спросила:
 - Ну как, туфли тебе подошли?
 У меня сразу в горле пересохло. Так эти туфли мне? Я даже растерялась. Успела сказать:
- Они мне малы.
- Собирайся пока не поздно, пойдём менять. – Сказала мама.
  Мы почти побежали в универмаг, который находился недалеко от дома на соседней улице. Придя в магазин, обратились с просьбой об обмене. Оказалось, что подходящих размеров на мою ногу  нет. Мама умоляла продавщицу сходить на склад и посмотреть, может где-то коробка с  нужным размером затерялась среди других коробок.  Продавщица ушла. Мы минут семь ждали. Наконец она вышла с другой коробкой. Туфли были на пол размера больше, и они мне пошли. Я помню, обняла маму и поцеловала. А она мне сказала:
- Если будет, хоть одна тройка в документе об образовании, я туфли сдам в магазин. Я с продавцом  договорилась. Мне такие туфли ни к чему.
 

 Белое платье.

Мама купила мне на выпускное платье белой недорогой, но красивой, облегающей ткани. Мы вместе решали, каким фасоном сшить платье. До этого ей пришла по почте толстая книга под названием «Как научиться  шить».  Мы пролистали всю книгу. Остановились на фасоне с драпировкой по левому плечу. Согласно описаниям в книге, сделали выкройку. Мама платье шила сама.  Цветок из ткани, полученный, как приз, на новогодней ёлке, я приколола на плечо к драпировке.  Получилось хорошо.


Подготовка к экзаменам.

  Перед экзаменами учительница по математике нам, ученикам, сказала:
 - Какую оценку вы получите на экзаменах, такую я выставлю в свидетельство об образовании. Тут поднял руку один ученик и спросил:
 - Если я сдам экзамен на отлично, Вы мне поставите в свидетельство «пять»?
-  Боря, ты выше тройки у меня не получал. Но, если ты получишь на экзамене четыре, то в свидетельстве будет четыре. Я знаю, что я говорю.
  Математичка всегда всем занижала оценки. Она часто говорила, что на абсолютную пятёрку математику знает только она. Пятёрки по математике были редкостью и событием в классе. Она была очень требовательной. Если контрольные были с низкими результатами, она объявляла дополнительный урок после обеда. Никто не имел право отказаться от дополнительного урока, даже те, кто хорошо учился. Успевающие страдали, потому что она давала им более сложные задания. Кто не мог справиться, тому она помогала разобраться и найти ошибку. Она так любила свой предмет, так увлечённо всё объясняла, что дети невольно относились с почтением к математике.
  Классным руководителем нашего класса была учительница по литературе и русскому языку. Женщина была очень интеллигентная, но душевная и жалостливая. Ученики этим пользовались и относились к предмету  не так добросовестно, как к математике.
   Перед экзаменами в классе стояло напряжение. Уже не было прогулок по вечерам, веселья на переменах. В школе стало тише. Все понимали серьёзность предстоящих событий.


Экзамены.

  Экзамены проходили как у всех с волнением. На экзаменах по геометрии мне поставили четыре из-за какой-то мелочи, в оформлении задания. Волновалась же. В свидетельстве будет четыре. Так оно и вышло. Как горько было на душе, когда все годы выходила оценка  пять. И в тоже время одной девочке была выставлена пятёрка, хотя у неё был результат средний  четыре и четыре десятых. Вот так вот учительница сдержала своё слово.
 Экзамены все сдали успешно. Никого на переэкзаменовку не оставили. Мальчишки из одиннадцатого класса особенно отличились. Он все точные науки сдали на оценку  хорошо и отлично. А весь год притворялись, и говорили: «Нам бы троечку и хватит».
 Многие из них поступили учиться в высшие учебные заведения.
     У меня троек в свидетельстве не было. Школа мне дала прекрасную характеристику для поступления в театральное училище.


  Выпускной бал.

 Как жаль, что нам всем придётся расстаться. У каждого своя дорога. Школьная жизнь позади. А кто-то радовался, что, наконец, закончатся рапортички и дежурства.
Все готовились к балу. Кто-то готовил свои последние выступления перед выпускниками школы.
Администрация школы решила провести выпускной вечер в виде кафе со столиками и угощением. Приглашались родители выпускников. Одиннадцатые и восьмые классы решили объединить в одном актовом зале, расположив их по разным сторонам ближе к окнам, чтобы середина была свободна для выступлений и танцев.
  Шли долгие разговоры на счёт спиртных напитков. Ставить их на стол или нет? Пришли к единому мнению, что лучше поставить на стол, нежели выпускники будут пить в туалетах или в кустах.
   Наступило время сборов на мероприятие. Иногородние собирались в спальнях школы, а городские у себя дома. Мне мама помогла одеться. Она все  вещи проверила, нашла их в порядке и велела одеваться. Я надела белое выпускное платье с цветком на плече, капроновые чулки. Колготок тогда ещё не было в продаже. Надела белые заграничные туфельки. Какое блаженство испытывает юная девочка, когда на ногах мягкая, удобная, красивая обувь. Над причёской трудиться не пришлось, просто помыла голову и немного попрыскала лаком. Волос на голове было мало, была молодёжная стрижка. Мама тоже собралась со мной на выпускной бал. Решили идти пешком. На автобусе могли наступить на ногу и испачкать обувь, задеть, чем нибуть платье.
 Иду я  с мамой по городу, а народ оборачивается, некоторые красивые слова говорят в наш адрес. С одной стороны приятно, а с другой не привыкла, чтобы на меня так резко, отчётливо обращали внимание. Да чего там скрывать, мои туфли меня  будоражили. Так хороши они мне казались.
  Придя в школу, я увидела, что все выпускники были нарядными. Мы пошли фотографироваться на память. К сожалению не все мальчики  из нашего класса оказались на месте. Некоторых я вообще не могу сейчас  вспомнить. Воспитательница мне сказала, что Алексею разрешили присутствовать на выпускном вечере. Как- никак он много лет проучился в этой школе. Она просила понаблюдать за ним. Надо так надо, – подумала я.
  По радио всех пригласили пройти в актовый зал. Ровно в семь часов вечера началось вручение документов об образовании. Говорились напутственные речи, поздравления. Началась художественная часть. Дошло время и до моего выступления. Я в сопровождении  учащегося из одиннадцатого класса и его игры на  баяне исполнила песню «Маричка» на украинском и русском языках. Аплодисменты были скромные. Оно и правильно – голос был слабый, хотя песня понравилась.
  После художественной части начались танцы. Алексей один раз пригласил меня на медленный танец. Танцевал он средне: не хорошо, не плохо.  Он приглашал других девочек. Девочки были рады. А я опять танцевала со своим партнёром по танцам и получала от этого удовольствие.
  Когда на улице стало совсем темно, Алексей подошёл ко мне и попросил с ним выйти на улицу во двор поговорить.
  Во дворе перед школой была аллея из кустов акации. Мы ходили по ней, то в одну сторону, то в другую. Часть окон в зале была открыта. Из окон звучала музыка. На земле отражался свет от здания школы. Алексей рассказал, как он прожил третью и четвёртую четверть в новой школе, как сдал экзамены. Он спросил меня: кем я хочу быть. Я ответила, что хочу поступать в театральное училище.
 - А я мечтал быть лётчиком, но не уверен, что мечта моя осуществится. Я сейчас думаю о том, когда я ещё раз могу тебя увидеть. Завтра, вернее уже сегодня утром, я уезжаю домой.
   Мы ещё немного поговорили о школьных делах. Мне показалось, что мы всё сказали друг другу. Я произнесла:
- Я думаю, мы больше не увидимся. Напиши, как сложится твоя жизнь, когда женишься.
  Он резко остановился, взял мои плечи в свои  крепкие руки, и, глядя мне в глаза,  произнёс:
 -   Ты будешь моей женой. Я хочу быть твоим мужем. Ты согласна?

  Что мне было ему ответить? Он начинал мне нравиться. Он был хорош собой. Но я была не готова к столь серьёзному шагу. Врать не могла. Я ответила:
  - До той поры далеко. Мало ли что с нами может случиться?
  -  Ты не уверена в себе?
 -   Пока да.
 - Я обещаю, что буду ждать.
    Он наклонился и трижды поцеловал меня в лицо, говоря:
 -  Ты хорошая. Ты будешь верной женой. У нас будут дети: мальчик и девочка.
А у меня в голове другие мысли. Чего он говорит? Какие дети? Нам обоим  всего по пятнадцать лет.
  От трёх поцелуев и его слов у меня закружилась голова, но рассудок был начеку.
 - Не пора ли возвращаться в зал? Спросила я, отстраняясь от его, прекрасно сложенной фигуры.
 - Поцелуй меня на прощанье. – Попросил он.
- Я не умею. Я ещё никого в своей жизни не целовала, кроме мамы и бабушки.
 - Я буду первым и хотелось бы быть последним. Я жду.
  Мне пришлось подняться на цыпочки и прислониться своими губами к его горячей щеке.
 - Так только родственников целуют. Буду надеяться, что я им стану. Теперь можно возвращаться и продолжить выпускной вечер- Сказал он и взял меня за руку, как маленькую девочку и повёл в сверкающий и праздничный зал. .
 Танцы были в разгаре. Шла игра в почту. В осанке Алексея появилось что-то уверенное, взрослое. Он был весел, разговаривал со всеми, улыбался девочкам и танцевал с ними.
 Я тоже танцевала с ребятами из других классов.
 Всё когда-то заканчивается. За окнами наступал рассвет.  Первые лучи солнца осветили
небо. Прозвучал прощальный вальс. Егор подошёл ко мне и пригласил на танец. Его внимание было приятным. Алексей и несколько ребят сидели за столом и ели холодные пельмени.
 После вальса ребята из одиннадцатого класса пошли  в одну сторону от школы, а восьмые классы в другую.
   Я провожала Алексея на автобус. На вокзале мы пили кофе с пирожными. Алексей купил билет, и мы вышли на улицу. Автобуса ждать не пришлось. В автобус  Алексей заходил последний. В дверях он обернулся и посмотрел на меня. В его глазах были тоска и печаль. Дверь с шумом захлопнулась, словно говорила, что детство закончилось.
 Домой я шла пешком. Утро было не жарким. Птички щебетали. Речка приветливо манила
искупаться. Автобусы совершали свои обычные маршруты. Тёплый ветерок овевал со всех сторон моё белое выпускное платье. Я, с высоко поднятой головой, шла по главному мосту через речку и думала.  Хорошо, что я получила прекрасное образование и воспитание в школе-интернате, которая многому меня научила, в том числе держать молоток и пилу.   При хороших результатах учёбы мне были открыты все двери учебных заведений. А главное, что я живу в такой стране, как Советский Союз, где каждый ощущал себя чуточку близким друг другу человеком. Было ли моё детство счастливым? Да!



Оглавление второй части повести.


Печальное известие.
Новый директор и новые явления.
События в начале учебного года в седьмом классе, которые мне запомнились.
Помощь отстающим ученикам.
Новая квартира.
Помощь всему классу.
Как меня укусила собака
Позор на мою голову.
Приём в комсомол.
Трудовая практика.
Лето после седьмого класса.
Восьмой класс.
 Первые месяцы учёбы
 Вечерняя прогулка.
 Текущая жизнь в школе
Плохое поведение на уроке.
Некие воспоминания перед сном.
Новые друзья.
Новогодний праздник.
Фотография.
Спортивные соревнования.
Кем быть.
Вечерние игры.
Весенний праздник
Новые туфли.
Белое платье
Подготовка к экзаменам.
Экзамены
Выпускной бал.





  Хотелось бы, чтобы кто нибуть написал хороший сценарий и сделал фильм для детей. Сейчас совсем не стало фильмов для подростков. Вся моя жизнь полна любовью к природе. Человек устаёт от фильмов ужасов, бандитизма и горечей. Хочется чего  то светлого, чистого и надёжного.