Непойманная в объектив

Без отчетливых ран и контузий
Ныне всюду страдают без меры
Инвалиды высоких иллюзий,   
Погорельцы надежды и веры.   
               И. Губерман

   Я вышел из здания нашей больницы и, как это обычно бывает, прямиком направился на остановку, машинально воткнув «музыку» в уши. За открывшейся дверью главного входа нежно горело зимнее солнце цвета спелого апельсина, оно распускало приветливые лучи меж оголённых ветвей старых клёнов и тополей. Вдали – в порту виднелись разорванные огненные в свете заката паруса. «Вечный странник» - название символа нашего города – парусника общей длиной с бушпритом в грандиозные 129 метров, некогда красавец и наша гордость, теперь по малоизвестным причинам больше не совершает кругосветных путешествий с пассажирами на борту. Единственное, что ему остаётся, так это гнить на привязи старого портового причала. Я поднял глаза вверх, и на моё лицо снисходила, по-настоящему весенняя, освежающая благодать, мой рот открывался, подпевая медленному голосу в наушниках, мне было жаль, что столь прекрасное творение человеческих рук погибало накрепко прикованное швартовыми к тяжёлой земле, не сулившей никакой надежды на свободу.
Результаты моих анализов, как это многозначительно произнёс доктор Миронов: «Очень обнадёживают, молодой человек, вот только я тебе выпишу одно лекарство, чтобы ускорить выздоровление. Будешь принимать по 2 раза в день, пока все симптомы не пройдут. Потом снова придёшь ко мне, буду с нетерпением ждать новой встречи. Вот, пожалуйста, возьми твой рецепт, Сереж, и звони, если что – на обороте мой телефон». Василий Иванович, явно хорошо разбирался в психологии и, сразу увидев меня, решил не ходить вокруг да около. Тем более, я чувствовал себя здоровым, а приступы удушья волновали меня всё реже и реже.
 
    Я дошёл до остановки, дождался своей маршрутки и поехал домой. «Куплю по пути лекарство, приму и завалюсь смотреть телек, кажется, по программе обещали сегодня что-то интересненькое» - думал я. Встал на своей остановке, направился в аптеку, по пути никого не встретил – ещё бы, вторник – все ещё на работе, это я позволил себе вчера отпроситься у шефа в больницу. Зашёл внутрь, Мария Семёновна встретила меня ободряющей улыбкой и вежливо, вкрадчиво поинтересовалась, как нынче мои дела. Я улыбнулся старушке в ответ, хотя и не хотелось. Сказал, что всё хорошо, иду на поправку, и чтоб окончательно стать здоровым мне нужно вот это - я вытянул листок из кармана куртки и протянул его аптекарю. Она ловко, как будто ей и не было за 65, взяла свёрнутую бумажку и пропала за прилавком. Через минуту оттуда послышался вопрос: «кроме этого спрея ничего не нужно, Серёж?»
- А давайте ещё 2 пачки аскорбинки с апельсиновым вкусом. - не своим голосом неожиданно для самого себя произнёс я. Потом расплатился, оставив одну пачку сладких витаминов Марьи Семёновне, раскланялся и пошёл домой. Только теперь, на ударившем в лицо морозе я понял, что мышцы шеи сильно свело, к гортани словно подступил большой, плотный комок чего-то клейкого и противного… красно-коричневого цвета – почему-то был уверен я. Я начал задыхаться… нервно, в почти что предсмертном отчаянье я влетел рукой в аптечный пакетик, вывернул его наизнанку одним движением, в воздухе схватил спрей, тут же разорвал хрустящую упаковку и пшикнул...
   Свежая струя мятного тумана растеклась внутри меня, оседая и растворяя ужасный шар, секунды назад грозивший мне смертью. Я вздохнул свободно и глубоко несколько раз, как тут меня стошнило – мысленно красно-коричневый ужас вырвался наружу вместе с облачком пара, словно спрей, сделав своё грязное дело, теперь покидал моё тело. Всё это выглядело до невозможности противно, по спине пробежала волна холода, во рту отравлял нёбо и пёк язык отвратный, можно литературно сказать, вкус подкравшейся смерти. Я громко откашлялся и снова пшикнул. На этот раз после мяты, достигшей моих лёгких, ничего не было – ни тошноты, ни рвоты, ни мерзкого вкуса во рту. Я вытер губы рукавом куртки, выпрямился и зашагал прочь, чтобы поскорее покинуть это неприятнейшее место, забыв о том, куда шёл, зачем и, что аскорбинка где-то тут почти беззвучно шлёпнулась на асфальт.
   Солнце оранжевой короной садилось за горизонт, цветастое пространство между его лучей напоминало мякоть долек апельсина, и мне захотелось есть, словно зияющая пропасть распахнулась внутри меня, в порядке ультиматума хватающая меня за лацканы куртки и требующая нечеловеческим голосом: «Накорми меня!» Я, сам не заметив того, уже почти рысью добрался до нашего магазина. Взял хлеба, сосисок, спагетти и пачку консервов. Потом я понял, что невероятно хочу чего-то сладкого, но как я прикинул по финансам – я не могу себе позволить это удовольствие сегодня и тут вспомнил о пачке аскорбинки, ждущей меня на моём пути домой. О, меня кто-то, вернее что-то, но это не так уж и важно, ждёт кроме работы в конторе! Ведь взглянуть на любую вещь можно по-разному, это не я так хочу сладкого, что утерянная мной пачка витамин до безумия нужна мне сейчас, а то что, она там одна - бедняжка ждёт именно меня, чтобы я забрал её, именно меня, потому что только я знаю, что она где-то там у аптеки.
    Выхожу на улицу, снова обдаёт морозом, но я его уже не замечаю, физия моя загорелась ещё в магазине – я уже на полпути к желанным витаминам, чувствую, как во рту прибавляется слюны. Поворачиваю к аптеке, на бордюре у самой проезжей части стоит девушка, одета как-то необычно, на голове капюшон, хотя не снега ни дождя нет. Я приблизился, делая вид, что не замечаю её, а то ещё испугается. А кто не испугается встретиться в тёмное время суток с таким верзилой как я, тяжело дышащим после пробежки, тем более что бежал я не в магазин за пивом – а к уже закрытой аптеке за витаминами – точно из дурдома сбежал и никак остановиться не может. Но я остановился, девушка повернулась ко мне, что-то зашуршало на ветру, и она сразу же убрала руки в карманы. В пятно оранжевого света, растёкшееся от одного-единственного фонаря, упала пустая обёртка от витамин. Девушка наивно и совсем невинно улыбнулась мне, от чего её правая щека, явно вмещавшая сладкое угощение, надулась как воздушный шарик. Её зелёные глаза-бусинки смотрели на меня доверчиво, заискивающе, словно пытаясь понять – кто я и, что тут делаю. Досадно почесал макушку сквозь шапку, но тут же захотелось снять головной убор в знак траура и сожаления о безумно вкусной утрате. «Сегодня всё не так: сначала «Странник», потом приступ, теперь ещё это! Да вы что, издеваетесь?!!» Я опустил пакет с продуктами на землю, сжимая от злости кулаки, сделал шаг на встречу к девушке.
   - Корабль, этот корабль в порту, ты знаешь, что с ним случилось? -  совершенно спокойно и каким-то необычным голосом произнесла она, не отводя сиявшие во тьме изумруды зрачков.
   - Это не корабль, это судно – машинально ответил я, и мои кулаки начали медленно разжиматься. Неужели она не знает, что это символ нашего города. Да тут все это знают, наверное, хитрит или не местная - а разве ты не знаешь ни названия, ни его истории?
   - Нет, никогда не слышала, я не местная – сказала девушка всё тем же необычным голосом не то, извиняясь, не то от холода пожала плечами и свела вместе ладони, добавив – а оно странное, ваше судно.
   - Если хочешь, я могу рассказать тебе о нём – уже лишённый желания врезать ей и, постепенно наполняемый интересом к незнакомке, ответил я.
   - Тогда давай пойдём, стоять очень холодно – съежившись, и с еле заметным дрожанием в голосе ответила девушка.
    - Пойдём, по дороге домой я расскажу тебе – я сделал приглашающий жест рукой в направлении той части света, где стоял мой дом. Я уже было собрался пропустить её, как она улыбнулась широко, взяла меня за руку и сказала.
   - Только не забудь пакет – и уже через мгновение моего замешательства тёплый, нежный вкус апельсина растёкся по моим губам, сворачивая в безумный водоворот и цитрусовый диск солнца, и предзакатного цвета ошмётки парусов «Странника», и оранжевое пятно фонаря под которым мы вдвоём стояли.
   Так мы познакомились с Леной... Той ночью наши руки касались друг друга, ласкали, гладили, жадно сжимали, нежно дотрагиваясь губ, мы тонули друг в друге и, погружаясь на самое дно, достигали вершин единения и гармонии. Она была необыкновенно, словно девушка из вашей самой тайной фантазии – настолько совершенная, настолько тонко ощущающая вас. Она сама набросилась на меня и сорвала одежду. Возможно, вы мечтали не совсем о подобном. Потом она танцевала мне стриптиз, нежная и страстная она сначала зажгла меня, а потом поглотила, порождая вулкан страсти и незабываемого наслаждения внутри себя. Потом огонь тлел в глубине. Вуаль удовольствия, сгущаясь, скрывала её хрупкое, желанное тело во тьме беспроглядной ночи. Потом мы долго почти шёпотом разговаривали, наши ладони были вместе, а пальцы сплетены. Периодически я прижимал её запястье к губам, потом нежно целовал. А когда наши губы встречались улыбками, я шептал ей слова любви, перетекавшие в водовороты тёплых, продолжительных и согревающих сердце поцелуев. Огонь продолжал тлеть в глубине нас обоих, он соединял нас, делал единым и порой казалось, что мы – это одно целое, один человек из двух половинок.
   Утром меня разбудил будильник – пора на работу.   Повернулся к ней, но на подушке только записка. «Серёж, прости, увидимся вечером на том же самом месте в семь. Вот мой мобильный… звони только в случае крайней необходимости. Целую, Лена». Я медленно осел на кровать, провёл ладонями по лицу, на секунду замер так и стал собираться на работу. Так, всё взял? Ах да, лекарство – пшикнул, бросил баллончик в карман и покинул свою холостяцкую обитель.
 
   На работу прибыл вовремя, на сегодня был намечен объект на одной из главных улиц города. Шеф хотел, чтобы я сам руководил сносом дома и выравниванием участка под застрой.  Доверил наконец-то. «А ещё, Серёга» - говорил он это, потряхивая в воздухе белым конвертом – «вот твоя прибавка к жалованию, и сразу после праздников повышение. Только работу нужно сделать качественно. Ты меня понял?» Игорь Анатольевич у нас доброй души человек и за качество проделанной работы, ясное дело, отвечает.  Я уверил его, что всё пройдёт «без сучка и задоринки», благодарно принял конверт и зашагал собирать ребят на объект. Работали долго, несколько раз подумывал о том, чтобы позвонить ей, но я не знал, что сказать и что спросить – встреча уже была назначена, а звонить было велено лишь в случае крайней необходимости.
    Близилась заветная семёрка на моих часах. Дома на седьмом этаже в квартире семьдесят семь, я принимал душ. Потом пока высохнут волосы, немного приберу свою холостяцкую берлогу. Эти антресоли не открывались уже больше года, собрал кое-какой хлам и запихнул его туда. Вот вам выведенная мной закономерность «Когда ты большой и сильный, вместимость любой антресоли увеличивается пропорционально твоему желанию втиснуть туда «ещё чуть-чуть». Шурша и кряхтя, хлам с неохотой заполнял собой всё свободное пространство, последний толчок – сверху на меня начали сдвигаться банки, старая швейная машинка и, откуда не возьмись, папин старый ещё плёночный фотоаппарат. Не знаю, что тогда руководило мной, стоящем на табуретке на одной ноге, отчаянно балансировавшим между полом и потолком, но я успел схватить фотоаппарат, а вот пара банок и машинка достигли пола, ускоряясь до последнего мгновения, неожиданно для самих себя финишировали о линолеум, так что никому мало не показалось. Собрав все осколки на полу, я разогнулся и машинально взглянул на часы – обе стрелки застыли около семёрки. Стало сводить шею - принял лекарство, как хорошо, что сегодня я уже купил всё, что нужно к ужину.  Зашёл на кухню, спустил полный савок стекляшек в мусорное ведро и тут же улыбнулся – мой взгляд упал на букет белых роз в кухонной раковине, роз для неё. Я оделся во всё свежее, забрал букет и бодро направился на свидание. Папин «Зенит» остался лежать в кухне на столе - его время ещё придёт, будьте уверены.
   В тот вечер мы пошли в кино, почему-то мы оба так спонтанно решили, хотя я почему-то думал, что единственный кинотеатр в городе уже давно закрыт. Уже после картины Леночка печально, я, честное слово, не ожидал от неё печального голоса, спросила: «А ты будешь любить меня, когда я постарею?» – её весенние глазки смотрели на меня, теперь на оттенок темнее, чем вчера, полные безысходности, они, казалось, сейчас ещё и слезами наполнятся.
- Солнышко, Леночка, конечно, я буду любить тебя, ещё крепче, чем сейчас, и тебе нечего вообще бояться – я крепко обнял её и поцеловал. Она пряталась от моих губ глубже в капюшоне, а потом оттуда на свет вынырнули её светлые глазки, и она специально недоверчивым голосом ребёнка, потягивая воздух через нос, сказала: «Ну, ладно».
- Ну, если ладно, то тогда, может сфотографируемся на память о нашем первом походе в кино? - предложил я.
- Ну, ладно - явно наигранно усталым голосом сказала она и сладко поцеловала меня в щеку. Такой и получилась наша первая фотография – она целует меня в щеку.
   Наверное, далее не имеет смысла рассказывать о незначительном, чтоб не растерять детали наших с ней встреч. Всё было хорошо, у нас стали складываться отношения, мы проводили время вместе, в основном она захаживала в гости, или мы где-то гуляли. Но то, что на утро она всегда пропадала, просила звонить только в случае крайней необходимости, почти ничего не рассказывала о себе, не давало мне покоя. Я пытался, уговаривал её рассказать мне, довериться, но она всегда отвечала отказом и фразой: «Обязательными условиями нашего общения будет следующее: 1. Утром я всегда ухожу, 2. Ты звонишь мне в случае крайней необходимости 3. И ты не станешь пытаться узнать обо мне больше, чем я тебе пожелаю рассказать». И как я умудрился согласиться с этими условиями в первый наш вечер, наверное, любовь вскружила мне голову, и я разучился считать до трёх.
   Она уходила каждое утро, я шел на работу, случался припадок, потом мы встречались, когда в пять, когда в шесть.
   Однажды, мы прогуливались по набережной, и я открыл ей свою заветную мечту, мечту «Странника».
- Представляешь, мы сможем вместе сбежать, нужны только паруса и команда, правда, это было бы супер! - закончил я.
- Ты так этого хочешь? – спросила Леночка и прижалась ко мне, словно мы прощались тут и сейчас.
- Было бы не плохо, хотя когда ты здесь и сейчас я всё меньше думаю о побеге – поцеловал её в макушку. Она сказала: «А давай сфотографируемся на фоне твоей мечты». И мы сфотографировались второй раз – на фоне Странника с прорванными парусами светло-жёлтого цвета, я обнимаю её нежно за талию, а она льнёт ко мне всем своим телом.
   Потом было ещё много встреч, ночей и фотографий.  За 2 месяца воспоминаний, новых мест и ощущений во мне собралось столько, сколько бы при прошлом раскладе и за 2 жизни бы не случилось. Она приходила, теперь уже раньше и утром оставалась немного дольше, но всё равно мне этого не хватало. Однажды, добираясь на работу на автобусе, я заметил на остановке мою Лену. Она вышла из маршрутки и направилась в сторону порта. Я решил проследить за ней, так как раньше такой возможности не имел и вообще не видел её после того, как она утром уходила по своим делам. Я вышел из автобуса, набрал Игоря Анатольевича, и предупредил, что сегодня я немного опоздаю на работу из-за непредвиденных обстоятельств. А обстоятельства реально оказались непредвиденными.
   Я осторожно, чтобы меня не заметили, последовал за моей любимой. Из-за угла электрощитовой я видел, как она зашла в здание капитании порта, пробыла там минут 20 и потом, выйдя из проходной, остановилась. Я сразу обратил внимание на то, что её сумочка с момента входа до теперь явно уменьшилась в размерах. Она запустила внутрь руку, достала мобильный и приложила к уху. В этот момент я немного высунулся из-за угла, и несколько раз сходу сфотографировал её, как-то бывает в шпионских боевиках. Закончив разговор, направилась в мою сторону, я опешил, сердце начало судорожно колотиться в груди. Я резко выдохнул и прижался к стене – от проходной до моего укрытия было метров 20-25, и значит, у меня было не более 10 секунд, чтобы тихо скользнуть куда-то или сквозь землю провалиться – куда угодно, только не попасться ей на глаза. Попятившись назад, я неловко наткнулся на старую, ржавую дверцу электрощитовой и, потеряв равновесия, уже начал падать, как вдруг схватился за замок на двери, и петли, державшие его, не выдержали явно непосильной нагрузки от моего тела зависшего в воздухе. Остановившись на секунду посреди своего падения, я с замком в руках, приземлился на асфальт практически беззвучно. Надо мной предательски скрипнула старая дверца и открыла мне путь к спасению – внутрь щитовой. Я, не думая ни секунды, нырнул в тёмные пасть щитовой и одним движением закрыл за собой, в этот раз уже безмолвную дверцу.
   Пока сидел там, время начало тянуться подобно киселю. От жужжания тока где-то в глубине будки становилось совсем не по себе. Сердце всё ещё судорожно колотилось, как вдруг я почувствовал, что мышцы шеи снова сводит. Я насколько тихо, насколько мог, зашарил рукой в рюкзаке, достал спасительный флакончик и пикнул. Приступ угас, не успев причинить никакого вреда. Лежа на боку сквозь решётку внизу дверцы я видел, как Лена прошла мимо, совсем рядом. Не успел я привести пульс в порядок, как у меня в кармане зазвонил мобильный «а, дурак, пошёл на слежку впервые в жизни и так налажал!». Она резко остановилась и медленно обернулась, бросив взгляд через плечо в мою сторону, прислушалась, я зашарил в кармане, нажал на «приём» и закрыл динамик ладонью. Вновь перевёл взгляд на решётку в ожидании, что же она сделает, подойдёт ли проверить? Слава Богу, пронесло – у неё тоже зазвонил телефон, она потеряла интерес и направилась прочь. Через минуту я вывалился из дверцы электрощитовой. Только теперь на свету, отчихиваясь и откашливаясь, я увидел, что весь грязный, в пыли, да ещё и куртку разорвал на левом плече. Нет, в таком виде на работу идти нельзя, и тут вспомнил про телефон. Вызов был от шефа. Я перезвонил и слава Богу, опять пронесло - заказ на снос дома отменялся и образовывался выходной. О, да с моим сегодняшним везением остаётся пойти и купить лотерейный билет – там явно будет джек-пот или даже 2 сразу. Мою Лену я упустил, но хоть что-то я узнал. Нужно было возвращаться домой, привести себя в порядок и готовиться к предстоящему свиданию особенно, чтобы не выдать себя и нечаянно не проболтаться и не спросить: «Что ты делала в капитании порта, что из своей сумочки оставила там?»
   Свидание прошло, как обычно, мы много гуляли, присели в нашем парке на уже любимую скамейку под бледно жёлтым светом фонаря и долго целовались. Наконец она, гладя моё лицо кончиками пальцев, сказала, что готовит мне особый подарок. «Хочу, чтобы ты знал, как сильно я тебя люблю, и уже очень скоро мы будем вместе не расставаясь. Мне осталось закончить кое-какие важные дела, думаю, что за пару дней управлюсь, и тогда по утрам, просыпаясь, мы будем видеть друг друга». Я был очень рад такой новости, даже не ожидал и, немного мешкая, сказал, что и у меня тогда будет для неё подарок (хотя никакого подарка ещё пока не было). Ещё одно, 46-е что ли… фото – Лена в воздухе руками рисует окружность, мол, такой вот большой подарок. С того времени прошло 2 недели, но её важные дела не заканчивались. Она всё говорила, что нужно подождать ещё день-два, что теперь её работу оценивают, и от неё уже ничего не зависит. Мы всё так же гуляли по городу, ходили в кино… но то ли мне казалось, то ли пламя между нами начало угасать. Дни на работе становились всё длиннее и тяжелее, наши встречи всё более обыденными.
А потом по дороге на работу из окна автобуса я увидел мою Лену. Её, явно не по её собственной доброй воле вёл, почти взяв в охапку неприлично огромных размеров амбал, с явно недружелюбной физией вместо выражения лица. Приступ чрезвычайно внезапной ярости заглушил боль в мышцах шеи и то, что я начинаю задыхаться, я почувствовал не сразу. Я достал флакончик из кармана и спасительно пшикнул. Всё прошло, но только физически всё. Я был готов броситься в дверь или окно на ходу, догнать их, и не посмотрел бы, что он такой здоровый… но именно физическое облегчения и водитель не позволили мне сделать этого. Я в окно – они, слившись в сплошное серое пятно удалялись, взглянул на спрей, потряс его и понял, что баллончик пуст. Так как в последнее время приступы у меня по непонятной причине стали случаться всё чаще, то я решил не рисковать здоровьем, тем более, что скорее всего отыскать Лену по горячим следам уже будет невозможно.  «Большое спасибо тебе, бессердечный водитель!» -может вам и покажется странным, но я решил не горячиться и направился в ближайшую аптеку.
 
   Вообще, день не задавался с самого утра, за завтраком неосторожным движением сбросил фотоаппарат и конверт с напечатанными фотографиями со стола. Я тихо выругался, взял сломанный аппарат и конверт с фото, покачал головой и положил их на стол. В тот вечер, когда Лена заговорила о подарке, ко мне пришла идея подарить ей фотоальбом с нашими снимками, потому что где-то в одном журнале я прочёл «нет ничего дороже, чем приятные воспоминания». Так вот, вчера я проявил и сразу напечатал две плёнки с фотографиями, рассматривать их я специально не стал, только проверил, не засвечены ли они –вместе посмотрим. Оставалось купить альбом для них, и уже вечером мы вместе разложим снимки внутри. А ещё, мне очень хотелось добавить в оформления альбома что-то от себя, что-то рукодельное, особенное для неё, в общем, сразу после работы подарок должен был быть готов. И я взял с собой конверт с фотографиями на всякий случай – чтобы не забыть, что нужно купить альбом.
   Еще будучи в автобусе, и безуспешно пытаясь упросить водителя снизойти до меня и остановить, но увы и ах… Ведь я не рассказал вам – за время, что мы были вместе с Леной, я стал мягким и отходчивым, черты лица словно преобразились. Люди на улице уже не шарахались от меня по обыкновению и даже изредка начали улыбаться. Возможно они видели во мне какое-то свечение счастья, говорят же про людей «аж светится от счастья». Я пытался набирать её номер много раз – короткие гудки. Выйдя на ближайшей остановке, я направился к аптеке и набрал шефа предупредить, что задержусь немного. Игорь Анатольевич ответил, что завтра едет в командировку в столицу и хочет, чтоб я его временно заменил. Поэтому сегодня для меня лично работа на объектах отменяется, и он хочет видеть меня в офисе. К моему счастью, контора шефа находилась в 5 минутах ходьбы от аптечного пункта, у которого я уже находился. Я ответил, что буду через 10 минут… и потом почему-то добавил: «Может захватить чего-то, босс?». На что Игорь Анатольевич ответил: «А почему бы и нет, но только после того, как всё обсудим, потом можно и «коня» с лимоном». Я положил трубку и сразу же набрал её номер –снова эти проклятые короткие…уууух!
   Потом я протянул в окошко киоска баллончик спрея. Седовласый мужичок - аптекарь долго крутил его в руках, рассматривал сквозь стекляшки своих громоздких очков, при этом делая многозначительное выражение лица. Его голова была настолько седа, что, а возможно мне лишь показалось, что от него исходило тёплое голубоватое свечение. Потом, сняв очки и, потерев глаза жилистыми пальцами, он печальным голосом заключил: «Уважаемый, я ничего подобного раньше не видел. Либо это – неизвестный мне препарат, либо это совсем не лекарство, здесь вообще по-китайски все надписи, да и все они «предупреждаю», «опасно», «последствия» и подобное в этом роде». Я от неожиданности опешил, не первое ли апреля сегодня? Но аптекарь был предельно серьёзен, и мои мысли о праздничном розыгрыше растворились мгновение ока. «Я бы посоветовал вам обратиться к врачу, который выписал вам этот препарат» - продолжил после выдержанной паузы мужчина – «или в аптеку, где вы его приобрели, а так помочь ничем не могу, вы уж простите старика». Потом он сделал манящее движение указательным пальцем, давая мне знак приблизится, и уже почти шёпотом добавил: «Лично я бы советовал вам больше не принимать этот препарат и к вашему доктору не ходить – вы совершенно здоровы». Я поблагодарил мужичка за его доброту и, не отходя от киоска, пораскинул… то ли это Мария Семёновна, которой было 69, ошиблась с лекарством, то ли доктор Миронов выписал мне что-то совсем не то. А быть может и этот, странного вида мужичок что-то придумал, и как он так просто определили, что я здоров – без анализов и осмотра? Я покрутил пустой пузырёк в руках, действительно, все надписи на нём были выполнены ровными строчками заморских иероглифов – китайский, корейский или ещё какой там, я не разбирался. Поэтому решил после встречи с шефом отправиться прямиком в больницу, к Миронову. И на всякий случай, уже не надеясь, снова набрал знакомый номер – ответ был по прежнему пульсирующим, гудковым.
    Встреча с Игорем Анатольевичем оставила больше вопросов, чем ответов. Мне надо было за пару дней научиться работать с компьютером, хотя я и был профаном в этом деле, а потом ещё и отправить отчёты по электронной почте. Что такое почта я ещё представлял – я писал несколько раз письма маме из армии и получал весточки от неё, но электронная почта… это было что-то явно новое и далёкое от меня. Шеф пообещал, что Юленька – его миленькая секретарша мне всё покажет и всё разъяснит, и что я вообще могу не стесняться и вызывать её даже по самому незначительному поводу, на что я краснея, и с ухмылкой пионера ответил, что у меня есть девушка. «Так давай выпьем за это» - неожиданно и громко предложил шеф. Вызвал Юленьку, и та захлопотала о нарезке из лимона и стаканах. Когда вышел из офиса, улица была залита лимонным заревом заката. Я взглянул на часы – пятнадцать минут шестого. Неплохо бы было успеть в больницу, Миронов сегодня работает до шести.
   Найти доктора не составило большого труда. Уже взявшись за ручку больничного кабинета, я почувствовал, как в кармане завибрировал телефон. Немного некстати, но звонила Лена, я не мог не ответить. Наш разговор, честное слово, привёл в меня в состояние полной подавленности, она сказала мне, что больше мы не можем видеться, и мне лучше её забыть. Что всё должно закончится именно так – без вопросов и обещаний, хотя она обещала мне ещё 2 недели назад, что уже через пару дней мы будем вместе и будем неразлучны, ни по утрам, ни вообще.
    Когда я вошёл в кабинет, то не побоюсь этого слова, доктор ужаснулся, даже привстал со своего стула, такое впечатление, что я произвёл на него впечатление грабителя или ещё хуже – террориста. Он явно не ожидал меня увидеть, но я был настолько подавлен, что не обратил внимания, как и не обратил внимания на санитара, размером с громадный шкаф 2 на 2, стоявшего у окна. Я окинул комнату безразличным видом, не зная уже, нужно мне лекарство или чёрт с ним, когда такое творится.  Так и хотелось их разыскать – Лену и того здоровяка, с которым она прогуливалась под ручку сегодня и устроить им, не посмотрел бы я, что он такой дебелый, ведь чем больше шкаф, тем с большим грохотом он падает. Доктор, явно нервничая, вытирал пот со лба. Я медленно и безучастно перевёл глаза на санитара, и тут меня словно молнией ударило. Он, это был он. Я запомнил его лицо, это тот самый здоровяк, что гулял с моей Леной под ручку по улице. Мой безучастный взгляд теперь стал очень даже участным, глаза налились кровью, руки сами, подобно ковшу экскаватора, сжались в кулаки, костяшки пальцев хрустнули от напряжения. Тело превратилось в сжатую пружину, в кобру готовую в любой момент атаковать свою жертву. В этот момент доктор осторожно встал из-за стола и приблизился ко мне, как только, он стал слева от меня, а «шкаф» оказался на одной прямой, я резким движением отпихнул доктора в угол – на кушетку, рванул вперёд подобно реактивному истребителю. Через долю мгновения мой кулак уже вонзился в его недоумевающее лицо, послышался хруст костей, удар, ещё удар – шквалом прямых и хуков я врезался в его массивное тело. Он рухнул на пол под градом моих неистовых ударов, я был сверху и продолжал молотить его обезображенное тело, уже явно деформированное и не подлежащее восстановлению. Меня остановил странного рода не то шум, не то крик. Я, всё ещё сидя на санитаре, обернулся и увидел то, что я совершенно не ожидал увидеть. На кушетке сидел, будто сломанный пополам доктор, его глазные яблоки впали в глазницы, и от того последние тали чернее ночи. Из его вздыбившегося и теперь уже покрытого слизью живота ко мне протянулись две не то щупальца, не то рожки. Тело доктора судорожно сократилось, резко подпрыгнуло и угрожающе зависло над кушеткой. Я с испугу отскочил в сторону и спрятался за столом. Бросил короткий взгляд на уже, наверное, холодевшего «шкафа» и испугался ещё больше, лужа крови на полу превратилась в такую же слизь, какая была на животе у экс-доктора. Его глазницы были также пусты... вдруг шейные мышцы свело, начинался новый приступ, как некстати, я ещё не смог понять, что тут происходит, как к гортани снова подступил большой, плотный комок. Я начал задыхаться…
   Очнулся я неизвестно когда, голова раскалывалась на части, во рту ощущался отвратная смесь вкуса крови и ещё чего-то сладковатого. Глаза слепил яркий свет, и закрыться или отвернуться от него я не мог – мои руки были чем-то туго связаны за спиной. Я дёргался, вырывался, но безрезультатно. Вдруг из кромешной темноты, из пустоты, быстро приблизилось и в сантиметре от меня остановилось лицо, хотя трудно это назвать лицом – морда экс-доктора Миронова. Это явно был не человек! Он провёл своим шершавым пальцем у меня по лбу, потом растёр мой пот меж кончиков пальцев, и отвернулся, прищурив глаза. Потом повернулся ко мне и спросил.
 - Серёж, ты чего? Ты уже давно бы был должен на этом, на кладбище, лежать в 2-х метрах под землёй. Неужели, лекарство, что я тебе дал, не помогло тебе...умереть? - после этих слов он вложил влажный палец себе в рот и добавил – странно, даже удивительно – у тебя иммунитет к действию нашего препарата, твой организм полностью нейтрализует спрей, это уже не первый случай в моей практике.
   - Слышишь ты, мутант, или что ты там такое, это будет последний случай в твоей практике, если ты меня не отпустишь. Размажу тебя по полу, как твоего инопланетного друга, ты понял?         
- Ой, Сереж, и в твоём-то положении? - он рассмеялся противным, скрипучим, истерическим смехом, затем перешедшим в кашель. Потом он продолжил свою мысль - ты наивно думаешь, что моя смерть, что-то изменит. Мы уже среди вас, во всех отраслях, ты же задавался вопросом о Марии Семёновне, откуда у неё это лекарство? Так вот, спешу тебя обрадовать, она – одна из нас.
- А Лена? Она тоже с вами заодно? – обеспокоенно спросил я.
- Ааааа - он искренне заулыбался – в твоём случае её зовут Лена? Нет, она не с нами, но она и не человек – заключил он.
- Тогда что она делала в порту и с твоим другом на улице? – не понимая сути, я продолжил ряд вопросов, только что моментально выстроившихся в моём мозгу.
 - Вот этого, Сереж, я знать не могу, но она не вернётся к тебе, если ты больше не будешь принимать наш препарат. Видишь ли, Лена и человек и одновременно её нет.
– Это ещё как? Что за инопланетные штуки и почему в моём случае?»  - снова я продолжил допрос, как будто связан сейчас был не я, а он.
- Ой, Сереж, не слишком ли много вопросов для человека, который сейчас встретит свою смерть? – с этими словами он сделал пару шагов назад.
- Ты не ответил на мой вопрос, доктор или кто ты там? – уже не видя, инопланетного существа, продолжил я.
- Я и не отвечу - в его руках появилась респираторная маска со шлангом, он ловко продел мне за шею ремешки и затянул маску у меня на лице – прощай, Сереж, светлых подобных тебе, я ещё не встречал.
Послышался скрип, словно откручивали заржавевший вентиль на газовой плите. Я сделал несколько усилий, качаясь из стороны в сторону, понял, что высвободить руки не получится, опёрся на ноги, поднялся со стулом, на котором сидел, что было силы подпрыгнул и стал падать на спину. С грохотом старый деревянный стул развалился подо мной, я высвободил руки, развязал путы, стянул с себя, разрывая, маску и сжал, уже успевшие обескровиться кулаки. «А ну, иди сюда, гад инопланетный» -  сейчас ты мне за всё ответишь, и за Лену и за яд во флакончике.
   Он пятился назад, закрываясь от меня руками, и до того как доктор оказался в углу, я успел пару раз дотянуться до него. Схватил его за шею и тут он начал стучать рукой по подоконнику, подобно тому, как бойцы стучат по мату или татами, когда сдаются. Я на секунду ослабил хватку, и он заскулил, запричитал, заплакал, совсем перестал защищаться. Я встал, позволив ему свернуться в позу эмбриона в углу. «Сереж, я всё-всё исправлю, я верну тебя твою Лену, и её чувства к тебе разгорятся с ещё большим накалом, только не убивай. А хочешь потерять её навсегда, тогда прикончи меня, я всё равно не справился». Я перевёл дух, и до сих пор не веря, что какая-то инопланетная ерунда происходит именно со мной и сейчас, ущипнул себя за руку.
    Всё происходило здесь и сейчас. Предо мной на полу лежал избитый, корчившийся от боли, загнанный в угол инопланетный паразит. И теперь в расплату за всё, зло что он мне сделал, я был в праве вершить его судьбу. Убивать его и марать руки очень не хотелось, злость как рукой сняло, когда он начал говорить о Лене. «Продолжай, что ты можешь сделать» - неподкупным голосом ответил я. Доктор приоткрыл лицо, и нерешительно выглянул одним глазом из своего убежища. «Так что, хочешь жить?» - спросил я его.
- Очень хочу, Сереж, ты даже не представляешь, как.
- Тогда верни мне Лену, на этом и разойдёмся - он убрал руки от лица, опёрся спиной на стену и неизвестно откуда достал ещё 1, уже знакомый мне, пузырёк.
- Вот, произнёс он, это более сильное средство, очень ядовитое, но так как у тебя иммунитет, оно вернёт тебе Лену, и на этом разойдёмся, ты согласен?
 Я взял пузырёк из его клешни, повертел на ладони – тяжелый, хорошо - хочешь меня обмануть, хитрая морда, он ведь кончится, и довольно скоро, а где мне потом взять ещё, а?
- Ах да, да я уведомлю Марию Семёновну, она тебе отдаст весь свой запас, а когда будет кончаться, скажешь ей, что ты от меня. Я честное слово всё сделаю, Сереж - уверен, на грани жизни и смерти он был напуган до потери пульса, поэтому бы врать не стал бы, тем более, что сейчас я могу его и в милицию оттащить и вообще делать всё что угодно, только жизни не лишать – такой же был уговор.
 
- Ну смотри, инопланетная морда, если ты меня обманул, то я вернусь и наша следующая встреча для тебя станет последней - я пошарил по карманам, конверт с фото ещё был там, вышел и кабинета и громко хлопнул дверью.
    Выйдя из дверей больницы, попытался набрать Лену, но она была не в зоне действия сети. Достал из кармана флакончик с китайскими закорючками, поднёс ко рту и пшикнул.  Свежая струя мятного тумана растеклась внутри меня, я знал, что сейчас… А так и случилось… у меня зазвонил телефон, это была Лена. Она нежным голосом поинтересовалась, как мои дела, потом долго просила прощения и открыла мне наконец, что хочет мне подарить. Вы не поверите, но тогда капитанию она ходила, чтобы выкупить «Странника». А тянула с обещанием, так как судовые документы оформлять долго и проблемно, потом мы договорились о встрече.  Я уже знал, куда мы пойдем сегодня вечером. Я счастливый направился на остановку и, подходя к забору, наткнулся на невысокого, седого мужичка, выплывшего на меня из-за плетеного ограждения больницы. У него что-то со смачным хлопком упало на тротуар, я машинально извинился и пошёл дальше. Он зачем-то махал мне во след и пытался что-то неразборчиво мычать. Я сел в чёрную маршрутку с матовыми, на первый взгляд непрозрачными стёклами, поглощавшими свет, ещё раз освежил горло мятным спреем и отправился на встречу с моей Леной. Маршрутка с железным визгом, испуская искры из-под колёс с места рванула вперед. Казалось водителю было наплевать на жизни его пассажиров. Его лицо из-за низко одетого капюшона и отсутствия света в кабине, не было видно -  лишь угольки как бы пустых глазниц заблестели, когда он утопил педаль газа в пол.
   Седой мужичок поднял с тротуара увесистый запечатанный бумажный пакет, который ему не принадлежал и открыл его. Внутри было много фотографий, штук 50 или 60…  На первой из них был молодой парень, словно сопровождаемый голубоватым свечением, почему-то с довольным выражением лица, будто кто-то невидимый целовал его в щеку.  На втором фото стоял всё тот же парень со свечением на фоне «Вечного странника» с прорванными парусами светло-жёлтого цвета, стоял он один в какой-то странной позе, словно обнимая воздух, и был чему-то очень рад. Далее было много фотографий, на которых были сфотографированы пустые места, без людей, фото кинотеатра, где два соседних места – на одном опять же этот парень со свечением, а другое - пусто.
     Мужичок брезгливо выбросил фотографии в ближайшее мусорное ведро, посмотрел вслед навсегда пропавшей во тьме ночи маршрутке, тихо выругался. И сам следом растворился в безбрежности ночи, оставляя за собой едва заметное голубоватое свечение.