Детектор лжи

ДЕТЕКТОР ЛЖИ
1
Зимним вечером Лиля Венкова возвращалась с работы в компании Стремнининых. Правда, она хотела задержаться и подождать Тасю, но Василий Арсеньевич сказал ей, что та сегодня пойдёт домой не сразу.
Лиля оживлённо беседовала со Стремниниными. Разговор шёл о телефонах с определителями, которые планировалось выпускать у них на заводе. Юля не могла понять, кому они нужны, и называла их «игрушкой для богатых».
- Юля, а у тебя никогда не было такого: ты поднимаешь трубку и слышишь чью-то ругань? – спросил Станислав.
- Ты же прекрасно знаешь, что было, - ответила Юля. – И знаешь, как я отвечала.
- То ты, Юля – наставительно сказал Николай Климентьевич. – А кто-нибудь другой, более застенчивый, весь день будет выбит из колеи.
- Да и будем ли мы их выпускать, эти телефоны, - с горечью проговорил Толя. – Кирилл Серафимович говорит, что наш завод облюбовал Сопыркин. Так что недолго нашему заводу оставаться государственным. А что Сопыркину придёт на ум – никто казать не может.
Лиля помрачнела. Все знали, что этот прохвост Грыжиков неизвестно каким путём приобрёл влияние на Стремнининых, и теперь они ловят каждое его слово. Между тем, откуда бы он знал о Сопыркине? Казалось бы, от Грыжикова этот хапуга так же далёк, как и от них.
Тут явно попахивало чем-то нехорошим. Однако вслух Лиля высказывать свои сомнения не стала. Она всегда придерживалась правила: не возражать без весомых доказательств. Она только осторожно спросила:
- А он говорил об этом как о факте или на уровне слухов?
- Вообще-то это лишь его предположение, - ответил Николай Климентьевич. Но ты же знаешь, до последнего времени все его предположения о таких вещах оказывались верными.
Так разговаривая, они дошли до дома. На снежных горках толпились кучки детей. «Последний день зимних каникул, - с нежностью подумала Лиля. – Вот и Анюта там», - заметила она синее пальто племянницы.
Анюта, увидев Лилю, подбежала к ней и затараторила:
- Тётя Лиля, а к нам сегодня тётя Жика приехала!
«Этого ещё недоставало, - подумала Лиля. – Как снег на голову,  не предупредив…».
Дома Лилю с Анютой встретили Павел, Маруся, Анжелика и Эдгар. Из рассказа Анжелики Лиля поняла, что Эдгар хочет продлить контракт с Сопыркиным, а может быть, и стать его компаньоном. «Надо будет внимательнее слушать их разговоры, - подумала Лиля. – Может быть, тогда я узнаю, прав ли Грыжиков».
Через насколько дней Маруся, на выдержав присутствия рядом с собой Анжелики, стала собираться к матери. Она предложила Лиле поехать с собой, на что та ответила:
- Я не могу, Маруся. Во-первых, я работаю, а внеочередной отпуск взять можно только без содержания. Во-вторых, Анюта без меня будет чувствовать себя сиротливо. В-третьих же – Лиля перешла на шёпот, хотя в квартире, кроме них и четырёхлетнего Кости, никого не было, - я бы хотела узнать, есть ли у Сопыркина планы насчёт нашего завода. Если есть – сообщу об этом Василию Арсеньевичу. Павел этого сделать не может – он не знает язык.
Перед отъездом Маруся попросила Лилю проводить её. Та согласилась. По пути Маруся мягко сказала:
- Ты уж прости меня, Лиля. Я знаю, что была для тебя душевной опорой всякий раз, как приезжала эта штучка…
Лиля принялась путано и неуверенно возражать. Маруся остановила её:
- Не лги сама себе. Я вижу, как ты к ней относишься, и нисколько тебя не осуждаю. Ведь если разобраться, то выйдет, что никакая она тебе не сестра. Кроме крови, вас ничего не связывает, и мы не дикари, чтобы для нас это святыней было. Так вот, на этот раз  после нескольких дней её у нас пребывания я почувствовала, что сама стала нуждаться в такой опоре. Послушай, а может быть, ты передумаешь и поедешь со мной? – Маруся с надеждой посмотрела на Лилю.
- Я же объяснила, почему я не смогу – сухо ответила Лиля.
Слова Маруси: «Я вижу, как ты к ней относишься» сделали Лиле больно. От Маруси, оказывается, ничего нельзя скрыть! Всё видит, всё замечает – и выражения лица, и телодвижения, и даже малейший оттенок в выражении глаз! Значит, с ней – как на детекторе лжи. Хорошо хоть, Маруся никогда не злоупотребляет своей способностью. А если бы ею обладала Анжелика?» От этой мысли Лиле стало не по себе.
Проводив Марусю, Лиля вернулась домой и сразу села за дневник. Собственно, это был не дневник – события из своей жизни Лиля туда почти не записывала – а скорее, по её же определению, «мечтарий». В него девушка записывала свои мечты, мысли, чувства…
«У всех людей, -  писала она, - есть потребность в тайне, в чём-то, известном только ему. Вот у меня, например, это – мечта. Сегодня я поняла, что от Маруси ничего нельзя скрыть – и ужаснулась: а вдруг она знает и  это? И хотя я знаю, что Маруся – не из тех, кто пойдёт рассказывать об этом всем встречным и поперечным, всё же мне стало не по себе.
2
Возвращаясь домой с работы, Лиля встретила Полю, стоявшую около своей двери. Та пригласила её зайти на несколько минут и рассказала:
- Анжелика спрашивала меня, какие бывают психические заболевания и каковы их признаки. Ты не можешь предположить, для чего ей это понадобилось знать?
- Не бери в голову, Поля, - беззаботно улыбнулась Лиля. – Это, скорее всего, из серии «Не велел ли Филипп Эгалитэ крестить Францию в папскую веру».
- Хорошо, если так, - ответила Поля. – Но ты всё же будь осторожнее.
Вспомнить этот краткий диалог Лиле довелось, когда она услышала, как Анжелика рассказывает Эдгару:
- Сестра-то у меня, оказывается, психически ненормальная! Я тут прочитала её дневник…
Лиле чуть не стало плохо. Всю свою волю она направила на то, чтобы не упасть. Нельзя ничем показать, что она знает немецкий, иначе при ней не будут говорить о Сопыркине! Сердце билось, как молоток, голова чуть-чуть кружилась, но лицо, поле мимолётного смятения, приняло безмятежно-спокойный вид. Хорошо ещё, что руки заняты шитьём – можно списать замешательство на укол иголки!
- Да она по-нашему ни слова не понимает! – успокаивающе сказала Анжелика, по-видимому, в ответ на жест Эдгара. – Так вот, в этом дневнике она воображает себя нравственным маяком чуть ли не для всего мира! То она пишет, что организовала предотвращение подтасовки результатов выборов. То пишет, что их завод захватили террористы и она спрятала интересующие их детали. Или вот – что она организовала соседей на предотвращение погромов. А вот уж совсем бред какой-то – что она отказалась от Нобелевской премии мира, потому что её получал Бегин, Сахаров и Горбачёв! Ну скажешь – не больное воображение?
Насколько Лиля знала свою сестру, та никогда не умела мечтать. Чувствовала это сама Анжелика или нет – Лиля сказать не могла. «Если чувствует – значит, завидует она мне. Завидует, что я умею мечтать и радоваться мечте, - немного успокоившись, подумала Лиля. – А если она не чувствует эту свою ущербность? Это пострашнее: тогда она просто не может меня понять. Чужды мы друг другу. А таким, как она, всё что чуждо – мешает жить».
Всю ночь после этого Лиля плакала, не жалея слёз. Теперь, когда Анжелика узнала её мечту, самое заветное, самое дорогое для неё, она своего не упустит. Будет, и обязательно будет, потешаться над тем, что Лиля так лелеяла и берегла. Это в лучшем случае. А в худшем – пойдёт рассказывать об этом всем встречным и поперечным, объявит её сумасшедшей.
Наутро подушка была насквозь мокра от её слёз. Лиля посмотрела на часы: было шесть утра. Анюта безмятежно спала. Лиля сняла наволочку с подушки, положила её на батарею, и направилась с наволочкой в ванную.
Примерно через полчаса Лилю было не узнать. Только покрасневшие белки глаз говорили о пережитом, но это было можно списать на мыло.
Кончился рабочий день. Лиля, едва держась на ногах, пошатываясь, вышла и остановилась, чтобы передохнуть. К ней подошла Тася. Лиля спросила, как чувствует себя Пластик, которого она отнесла к ним на время пребывания Анжелики.
- Ой, Пластик такой хороший котик! – ответила Тася. Играет постоянно. Скомкаешь бумажку, бросишь ему – а он ею, как мышью, играет. Ремулю нашу, старую, обленившуюся кошку, заставляет играть…
Лиле внезапно захотелось рассказать Тасе всё. Это было тем более странно, что только что она не хотела видеть никого из знакомых. Она рассказывала про Пластика, про Крушу, вспоминала различные истории, но думала в это время об одном: рассказать или нет? С одной стороны, ей не хотелось, чтобы кто-то знал о её мечтах, а раз узнал кто-то – пусть уж лучше знает он один, а с другой – нехорошо скрывать от друга то, что уже знает враг.
Решилась Лиля только тогда, когда подруги уже подошли к дому и она увидела Анжелику, разговаривающую с Варварой Юрьевной. Лиля предложила Тасе немного прогуляться. Та охотно согласилась, и Лиля рассказала ей всё. Она рассказывала и плакала, слёзы смерзались на морозе, и она шла вслепую, опираясь на Тасю.
- Послушай, Лиля, а может быть, ты поселишься у нас на это время? – предложила Тася.
- Нет, - ответила Лиля. – Я бы с удовольствием, но…
- Да не бойся, не стеснишь, - перебила её Тася. – И Анюта не помешает. Можно и с ней. Тем более, что нам уже пора и привыкать к тесноте – скоро у нас будет побольше в семье. Я замуж выйду.
- Есть ещё причина. Видишь ли, у меня есть возможность узнать, не точит ли Сопыркин зуб на наш завод. Эдгар Анжелику в свои планы посвящает, советуется с ней…
- При тебе?! – изумилась Тася.
- Они не знают, что я знаю язык, - объяснила Лиля. Ей хотелось рассказать, как она сдержалась, чтобы не выдать себя, но это желание она оборвала. В конце концов, её жертвы - это её личное дело, и никто не должен об этом знать.
Лиля постучала. Павел с чемоданом в руке открыл ей дверь.
- А, Лиля, это ты, - сказал он. – А я думал, Марка вернулась. Пусть убирается, и чтоб духу её здесь не было!
- А… что так? – робко поинтересовалась Лиля.
- Я вышел на балкон и услышал, как эта штучка разговаривает с Логиновой… как там её имя-отчество?
- Варвара Юрьевна, - подсказала Лиля, - но она не любит, когда к ней так обращаются. Говорит, тётей Варей называйте…
- Так вот, Марка ей говорит, что ты сумасшедшая, что у тебя мания величия, что ты якобы вообразила, что на тебя все равняются… Пусть в гостиницу идёт.
Последних слов Павла Лиля не слышала, она потеряла сознание.
3
Когда Лиля очнулась, Анжелики ещё не было. Лиля сказала Павлу:
- Паве, разложи её вещи. Я не хочу упускать возможность достоверно узнать, положил ли Сопыркин глаз на наш завод. Эта информация будет полезна для нас.
- Что ж ты мне это сразу не сказала, - с упрёком сказал Павел. – Вместо этого – сразу в обморок!
И Павел занёс чемоданы в комнату.
Лиле стало душно, она оделась и вышла на балкон. Внизу, в засыпанном снегом палисаднике, кто-то разговаривал. Лиля прислушалась и узнала Тасин голос. Та говорила:
- Так что вы ей не верьте, тётя Варя! Это – дрянь, каких мало. И что, разве такая станет терпеть под боком честную девушку? Она ей как бельмо в глазу!
Лиля зашла в квартиру. Анжелика уже пришла и говорила с Павлом. Лиля прислушалась. Павел дал Анжелике лист бумаги. «Читай!» - сказал он ей. Та прочитала и с треском разорвала бумагу.
- Так вот, Марка, это копия того письма, которое я пошлю твоему пасынку, если узнаю, что ты не прекратила клеветать на Лилю. Оригинал у переводчицы.
- Это же неправда! – возмущённо воскликнула Анжелика.
- Сам знаю. Но если это прочтёт твой пасынок, ему ты ничем не докажешь, что это неправда. Ничего, про Лилю ты тоже неправду говорила.
Лиле стало радостно оттого, что удалось остановить сплетню. Хорошо же иметь таких товарищей, как Павел и Тася! А Анжелика что ж… Что она посеяла – то она и пожинает.
Вот только из памяти Анжелики разве это вытравишь? И каждый день она старалась побольнее уколоть Лилю. А Лиля терялась и не знала, что отвечать. Да и само по себе то, что Анжелика, у которой мозг, кажется, имеет форму кошелька, знает её мечту, очень огорчало Лилю, ей казалось, что это уже грязнит то, что ей так дорого.
Неудивительно, что с тех пор Лиля не могла заснуть без снотворного, и то не всегда. За ночь подушка успевала пропитываться её слезами, утром снова надевалась маска. Но на работе труден был только первый день с эти, все последующие дни она отдыхала на работе от Анжелики.
Но вот, наконец, она услышала от Эдгара фамилию Сопыркина и вся обратилась в слух. Она делала вид, что погрузилась в газету, но прочитанного не воспринимала.
Да, Сопыркин стал партнёром Эдгара, да, он хочет завладеть заводом радиоаппаратуры. Банкротство завода пройдёт по обкатанной схеме. Директор уже куплен, мэр города – тоже.
- Есть, правда, там такой профсоюзный лидер – Летаев, которого не купишь. Разве что на девять грамм, как Вадим выразился. Ну, это у нас найдётся. А заменим его нашим. Это тоже будет нетрудно – на некоторых он влияние имеет.
«Может, Грыжиков?» - пронеслось в голове у Лили, но она тут же отбросила эту мысль. Сейчас не время гадать, это может перебить память…
Нарочито ленивым жестом отложила она газету в сторону. Медленнее обычного прошла к двери, взяла фонарик… За дверью были слышны какие-то, явно прокуренные голоса. «Опять к Олегу дружки пришли, - с досадой подумала Лиля о соседе-наркомане. – Придётся подождать». Когда шум утих, Лиля взялась за ручку двери и услышала голос Анжелики:
- Куда на ночь глядя, всемирный нравственный маяк? – Насмешливо произнесла она. – Подвиги совершать?
Лиля не растерялась, как это бы с ней случилось каких-нибудь час-два назад:
- Если тебе это так необходимо знать, к Семёновым пойду позвонить, у нас, как тебе известно, сегодня аппарат сломался.
- Аппарат Павел скоро починит…
- А мне срочно надо, - Лиля придала себе решительный вид. – Теперь о другом. Ты что, читала мой дневник?
- Да, читала, - нагло осклабилась Анжелика. – Твою галиматью.
- Так вот, Марка, - перебила её Лиля, - ты об этом рассуждать не можешь. Это всё равно, как если бы глухой рассуждал о музыке, или слепой о живописи.
Дверь Лиле открыла Поля.
- Здравствуй, Поля! Извини, что так поздно, но дело важное. Василий Арсеньевич дома?
Поля ответила утвердительно и пригласила Лилю зайти. Василий Арсеньевич сидел с книгой в руках. Лиля села напротив него и рассказала об услышанном. Почти слово в слово передавала она это. Когда Лиля кончила, Василий Арсеньевич задумчиво произнёс:
- Вот только как Грыжиков мог об этом догадаться?
- Мне кажется, - решилась высказать свою догадку Лиля, - что тот «наш», фамилия которого для их слуха непривычна – Грыжиков. В ихнем языке нет ни звука «Ы», ни звука «Ж».
- Как же ты так поздно пришла сюда одна? – воскликнула неожиданно появившаяся в комнате Ксения Алексеевна. – Это же так опасно, у вас наркоман под боком живёт. Почему не попросила Павла проводить тебя?
- Я не хотела, чтобы Анжелика услышала, куда я иду.
- Всё ясно. Вася, - обратилась Ксения Алексеевна к мужу, - ты не можешь проводить Лилю?
Василий Арсеньевич согласился. «Только бы дверь открыл Павел, - подумала Лиля. – А то, если Анжелика увидит Василия Арсеньевича, она может и догадаться, к каким «Семёновым» я ходила».
Открыла… Маруся. Лиля удивилась и обрадовалась, увидев, что она приехала раньше срока. А Маруся продолжала возбуждённо рассказывать, с каждым словом всё больше жестикулируя:
- Нет, откуда мне было знать, что и Дашка там будет?
- Твоя сестра? – спросила Лиля
- Да какая она мне сестра? Так, одно название. Ну и разругались мы в пух и в прах. А мама по до сих пор не забытой привычке за сердце хватается, когда видит нас вместе. Я и не выдержала, вернулась… А эта штучка ещё, надеюсь, недолго здесь будет? – нисколько не смущаясь присутствием Анжелики, спросила Маруся.
- Я завтра уезжаю, если хочешь знать! – раздражённо воскликнула Анжелика. – И называй меня по имени!
- Надеюсь, не придётся…
Ночью Лиля пела Косте колыбельную. Слова её звучали более разборчиво, чем всегда:
Хорошо о подвигах мечтать –
Мчаться к звёздам, плыть по бурным рекам…
Только прежде, чем героем стать,
Стань сначала честным человеком!