Ангел-Хранитель

Ангелы- Хранители бывают разные.  С крыльями и- без, серьезные и- не очень. Мой же вид имел слегка чудаковатый.  Нет, не  потому, что мне не повезло. Здесь  виной этой  его улыбки, не занимающей никогда меньше пространства, чем  "в пол-лица", походки пружинистой на крепких ножках , как и оранжевые  ботинки, шарф того же цвета , была я и только я. Вернее, слабость моя  дарственная  погружаться с периодичностью в  депрессии или мысли печальные, как в спячку . Для равновесия требовалась рядом физиономия повеселее.

Вот и брели мы  вдвоем по улице совсем отсыревающей  города. Я семенила юными  шажками, печалью укрытая, слезы выплакавшая, в зрачках же шагающего рядом Ангела видела свое отражение. И оно мне нравилось. Проглядывалась там  девушка эфемерная, тонкая, с чуточку опущенными краями губ, в ту же стороны и разрез глаз ее съезжающий, бледновата, растрепана прядями мокрыми… Но все это так гармонично сочеталось в объятиях ангельских глаз. Хотя и  преувеличено. Конечно, ведь он любил меня. Чтобы помогать- нужно любить: людей ли, животных , страну. Вот он любил меня ,и именно это я видела в его озорных зрачках. Видела, всхлипывая жалобно , чихая, голову вскидывая с печальным взглядом к плотно задернутому  черными тяжами небу .
А что часто делают, когда чувствуют объятия истинной любви? Верно, сопротивляются, чуточку и не очень чуточку наглеют, пользуются- немного и много,  мечтают о чем- то еще. Да, разве и  можно не расслабляться , когда уютом, надежностью  обволакивающими  объят, как пледом. Я- не исключение, и делала ровно то же самое. Он шлепал оранжевостью по лужам, забегая вперед, заглядывал в мои уставшие глаза , рисуя улыбку мою, шары дождевые надувал , чтобы потом торжественно руки развести, да лопнуть  их по очереди с громкими хлопками.
 
Детский сад… Да, каков возраст, таков и Ангел- Хранитель.

 Я же хмурилась, морщилась от звуков, отодвигала его в сторону, о, да-  чувствуя себя самой несчастной на свете, брела дальше. Печально шлепали кеды, в такт им печально качались мокрые свисающие  пряди, так же печально вздрагивали поникшие плечи. Стоило даже всплакнуть снова, пусть и слез не осталось. И я с усердием захлюпала носом, пару капель соленых отыскав, уронив в лужу. Лужа и не заметила, равнодушно проглотила .  Лужа на площади: на одной из  десятка равнодушных , что хранил этот равнодушный  город…

А ручьи окрепшие  хлынули по изогнутой узкой улочке, срывающейся в низину от площади. Разогналась и я по ней, взбитую пену цепляя джинсами, отталкиваясь от полированной мостовой утонувшими кедами. Поспевает мой Ангел, шарфом подлетающим впитывая капли. Я же, голову вскидывая, пытаюсь тучу плачущую разглядеть, ощущая удары ее прохладных хлестких слез на щеках, глазах.   Жмурюсь и где-то там, под толщей воды, вдруг  попадаю резиновым размякшим носком в яму. Падаю… Страстно падаю, еще больше жалея себя, вижу, как Ангел, оттолкнувшись, как вратарь, летит ко мне с протянутыми пухлыми ручками. Я чувствую на мгновенье тепло его подставленных ладошек, уже медленнее роняюсь в   журчащий поток.

Вот теперь я на ощупь чувствую свой путь, полный холода, печали, разочарования.

 И думаю о Маме… Нет, не о том, что она отругает меня за прогулку или порванные джинсы, и не о том, что сейчас она волнуется. В ушах звучит фраза ее, хлесткая, как слезы тучи, сказанная так спокойно, так равнодушно спокойно: «… Все будет хорошо, поверь… Значит, это не твой человек, значит, обязательно встретиться другой, поверь…»
 Потирая дыру на колене,выпустившую нитки, вижу Ангела. Он растягивает мимику на физиономии, кивает, кивает, насколько позволяет ему его ангельская шея. Словно сломанная игрушка. В раздражении кричу ему прямо в лицо, глотая слезы тучи с неба: « Нет, не будет! Не будет все хорошо! Она лжет! И ты лжешь!»
Шутит в ответ, делает вид, что его относит в сторону: задирает ботинки, показывая подошвы оранжевые, вытягивает вперед  руки, ломается посередине и с выпученными глазами медленно, затянуто отплывает от меня.

 Детский сад… Да, каков возраст…

Шелестят неутихающие слезы тучи по бетонным плитам набережной. Кажется, ноги мои сами принесли меня сюда. Меня и Ангела моего. Где в печальном равнодушие  сейчас глядят на нас  бронзовые статуи,возвышающиеся на берегу , каждая со своим замершим молчаливом  смыслом в напряженных ликах.
 « Почему же у людей все меняется внутри, почему так неспокойно, сумбурно, почему не так, как у них?-  умоляюще, всхлипывая, гляжу я на  рельефы мышц неживых, влагой объятых, на решительность, торжественность  неутихающую во взглядах неморгающих.
 Мелькнул Ангел перед моим взглядом,привлекая внимание, шлепнулся в лужу соседнюю, да и затопал активно, ножками перебирая в диком танце , руками размахивая, брызги выстукивая, губы вытянул, видно, мелодию  насвистывая. Понятно, отвечал он на вопрос мой, да только снова в своем чудной несерьезности.

А меня зазывает мост, старый,  молчаливый. Вижу  я отсюда, с берега, живот его серый, худой, потрескавшиеся перила, струи воды, соскальзывающие с выгнутых плеч. На них я и бегу, чувствуя теплое  дыхание Ангела за  спиной.  А дымкой затянутая река внизу бурлит, волнуется, вздрагивает от слез небесных. Не равнодушна она, как равнодушны город и статуи, как  равнодушны Мама и Ангел…

 Провожу рукой по парапету, усеянному каплями, стираю их.  Здесь,  в печали всеобщей, вновь лицо его отчетливо вижу…
Лицо, которое вновь обнажили вчерашние дворники.Вот они  медленно скользят  по лобовому стеклу…  Открывается лицо его, улыбка, челка,взбитая рукой … Но вот  дворники съезжают до конца,сметая влагу, открывая лицо  того, кто сидит на соседнем сиденье … Где когда-то сидела я… Успеваю капли налипнуть на это чужое изображение, но я отчетливо вижу  длинные светлые волосы, руку ,старательно  поправляющую их, улыбку широкую в красной помаде. Снова взмах : помада расслабляется,окаймляя приоткрытый рот,движется… Он вновь взбивает челку, съезжает плечами... Я вижу поцелуй, усыпанный слезами тучи, но уже не жду, когда дворники отчетливее обнажат картину. Со слезами выбегаю из- за дерева, растворяюсь в дожде…

И кулачки мои сейчас  взбивают брызги на парапете, где только что я видела вновь его лицо.
 « Неужели когда- нибудь я смогу полюбить  дождь снова?”- плачут мысли , я вижу Ангела. Как сломанная игрушка он  кивает и кивает головой, обнимая застывшие капли дождя. Я устала от его шуток, да и от всех.

 Вызов взрастив внутри, цепляюсь за мокрый парапет, забираюсь наверх. Кажется, здесь, над  бурной рекой , и ветер , усилившийся в стократ, постанывая, страдает, шепчет что-то туче многослезной.Увидел меня и тут же забрался в волосы, глаза прикрыл прядями, шелестит одеждой мокрой, завывает , такой же печальный, как и я.

 “ Нет, не нравятся мне так ,”- думаю, продрогнув. И река теперь кажется темной, страшной, туча- глупой, надоевшей…
Присев, ногу вытянув, чтобы спуститься, вдруг поскальзываюсь . А ветер, кажется, подул  еще сильнее, стоном ворвался под одежду. Чувствую, как магнитом притягивает река,разинув пасть. В ужасе пытаюсь ухватиться за мокрый парапет…

Снова чувствую наощупь путь свой: потрескавшийся, мокрый, глупый.

И вдруг,ударившись пальцами о бетонные трещины, скользнув ими по влаге, смахнув за собой вдруг усилившиеся слезы тучи , я падаю, падаю, чувствуя теперь вокруг лишь воздух. Обгоняя капли,  лечу вниз. Мой Ангел. Он  рядом летит. И впервые я не вижу улыбки на лице его. И эта его серьезность кажется вдруг самым страшным, самым значимым  моментом за весь этот дождливый странный день. Он срывает шарф со своей шеи, резким точным движением  набрасывает его на меня. Я чувствую, как затягивается оранжевый узел на моем теле, сжимает уютом, надеждой… Но ветер налетает стонущий, завывающий, туча истерикой в глаза бьет, река бездной гудит. Я  дергаюсь всем телом,изгоняя ужас и чувствую вдруг страшное освобождение.  Рвется с треском шарф , исчезают клоки оранжевые  в слезах тучи. .. Я вижу ангела глаза. Теперь они занимают все  его лицо. И снова лечу под постанывание ветра в реку.
 
 Вдруг что-то крепко хватает меня за плечо, приподнимает, останавливает ужас. Я чувствую, что  несет меня теперь кто-то над рекой взбешенной,пронзая ветер, укрывая мою голову от плача тучи. И только невесомое дуновение я ощущаю от взмахов огромных крыльев над собой и щекотание легкое от перьев белоснежных, когда опускаются они, касаясь меня…

 На берегу,почувствовав землю, вскакиваю, разглядываю своего спасителя…
 Огромный пушистый светящийся Ангел. Тепло , сила исходящая от него, согревают мое продрогшее тело. Я  все разглядываю его, разглядываю… Он же , чуть нахмурившись, крыло вдруг вытянул,  и пером оттопыренным коснулся моего затылка. Тут же погладил. Мама… Конечно, это мамин Ангел! Заулыбалась я,  Ангел  же   крыльями взмахнул, взлетел.И вскоре точкой белоснежной растворился в стороне сереющего города…

 Улыбка исчезла с лица моего, когда вдруг я поняла, что нет вокруг, насколько взгляд достает, Ангела моего. Все, что сейчас мне хотелось, увидеть на физиономии его все ту же улыбку в пол- лица… Я бросилась по набережной, хлюпая кедами по лужам , дыхание собираясь паникой дополнить. Плакала по- прежнему глупая туча…
 
Он сидел на памятнике. Я видела его крепкую спину. Ах, высоко забрался, иначе- обняла бы его. Попыталась, во всяком случае, если это возможно: обнимать Ангелов. « А ведь такой мысли ни разу не пришла мне в голову,»- подумала, обходя памятник. Он латал шарф, болтал ногами, а , главное, улыбался. Ботинки, правда, его были теперь не такого яркого оранжевого цвета, скорее- коричневые.
Может быть запачкались, а может быть это как-то связано со мной…

 Но сейчас мы обязательно пойдем к Маме. Убедиться, что ее Ангел- Хранитель, которого, я, бывает, вынуждаю становиться самым сильным , самым быстрым на свете, вернулся к ней……………………………..22.05.14.

фото автора.