Широта - 42

         Все нижеописанные событиями  с героями этого рассказа произошли  в крупном городе, расположенном  на широте почти 42 градуса. Поэтому рассказ  я так  просто и назвал "Широта - 42".

                ***               

                Ирка Косте не нравилась. Нет, не потому что Ирка была не красива или хуже других девушек или еще что-либо в этом роде. Просто не нравилась. Костя не мог точно сказать, какие именно ему девушки нравились. Девушек у него знакомых было такое число, от которого его мама, глядя ласково ему в глаза, гладя по щеке снизу вверх к волосам и перебирая эти его светло-русые волосы своими пальцами, говорила: "Косточка ты моя золотая, хоть бы в кино кого-нибудь пригласил, нельзя же все время вот так одному ходить, а...?". Костя был очень привлекателен, высок, плечист, но худощав. У него было открытое лицо, волевой подбородок с ямочкой , серые ясные глаза и родинка на щеке, придававшая ему сходство с американским актером, снявшегося в образе самых обаятельных гангстеров. Костя не хотел быть гангстером, он мечтал, что когда-нибудь, при каком-нибудь удачном стечение обстоятельств он станет атташе или морским консулом или кем-то вроде этого. Ему очень нравились мужчины в элегантных морских мундирах с дипломатическими регалиями на светских раутах и дипломатических приемах. В его понимании это было вершиной всех возможных из знакомых ему возможностей.  Нравилось, что этих мужчин всегда сопровождали такие же элегантно одетые женщины, от которых веяло роскошью и бесконечными перспективами.
                Ирка не была похожа на этих женщин. Она одевалась в импортные дорогие вещи, привозимые ее родителями из дальних стран, но вопреки всяким представлениям о гармонии, вкусе,  сезоне и погоде. Костя же одевался в казенное обмундирование, то есть в то, что Родина дала ему от лица института рыбного хозяйства, в котором он учился на 3 курсе.
                В институт Костя не поступил, а его туда кое-как  "приняли" благодаря трем "тройкам" по профильным предметам и феноменальному знанию иностранного языка, который нужно было сдавать только при поступлении на "его" факультет. Сделали исключение. Этот язык заставляли Костю учить те самые блестящие мужчины в элегантных костюмах, ряды которых Костя надеялся рано или поздно пополнить. Мама говорила Косте: "Косточка, золотая ты моя, ты знаешь как мы живем, поступай...и форма будет, говорят там и условия в общежитии неплохие, вроде даже и военная кафедра есть, может и отсрочку дадут на 3 курсе, поступай, я с Ромашкой как-нибудь управлюсь...". Что думал по этому поводу сам Ромашка - трудно сказать, поскольку кроме "Угу...Има... и  Ути..." он в то время сказать ничего не мог в силу возраста ровно в 1 год. Брат у Кости появился в самое неожиданное время. Мама Кости была миниатюрная худенькая брюнетка с глазами как у горной лани. Жить бы ей да жить, нравится мужчинам и быть обожаемой её почти уже взрослым сыном - Костей, но случилось так, что она  неожиданно заболела странной болезнью, из-за которой ей пришлось уволиться из типографии, да еще и Ромашка должен был вот- вот родиться.  А тут на носу окончание Костей 10 класса. Костя переживал, мучился, страдал, недоумевал, но спросить маму о том, как же так получилось, как-то вот стеснялся, да, наверное, и правильно сделал и никто его не возьмется за это судить.
                Костя не хотел быть матери обузой и поступил в "рыбный" ВУЗ, где надо было находиться  почти круглосуточно, лишь изредка приходя в воскресенье домой. В институте Косте было тяжело. Он не хотел становится "главным" отраслевым инспектором по сайре, горбуше   или другому рыбоведению или иной океанообрабатывающей технологии. Однокашники Костю раздражали натурализмом обсуждения тонкостей обольщения женского пола. Однако как-то все уживались, к тому же Костя почти всей группе и курсу делал "ин-яз". За это его первое время ребята с института брали с собой в разные компании, но вскоре Костя заметил, что ребят раздражает внимание девушек не к ним, а к нему - Косте и после нескольких ссор и одной потасовки Костя в эти компании зваться перестал. Ребята из его комнаты по-прежнему, сворачивали плафон с лампочки в их комнате, в который вмещалось ровно пять литров пива, бежали за этим пивом, пили вместе с Костей, но было уже все не так как раньше и Косте было непонятно и почти всегда обидно и одиноко. Это взрослый человек, кому сорок и больше скажет: "Да какая ерунда!". А как быть, когда тебе девятнадцать?
                Костя любил ездить в троллейбусе лицом к заднему входу, чтобы перед глазами не мельтешило и можно было рассмотреть то, на чем задержится взгляд. Когда в троллейбус вошла Ирка, то взгляд Кости на ней не задержался. А как он мог задержатся в ноябре месяце на девушке, которая все время чему-то улыбалась и была одета в черную мужскую "аляску", зеленую шапочку, рыжий шарф, синие джинсы "бананы" и белые кроссовки на "липучках"?  Он бы и дальше проехал также молча один, не прояви Ирка сама инициативу. Ни Ирка, ни другие девушки, глядя на Костю, не могли и предположить, что в момент, когда они заговаривали с ним, его рот наполнялся особой "клейкой" жидкостью, напрочь приклеивавшей его язык к гортани и не дававшей ему возможности хоть что-нибудь толковое произнести. Такой был Костя. Но как-то познакомились. Потом гуляли, что-то говорили друг другу, что-то обсуждали, даже вместе ходили в кинотеатр на фильм со странным названием "Асса". Ничего не поняли и молча шли потом домой. А Ирка все время улыбалась.
               Однажды, около подъезда  своего дома  Ирка  предприняла попытку Костю поцеловать, но Костя почувствовал у нее неприятный запах изо рта и в последний момент отвернулся. Других таких попыток Костя вспомнить не мог. Иногда они сидели у нее в комнате, почти ни о чем не говоря. Костя рассматривал на стенах множественные сингапурские плакаты с изображением "Скорпионс" и Ричи Блэкмора, удивлялся, откуда у Ирки невероятных размеров и цены  магнитофон "Шарп-777" и больше всего ему нравился плакат с изображением белокурой девушки с родинкой и простым названием "Мадонна". Вот эта девушка ему нравилась, а Ирка - нет... Но кто эта Мадонна - Костя  не знал, а с Иркой был знаком  уже несколько месяцев, но о чем говорить с нею он каждый раз терялся и почти все время молчал. Ему не хотелось рассказывать ей  о своей больной маме, о Ромашке и  о том, как они живут и что  у его братика задержка в развитии и тот не совсем здоров.  Он видел, что у Ирки в ванной  зубные щетки были японские, а туалетная бумага из Новой Зеландии.  Костя хмурился.... А Ирка улыбалась. Улыбалась даже тогда, когда Костя после очередного длительного молчания сказал  ей: "Ирка, а я на тебе не женюсь... потому что в армию меня скоро заберут...после 3 курса... потом три года служить, ну ...может -  два, если повезет,  а когда вернусь, ты уже замуж выйдешь... так ведь, Ирка?". У Кости тельняшка была мокрая, а Ирка ничего не ответила  и только улыбалась, потом сказала ему: "Иди, а то на последний троллейбус опоздаешь, 12-ый час уже...". Костя уходил, а ослепительные дипломаты и консулы в белоснежные мундирах и их изящные спутницы в вечерних платьях смотрели ему вслед и так же говорили: "Иди, иди..а то опоздаешь...!". Костя не мог себе представить, как из этого всего привычного ему круга событий, водоворота обычных повседневных институтских и городских привычных вещей вдруг всплывет на поверхность такая неопознанная большая рыба, которая что есть силы шлепнет хвостом ,  обдаст его холодными брызгами и прошипит: "Призыв!...". И надо будет все бросать, и институт,и маму, и Ромашку и даже ту же Ирку и надо будет забыть и "Мадонну" на стене Иркиной комнаты и потом спустя два-три года начинать почти все заново, жить опять той жизнью, которую он, возможно, совсем  забудет за время службы и вспомнить которую будет уже почти нельзя...! А как же ин-яз, вдруг он забудет его пока будет служить, а когда его демобилизуют, то он не сможет вспомнить и половины тех слов, которые даже не все консулы то знают..., а он - Костя - да!?
                Квартира, где Костя и мама с Ромашкой жили, располагалась на главной улице города в старом добротном доме, построенном еще после войны пленными. На площадке было всего две квартиры. Комнаты в квартирах были большими, удобными со множеством переходов и большой кухней. Раньше в их квартире жил Костин дедушка - заслуженный ветеран войны. Китель последнего мама Кости из прихожей никогда не убирала и выходя из квартиры, всегда негромко, как бы сама себе говорила: "Деда, мы ненадолго...ладно?...". Дом считался очень  престижным и желающих в нем жить было хоть отбавляй. Костя видел один раз, как возле их подъезда разгружали с машины чьи-то вещи, но чьи-он не знал. Один раз он пришел домой в среду, когда мама его не ждала и застал на кухне у себя дома плотного лысоватого мужчину, лет 40-45, еще моложавого и улыбка которого напоминала ему улыбку Ирки. Мама Кости, несмотря на в общем-то вполне обычную обстановку, как-то смутилась, говорила что-то про новых соседей  по площадке, какие-то инструменты, ключи и дверь, но Костя почти ничего не понял, кроме того, что этот мужчина - Олег Петрович- какой-то "большой"  и влиятельный  в городе человек. Костя и раньше говорил маме, что вскоре после месячной практики, ему нужно будет идти служить "срочную". Мама знала, но он боялся, что ему могут и не дать перед призывом увольнительную. Надо было уходить, так как он  был в самоволке, а когда он  ехал в троллейбусе обратно в общежитие института, то в животе его на каждой неровности дороги прыгал большой воздушный шар и было почему-то очень жалко Ромашку, который уже говорил "Мама" и "Кося".
                Через полтора месяца Костя вернулся с практики. Почему-то по дороге домой он подумал   зайти к Ирке  домой, но поднявшись на 2 этаж в ее подъезде,  передумал и вернулся. Поехал домой. Дома было все как всегда... дедушкин китель висел в прихожей, а Ромашка во сне разучивал новые слова. Мама, почему-то встретив его стала плакать,  потом  привычно  гладила его как всегда  по щеке снизу вверх к волосам и перебирая его светло-русые волосы своими пальцами, говорила: "Косточка ты моя золотая, ты прости меня, прости...прости меня...!". В армию Костю тогда и позже так и не призвали.
               
                * * *

                Костя к Ирке приходил обычно по вторникам, иногда - по средам. Вторники были днями, когда Костя с  другими ребятами из института ездил в порт разгружать капусту или  сахар для нужд института, а после разгрузки их всех, кто работал, отпускали на 3-4 часа  по домам. По средам же на озере неподалеку от  их учебного заведения были тренировки и соревнования яхтсменов, лодочников,  гребцов на байдарках и каноэ. Если кто-то из них опрокидывался, то при промедлении  мог и утонуть. Чтобы этого не случилось, с  Костиного института присылали для  обеспечения безопасности соревнований самых подготовленных а-ля-спасателей. Костя плавал хорошо. Или по крайне  мере считал, что плавает хорошо. Он не раз демонстрировал это самому  себе и  тем немногим друзьям, что у него были.  Только один раз Костя усомнился в том, что он - хороший  пловец. Это случилось в среду. И  может быть это не случилось бы никогда, в том числе и в среду, не произойти кое-что во вторник.
                Обычно Костя не пил. Дома было не принято, да и  знакомые были такие, что не выпьешь  с ними даже при всем желании. В серванте было полбутылки водки на  каких-то травах для   профилактики, а вспомнить случай, чтобы  он пошел специально за спиртным - Костя не  мог. Нет, он конечно выпивал с ребятами в общежитии пива, но это же было пиво, да и то пять литров на  несколько человек? Смешно..... Во вторник  Костя  с остальными как всегда грузил капусту в порту.  После разгрузки их привезли  в город и все ребята пошли на  21ч.05мин. в кино на последний сеанс. Руки были грязными, тельняшка - потной, брюки и рубашка - в  капустной слизи и идти в таком виде в кино не очень хотелось, несмотря на то, что уже смеркалось и вообще до Кости  никому не было дела, как он одет и во что. "Может к Ирке зайти?", - подумал Костя, а сам он уже  шел  на  улицу, где в тот момент  в одном  из кооперативных домов на 5 этаже одна молодая особа в привычной для  себя  манере  улыбалась у себя в комнате, а ее брат ссорился со своей  женой по поводу  разногласий в воспитании двух оторв -  Андрея Альбертовича и  Алексея Альбертовича, сумарный возраст которых составлял ровно 8 лет и 4 месяца. Чтобы не слышать ругани брата, Ирка слушала  музыку в наушниках... Какую  музыку?  "Ма-ма-ма...ма-ма-Мария-ма... ма-ма-ма...ма-ма-Мария-ма!", - надрывался в наушниках персонально для Ирки  итальянский  дуэт... А тут звонок. О! Костя....Иркин брат  без явного удовольствия открыл  Косте дверь. Было немного странно, но Костя был грязноват, но с дипломатом. Костя нашел его  на  лестнице, ведшей  с  проезжей  части  улицы  внизу сопки наверх к Иркиному  дому. Скорее всего, какой-то  загулявший после рейса  морячок по пьяной лавочке забыл этот  дипломат на  той  самой   несчастливой для себя и счастливой для Кости  лестнице. В дипломате была джинсовая ношеная рубашка,  два порно-журнала,  бутылка  виски "Джек Дэниэлс" и старая электробритва "Бердск-9". В страстную пятницу католики ведут себя  и то раскованнее , чем Костя  вел  себя  у Ирки в дни, когда дома  был ее брат с семьей. Ирка с Костей молчали. "Выпить, что-ли?!", - подумал про себя Костя. "Давай", - тут же про себя ответила ему Ирка, улыбаясь и  полезла  в тумбочку за стопками: "Вот только закусим нечем сегодня... Андрюшка с Лешкой  все подъели, одна зефирка осталась...?". Это было уже не важно.... Костя отвинчивал пробку.  Виски обожгло непривычным  огнем  нутро, сделалось тепло в животе,  голову на какой-то миг сжало и сразу же отпустило и как -то почти сразу всё куда-то  ушло:  ... и капуста со слизью на качанах и завтрашние  предстоявшие  Косте байдарочники со своими неуклюжими вечно опрокидывающимися лодками и сессия и неприятный, в больших таких же толстых  как и он  сам  очках, Иркин  брат - Альберт. Все ушло.... Костя опьянел....он смотрел на Ирку, но видел Мадонну с плаката на  двери Иркиной квартиры, он хотел пойти в туалет, но стеснялся Иркиного брата, он хотел сказать Ирке, что в общем-то она не такая  уж и плохая  была  бы  для него девушка, не  будь  у нее этого неприятного запаха изо рта и спроси она его хоть раз  о маме и братишке.... но  голова  его  становилась все невесомее, а лицо растягивалось в  непривычно  дурацкой  ухмылке.  А итальянцы  персонально пели  для  них двоих свою нехитрую популярную в то время  песню: "Ма-ма-ма...ма-ма-Мария-ма... ма-ма-ма...ма-ма-Мария-ма!". А когда ты поешь  или слушаешь, как другие поют, ты  же не смотришь на часы, и когда все  вот так  хорошо, все чудесны и прекрасны: и итальянцы и Ирка и ты сам,  ты же ведь не смотришь на часы, верно...? Иркиному  брату  утром рано нужно было вести детей  в сад, потом идти на завод. Он резко открыл дверь, схватил Костю за локоть и упираясь в худую Костину натуру толстым животом, поволок его за шкирку к  выходу. Следом за Костей в подъезд  полетели ботинки, фуражка и почему-то только один порножурнал.... Костя, изрядно опьяневший, как мог  натянул на ноги ботинки, сдвинул на затылок фуражку,  посидел на лестнице, перевернув несколько  страниц журнала. Почему-то очень хотелось в этот момент посреди океана перевернуться на байдарке вместе с Иркой, Альбертом, его детьми и женой, но спастись только ему одному - Косте, ну может  еще паре девчонок из того журнала....На площадку вышла  Ирка. Для того чтобы знать, что она улыбается , на нее не обязательно было смотреть. Ирка улыбалась....
                На другой день Ирка ждала Костю на берегу, где они условились встретиться и искупаться, ведь лето близилось к концу. Берег был весь в валунах, крупных камнях и  гальке. Быстро темнело. Костя опоздал и надолго, а купаться в темноте ему предстояло первый раз.  Но ведь когда- то же все бывает в первый раз....? " Костя, ты  не мог бы отвернуться и отойти, я без купальника?", - сказала Ирка. Было темно, настолько, что  трудно было что-то рассмотреть, но сама мысль о голой  Ирке заставила  Костю смутиться от непроизвольной, а скорее -  закономерной  сильной  эрекции. Они  пошли  в воду.Затем купались. Плавать было  не очень приятно   и как-то беспокойно, так  как  вода с каждым взмахом  рук и ног еще больше возбуждала  Костю.  Когда вышли  на берег, то свидетелями их наготы были только валуны и камни  на берегу.  Когда  стали  искать одежду, спрятанную под одним  из камней, то эти  камни  уже не были столь  дружелюбны и больно кололи и ранили   пальцы  на руках и ногах. Попробуйте как-нибудь в августовскую  безлунную ночь часиков так  в 11 -12 вечера отыскать на берегу под камнями, будучи абсолютно голым (а некоторые еще и с сильной эрекцией) свою одежду....Посмотрю  как  у  вас  это выйдет.  Вот и у Кости с Иркой  ничего не  вышло, да и не могло, наверное, выйти ни при каких обстоятельствах.  Ничего не поделаешь. Пришлось  идти  к Ирке  домой.  Думаю не стоит приводить подробных описаний перехода  этих двух горе-купальщиков  от моря  к  Иркиному  дому,  как  им открыл  Иркин  брат - Альберт,  степени  стыда и позора  обоих,   как  Костя потом  долго кричал под  Иркиным балконом "Ирка,  сбрось  хоть трико  какие-нибудь...!?". Все  это трудно себе представить, но все это было наяву, а не во сне,  как  бывает наяву  все то, что  может быть  с человеком, которому  20 лет и который  считал, что  в общем-то неплохо плавает, но потом  усомнился в этом.  Почему? Так  я же написал  только  что.....
               
                * * *

                "Фокус показать?", - спросила  Ирка у Кости. Тот  неуверенно пожал плечами. У Ирки вообще с чувством юмора было туго, она все  понимала буквально  и Костя к этому привык, но несмотря на то, что та все время улыбалась, он не мог вспомнить, чтобы она хоть раз пошутила.  Если точнее-было однажды, когда они пошли в кино, а Ирка спросила его : "Костя, а ты  клей взял?". Он спросил, зачем ей клей, на что та ответила: "А чем же я тебе стул в кино намажу?". Такая была у нее за все время их знакомства была единственная шутка. Ирка провела его на кухню, где поверх  холодильника стояло серого цвета прямоугольное  с прозрачной дверкой  устройство.  "О!...  папик  с рейса подогнал,  СВЧ-печь называется... как -то так...", - пояснила Ирка. Костя такую  печь видел впервые. У него закралось  сомнение в принадлежности этого объекта  к печам вообще и подозрение, что  Ирка  над  ним издевается.  Но тут он в очередной  раз вспомнил, что у Ирки все дома было с надписями "Made in..." и все было настоящим и работало, а порой - еще как работало. "Ты что не веришь, сейчас фокус  будет...", - сказала Ирка и  открыла дверку  объекта. Внутри  у  серого устройства что-то звякнуло, а у Кости - екнуло, но не сильно, а так... потихоньку. Костя видел, как Ирка взяла  кружку с  узкой каемкой  по краю ободка, поставила ее вовнутрь печи, затем чего-то нажала и сказала : "Фокус!". Когда Костя наклонился и заглянул в окошечко, то увидел пляшущих искрящихся  звездочек, бегавших наперегонки друг с другом по каемке кружки. Это было красиво, но непонятно как  так  могло  вообще  быть. "Права Ирка была насчет фокуса....", подумал про себя  Костя,  а через месяц   заболел.
                Почему, как только попадешь в самолет, то хочется выпить и непременно закурить? Многие не раз были свидетелями того, как оказавшись в  самолете, пассажиры начинают почти все поголовно выпивать, закусывать и даже в том случае, если до этого рейс на  несколько часов задерживался и до этого ожидавшие только и делали, что выпивали и курили бесконечное число раз? Почему люди, только загрузившись в поезд, достают  из сумок холодную курочку, помидоры, сыр и начинают есть, даже если за час до этого они дома плотно так  покушали?  По каким причинам человек, попадая в больницу, сразу же принимается спать, даже если он до этого и так хорошо выспался? Не понятно...
                Оказавшись на койке в медсанчасти, Костя попытался уснуть, но не мог. Ребята на соседних койках  мало чем отличались от Кости, ни формой больничных пижам, ни диагнозом, только у одного паренька было повреждено сильно бедро и  часть таза. Единственное, что их разнило, это было то, что они Тамару видели и ждали ее смены, а Костя - еще нет. На следующий день и Костя ее увидел. Медсестра как медсестра на первый  взгляд, но что-то в этой 25-летней девушке было такое, отчего больные  поправлялись и быстренько выписывались, а им зачастую так  хотелось  побыть в медсанчасти еще немного, чтобы хотя бы застать еще одну смену Тамары. Она была невысокая, с кудрявыми светло-русыми волосами, с высоким открытым лбом, аккуратненькая, в белом, как и положено медсестре,  строгом халатике. Многие очень девушки обладали более изящными формами, но не обладали тем, чем обладала  Тамара. Что-то в ней такое было, что всех ребят заставляло о ней  думать хорошо, не позволять себе никаких пошлостей и вольностей в ее адрес. Вечером она заходила в палату, обводила всех взглядом, говорила :"Так, мальчишки, свет на раз-два-три гашу. Ручки держим поверх одеялок, не шалим  ими, не курим, Узнаю, что курили- все на выписку завтра. Так, таблетки все  выпили? Молодцы... У  кого температура подымется- разбудите, я буду в ординаторской!".   Каждый  из ребят, кто был в палате, считал, что Тамара персонально для него гасит свет и каждый был готов взять из ее рук пригоршню таблеток левомицетина,  разжевать и  проглотить не запивая. А что делалось с теми, кому она делала уколы...Такой в палате был  только один, ну тот с бедром.... Каково это было...смесь  стыда и блаженства. Утром она раздавала градусники, потом  быстренько собрав их, касалась  у кого-нибудь лба,  шутливо давала легкий подзатыльник, возвращая тому "нагнанную" температуру  на законное место и все были счастливы.... Тамара ничего особенного не говорила и тем более, как медсестра, ничего особенного то и не делала, а лечащий врач  всем тем ребятам, кто лежал в медсанчасти, в качестве лекарства Тамару не "прописывал", но, думаю вылечивала их именно она, а не таблетки...
.                Рано или поздно любая болезнь  проходит. Тамара была трижды на смене, пока Костя болел. Про себя Костя думал, что вот есть  в их городе, медсанчасти такая как Тамара и все ребята так  ждут ее смены....и он, а у Тамары наверняка есть какой-нибудь парень, такой же  как он, но только постарше Кости: ну там... Игорь , Женя  или еще кто...и этот парень приходит к  Тамаре, когда она  не на смене, и все у них скорее всего хорошо, а он ходит к Ирке, а почему....Ирка, а что она... о чем сейчас думает?  А Ирка, наверное,  лежала в тот момент и думала: "А что Костя?  ...болеет, ну понятно, а ходит к ней...зачем ходит все равно не женится...?".  А что думала  Тамара?  Чтобы у того с бедром  температура не поднялась? Наверное так.... Костя силился понять,  как это...Тамара и что это вообще человек влияет так и почему она...и что в ней такого. Но мысли  или образы от него все время ускользали, все было не то... на что это похоже и с чем это сравнить? И вдруг он вспомнил, как  пару месяцев назад видел искрящиеся звездочки на  ободке кружки у Ирки в микроволновке! "Может  и вокруг Тамары такие звездочки искрят?", - подумал Костя, засыпая, и выздоровел.
               
                * * *

                Костя не раз бывал на практике в море. Один раз даже довольно долго, но вот только денег за эти практики ему так никогда и не платили. На пятом курсе непосредственно перед выпуском из института, была стажировка, занявшая весьма длительный срок, за время которой Косте полагалась вполне приличная сумма - 130 рублей, а точнее - 13 бонов (чеков), которые выдавались морякам вместо наличных. Эти чеки можно было потом продать за рубли или отоварить в магазине "Альбатрос". Надо сказать, что у Кости это были первые самостоятельно заработанные деньги. Мелочь на карманные расходы, которую давала мать, и стипендия были не в счет. Это были первые в жизни Кости реальные деньги, полагавшиеся ему за его труд государством. Костя от этой мысли плохо засыпал, его это тревожило, даже не столько сам этот сам факт, сколько вопрос о том, а как их потом потратить, и что купить и как.... Но он был не один. Курсантов было много и мнение было одно на всех - купить джинсы, потом их носить или перепродать подороже. Костя тогда не был против этого, но пока еще денег не заплатили, то и фантазии какие-то были не очень реальные и не очень ощутимые.
                После окончания стажировки денег пришлось ждать три недели, пока бухгалтерия института в августе месяце при дефиците кадров обсчитала всех, учла все нюансы и распределила материальные блага между представителями трудового морского фронта.. Косте заплатили чуть больше 130 рублей. С однокашниками он тянул жребий. Надо было каждую ночь с вечера стоять в очереди у магазина в ожидании "выкидывания" приличного товара. Косте выпало по жребию стоять две ночи из шести.
                Тот, кто стоял хоть раз долго в очередях эпохи тотального дефицита 80-х, знает, что это занятие обременительное, изнуряющее, но и познавательное. Там ты, а точнее.... тебя самого лично нет, ты - как бы не существуешь, ты - эмоция, либо совпадающая с эмоцией толпы- очереди в тот момент, либо - нет. Прилив-отлив чувств. Твоего "Эго" нет, есть "Его" ( то бишь твой) номер в очереди. А ты сам-плоский мерзнущий ночью на ветру, одетый черт знает во что, слушающий плеер с вот-вот сядущими батарейками, сгусток слабосоображающей биоматерии, который желательно чтобы находился поближе к кассе и прилавку. А вокруг - они. Ну ...они, для кого эти стояния, топтания, шептания и прочие полусуществительные-полуприлагательные часть жизни, часть их самих, причем такая часть, от потери которой они раз и навсегда потеряются сами также раз и навсегда. Они - биоматериал, живые манекены, одевающие то, что можно купить там и что муж или любовник привезет "оттуда". И в этом их смысл жизни и в этом смысл в их разговорах в той очереди, где стоял Костя, а точнее сидел на бордюре у магазина. Он видел их, а они видели его. Он кое-что догадывался о них, а они - все знали про него. Он там был впервые, а они там так - жили.
                В один из дней Костя с однокашниками попал вовнутрь магазина и людской-волной-приливом его поднесло к стойке-прилавку магазина. Сердце у Кости выпрыгивало из диафрагмы, а глаза становились косыми от того, что нужно было смотреть и на витрину-прилавок и на продавца, одновременно сжимая в кармане рукой честно заработанные "боны". - А "Wrangler" есть 46 размер 4 рост? Нет?!!! А "Cosmoss"? Тоже нет? Ну а "Brooklin Bridge" ? Только третий? А как... ну... дак... а посмотрите... "Парень берешь что - нибудь или нет.....?"......Беру!!!! "Дайте, пожалуйста, ремень "Rifle" , комбинезон детский на ребенка 5-6 лет и рубашку "Wrangler"  воротник 38 .....Так Костя не успев получить от государства деньги, почти сразу же эти деньги ЕМУ и вернул. Он не мог толком объяснить, зачем он купил именно то, что купил. Он в последнюю минуту подумал о подрастающем братишке Ромашке, маме, что они, как... и как он, а как они вообще все...И как вообще можно выразить чувства человека, промаявшегося в очереди столько времени и не купившего то, о чем он хотел, мечтал и надеялся столько времени... и до и во время и после практики..... Ребята с института говорили ему; "Ну чо Костян....джинсой не отоварился, подумаешь не было размера, перепродал бы и потом в следующий "выкидыш" прикупил бы.., а ? Костян, ты чо гонишь ...мутный ты-Костян.....Ну ты и валет? " В эту самую минуту к Косте вернулось то, что должно было вернуться к человеку, который принял решение, что-то сделал и теперь ожидает именно тех результатов, которые должны, по его мнению, наступить. Он представил, как мама обрадуется ремню и рубашке, так как джинсы у нее уже есть, а еще больше обрадуется комбинезону, в котором Ромашка сможет ходить, все это его радовало и с этим радостным настроением он пришел домой. "Мама, вот ... я купил Ромашке комбинезон и тебе ....ну рубашку сможешь подрезать рукава, если большие, но я специально попросил маленький рост, а ремень подойдет....так ведь, мам....?". Мама Кости заплакала, стала как обычно ерошить Костины волосы, говоря: "Косточка моя, золотая...". Потом мама пошла к серванту в зале, достала что-то и протянула Косте. Это был точно такой-же ремень "Rifle" , какой Костя купил матери. Костя засмеялся и засмеялась сквозь слезы мама Кости, ведь она хотела сделать сыну подарок, после возвращения с практики, а он хотел первые деньги свои сделать подарком им - матери и брату. Наверное ему это удалось..... А джинсы? .....Да "выкинут" еще....!
                * * *
                Что такое грация? Может быть это то, когда черный  негр, ой! -пардон!, афроамериканец сидит за черным роялем. Странно... можно сказать, что это одноцветье....Или когда  бриллиант сверкает на фоне белого золота или...
                Когда Костя учился на пятом  курсе, то перед самым выпуском ему дали  обходной  билет, так  называемый "бегунок". Ему надо было обойти в его институте  все основные места и там основные  работники в этих основных местах  должны  были  поставить свои печати и росписи, в знак  согласия о том, что Костя своему  родному  институту ничего "не должен" и может смело покидать его пределы с чистой совестью. В библиотеке института Костина совесть оказалась не чиста. Он , как  ни странно, был должен  какие-то четыре книги:  две по общей  хирургии, одну- по детским болезням и  одно пособие, а точнее - атлас костей  лицевого скелета. Костя  вспомнил, что когда-то он эти книги брал для Ирки. Иногда такое бывает, что в  "рыбном" ВУЗе есть в библиотеке такие пособия, которые  очень дефицитны в другом  ВУЗЕ, например, медицинском, но по какому-то капризу судьбы, находятся там, а не по месту    наибольшего спроса....  Вот и Костя по просьбе Ирки взял их когда-то и  дал ей...А теперь как возвращать, ведь он ее  уже  столько времени не видел....?  Как -то Костя ждал  летом   расчета  в бухгалтерии и   блуждал  без денег после практики по городу и случайно встретил свою бывшую подружку. Ира  не  узнала  Костю,  а  может и  сделала  вид, что не узнала, или  ей вообще  не было в ту  минуту  никакого  дела  до самого Кости. Она  шла под руку  с кавалером из другого ВУЗА- тоже морского, но другого  профиля. В тот момент времени  Косте  в общем-то  было все-равно, и  у него уже тогда  была совсем другая девушка - Рита, но  в ту  самую минуту, когда кавалер  с Ирой шли  мимо  Кости, почему -то сделалось неприятно на душе... Вот почему так...?  Наверное, все  в той  или  иной степени  испытывали нечто похожее....Костя проводил Ирку и ее кавалера взглядом и  ни о чем не подумал, ни о хорошем, ни о плохом... просто на душе  сделалось как-то неприятно.....Мы с людьми расстаемся, а когда узнаем, что у него или у нее кто -то есть, нам всегда почему -то есть дело, пусть хоть маленькое, но есть...а кто он, а кто она и вообще, как , что и зачем, хорошо это или плохо у них там -  нам не очень важно, да и не нужно....но все равно- есть дело!
                Костя позвонил в дверь  Иркиной квартиры.. ..сердце  его забилось  сильнее и чаще обычного. Почему?  Ведь он столько раз звонил в эту самую дверь? А сейчас ему должно было  быть все -равно и  подтверждением  и доказательством тому должен являться тот самый  курсант  из другого ВУЗа, и Костя не мог понять...  почему.....? Дверь открыл тот "самый", правда, он не был  уже  курсантом..на  нем была   майка,  спортивная  куртка и  флотские офицерские  брюки, а в коридоре на вешалке  Костя увидел лейтенантский  плащ. Вышла Ирка и ему пришлось напомнить ей о книгах... в коридоре  и это было неприятно... У Ирки уже был "живот", халат с передними  накладными карманами, небритые ноги, тапочки с помпончиками и припухшие  глаза." Ну вот....только этого......", - подумал Костя. Ирка как-то неловко попыталась улыбнуться, но не улыбнулась и пошла в комнату искать нужные Косте книги. Они стояли в коридоре, друг против друга- бывший и новый, ничего не говорили, а и что вообще  можно  в таком случае  сказать....?  Ирка  вынесла, наконец, три книги. Атлас так и не нашла и Косте потом пришлось за него платить, но это было уже не важно. Когда он выходил из ее квартиры, то она окликнула его : "Костя.....?  Куда тебя распределят? А? Оставь, Костя свой адрес, я тебе писать буду...". Костя про себя подумал : "Ну и дура....с животом...беременная и писать...тфу...дуры....!". Он не мог понять, а вот чего именно- никак до него не доходило. Только потом он вдруг понял, что он впервые видел, что Ирка  не  улыбалась.
                Потом  Костя, проехав  через весь город на электричке, подошел к дому  Риты и издалека через открытое  на улицу окно услышал веселую музыку, смех, голоса и было ему и любому другому ясно, что там, в квартире  люди..и они  веселы и им хорошо, что они танцуют и при этом знают, что их слышат соседи сверху, немного меньше - слева и справа, но  они заранее просят их извинить, потому что они- молоды веселы и им  в данный  момент -хорошо. Костя открыла  незнакомая  девушка, не сказала  ничего и, схватив  его за  форменный  рукав, потянула  вглубь квартиры, где  какие-то "зарубежные" певцы, создавая  всем хорошое настроение громко пели ; "Абро-абро-кадабра-амонэриче-мудабра...!" Песня  была  ну такая  глупая, до -ужаса, но при этом  всем так  было хорошо и беззаботно, что смысла  никто никакого в этой  песне не искал. У Риты были гости. Там был Игорь в брюках "Макинтош", обладанием и ценой которых, очень гордился, там была Лера, главным  несчастьем которой  в жизни было отсутствие в ее холодильнике упаковки сливок  из города Монреаля, там были Вика и Руслан, которые на момент смерти Андропова  о Нью-Иорке  знали больше  чем мэр этого самого большого американского города. Там были и другие, а у Кости была тельняшка с черно-белыми и грязными полосками, потому что когда была последняя помывка в бане, то он был в наряде и не помылся, но самое-главное- не сменил белье.
                Косте наливали "штрафную", пытались с ним шутить, звали покурить и предлагали  побороться на руках. Там был еще один подвыпивший  курсант с военно-морского училища, который, как ни странно, был в очень чистой тельняшке, очень  чистом и наглаженном гюйсе(воротнике поверх форменной  рубашки) и который через час после Костиного прихода стал "в дрезину" пьян. Курсанта  провожали как-то, но без Кости. За это время Игорь предложил Косте  тысячу раз выпить, а получив отказ, оскорбился,  нахамил и сказал, что с такими хамами и неудачниками как Костя он вообще  пить никогда не стал бы.  Костя перегнувшись  через стол схватил  Игоря за галстук - бабочку, подтянул к себе и потом ткнул в шею и толкнул обратно. Тот упал и потянул скатерть.Половина сервировки стола  свалилась на пол...Костя хотел уйти, но Рита вытолкала  его на кухню, где ее отец  чистил селедку и варил картошку. Они разговорились о работе  на море и Костя  успокоился, а когда  вспомнил о компании, то оказалось, что вообще  все  ушли к Вике и Руслану продолжать банкет. Отец Риты дал Косте  с собой половину торта "Наполеон", две  бутылки "Рислинга" и проводил до остановки электрички. Не сказать, что Костя  был  пьян, нет...но все-таки он  выпил немного и его пробрало. Когда он одевался, то понял, что  прийдя к Рите, он  раздевался-то последним и его одежда  висела  в прихожей поверх  одежды  всех остальных, а когда  одевался пьяный  курсант  из военно- морского училища, то этот самый  курсант не разобрав "Ху  есть ху?"  и одел на себя  его -Кости   бушлат и фуражку, а свои - военные атрибуты  оставил ему - Косте. И что оставалось делать? Ничего не поделаешь. Пришлось одеваться  в бушлат и фуражку того курсанта. Не идти же  в апреле  по улице  через полгорода  раздетым.....
                Было уже довольно прохладно и самое главное - темно                , когда Костя  на  перроне стал ждать электричку. На этом перроне были три лавочки, светило два  фонаря- один в начале перрона, второй - в конце и от одного фонаря до другого было вполне приличное расстояние. Чтобы согреться Костя около получаса ходил по свежевыпавшему и, наверное, последнему  в  том году снежку  от одного фонаря до другого. Дойдя в очередной  раз  до фонаря, он повернулся и сделал шаг по направлению к другому и в этот момент его требовательно так сзади окликнули:  "Товарищ курсант, подойдите ко мне!". Костя  и не сразу  понял, что это было обращено к нему. Он был курсантом обычного гражданского морского "рыбного" ВУЗа и никакие патрули никогда  его не касались, он был  не  в "их интересах". Только потом , через какое-то мгновение  до Кости  дошло, что  на нем форма  курсанта военного училища и слова начальника патруля  вполне   обоснованны и  уместны. В этот момент у человека неполных 22-х лет по имени Костя, в голове пронеслось вихрем сразу же  параллельно несколько  мыслей: "Дурак!", "Козлы, сволочи", "Ну ты и Идиот!",  "Форма не моя!", "Бежать!", "Дипломат!", "Рислинг" и "Торт!" и "Идиот!". Костя побежал  прочь от патруля. Те за ним. Фонарь в противоположной стороне перрона как-то очень медленно приближался, а топот матросов и начальника  патруля  за спиной  был, напротив, совсем, не медленным. Объясняться с патрулем  было бесполезным занятием и Костя  это знал  по опыту  других  своих знакомых. Перспектива провести сутки в комендатуре, а потом еще и глупо объясняться у себя на факультете по поводу этой глупой и нелепой ситуации с переодеванием в чужую одежду его мало радовала. Одновременно навстречу Косте  с  другого конца перрона с шумом и звуком подходила электричка. Когда электричка  замерла у перрона, а патруль почти догнал Костю, то в этот самый момент перрон кончился, а Костя "отделился" от перрона как первый  спутник от земли и ракеты....На краю перрона ничего не было видно. Прыгать с перрона за прыгающими с этого самого перрона курсантом в темноту начальника патруля на разводе не инструктировали и поэтому тот  немного постоял и пошел  со своими двумя матросиками в черных шинелях и красных повязках с белыми буквами "Патруль" к толпившимся у схода с перрона людям. Костя не знал, сколько и как далеко он пролетел с перрона. Он лежал с покарябанным о гравий и щебенку лицом внизу на животе поверх кучи щебня. Его фуражка, а точнее и вовсе не его, а данная ему поневоле в аренду собратом по морскому несчастью из другого ВМУ, укатилась  настолько далеко вперед, что искать ее в темноте не было никакого смысла. На Косте были черные брюки, черный чужой  бушлат, в его левой  руке был черный дипломат со смятым и мокрым полу"Наполеоном" и двумя разбившимися бутылками "Рислинга". Последний в том году снежок мирно сыпал на две по общей хирургии и одну- по детским болезням книжки и вокруг была ночь, был апрель и где-то там за спиной Кости - перрон с бдительным патрулем. Может быть это и есть грация.