Солнечный остров, глава двадцать девятая

Г л а в а    д в а д ц а т ь    д е в я т а я

СОЛНЕЧНЫЕ АГЕНТЫ



В кабинете у капитана Скуратова было накурено как в аду. Если вы сомневаетесь, что черти курят, сообщаю вам вполне ответственно – именно вишневые трубки с рогатой головой, в аду их полно на каждом рынке. Кстати, не так уж и страшно в аду, если ты черт – как не страшно в отделении милиции, если ты черт в погонах! А самые отъявленные черти работают в убойном отделе, где грязные морщинистые стены завешаны жуткими снимками из нераскрытых дел, где ржавые от крови ножи не всегда в целлофане, как положено, где стекла дрожат от матерщины и фени, на которой ботают беглые бандиты. Но главным чертом вся мразь почитает капитана Скуратова – пуля его не берет, слезу не вышибешь, и за родную кровь не потянешь – нет у него родной крови!
- Вот! – виновато сказал капитан Скуратов, срывая со стен самые ужасающие фотографии. – Здесь я и живу.
Он распахнул подпаленную форточку и принялся разгонять ладонью дым. Пепельница с выпирающими во все сторону окурками была покрыта пеплом как адский котел. Она непрестанно дымилась, помигивая в своем жерле блуждающими огоньками. Вкруг пепельницы лежали несколько пачек «Беломора», три из них открытые, две  смятые. Папки  давили на стол, как начальство со сроками. В шевелюру капитана Скуратова въелся пепел, такой же пепел подернул его взгляд, застывший на Юрке.
– Садись!
 Он вырвал из хаоса расшатанный стул, одним ударом вбил его в пол перед Юркой и бросился к разбухшему от свисающих бумаг кривому шкафу.
– Где-то здесь была заварка. Свежая. Честное слово, была!
Заварка посыпалась на пол, вся до последней крошки и капитан Скуратов растерянно уставился в сапоги, будто бы они натворили это.
- Пол чистый! – с сомнением произнес капитан. – Можем обдуть пылинки и заварить. Как думаешь? Или за чаем пошлем?
- Мне бы домой! – ответил Юрка. – Я ведь только похлопать пришел. Участковому.
- Нет-нет! – запротестовал капитан. – Ты с ума сошел – домой! Чай будем пить! С печеньем!
Это он отчаянно соврал, потому что даже не стал искать печенья. У таких людей, как капитан Скуратов, никогда не бывает печенья. У них бывает гнутая раскладушка за шкафом с нераскрытыми делами, бывает мокрая полкружки заварки, куда по замыслу только доливать кипятка. Бывает растерянный взгляд при виде детей, даже когда они просто встречаются на улице. Бывает так, что всю свою ярость от этой чертовой работы они вколачивают в наглое лицо бандита, когда берут его голыми руками. Всяко бывает с такими людьми, но только не сладко, а потому и печенье в их руках не выглядит.
- Можно? – попросилась Майка, робко переступая порог. Капитан Скуратов непонимающе глянул на нее и перевел глаза на Юрку.
Юрка обрадовался.
- Конечно, Майка! А что бы ты думала? Только на стены не смотри. Как в морге.
Майка деликатно ожидала решения капитана. Сережке пришлось ее втолкнуть. Майка вошла и посмотрела на стены, а следом вцепилась в Шалышкина, чтобы спрятаться от стен.
- Как тут у вас красиво! – восхитился Шалышкин, разглядывая фотографии. – Даже мурашки бегут! Особенно вот эта голова!
- Кто это? – спросил капитан у Юрки.
Пришлось рассказывать, что это Сережка Шалышкин, новый одноклассник, и Майка тоже новая одноклассница, и весь четвертый «Е» пришел на награждение участкового, и очень не хочется опоздать.
- Четвертый «Е»! – кивнул капитан Скуратов.
Он произнес это непослушными губами, потому что в его лексиконе не было сочетания «Четвертый «Е». Он даже «Юрка» говорил непослушно, будто бы не знал такого имени или навсегда позабыл.
- Четвертый «Е»! – капитан Скуратов, скрипнув сапогами, присел и принялся собирать заварку, где щепотками, где по чаинке. Он крепко думал о чем-то своем, потому что набрал ладошку, сдул пылинки, и заварка разлетелась. Теперь ее было не собрать даже веником, если бы этот веник имелся. Капитан Скуратов не пускал уборщицу в свой кабинет. Он клялся ей мыть полы сам, но каждый раз засыпал головой на столе, а утром было не до уборки. Уборщице не полагалось видеть схемы раскрытия дел, начертанные капитаном Скуратовым и разбросанные всюду, словно калька у портного. Если бы что-нибудь сорвалось, капитан не простил бы себе чистоплюйства. Ничто не срывалось. Он получал очередную пулю в сердце, пуля рикошетила от этого камня, и капитан Скуратов снова сжимал командорскую ладонь на преступной глотке. Орденские планки на его мундире прирастали с пугающей быстротой, они не латали дырок в теле, а почестям он предпочитал простую честь.
- Здесь напротив есть магазин! – сообщила Майка.
- Да? – удивился капитан Скуратов. – Ах, да, папиросы!
- Давайте я за чаем схожу? – завершила Майка.
Капитан Скуратов полез в карман и пошевелил грошовой мелочью.
- Где-то были деньги! – озабоченно молвил капитан. – Посмотрите, только дела не трогайте.
Сережка и Майка бросились не трогать дела, и один только Юрка сидел на расшатанном стуле так тихо, что ноги затекли. Ему было стыдно, что капитан Скуратов так обманывается. Он думал сообщить капитану Скуратову, что у того, конечно же, есть сын, и он когда-нибудь непременно придет, потому что все сыновья возвращаются к отцам, как к истокам – нет, конечно, Юрка так красиво не думал, но он так красиво чувствовал, хотя на душе у него было очень даже некрасиво.
Юрка представил себе Евгения Ивановича, который сидит теперь, загруженный важными делами, тепло вспоминает о Юрке и торопится домой. Конечно же, Юрка и не собирался ни на какой волшебный остров, потому что все у него было – и счастье, под которым дети понимают дружный дом, и все, кто наполняет этот дом и зажигает в нем свет, который горит даже после того, как выключат лампочки.
Он так подумал о родителях и встал.
Он не хотел и не мог обманывать капитана Скуратова дальше. Ведь чем глубже человек поверит в обман, тем больше это станет правдой. Юрка лучше отыщет вероломного сынка капитана Скуратова! Скрутит ему руки тем самым борцовским приемом, что научил его Евгений Иванович! Приведет, и сдаст постовому под расписку – Скуратов Юрий Ильич, десять лет. Ваш Скуратов! И больше не путайте его с верным сыном Евгения Ивановича.
- Я хочу вам признаться! – звонко объявил шлемоносец. – Товарищ капитан! Простите меня!
Майка и Сережка загремели папками с подоконника, но капитан не шевельнулся, как на выстрел. У капитана было каменное сердце и билось оно лишь по приказу капитана.
- Товарищ капитан! – твердым голосом вымолвил Юрка. – Дело в том!
- Дело в том… - и взгляд его уперся в фотографический портрет над головой капитана Скуратова. Хмурый казак в есаульской папахе и солдатской шинели взирал на Юрку с обтерханной стены. В кармане казак до боли сжимал Георгиевский крест.
- Громы небесные! – воскликнул Сережка. – Юрка! Ведь он же дома у тебя висел! Вот фокус-покус! Как вы это сделали?
Он с восторгом уставился на капитана, как на фокусника.
 – Научите! – взмолился  Сережка. – Я всем буду показывать!
Есаул со снимка гипнотизировал Юрку. Всю силу своего когда-то впечатанного взгляда он устремил теперь на строптивца. Вот где он застиг теперь Юрку! В самом неожиданном месте! Да уж, внучек, ничего не попишешь! Отличник, как и обещался! С одного урока выгнали, другой сорвал, бегая с учительницей по карнизу. Здравствуй, дедушка! Надо бы в школе твой портрет проверить.  Иначе откуда ты все знаешь?
- Иван Флегонтович он! – несмело кашлянул капитан Скуратов. – Узнал? А я – Илья Иванович. А ты, Юрка, Ильич. Понимаешь?
Майка на цыпочках отправилась к двери. Майкина жизнь была сброшюрована как цветной пионерский журнал, с иллюстрациями и подписями к каждой странице, а если и были  в нем ребусы, то отгадка печаталась тут же, в конце, перевернутая вверх ногами. А здесь весь журнал был отпечатан вверх ногами, одна отгадка читалась прямо.
Майка не хлопала дверью. Это Сережка вытолкнул ее в коридор и вылетел сам.
- Что-нибудь понимаешь? – он уставился на Майку круглыми от ужаса глазами.
Майка кивнула:
- Ничего не понимаю!
- Он не тот, за кого себя выдает! – выпалил Сережка.
- Капитан?
- И капитан! И Юрка!
- Юрка? – протянула Майка Савицкая. – А кто он на самом деле?
- Смотри! Говорит, что сын Евгения Ивановича?
- Ну?
- А ты его видела? Евгения Ивановича. Я видел! На Юрку ни капельки не похож!
- А красивый?
- Кто?
- Евгений Иванович.
- «Красивый, не красивый»! Заладила! Красивый!
- Значит, похож!
Сережка хмуро соображает и прикладывается к двери.
- Мертвая тишина! – извещает Сережка.
Он торопится глянуть в замочную скважину и сталкивается с Майкой лбами. Майка вытесняет его, потому успела раньше. Сережке не терпится узнать, что там происходит, но Майка не торопится.
 – Все! Моя очередь смотреть! – не выдерживает Сережка. – Ты уже все видела! А то я не скажу тебе, что думаю! О Юрке.
- Юрка плачет! – выпрямилась Майка и заслонила скважину спиной. – Но тебе я этого не покажу!
- Вот еще! – толкнул ее Сережка. – Твоя замочная скважина? Ты что, купила ее?
- А вот и купила! – уперлась Майка. – Сначала скажи, что думаешь о Юрке!
Сережка неохотно походил взад-вперед у загороженной двери. Он, конечно, не выдал бы своих соображений, беда, что их было негде хранить. В Сережкиной голове теснились идеи, гипотезы и открытия, они перебивали друг друга, сталкивались как пули в перестрелке.
- Я вот что думаю! – выпалил Сережка. – Юрка взялся неизвестно откуда…
- Да? – удивленно протянула Майка.
- …Ни на кого не похож…
- На капитана похож!
- Вот-вот. Над этим я сейчас и работаю!
- И все? – удивилась Майка. – Это все, что ты думаешь? И за это я должна тебе скважину уступить?
- Хорошо! Перфоратор! – неохотно выдал Шалышкин.
Майка торопливо кивнула:
- Говори!
- Я вот что думаю! – признался Шалышкин. – Он марсианин! Видела зеленые волосики?
Майка хлебнула воздуха:
- Марсианин???
- Угу! Ты бы видела, как он вчера атамана надрал! А сегодня? В клумбу его зашвырнул! Одним щелчком.
- И капитан марсианин? – потрясенно додумалась Майка.
Сережка хмыкнул.
- Соображаешь! Он ведь чистая Юркина копия! Их там на одной фабрике делают. А потом отправляют. На перфораторах. Может, они Землю прилетели захватывать. Или детей. Вот заманят нас на Солнечный остров.
- А ты не ходи! – неожиданно жестко ответила Майка. – Мне все равно. Я за ним и на Солнечный остров пойду. Пусть меня ворует!
- Вот глупая! – раздосадовал Сережка. – Мало тебе земных ребят! Нет, марсианина ей подавай! Откуда ты знаешь – может, он светится по ночам?
- Пусть светится! – решительно кивнула Майка.
- Зеленым светом!
- Хоть красным!
- А если он не с Марса, а с Сириуса? Это же другой конец Галактики!
- Пусть! Я за ним хоть в Сибирь!
Сережка пальцем покрутил у виска.
- Майка! Ты географию знаешь? Ты в Сибири!
Майка заслонила собой замочную скважину.
- Это все, что ты хотел мне сказать?
- Это ты сейчас такая храбрая! – усмехнулся Сережка и кивнул на дверь. – Видела, что они делают с людьми?
- Где?
- На стенках! Отрезанные головы!
Майка передернулась.
- Мамочки! Зачем ты мне про это напомнил?
- Вот-вот! – осклабился Сережка. – Это их меню. Фотографии. А людей они в ресторане подают. Фуа-гра. 
Майка притихла. И чем больше она молчала, тем страшнее ей становилось. Фотографии на стенах были. Юрка был копией капитана Скуратова. Перфоратор. Зеленые волосики. Все сходилось.
- Сириус! – мстительно напомнил Сережка. – Фуа-гра! Интересно, кто здесь еще марсианин? Ты ничего не слышишь? Они сбегаются!
Майка задрожала, как делают это все девчонки – чуть сильнее, чем требуется.
- Тише! – прикрикнул на нее Сережка. – Точно - бегут! За нами гонятся!
Из-за угла забухали торопливые шаги, срывающиеся на бег. Майка вцепилась в Сережкину руку и замочная скважина на миг освободилась. Этого было достаточно, чтобы Сережка намертво прилип, высматривая Юрку.
- Бежим! – закричала Майка. – Бежим, Сережка!
- Тише ты! – отмахнулся Сережка. – Не слышно же ничего!
- «Я тоже был такой»! – перевел он  Майке.
– Про Солнечный остров говорят! Книгу достали! – взвизгнул Сережка. – Открыли книгу! Листают! Сейчас она им скажет, что делать!
- Как это - скажет? – опешила Майка.
 – Так я и знал! – подскочил Сережка. – Капитанским голосом!
Любая из дорог ведет к победе,
Лишь выбери ее и всю отведай!
- Видишь? – отлетел он от скважины. – Оба с острова!
Он хлопнул себя по лбу и картинно осел по двери.
- Сережка! – ужаснулась Майка и вжалась в дверь. – Нас поймали!
Из-за угла на них вымчал великан в милицейской гимнастерке, затянутой ремнями с кобурой, в широченных галифе, хлопающих на бегу, как слоновьи уши и масляно-черных сапогах. Руки голодного великана тянулись к перепуганным детишкам.
 - Не ешьте нас! – Майка присела на корточки и прикрыла голову руками.
– Давайте знакомиться! – перебил ее Сережка и протянул великану ладонь. – Шалышкин, Солнечная система. Как там на Сириусе, товарищ?
- Скуратов! – завопил великан, распахивая дверь, взвизгнувшую вместе с малышами. – Скуратов, с ума сошел! Тебя все ищут! Там министр на сцене! С твоей медалью!
- Мой сын! – торжественно, словно гимн, объявил капитан Скуратов.
- Мой сын! – удивленно представил он Юрку.
- Мой сын! – пожал он плечами, раз уж великан и сам мог догадаться.
Он повторял на все лады, прислушиваясь к звучанию и улавливая самый естественный тон, как если бы он прожил с сыном всю жизнь и ничего особенного в этом не видел.
- Похож! – великан обнял Юрку за плечи и осмотрел со всех сторон. – Славно сделан. Весь в тебя, как две капли! А ну, скажи мне «черт подери»?    
- Чеът! – сердито отозвался Юрка.
- Шельма! – восхитился великан. – Чистая копия! Вас что, на одном заводе делали?
Сережка в дверях многозначительно переглянулся с Майкой. Майкины глаза наполнились самыми большими и чистыми слезами, и Майка всхлипнула. Она смотрела на Юркину спину, согнувшуюся под  неким непереносимым грузом, на Юркину каску, которая лежала на столе как рыцарский шлем, на взъерошенный затылок шлемоносца с зелеными волосиками – и ей показалось, что она плачет.
От этого Майка всхлипнула в полный голос.
Все, кроме Юрки, обернулись на нее.
 Юрка, Юрка, плакала Майка Савицкая, ты можешь быть кто угодно!
Хоть инопланетный шпион.
А только знай, что на планете Земля у тебя есть преданные друзья.
Ты помигай нам огонечками, Юрка, когда улетишь к себе на Сириус!
А если не помигаешь, ничего!
Мы все равно тебя ни в чем не виним.
Спасибо, что ты прилетал.
Что ты такой хороший, Юрка!
Ты нас многому научил.
Например, стрелять из перфоратора.
Это ведь фыркала я, а не перфоратор!
Ты не догадался, Юрка?
Я!
И мальчишки наши только притворялись!
Чтобы не подвести тебя, Юрка!
Ты нам ничего не должен! Запомни это на своем марсианском языке.
Мы будем все время вспоминать тебя, особенно некоторые девочки.
Ходи там с зелеными человечками и не грусти.
А загрустишь – посмотри оттуда на Землю.
Ты отыщешь нас на своем звездном небе, мы тебе будем махать, ты увидишь!
А если что, мы к тебе Шалышкина в холодильнике отправим!
;