Цеов Виктор Романович

ЛЮДИ ГУБАХИ

Цеов Виктор Романович

     Шахтёрские дети свою судьбу не выбирали. Она сама намечалась и определялась естественным образом. Как, собственно, могло быть иначе, когда всё бытовое пространство было окутано шахтной атмосферой.
    Именно такой получилась биография Виктора Цеова. Родился в 1951 году в посёлке Углеуральский. Весь дух этого шахтёрского уголка, вся его история была пронизана шахтной глубиной. Она органично усваивалась подрастающим поколением, точно молоко матери. Были, конечно, которые, выпорхнув из родительского гнезда не возвращались в лоно поселкового шахтного быта. Виктор же, внук породовыборщицы шахты Сталина Клавдии Егоровны Кузнецовой, сын шахтёра Романа Малеевича Цеова, вне шахты свою судьбу даже не помышлял.
    Окончив своё школьное ученичество 17-летним поступил на работу на шахту «Центральная» слесарем-связистом. Через год был призван в ряды Советской армии. Служба проходила более чем необычно. В конце  её сержант Цеов окончил двух месячные  курсы,  после которых ему было присвоено офицерское звание. Случай, если и не выдающийся, то уж точно нетипичный. Это так потому, что офицерские погоны полагались после окончания высшего военного училища. Здесь же, без получения высшего военного образования, минуя не одну ступень воинской иерархии, «скакнуть» в офицерство....! На роду, видать, прописана судьба неординарная.   Эту особенность доказывали  и знаменитые имена их рода. Яркий пример тому имя Героя Великой Отечественной войны, отважного разведчика Николая Ивановича Кузнецова. Он приходился двоюродным братом мамы Цеова — Галины Григорьевны, уроженки села Зырянка Талицкого района Свердловской области, где сейчас покоится прах легендарного героя.
      Особое жизненное предназначение вскоре проявилось отчётливо. После..... 
    Намечалась семья. На свадьбу своего старшего сына Цеовы, совместно в семьёй невестки Меньшениными, пригласили самого Голубчикова, уже в то время руководившего шахтой Крупской и бывшего их соседом. Борис Васильевич пришел со своей супругой Антониной Павловной, работавшей инженером нормировщиком на шахте Центральная. В быту они были просты и скромны, лишённые всякого снобизма и высокомерия. Борис Васильевич умел красиво говорить. Пожелал счастья молодым, высказал напутствие начинающемуся шахтёру и потом прочитал свои стихи, чем многих удивил: даже и не подозревали, что директор шахты был способен на «высокие» чувства.    
   Появившаяся семья требовала новых материальных потребностей. Из слесарей связи, в которых Виктор работал по возвращении со службы в Советской армии, он перешёл на настоящую мужскую работу — в проходчики. Маститые горняки на малое не купятся, мелкое, либо стоящее, могли разглядеть сходу. Одно сказать, что в бригаде Пересторонина Николая Петровича, который «горлом», да кулаком не брал, но которого слушались и уважали, работали легендарные «зубры». Один «Тигра» чего стоил. Горняк, известный не только на Центральной, но и на других шахтах, он своё уважительное прозвище получил за то, что мастерски владел специальностями либо по отбою угля, либо по креплению шахтных выработок. Работал здесь и Валерий Смольников — истый виртуоз отбойного молотка. Так вот, Виктор Цеов, которому, на ту пору, шёл двадцать четвёртый год, как-то так себя в бригаде поставил, что центр от бригадира стал смещаться в его сторону.  В спорные моменты, когда доходило до крепких отношений, однако, ни разу, с физической силой, верх всё больше одерживал Цеов. Бригадир, по своей натуре человек с безукоризненной справедливостью, которую он отстаивал, в основном, своим самоотверженным трудом, тяготился «высоких» нот, всегда стремился, чтобы было всё по-доброму, да по-тихому. Цеов в таком коллективе оказался, как нельзя кстати: и справедливость у него матерью была привита и характер он имел отцовский — «горячий», южный; правду отстоять умел. Скоро, молодой Цеов, стал, как за старшего. Общим решением бригады стали ему платить не как ученику, но, как равноценному. Без поблажек. Сменные нормы Виктор выполнял в полном объёме.
   Однако, подходила к завершению учёба в институте. Надо было определяться с дальнейшей трудовой перспективой. Будущему инженеру руководство шахты предложило перейти в отдел нормирования. Виктор Романович согласился. На новой работе хоть и другие, но трудности остались. Кто не знает может сказать — чего особенного с блокнотом и авторучкой по забою прогуляться. От нормировщика требовалось  отстаивание государственных интересов, установление справедливости: сколько кто сделал, то и зафиксируй. Без всяких приписок, придирок. На обмеры выполненных сменных заданий нормировщик ходил с начальником участка. Были не редкими недовольства принципиальной позицией молодого нормировщика. Как-то, в одном из замеров, у Виктора Романовича возникло сомнение в качественном исполнении «конюшни» — колонны из бутованной породы для поддержки кровли шахтной выработки. Надо сказать, что кровля в шахте была постоянной головной болью, особой заботой у начальства, — плохое крепление её грозило обернуться людским несчастьем.  Виктор Романович это хорошо осознавал и вознамерился перепроверить выполненные объёмы и тем самым качество. Шахтеры, недовольные прытью молодого нормировщика, стояли чуть в стороне.
- Иди проверяй — бросил один из них.  Потом добавил междометие с намёком на угрозу — видишь, вон топор лежит, смотри не запнись.
     Цеов не испугался. Полез, выполненную работу обмерил, тщательно все перепроверил и доказал начальнику участка приписки и ненадлежащее качество. Тот отругал бригадира и заставил всё переделать. Угрозы остались угрозами, а вот уважения и авторитета у Цеова прибавилось. Шахта ещё раз доказала, что любит и уважает смелых и волевых..... настоящих, не показушных.
     Что это так было доказано много позже — летом 1987 года. На  собрании делегатов (выборщиков. Один от 10-15 шахтёров) подавляющим большинством Цеова Виктора Романовича избрали директором шахты Центральная. Горняки настояли на его кандидатуре вопреки мнению руководства комбината «Кизелуголь», не особо желавшего видеть на руководящем посту неподатливого, не сговорчивого главного инженера, неукоснительно соблюдающего справедливые интересы. В процессе выбора дошло даже до курьёза. Ко времени начала процедуры выборов не подошло несколько выборщиков. Руководство требовало начать процедуру. Горняки ни в какую, настаивали на том, чтобы подождать — те задерживались со смены. Ещё сколько-то подождали. Их всё нет. Руководитель вышестоящей организации в приказном порядке распорядился начать процедуру выборов. Тогда один из шахтёров просто лёг на урну и никого не подпустил, а скоро и припоздавшие делегаты подошли.
      Их он видел в общем деле, понимая шахту, как свою малую родину, которую надо любить и заботиться о ней. Прежде всего через заботу о тех кто там трудится. Отдавая беспрекословное предпочтение честному и долголетнему труду. Помимо чисто шахтных проблем, концентрирующихся вокруг выполнения плана, надо было решать и множество социально-бытовых задач. Одной из самых больных была проблема с жильём.
     По наследству достался Цеову недостроенный стоквартирный дом. Ситуация с ним возникла даже не сложная, чуть ли не тупиковая. Не понятно почему его стали строить из элементов снятого к тому времени с производства 639 серии. Обратились со слёзной просьбой к руководству Лысьвенского ЖБК наладить производство недостающих конструктивных элементов, а на заводе уже технологическую линию переналадили. Всё-таки мольбам шахтёров вняли, пошли навстречу. Вскоре нужное количество железобетонных конструкций изготовили и дом достроили. Дальнейшее жилищное строительство, осуществляемое собственными силами пошло успешнее. Отчасти потому, что директор решился на смелый, нетрадиционный поступок. Предложил очередникам шахтёрам, у которых подходила очередь на получение жилья, самим принять участие в строительстве своего жилья. К удивлению и радости многие охотно соглашались. Дав кадровой службе как полагается оформить временный внутришахтный перевод шахтёры уходили на новое место работы. В итоге — выгода получалась многоразовая: значительно убыстрялось время строительства, качество и, чтобы было особенно удивительно, была еще и экономия потраченных ресурсов.  При этом люди, зная, что строят для себя применили новизну в проекте — удлинили дом, предварительно согласовав её с технической надзорной службой. Так Цеову удалось построить около 200 квартир. При этом постоянно выполнение основных шахтных проблем, будь то выполнение плана, техника безопасности и другие.  Расслабляться не приходилось. В 1989 году он не то, что в отпуске не был, про выходные забыл. Просто не было возможности. В этот год сдавался тот стоквартирный дом. К тому же, как специально «подоспел» и общешахтный аврал: случилось большое наводнение из-за порыва ставов чуть выше первого горизонта, из-за чего пришлось отказаться от добычи угля на десятом горизонте. 
    Будущее оказалось ещё более сложным. Наступили девяностые роковые. Началось повальное закрытие  шахт Кизеловского угольного бассейна и Цеов Виктор Романович оказался последним директором шахты Центральная (Семёновская копь, затем -  шахта имени Сталина), отработавшей чуть более 90 лет (1904-1997).
- Виктор Романович — спрашиваю — была ли всё-таки перспектива у шахт КУБа? Или правы правительствующие чиновники, принявшие решение о закрытии бассейна, объясняющие его нерентабельностью — высокой себестоимостью и убыточностью добычи угля в регионе?
- Отчасти. Относительно ряда шахт, выработавших основные запасы каменного угля. Их было большинство. Однако, были и остаются солидные месторождения. Например, в районе Старой деревни, где начата и законсервирована шахта «Косьва-глубокая». Там только выявленных запасов около 150 млн. тонн. Если даже по миллиону тонн в год добывать, сколько шахте работать! А есть еще и другие месторождения. Что до себестоимости, то она будет пропорционально уменьшаться от уровня механизации и технической оснащённости.
     Глубоко сожалеет ветеран, бывший директор шахты, не только о закрытых шахтах. Их ещё как-то можно реанимировать. Загубленный же человеческий, кадровый потенциал невосполним. Канули целые школы. Одна только старейшая шахта Крупская чего значит, которую в народе называли не иначе, как Голубчиковской, где существовал особый творческий производящий дух, где отшлифованный коллектив был чуть-ли не единым организмом! На Центральной, добавляет Цеов, выпестовывались особые отношения и на других шахтах была своя роднящая изюминка. Вот это золото, которое не купишь, которое куёт эпоха, которое удесятеряет (а то и больше) народный потенциал!
  Впрочем поймут ли это апологеты современной рыночной демократии, своеобразно понимаемой «власти народа»?

А Симаков
21.05.2014