Часть I.
У каждой истории есть начало…
Можно сказать, что эта история не имеет начала, но это будет неправдой. У всякой истории есть начало. История без начала – это не история.
И если уж быть совсем честным, то сказать нужно так:
Эта история началась много веков назад, когда волшебство еще не покинуло наш мир, и в каждом дуновении теплого ветерка слышались отголоски творимых где-то чудес.
То было прекрасное время. В небесах, подобные живой радуге, парили гордые и величественные драконы. Пение волшебных птиц раздавалось в самой гуще зачарованных лесов; реки, сливаясь в мощные потоки, падали с гранитных утесов белоснежной пеной водопадов, чьи прозрачные брызги, освещенные лучами солнца, обращались золотой рудой. В чашечках цветов жили крошечные феи, каждую ночь они пели росе, превращая ее в драгоценные камни.
А ночами можно было увидеть, как созвездия свободно и легко ходили по небосводу. Созвездие Райской Птицы по обыкновению устраивало состязание в скорости с созвездием Пегаса, а Звездный Лев показывал своему Маленькому Львенку охотничьи угодья небесных царей.
И не было у Вселенной тайн от детей своих, и мир жил в гармонии.
В те далекие времена, в дружной семье камышовых котов появился на свет изумрудно-зеленый котенок. Это, конечно, было чудом, но тогда чудо было неотъемлемой частью в жизни каждого существа, а потому никто не обратил на это событие внимания сверх того, чтобы поздравить счастливых родителей с прибавлением, так что котенок рос как все другие дети: активным и любознательным.
И больше всего юного котика интересовала россыпь звезд на глади ночного неба. Он называл их мерцающими огоньками в огромном океане темноты. Котику казалось, что если все замолчат, то слышно будет, как крошечные огоньки тихо перешептываются в своих небесах.
Удивительный котенок рос, а вместе с ним крепла и его любовь к звездам. Он начал рассказывать своим собратьям удивительные истории о метеорах, созвездиях и далеких туманностях. И все коты и кошки были рады послушать удивительные Звездные сказки. Но в один не самый прекрасный день старейшина кошачьего племени позвал к себе изумрудного котика и строго сказал:
- Ты уже не котенок, ты взрослый кот и должен вести себя соответствующе, как завещали нам наши предки. Тебе пора понять, что звезды – не мыши, ими не будешь сыт и не накормишь котят. Займись охотой и будь благодарным предкам за любую добычу.
Котик не смел спорить со старейшим в Мире котом. Так чудесный кот прекратил рассказывать свои сказки.
Но мечтать… Мечтать он не перестал.
И все также ночи напролет проводил он под открытым небом, любуясь звездами, и казалось ему, будто далекие звезды со своей высоты улыбаются ему своим серебристым сиянием.
- Возьмите меня к себе! – просил у звезд зеленый кот.
Но звезды то ли не слышали, то ли только притворялись, что не слышали маленького кота.
Время шло, но котик не отказался от своей мечты, а, как известно, если по-настоящему, всей душой чего-то хочешь, то твоя мечта обязательно сбудется.
И одной августовской ночью, когда метеоры разрисовали небо белыми штрихами, на землю попало немного звездной пыли, а часть этой пыли упала на мечтательного кота и затерялась в его изумрудной шерсти. И будто кто-то выключил гравитацию. Котик, сам того не замечая, стал подниматься все выше и выше, пока не взлетел выше облаков, оказавшись среди миллионов мерцающих огоньков, в огромном океане темноты.
С тех пор изумрудный кот путешествует со звездами по небесам. Он научился понимать язык звезд по их мерцанию, он научился ходить на двух задних лапах, а передними собирал лунный свет, из которого плел метеорам хвосты, превращая их в кометы. Иногда кот забывал, кто он, тогда звездная пыль, поселившаяся в его шерсти, начинала ярко-ярко светиться, и кот превращался в крошечную изумрудную звезду.
А однажды на небе появился человек.
Кот, по своему обыкновению, прислушивался к шепоту светил и не сразу заметил незнакомца. И так как время - в звездном пространстве - весьма относительное понятие, и "не сразу" по земным часам может означать и десять минут, и пару лет, то пусть уж лучше останется просто "не сразу", но за это "не сразу" незнакомец успел познакомиться с юрким и общительным созвездием Ящерицы. И только по довольному шепоту звезд Ящерицы кот понял, что кто-то появился.
Кот шел тихо-тихо, прячась под одной из туманностей, как под плащом.
Незнакомец рассыпал перед Ящерицей комплименты. Довольное созвездие опутало человека своим мерцающим хвостом. "Пф... И это - символ мудрости?" - мысленно фыркнул кот. Внимательно оглядев словоохотливого человека, кот пришел к выводу, что такие разговорчивые люди ему не нравятся, к тому же кот испытывал инстинктивное недоверие ко всем, кто был обаятелен как деревенский пастушок, а вел себя как наследный принц.
Кот подкрался к человеку со спины и недовольно подумал: "Замечательно, он еще и ростом с башню!"
- Мяу. - сказал кот.
- Миу-миу, мяв. - ответил человек.
- С моим хвостом все в порядке! - оскорбился кот.
- Так и знал, что ты разговариваешь. - улыбнулся человек.
- Откуда такие познания? - скептически спросил кот.
- У меня нет колбасы, - также легко ответил собеседник, и кот отметил, что кое-что в котах этот человек смыслит.
- Где я? – спросил человек.
- Здесь, – ответил кот.
- Но… где же это… здесь? – спросил человек.
- Там, где ты стоишь, - ответил кот, подумав про себя: "Сейчас он начнет расспрашивать..."
- Но ведь это самое настоящее чудо! – засмеялся человек. И в тот момент кот увидел, как маленькая звездочка в груди человека засветилась золотым светом.
- Чудо, – согласился кот.
Человек задумчиво посмотрел на него и улыбнулся тепло и мягко, как старому другу.
- Издалека я принял тебя за большую зеленую кружку.
- Ничего удивительного, – ответил кот, - У людей слабое зрение.
"Как, интересно, он мог меня увидеть, разговаривая с этой Ящерицей?" - удивился кот, но вслух ничего не сказал.
- Это да, – согласился человек, по-прежнему улыбаясь. – Меня зовут Луис, а тебя?
И кот неожиданно для самого себя ответил:
- Кружка.
Луис засмеялся легко и весело.
- О, мсье, рад-рад, очень рад с вами познакомиться, - усмехнулся человек, - Знаешь, я всю жизнь мечтал здесь оказаться, не мог бы ты мне все тут показать?
Кружка качнул хвостом и довольно заурчал:
- Мог бы, мог бы.
И можно сказать, что эта история началась в тот самый момент…
О том, как в большой-большой Вселенной встретились однажды девочка, изумрудный кот
и
Звездный пастушок…
С тех пор Луис и Кружка стали вместе приглядывать за звездами.
Ночи напролет они бродили среди галактик, внимательно следя, все ли звезды на своем месте, и если не было хотя бы одной, то начинались поиски, и не прекращались они до тех пор, пока пропавшие звезды не возвращались на свое место. Часто так случалось, что непоседливые светила падали на землю, в таком случае кот обязательно принимался ворчать и ругаться, «Скорее ежи полетят, чем прекратится это безобразие!» - вздыхал он.
Все же упавшую звезду довольно сложно не заметить. Она лежит на земле неподвижно и излучает вокруг себя яркое золотое свечение, от которого все вокруг как по волшебству преображается и становится невыразимо прекрасным, как лес в пору ранней осени. Поэтому поиски «потеряшек» не занимали у Звездных смотрителей много времени. Найденную звезду Кружка прятал в свой большой мешок, который одинаково не любили все звезды во Вселенной; и не сказать, чтобы в нем было плохо, даже наоборот: мешок был всегда чист и пах ромашкой, но звезды – свободолюбивые создания, в неволе они тускнеют и могут совсем погаснуть. Вот почему изумрудный кот никогда не оставлял непослушную звездочку в мешке надолго. Но без мешка никак нельзя вернуть упавшую звезду на небо. Если звезда упала, сама она уже не сможет вновь подняться. Без помощи они пропадут. Но падающие звезды всегда очень горячи, их не унести в руках или лапах, вот Кружка и придумал пользоваться мешком.
Тлеющий огонек упавшей звездочки подталкивали к мешку, закрывали, а открывали уже в межзвездном пространстве, где непоседа чувствовала себя прекрасно, и вернувшаяся звезда, робко выбравшись из своей темницы, начинала светиться ярко-ярко, даже ярче, чем до падения, и счастливая, занимала свое место.
Обычно заботы забирали у Кружки и Звездного пастушка всю ночь, но если находилась свободная минутка, то Луис брал в руки свою белую флейту и принимался наигрывать самые разные мелодии, и то казалось, что это рокочут океанические волны-великаны, то – наоборот, будто где-то в ветвях тихо шепчутся ветер и лесная нимфа.
- Из тебя вышел бы неплохой менестрель, - как-то раз, услышав в мелодии щебет вольных птиц, довольно промурлыкал кот, - Ходил бы по деревням и селам, рассказывал им о своих странствиях, чем плохо?
Луис задумался, и будто давняя грусть проснулась в нем на мгновение от долгого сна, но это было всего лишь мгновение.
- Ну, тогда я никогда бы не встретил тебя, старый прохвост! – засмеялся Звездный пастушок.
Кот в ответ весело махнул хвостом.
Звезды любили Луиса. Когда он играл на своей флейте, вокруг него всегда собиралась стайка любопытных мерцающих звездочек. Они забирались к нему на колени, на плечи и гораздо больше походили на довольных кошек, чем на величественные и мудрые светила. Кружка на это только беззлобно фыркал и подергивал ушами в такт напевам флейты.
Но каждую ночь, перед самым рассветом кот куда-то ненадолго исчезал.
И Луис до поры, до времени об этом не догадывался.
Но однажды, проснувшись в туманности Ориона, Звездный пастушок не обнаружил рядом мерно посапывающего холмика изумрудной шерсти. Луис хотел было пойти искать Кружку, но стоило только ему подняться, как кот тотчас же появился. И его мешок, всегда полный звездной пыли, на этот раз был пуст.
Ничего не сказал пастушок коту, но в следующую ночь, когда до рассвета оставалось еще несколько часов, а все дела уже были сделаны, предложил не возвращаться к звездам сразу, а немного побродить по ночному лесу.
Расположившись у корней старой раскидистой ивы, пастушок вытащил свою флейту и заиграл.
И так давно не слышали на земле музыку, подобную этой, что лес замер, и давно уснувшее в недрах земли волшебство сонно заворочалось, прислушиваясь к диковинной песне.
- От твоей игры все русалки проснутся, и сомы вспомнят, что всегда хотели летать, - усмехнулся кот.
- Данкешн, мон ами! – улыбнувшись, кивнул пастушок и убрал флейту назад в карман плаща.
- Кстати, - продолжил Луис, - давно хотел тебя спросить; что случается с той звездной пылью, что всегда остается в твоем мешке?
- Идет на добрые дела, - просто ответил кот и, подпрыгнув, поймал лапой качающуюся на ветру тонкую веточку ивы.
- На какие такие добрые дела? – улыбаясь, продолжал допытываться пастушок.
- Любопытство – не порок? - хмыкнул изумрудный кот, поигрывая с веткой, но все же решил рассказать Луису, как каждую ночь он возвращается на землю, тайком пробирается в дома, где есть дети, и подкладывает каждому ребенку в нос по щепотке звездной пыли.
- Так они дольше не перестают мечтать, - пояснил кот.
Луис молчал, обдумывая услышанное.
- Это здорово, - наконец сказал он, - Вот только…
- Что? – Кружка уже приготовился услышать какую-нибудь ехидную гадость и был намерен с боем защищать свое дело - даже хвост распушил.
- Если бы я тебе помогал, мы бы успевали вдвое больше, не думаешь? – Луис вновь улыбнулся, и в его глазах будто крошечными звездочками, загорелись искорки озорного лукавства.
Кот на секунду замер, а затем благодарно кивнул.
И если бы не это событие, то возможно, друзья никогда бы не встретили Гвендолин.
А встретили они ее так:
Был на Земле один маленький городок. Городков таких по всему свету – тысячи. Но в этом городке жили особенные люди, любившие порядок больше всего не свете. По их мнению, все должно быть распланировано заранее: опаздывать – нельзя, приходить заранее – неприлично, а если кто-то появлялся без приглашения (совершенно неважно: будь это друг или незнакомец) считалось обязательным указать незванному гостю на дверь, чтобы в следующий раз помнил о приличиях. Когда ребенок вырастал, он показывал родителям листок, называвшийся «План моей сознательной жизни», и если родителей этот план устраивал, то в городке становилось на одного взрослого, добропорядочного жителя больше. «Хороший план – это детальный план!» - говорили старожилы. И если все у всех шло по плану, то горожане были счастливы и поздравляли друг друга: «Прекрасный план!» - говорили они; и наоборот, стоило только случиться чему-то неожиданному, как все тотчас же начинали говорить о старых добрых временах, когда ничего внезапного случиться просто не могло.
И конечно же, в любом деле можно быть лучшим. Так одна семья в городке прославилась тем, что была лучшей по части планирования: у каждого из них был составлен подробнейший план на двадцать лет вперед, включающий разнообразное меню на каждый месяц года, покупку салфеток, стирку штор и количество приборов в чайном сервизе.
И надо же было так случиться, чтобы в самой добросовестной семье родился ребенок, категорически не признававший никаких расписаний.
Этим ребенком и была Гвендолин.
И, по ее мнению, неожиданности – это прекрасно.
Вот, к примеру, идешь ты осенью по парку, просто так идешь, потому что проходил мимо и подумал: «А не прогуляться ли мне по этому огромному парку?» а тут на веточке старого клена, в окружении огненных листьев, ты видишь красного-прекрасного кардинала. И что же может быть прекраснее, чем в осеннем парке любоваться красным-прекрасным кардиналом? На это не жаль потратить сколь угодно времени.
- Как можно выделить время для такого? – сердито спросила Гвендолин папу, - И как это записать в план? Восемь минут на любование живым кардиналом?! А если я и любоваться-то начну на пятой минуте, что же мне тогда, мельком посмотреть и бежать есть эти бабушкины тефтели? И вообще, тефтели я не люблю! Ясно?! Не Лю-Блю!!! Невозможно любить то, что ешь каждую среду и пятницу весь год, всю жизнь!
Для таких порядочных людей как родители Гвендолин, у каждого из которых был составлен план на ближайшие два десятка лет, такие разговоры были сущим огорчением.
Кроме того, у Гвендолин на все было свое мнение. Начав заплетать косички, она могла решить, что две косички – это скучно, и превращала аккуратную прическу в воронье гнездо из кос, хвостов, распущенных волос и ленточек. Гвен была уверена, что все хорошее – плод случайных радостей, а никакой план до случайной радости довести не мог.
И вообще, родители Гвендолин не знали с ней покоя. Мама постоянно жаловалась папе: «Она совсем не умеет планировать свое время! Так же нельзя!»
- Конечно, нельзя, - соглашался папа.
- Но что же делать? – горестно спрашивала мама и отправлялась мыть посуду (ведь она была ответственным человеком, и ей совершенно некогда было размышлять над посторонними вопросами, когда наступало время мытья посуды).
Папа никогда не думал над вопросом «Что же делать?», он был деловым человеком, а деловые люди не думают о прочем, когда наступает время читать вечернюю газету.
Так Гвендолин и росла, по возможности стараясь ничего не планировать. А если планы вторгались в течение жизни, то девочка всегда старалась нарядиться как можно пестрее.
- Я читала про древних людей. У каждого был тотем и талисманы, они защищали от злых духов! – говорила девочка, вешая на себя очередное ожерелье из медной проволоки, найденной днем ранее на заднем дворе.
В свою комнату Гвен принесла цветы в горшках со всего дома, повесила на них новогодние игрушки и гирлянду, расставила по углам маленькие цветные стеклышки и карманные зеркала, и оборудовала все, что нужно для леса фей. За лесом этим Гвендолин иногда наблюдала по вечерам. Лежа под одеялом, девочка притворялась спящей, чтобы феи не испугались и не исчезли, но каждый раз волшебные создания меняли свой облик, и невозможно было предугадать, какими они будут завтра. Они могли явиться и маленькими крылатыми созданиями, и притвориться самыми простыми предметами: катушкой ниток, английской булавкой или шелковой лентой для волос.
Так что Гвендолин оставалось только гадать и терпеливо ждать, когда же феи сочтут ее достаточно крепко спящей, чтобы появиться. Самым сложным было не заснуть, наблюдая, как мигают разноцветные огоньки гирлянды.
А как-то в холодные осенние месяцы девочка нашла в закутке под крыльцом ворону со сломанным крылом. Гвен не могла просто взять и бросить бедняжку и смастерила ей надежное укрытие от дождя и ветра из картонной коробки и неизвестно откуда взявшихся деревяшек. Вместе с жилищем птица получила имя Печенье. Каждый день Гвендолин приходила кормить Печенье и с удивлением наблюдала, как она пугливо подбегает, быстро хватает с ладони хлеб, потом также быстро возвращается в свое убежище, заталкивает хлебные крошки в щели и трещинки в стене, прикрывает их листьями, для верности придавливая веточкой, и только потом спокойно подходит к Гвен, глухо каркая, будто говоря: «Спасибо», и с молчаливым достоинством, не торопясь, возвращается в свое гнездо.
За то время, что Печенье жила под наблюдением девочки, Гвендолин перетаскала из дома весь хлеб до последней крошки, даже папа как-то раз удивился:
- А что же это, у нас весь хлеб в доме кончился?
Гвен только плечами пожала и убежала прилаживать картонные скалы для волшебного леса.
В день, когда все окончательно перевернулось с ног на голову, Гвендолин проснулась на год старше.
День рождения – важное событие для любого, но для жителей маленького городка, больше всего на свете ценящих порядок, этот день был в первую очередь согласован с планом.
Каждый горожанин в свой День рождения бережно разворачивал свой прежний план и сверял с ним свои действия, а если план подходил к концу, то именинник, с приличествующей моменту торжественностью, садился писать новый план.
И для Гвендолин настал день Первого Плана.
Мама разбудила Гвендолин утром, ровно в шесть тридцать пять утра, как и было запланировано, не слушая возражений, нарядила девочку в новое серое платьице, а длинные, пшеничного цвета, волосы убрала в две толстые косы.
На праздник собралась вся многочисленная родня. Дедушки и бабушки, сестры дедушек и бабушек, дети сестер дедушек и бабушек, все дети самих дедушек и бабушек, даже дети детей дедушек и бабушек и дети детей сестер дедушек и бабушек приехали по такому случаю в дом, где жила Гвендолин с мамой и папой.
Тик-так, тик-так.
Четверо часов одинаково тикали в гостиной, где за большим столом перед родителями сидела Гвен и вот уже с полчаса сверлила взглядом белый лист бумаги, который по общему замыслу должен был превратиться в ее Первый План.
- То есть, мне и радоваться по расписанию? – угрюмо уточнила она, покусывая кончик карандаша.
Тик-так, тик-так, тик-так.
Мама подумала, что затея не выгорит.
- Ну что ты, милая! – по плану мама все делала настолько дружелюбно, насколько только могла, - Радоваться можно в любое время, главное, чтобы это не мешало тебе заниматься запланированными делами.
- Но это будет мешать, - Гвен решила все прояснить немедленно, и в глубине души была настроена ни под каким предлогом не уступать ни минуты радостных случайностей.
- Тогда… - начал было папа, но, честно говоря, он понятия не имел, что же тогда? Но давным-давно папа с мамой запланировали, что последнее слово в спорах всегда за папой.
- И что тогда?! Ничего! – Гвендолин скорчила рожицу, - Не буду я писать ваш дурацкий план! Слышите? Не буду!
Гвен постучала пальцами по столу.
- Милая, но ведь сегодня твой день рождения! Дети всегда пишут планы на ближайший год в свой день рождения! – мама не отчаивалась и подтолкнула к дочери лист бумаги.
Гвендолин с минуту смотрела на белый лист, а затем резко дернула его на себя, разорвала надвое, потом еще и еще, пока от листа не остались одни ошметки.
- Что ты делаешь?! – в ужасе закричал папа, в уме он уже подсчитал, что бумага в этом месяце расходуется явно не по плану.
- У меня сегодня День рождения! – плача, выкрикнула Гвен, - А вы говорите мне одни гадости! Планируй, планируй, планируй!!! Вы меня даже не поздравили!
И, вскочив, Гвендолин, не оглядываясь, убежала к себе в комнату, хлопнув дверью, и растолкав всех любопытных дядюшек и тетушек, заперла дверь на щеколду.
Вскоре послышались тяжелые папины шаги.
- Открой дверь, Гвендолин! – потребовал папа, - Открой дверь, девочка, нам нужно серьезно поговорить!
Папа всегда звал Гвен «девочкой», когда был намерен настоять на своем.
Гвендолин не открыла.
Тогда стук повторился.
- Сейчас же открой дверь! У меня нет времени просто стоять здесь, Гвендолин! Открой дверь!
Но и после этого дверь осталась заперта.
- Ах, так? - угрожающе спросил папа, - Тогда имей в виду, ты не выйдешь отсюда, пока я не увижу готового плана на ближайший год, и пока ты не извинишься за свое поведение!
- Тогда я вообще отсюда не выйду! – яростно выкрикнула девочка.
- Это мы еще посмотрим, - мрачно сказал папа и ушел. И Гвендолин показалось, что она слышит его восклицание: «Нет! Какая наглость! Кто бы мог подумать?!»
«Ну и пожалуйста! Ну и уходите все!» - молча злилась девочка.
Никогда раньше она не чувствовала себя такой несчастной. И внутренний голос обиженно посылал на головы собравшихся гостей самые разнообразные кары.
- Обязательно было все портить, да? – всхлипывала Гвен и, накрывшись с головой одеялом, разрыдалась.
Но время шло, сил плакать и расстраиваться не осталось, а мама и папа так и не заглянули поинтересоваться, написала ли Гвендолин традиционный план на год. Но и девочка не желала сдаваться. «Не буду писать!» - решила она.
Когда за окном стало совсем темно, Гвендолин зажгла гирлянду, открыла окно, от чего легкий белый тюль надулся как паруса на корабле, взяла пачку бумаги и принялась складывать птичек. Каждой птичке девочка давала свое имя:
Дружочек – это тот, что с длинным клювом;
Патрика Гвендолин разрисовала оранжевым фломастером;
Ада получила в качестве украшения булавку с синим шариком на конце.
- Хорошо бы они умели разговаривать, - вздохнула Гвендолин и грустно посмотрела в окно.
Девочка взяла листок, написала на нем печатными буквами «Звездам от Гведолин» и сложила четвертую птичку.
Но воробушек (а Гвен складывала из бумаги именно их) не упал безжизненно на доски пола к предыдущим птицам. Он весело подпрыгнул у девочки на ладони, попытался чирикнуть, взмахнул своими бумажными крыльями, поднялся в воздух и выпорхнул в окно.
- Эй! Постой! – возмутилась девочка, но поздно – воробушек уже улетел.
- Ну и дела! – удивилась Гвендолин, глядя как бумажная птичка поднимается все выше и выше в ночное небо.
Но стоило только взбунтовавшемуся листку бумаги совсем пропасть из виду, как высоко над землей ни с того ни с сего заклубился мерцающий туман и медленно стал опускаться по направлению к дому Гвендолин.
Когда туман заплыл в комнату, девочка подумала, что сейчас самое время бояться. Но бояться не хотелось. Так что как следует испугаться Гвендолин не смогла. Туман, меж тем, сгустился так, что от мерцающего света стало больно глазам, но не успела девочка что-либо подумать, как странное облако рассеялось, оставив взамен себя высокого светловолосого человека в длинном бордовом плаще и удивительного изумрудно-зеленого кота.
Человек повертел головой, заметил девочку, озорно улыбнулся и с поклоном поздоровался:
- Добрый вечер, юная леди.
- Здравствуйте, мадемуазель, - кивнул кот.
Гвендолин застыла, забыв от изумления, как дышать.
Человек в плаще понимающе улыбнулся:
- Да, не самый обычный способ передвижения, признаю.
Гвен прыснула и только тут вспомнила, что дышать – очень полезное занятие.
- Добрый вечер, - смущенно улыбнулась она.
- Прошу простить нас за вторжение, - начал человек, - Но, видите ли, к нам случайно прилетела ваша птица.
С этими словами человек полез в карман и вытащил дудочку.
- Не тот карман, - кивнул он, глядя на свою находку, - Минуточку!
И на этот раз из другого кармана выпрыгнул бумажный воробушек.
- Прошу прощения, - мяукнул изумрудно-зеленый кот, - Вас зовут Гвендолин?
- Да, - кивнула девочка, - Это я.
- Рад встречи, юная Гвендолин, - вновь поклонился человек в бордовом плаще и светло улыбнулся, - Меня зовут Луис, а этот серьезный джентльмен – самый образованный на всю Вселенную кот.
- Кружка, - протянул лапу кот.
- Очень приятно, - девочка попыталась сделать книксен, как учила бабушка.
- Очень жаль, что пришлось читать твое письмо, Гвендолин, - кот решил, что условностей с него достаточно, - но вся корреспонденция проходит через нас, так что по-другому было никак нельзя.
Луис скептически посмотрел на Кружку.
- Предположим, корреспонденция – это сильно сказано, - хмыкнул он, и, обернувшись к Гвендолин, продолжил, - Ма шери, вы отправили это письмо ко всем звездам?
- Да, - вконец запутавшись, кивнула девочка, - Но ведь вы не звезды.
- Не звезды, - подтвердил кот, - но мы приглядываем за ними.
- Приглядываете? – переспросила девочка, - Вы - астрономы?
- Не совсем, - покачал головой Луис, - Видишь ли, я – Звездный пастушок. Это только звучит загадочно, на самом деле мы с Кружкой смотрим, чтобы ни одна звезда не потерялась, и если звезды падают, мы возвращаем их на небо.
- Как это? – серые глаза Гвен светились любопытством.
Кот предостерегающе мяукнул, напоминая Луису, что не следует вот так запросто рассказывать каждому встречному секреты профессии, но пастушок, казалось, не заметил.
- О, тут множество способов и всевозможных деталей, так сразу и не объяснить! Звезды, на самом-то деле, ужасно непоседливы, юная леди. За ними вечно нужен глаз да глаз! И, если уж совсем честно, то твое письмо мы сначала приняли за потерявшуюся звездочку.
- О… - протянула Гвендолин, не зная, что и сказать, - А как там, между звезд?
- Там… - Луис задумался.
- Это не описать, - мечтательно прошептал Кружка.
- Но я думаю, - кивнул Луис, - мы могли бы пригласить тебя в гости!
Кружка удивленно посмотрел на Звездного пастушка, но кивнул.
- Правда? – радостно спросила девочка, - Вы возьмете меня с собой? А как это будет? А…
- Конечно, возьмем! – улыбнулся Звездный пастушок, - Почему бы и нет, правда, кот?
- Мяу, - довольно хмыкнул Кружка.
Тут Гвендолин вспомнила, что мама с папой обязательно придут, чтобы проверить, написала ли она план, и вряд ли Гвен стоит ждать чего-то хорошего, если она его не напишет.
- Спасибо за приглашение, – упавшим голосом произнесла девочка, - но боюсь, я не смогу пойти.
От всеобщей несправедливости в горле комом стали злые слезы. А спрятать их от Звездного пастушка и изумрудного кота не получилось.
- Что-то случилось? – обеспокоенно спросил Луис, пытливо вглядываясь в серые глаза девочки.
- Ну… Я… - всхлипнула Гвен, - У меня сегодня день рождения!
- Поздравляю! – натянуто улыбнулся пастушок.
- Я думал, это веселый праздник? – непонимающе спросил кот, переводя взгляд с Гвендолин на Луиса и подергивая ушами.
Гвен закусила губу.
- Да, веселый… - кивнула она, - Почти всегда. Но… Я должна написать план, этот жуткий, ужасный, отвратительный план! Не хочу!
- Ну так и не пиши, - Луису было жаль Гвендолин, но понять, что же ее так расстроило, он не мог, - Вряд ли кто-то сильно расстроится, если ты не напишешь какой-то план. В конце концов, это ведь не план по захвату мира?
Пастушок успокаивающе улыбнулся.
- Нет, вы не понимаете! Я должна его написать! У меня ведь день рождения, а это традиция – писать план на будущий год в день рождения! Папа сказал, что пока я не покажу ему готовый план, он меня не выпустит отсюда,– на одном дыхании выпалила девочка и разрыдалась.
Луис и Кружка обменялись удивленными взглядами.
- Не плачь, - подбодрил девочку Звездный пастушок, - Я кое-что придумал. Давай бумагу!
Гвен протянула пастушку лист бумаги и коробку цветных карандашей. Луис кивнул и принялся увлеченно что-то рисовать.
- Готово! – воскликнул пастушок и вернул девочке изрисованный листок.
В самом верху значилось «Мой план на ближайший год», а весь остальной лист занимал красочный рисунок. На голубом небе было нарисовано улыбающееся желтое солнце, мимо которого проплывала смеющаяся тучка, а внизу были нарисованы трое: мужчина, изображавший папу, держал за руку девочку с длинными светлыми волосами, а за другую руку нарисованную Гвендолин держала мама. И все трое тоже широко улыбались с листа.
Пастушок сиял, как рождественская звезда на елке, и девочка просто не могла ему не улыбнуться.
- Теперь план у тебя есть, как насчет увлекательной прогулки к звездам? – весело спросил Звездный пастушок.
Гвен вытерла слезы рукавом платья и благодарно кивнула.
- Только тебе нужен свитер, в наших широтах прохладно, - заметил кот.
- Ага! – согласилась Гвендолин и стремглав кинулась к шкафу. Не прошло и минуты, как девочка вернулась, закутанная в полосатый свитер, изумрудный шарф и красные шерстяные носки.
- Быстро, - одобрительно хмыкнул Луис.
Кот только весело мяукнул.
- Ну, давай руку, - обратился Звездный пастушок к девочке, - будем исчезать!
Но не успела Гвен задать хоть один из десятка, крутившихся на языке вопросов, как все вокруг заволокло мерцающим туманом.
- Ух ты!!! – восхищенно ахнула Гвендолин.
Куда ни глянь – всюду сияли разноцветные огоньки звезд. Больше всего это было похоже на новогодний снегопад, когда стоя в гостиной смотришь из окна, как тысячи снежинок в синеватом свете луны опускаются с небес, пролетают мимо фонаря, становясь на несколько секунд прекрасно рыжими, а затем в белоснежном спокойствии тихо ложатся на землю.
- Посмотри под ноги, - тихо шепнул довольно улыбающийся кот.
Гвен глянула под ноги и на этот раз - чуть не упала в обморок от страха: под ногами ничего не было! Только где-то далеко внизу виднелось белоснежное море облаков, сквозь которое угадывались очертания земли.
- Невероятный вид, правда? – мурлыкнул кот.
- Но… как?! – только и сумела спросить Гвен.
- Ну, скажем так, - кивнул Кружка, - Сейчас ты легче воздуха.
- Легче самого легкого воздуха! – бодро добавил Луис.
- Легче чего бы то ни было, - довольно дернул ушами изумрудный кот.
- Пойдем, познакомлю тебя кое с кем! - позвал Луис.
Пастушок взял девочку за руку и повел невидимыми, но известными ему тропинками.
- Вот это туманность Улитка, - сказал Звездный пастушок, указывая на огромное рыже-золотое облако с ярчайшей белоснежной звездой в самом центре.
- Позволю себе заметить, - сказал кот, - что это планетарная туманность, открытая земными астрономами в…
- Какая она красивая! – восхищенно выдохнула Гвен.
- Такого не найти на земле, - кивнул Луис.
- Это точно!
Кот только хвостом махнул.
- Так я и знал, что никому из вас нет дела до науки! – хмыкнул он.
Гвендолин не могла справиться с охватившем ее восторгом, она словно сама стала маленькой звездой и теперь не могла усидеть на месте; она то начинала прыгать и крутиться вокруг своей оси, то еле сдерживалась, чтобы не поиграть в догонялки со всеми звездами сразу, то принималась читать стишки:
- Ежик - это такой особый зверь! – бодро декламировала она.
- Ты любишь ежей, Гвен? – спросил подошедший Луис.
- Да, очень! – кивнула девочка, - Но вообще-то, я всех животных люблю, однажды я подкармливала ворону, у нее было сломано крыло…
- Луис, а что это такое белое? – спросила Гвен, приглядываясь.
- Это Млечный Путь, - подсказал Кружка, - Галактика, в которой находится Солнце. А ближайшая к Млечному Пути галактика – это во-о-о-он та! Туманность Андромеды.
- Туманность Андромеды? Она так выглядит? – недоверчиво спросила девочка.
- Да, - подтвердил изумрудный кот, - У древних греков была легенда про Андромеду. Она была дочерью эфиопского царя, ее решили скормить чудовищу…
- Эй! – вмешался Луис, - Ты рассказываешь без чувства! Это драма! Представь, молодая царевна обречена на ужасную гибель, и никто, никто! Не может ее спасти! Но тут… О, чудо! Является Персей! Убивает отвратительное чудовище и спасает красавицу Андромеду!
Луис сделал вид, будто прислушивается.
- Слышишь? – спросил он Гвендолин, - Это ликует народ Эллады!
Кот только фыркнул.
- Кстати, - мяукнул Кружка, - если вы хотите вернуться до утра, то пора возвращаться.
- Уже? – удивилась Гвендолин.
- Не расстраивайся, - улыбнулся Луис, - Ты еще вернешься сюда.
- Когда? Через сто лет? – Гвендолин отлично знала все те взрослые отговорки, которыми принято успокаивать детей.
- Почему через сто лет? – искренне удивился пастушок, - Завтра вечером!
- Завтра вечером? – не поверила Гвен.
- Ну да! – подтвердил Звездный пастушок, - Или ты не хочешь?
- Очень! Очень хочу!
И тут маленькая золотая звездочка соскользнула со своего места и полетела прямо в руки Гвендолин. Девочка от удивления не знала, что и делать.
- Поздоровайся, - посоветовал Луис.
Гвен кивнула.
- Привет, - улыбнулась она звездочке, и та, словно тоже здороваясь, засветилась ярко-ярко.
Гвендолин звонко и радостно засмеялась и закружилась вокруг своей оси, прижимая к груди светящуюся звезду.
- Ну вот и славно! – засмеялся Луис.
И даже Кружка довольно замурчал.
Ночные прогулки по звездному небу…
Сказки.
Наступающее утро привело с собой первые золотисто-белые лучики солнца. В бледно-розоватой дымке они скользили по небу, прятались в кронах деревьев, спускались на землю и продолжали свой путь, петляя по тропинкам и дорогам, заглядывая в укромные уголки лесов, и тихо, с опаской, просачиваясь в серый сумрак маленького городка.
Один такой лучик, заглянув в окно, улыбнулся каким-то своим мыслям, прошмыгнул под шторой, пробежался по полу, лукаво подмигнул все еще мигающей гирлянде, взобрался по одеялу на кровать и теплым светом лег на лицо сладко спящей Гвендолин.
Девочка поморщилась, не желая просыпаться, и спряталась в одеяло как в кокон. Но тут в соседней комнате зазвонил будильник у мамы с папой, они проснулись, и сразу во всем доме стало так шумно, что где уж тут спать?
Так что Гвен напоследок нырнула поглубже в одеяло, убедилась, что это никак не может спасти ее от пробуждения, нехотя открыла глаза, села и задумалась.
На самом деле, девочка всегда по утрам так задумывалась: вспоминала, что же с ней такого произошло вчера, что сегодня непоправимо отличается; но сейчас Гвен сидела с ощущением чего-то приятного, почти праздника, хотя никакого праздника сегодня, как ей помнилось еще вчера, не было.
Девочка посмотрела на перемигивающиеся огоньки леса фей и вспомнила, как накануне в этой самой комнате словно из ниоткуда появились Луис и Кружка. И сразу же в ее голове завертелся калейдоскоп ярких воспоминаний о путешествии по ночному небу.
«И они придут сегодня!» - в восторге поняла Гвендолин.
Девочка в один миг соскочила с кровати и выбежала из комнаты – так ей хотелось рассказать маме и папе о случившемся. Но не успела она и рта раскрыть, как натолкнулась чей-то на хмурый, колючий взгляд. Мама стояла у двери в их с папой спальню и, судя по поджатым губам, все еще злилась за вчерашнее.
- Доброе утро, мам! – бодро поздоровалась Гвен.
- Доброе, - ответила мама голосом, который означал, что утро для нее совсем не доброе, а значит, таковым оно станет и для всех домочадцев.
«Ну вот, - подумала Гвендолин, - опять.»
Почему взрослые злятся долго, девочка не знала. По ее мнению, в этом занятии нет никакого смысла. Взрослые могут злиться годами из-за всякой ерунды. А вот радоваться дольше, чем пять минут – считается большой редкостью.
Такое положение вещей долго казалось Гвен совершенно необъяснимым, но как-то раз ей пришла в голову идея – взрослым нравится злиться. Им просто нравится обижаться и злиться, придумывать окружающим всяческие козни, сидя с хмурым видом днями напролет. И никогда не может взрослый забыть, что он злится до тех пор, пока вокруг не соберется много-много других взрослых, желающих его выслушать и позлиться вместе, чтобы затем призывать обидчика к ответу и еще немного позлиться.
Гвендолин по этому поводу рассуждала так: «Вроде умные люди, а какими глупостями занимаются!»
Правда, Гвен и сама иногда злилась. Даже целый день могла злиться на самые разные вещи. Например, как-то раз она весь день была «не в духе», потому что понедельник – не суббота. И ведь это же ужасная несправедливость, что понедельник – не суббота и не может ей стать, но папа только хмыкнул: «Ерунда! Это ты просто жизни не видела!»
Гвен тогда не очень поняла, как понедельник с субботой связаны с жизнью, и про себя лишний раз отметила, что взрослые – странный народ.
Или вот Гвен просила маму почитать ей сказку. Это была очень интересная сказка про драконов и рыцарей, которые о драконах заботились. И Гвен знала, что сказка интересная, и что мама ее очень любит.
- Нет, Гвендолин, - отказала мама.
- Но почему? Ты ведь ничем не занята сейчас!
Мама только нахмурилась и с лицом очень занятого человека пояснила:
- Я очень обижена на тебя.
К тому моменту мама обижалась уже целую неделю, и Гвен поняла, что случай безнадежен и решила извиниться.
И, хотя ничего решительно не изменилось, сказка была прочитана.
Так что девочка поняла, что и в этот раз «восстановить баланс», как говорил папа, будет не легко. Она мышонком пробралась на кухню и затаилась, глядя как сосредоточенно мама готовит овсянку. В такой серьезности не было необходимости, серьезность вообще редко по-настоящему необходима, но Гвен быстро догадалась, что это обязательная часть любого обижания и особенно не беспокоилась.
Девочка еще какое-то время молча смотрела на хмурую маму, а потом решила, что все это ерунда и не стоит поддерживать настроение вселенской грусти в таком вкусном и полезном месте, как кухня.
- Мам! – весело позвала Гвен.
Мама не ответила.
- Угадай, кто приходил ко мне в гости? Ни за что не угадаешь! – продолжала Гвен, твердо решив не отступать, пока мама не улыбнется, ведь не возможно сердиться, когда улыбаешься.
Мама отвлеклась от овсянки.
- Когда это к тебе приходили гости? – серьезно спросила она.
- Вот! Это тоже интересно! – улыбнулась девочка, - Сегодня ночью, и знаешь, где мы были?
- Хватит врать! – вдруг вспылила мама.
- Но я не… - опешила Гвендолин.
- Молчи! Эти твои выдумки, это твое бесконечное вранье… Как же они мне надоели!
- Но!
- Мы с отцом создаем тебе все условия, а ты? Очередные сказки?! – мама грозно размахивала тряпкой перед самым носом девочки, - С этого дня чтобы я не слышала от тебя никаких историй, ясно?
Гвендолин замерла, с ужасом глядя на маму.
- Ясно? – повторила та.
Девочка нахмурилась и молча ушла в свою комнату.
Остаток дня Гвендолин провела, наблюдая за волшебным лесом и глядя, как по синему-синему небу летают черные зигзаги-силуэты быстрокрылых ласточек.
Два раза в комнату заходила мама.
- Иди есть, - говорила она.
- Не хочу. Спасибо, - отвечала Гвендолин, продолжая наблюдать за ласточками.
А когда солнце село, и на небе зажглись первые звездочки, вся комната на мгновение погрузилась в мерцающий туман, из которого вышли изумрудно-зеленый кот и высокий человек в бордовом плаще.
- Луис! – обрадовалась девочка и в три прыжка подскочила к Звездному пастушку.
- О-хох, майн юнгер фройляйн, мы тоже рады тебя видеть! – засмеялся Луис, подхватив девочку на руки, - Видишь, Кружка, я же говорил, что она про нас не забудет!
Кот кивнул:
- Говорил.
Девочка, смутившись, посмотрела на пушистого гостя, но тот был совершенно невозмутим, и искорки в его шерсти мерцали, как далекие звезды.
- Как красиво! – восхитилась девочка.
Кружка проследил за направлением ее взгляда.
- Даже не вздумай сказать сейчас гадость! – предусмотрительно шикнул на него Луис.
- Я и не собирался, - махнул хвостом кот с самым разочарованным выражением морды, красноречиво свидетельствующим о том, как он «не собирался».
- Ну что ж, - усмехнулся Звездный пастушок, - экипаж в сборе – не будем медлить! Прошу всех на борт, дамы и господа!
Гвендолин, уже успевшая вновь оказаться на полу, улыбнулась и протянула пастушку руку, а Кружка грациозно устроился у ног.
- Помурлыкаешь? – изо всех сил сдерживаясь, чтобы не засмеяться, спросил Луис.
- Не дождешься! – беззлобно усмехнулся кот.
Гвендолин не успела ничему удивиться. Откуда ни возьмись стали появляться облачка тумана. Они были самыми разными: маленькими и большими; светящимися и нет; разноцветными и искрящимися, их становилось все больше и больше, пока наконец в комнате не осталось и клочка свободного пространства. Тогда все ярко засияло, Гвен зажмурилась, а когда открыла глаза, то вновь была в окружении любознательных жемчужинок-звезд.
- Привет! – поздоровалась она.
Звездочки засветились ярче и будто бы стали подпрыгивать на одном месте, словно тоже говоря: «Привет!»
Гвен протянула руку, и одна из звездочек – самая маленькая и серебристая, с опаской поглядывая на остальных, запрыгнула девочке на ладонь и дала себя погладить.
Луис смотрел на звездочку и Гвен и безмятежно улыбался.
- Ты определенно нравишься звездам, юная леди, - тихо сказал он.
Кот, хоть и наблюдал за происходящим с вежливым недоумением, согласно кивнул.
- Редко, когда так бывает, - пояснил он.
Гвен посмотрела на звездочку еще раз, но теперь с затаенной гордостью, и звездочка, будто почувствовав перемены, испуганно спрыгнула с ладони и вернулась на прежнее место.
Гвен смотрела ей в след, чувствуя, как ушло что-то теплое и светлое.
- Слишком серьезная, - ни к кому не обращаясь, заметил Луис.
- Прости? – переспросила Гвендолин.
- Ты слишком серьезная, - повторил Звездный пастушок, - Звезды ужасно не любят серьезности.
- Да? – удивилась девочка.
- Ага, - подтвердил пастушок.
Тут Гвендолин посмотрела на Кружку. Это был самый серьезный кот, которого она когда-либо видела.
- Но как же ты? – спросила она кота.
Кружка задумался.
- Я просто флегматик, - сказал он с таким видом, будто это и так понятно.
- Кто-кто ты? – переспросила девочка.
- Флегматик, - повторил кот.
- Кружка имел в виду, - вмешался Луис, - что это просто особенность характера. И потом, он не серьезный, Гвендолин, он мудрый. Большая разница.
Гвендолин хотела спросить, какая же в том разница, но тут изумрудный кот, немного смутившись столь пристального внимания к себе, пояснил:
- Я рассказываю сказки.
- Правда? – удивилась Гвен, которая думала, что Кружка больше склонен к научным знаниям.
- Правда, - еще больше смутившись подтвердил кот.
- Здорово! – с восторгом откликнулась Гвендолин.
- Точно, - улыбнулся Луис, - Кружка знает тысячи историй!
- Ты расскажешь? – попросила девочка.
Котик обвил пушистым хвостом лапки
- Это история про Красного Слоненка…
- Это очень заумная история, - прервал кота Луис.
Кружка поглядел на него недоверчиво.
- Ты думаешь? – спросил он.
- Угу, - кивнул Звездный пастушок.
Кружка с сожалением поглядел на Гвендолин.
- Прости, - извинился он, - большинство моих историй – слишком непонятны.
- Но звездам нравятся! – вступился за истории Луис.
- Да, - кивнул кот, - но ведь они наблюдали за Миром с самого его рождения. Они все знают, - он задумался на мгновение, - Правда, у меня есть одна история… Про принца…
- Эй! – возмутился Луис, - это моя история! Так же нечестно!
Кот хитро прищурился, но продолжать не стал.
- А ты расскажешь ее мне? – попросила Гвендолин Звездного пастушка.
- Обязательно, принцесса, - кивнул он, - но как-нибудь в другой раз.
- Главное, помни, что только в сказках можно проверить человека, - продолжал Луис.
- Потому что сказки – это совсем не просто так, - улыбнулся кот, - Сказки – это самое прекрасное, что только можно рассказать.
- И это тебе подтвердит любой, - согласно кивнул Звездный пастушок, - Спроси хоть Небесную Птаху, хоть Ведьму Андромедовой Туманности – кто угодно тебе скажет, что сказки – это самые лучшие мысли.
- Почему вы так любите сказки? – удивилась Гвендолин.
- Потому что это самое серьезное, что можно придумать, - ответил Звездный пастушок.
- И самое несерьезное, что можно рассказать! - махнул хвостом Кружка.
Гвендолин смотрела на Луиса и Кружку и не знала, не шутят ли они.
- Кажется, - сдалась девочка, - я ничего не поняла.
Звездный пастушок улыбнулся ей ласково и присел рядом, глядя на Гвен умными серыми глазами.
- Это ничего, - сказал он, - Всегда есть что-то, что ты не понимаешь, главное только – не злиться. Это бывает очень сложно, иногда почти невозможно, но если и есть что-то важное, так это умение не злиться.
- Да, - подтвердил кот, - злость совершенно бесполезна. Столько времени из-за нее в пустую уходит – жуть! А ведь нужно еще думать.
- Пойдем, - продолжал пастушок, - мы тебе кое-что покажем.
Гвендолин посмотрела в зеленые глаза Кружки и подумала, что сейчас произойдет что-то очень важное.
- Только не смотри вверх, - предупредил девочку кот.
Здесь мерцающий туман был больше похож на облако звездной пыли, но в остальном все было так же, как и на Земле.
Гвен открыла глаза и увидела под своими ногами тысячи-тысяч звезд и галактик. Они были такими крошечными и одновременно – огромными, столь прекрасными, что, казалось, просто не могли быть на самом деле, но были.
- О! – восхищенно воздохнула девочка, - Где мы?
- На самом краю Вселенной, - благоговейным шепотом ответил Кружка.
- Гвендолин, - позвал Луис, - Что ты видишь?
Гвен растерялась. Как описать этот блеск и свет, он как будто бы зарождался где-то внутри, так бывает, когда кто-то по-настоящему улыбается, тогда его лицо словно превращается в маленькое солнышко, от него становится так тепло и спокойно.
- Я вижу тысячи миров, - ответила Гвендолин, - и в каждом из них по утрам восходит солнце. Это так прекрасно! Нет ничего… - она задумалась, подыскивая слово.
Но слово все не подыскивалось, а свет далеких миров все продолжал завораживать своих случайных зрителей, погружая их в теплое счастье покоя.
С тех пор Гвендолин стала постоянным спутником приключений Луиса и волшебного кота. И можно сказать, что никогда раньше никто из них не был так счастлив.
Танцующая Луна.
А как-то раз, когда Кружка отсутствовал по своим кошачьим делам, сидели Луис и Гвендолин на облаке и смотрели, как проплывают под ними сонные моря полей, черепичные крыши деревень, как освобожденный от плена облака луч луны выхватывает из темноты одиноко летящую ночную птицу. И, если ветер затихал, то они слышали, как где-то в лесу тихо и загадочно ухает сова, а крошечная мышка, услышав совиный голос, глубже прячется в свою норку. Рыбы спали на глубине ручьев и рек, их спины нежно серебрил свет луны, преломляясь от водной глади, и только водоросли, что росли на самом дне, мерно извивались, подчиняясь течению вод.
Гвендолин, сидя на самом краю облака, собирала в ладони лунный свет, а когда того набиралось достаточно, девочка отделяла серебряные нити и сматывала их в клубочки.
- Что это ты делаешь, юная леди? – улыбнувшись открыто и мягко, спросил Луис.
- Сматываю лунный свет в клубочки, чтобы потом связать звездочкам хвосты. Кружка сказал, что с помощью хвостов звезды могут летать. – Гвен была сосредоточена на своем деле и не вернула пастушку улыбку.
Луис только покачал головой:
- Ты слишком серьезна для такого ответственного занятия, майн юнге фройляйн, Луна не любит, когда ее лучиками занимаются такие серьезные люди, как ты сейчас.
Гвен оторвалась от работы и посмотрела на Луиса хмурым взглядом.
- В том-то все и дело… - сказала она, - В том-то все и дело, что у меня ничего не получается! Эти лучики все время норовят распутаться обратно!
Гвендолин злилась, от чего весь ее облик приобрел некую схожесть со столь любимыми ею ежами.
Пастушок, заметив, как насупилась его спутница, засмеялся легко и свободно:
- Не злись, принцесса, сейчас все будет так, как надо!
Сказав это, Луис вытащил из складок своего плаща тонкую белую дудочку и заиграл звонкую, веселую мелодию, из тех, которыми обычно созывал разбежавшиеся звезды.
И, повинуясь звукам его игры, лунный свет отскакивал от сонной глади озер, клубящимся паром поднимался со дна долин, белоснежными крапинками выныривал из лесных чащ и превращался в тонкие серебряные нити, причудливо изгибаясь и сматываясь в аккуратные светящиеся клубочка, которые, весело подпрыгивая, опускались на пушистую поверхность облака, к самым ногам Гвендолин.
Девочка, восхищенная устроенным представлением, во все глаза следила за скольжением по флейте умелых, тонких пальцев Звездного пастушка.
- Как? Как ты это сделал? – шепотом, чтобы не спугнуть очарование волшебства, спросила Гвендолин, стоило только последнему чистому звуку флейты растаять в ночной тишине.
- Очень просто, принцесса. – открыто улыбаясь ответил Луис, - Я только попросил Луну немного поделиться своим светом, она моя старая знакомая – вот и не смогла отказать.
- Но ведь лучики… Они танцевали! – Гвендолин произнесла последнее слово так, словно до конца не верила, что все это ей не причудилось.
- Да, верно. – кивнул Луис, - Луна любит танцевать.
И сказав это, Луис словно смутился сотворенного им чуда и, замолчав, отвернулся. Так и сидели они на облачке в звенящей от невысказанного тишине. Луис поглядывал на звезды и подставлял лицо ночному ветерку, а Гвендолин, держа на коленях клубочки лунных лучей, с восхищением думала, что вот же она, Луна – огромная, величественная, освещающая всю ночную землю, а тоже любит танцевать. Девочке это казалось до смешного невероятным, но ведь видела же она, сама видела, как тонкие лунные лучики гнулись в прихотливые фигуры неизвестного танца.
«Ну надо же! - думала Гвен - Настоящее чудо! Луна умеет танцевать!»
Самые яркие звезды…
Тем ночным часом шли Кружка, Луис и Гвендолин меж звезд Млечного пути. Еще последний луч солнца не успел спрятаться за горизонт, как игривое и любознательное созвездие Большого Пса, погнавшись за созвездием Лебедя, покинуло свое место на ночом небосводе, оставив после себя облако звездной пыли и перепуганное созвездие Зайца. Да и другие созвездия, воспользовавшись неразберихой, вконец смешались и блуждали где-то по Небесной дороге.
- Луис, - спросила Гвендолин, - а откуда здесь все взялось?
- О чем это ты, юная леди? – пастушок, не отвлекаясь, продолжал внимательно вглядываться в яркие искорки звездных сияний.
- Я… м… - девочка замялась, безуспешно стараясь вложить в одно слово все то, что окружало ее: многоцветную красоту Земли, теплые лучи солнца летним днем, предрассветное пение птиц, журчание ручьев и шелест камыша, и наконец – невыразимое великолепие неба, миллионов миров, что прятало оно за облачной своей завесой.
Но шедший рядом Кружка, как самый знающий из котов, сразу догодался о природе вопроса:
- О, это тёмное дело, барышня! Очень тёмное! – глухим, низким голосом нараспев протянул он.
- Разве тёмное? – искренне удивилась Гвен.
- Еще какое! – котик махнул хвостом, встал на четыре лапы и, выгнув спину, зашипел, - Это, конечно, страшная тайна, но я, так и быть, расскажу: давным-давно жил могущественный великан. И был он так огромен, что вся Вселенная маленьким шариком умещалась на его ладони. Но тогда не было еще звезд. Ничего не было, кроме черной пустоты и маленького шарика на ладони Великана. А знаешь, что потом произошло? Великан чихнул. А-а-а-а-пчих! И разлетелись мириады звезд по космосу. И никакого чуда. Обыкновенный насморк! А-а-а-а-пчих!
Кружка серьезно посмотрел на девочку и тут же засмеялся звонко и весело. Девочка озадаченно глядела на внезапно развеселившегося кота, отмечая однако, что никогда еще не слышала, чтобы он так весело хохотал.
- Кружка, прекрати! – зло гаркнул на котика Луис, а обернувшись, посмотрел на Гвендолин усталым и раздраженным взглядом, - Вместо того, чтобы рассказывать Гвен чепуху – иди ищи альфу Пса.
И отвернувшись, Луис продолжил, ни к кому не обращаясь:
- Сириус – самая яркая звезда на Небе. И где она, эта самая яркая звезда? Такая яркая, такая яркая! Просто невозможно не заметить! Когда найду – пылью закрою на месяц!
Кружка прижал уши, неодобрительно глянул на Луиса, но ничего не сказал и только обиженно хмурясь, направился куда-то вглубь туманности Орла.
Гвендолин, оставшись не у дел, незаметно подошла к пастушку и тронула его за рукав:
- Ты чего сегодня такой злой?
Луис хмыкнул и устало поглядел на Гвендолин.
Большие серые глаза девочки смотрели настороженно и внимательно, будто ища что-то в лице друга.
- Неправда. – возмутился пастушок, - Я не злой. Просто мы здесь для того, чтобы делать дело, а всякую ерунду тебе рассказывать вовсе незачем.
- Так расскажи не ерунду. – Гвен пожала плечами, - Совсем необязательно притворяться кактусом; сам же говорил, что все сложное – всегда просто.
Девочка на краткий миг стала серьезной, и хмурясь, потянула пастушка за руку, но в следующий миг широко улыбнулась и Луису.
Пастушок виновато кивнул и вернул улыбку:
- Дело в том, что я и сам не знаю, откуда здесь все взялось.
- Как так? – на памяти Гвен, это был первый раз, когда пастушок сознавался в собственном незнании.
- Все на самом деле очень просто. Меня еще не было, когда здесь уже все появилось, а историй об этом событии довольно много, и все они разнятся. Например, древние египтяне верили, что в середине мира находится Геб, один из прародителей богов, кормилец и защитник людей. Он олицетворяет Землю. Жена Геба, Нут, была самим Небом. Ее называли Огромной матерью звезд. Нут и Геб были неразделимы, но однажды, как-то так случилось, что они поссорились; тогда бог воздуха Шу поднял Небо над Землей и разлучил супругов. Нут же была матерью Ра, бога Солнца, и звезд и управляла ими. А Ра в свою очередь создал Тота, Луну, как своего заместителя на ночном небе. Или вот был древний народ ведийцы. У них эта история звучит немного по-другому. Ведийцы разделяли Вселенную на три яруса, три мира, - Землю, Воздушную область и Небо. Каждый мир в свою очередь включал три части. Они говорили:
Через пламя, Землю и растения –
Так этот мир трехсоставен.
Через ветер, Воздух и птиц –
Так тот мир трехсоставен.
Через Солнце, Небо и звезды –
Так мир иной трехсоставен.
Еще они считали, что первыми возникли воды. Они породили огонь. Великой силой тепла в них рождено было Мировое Яйцо. Из этого яйца вышел бог-творец Праджапати. Верхняя половина Яйца стала Небом, нижняя – Землей, а между ними бог-творец поместил воздух.
Луис умолк, задумчиво улыбаясь своим мыслям.
- Нет, стой! – вырвала его из задумчивости Гвен, - Хочешь сказать, мы вышли из яйца?
- Это всего лишь одна из версий. – примирительно кивнул Луис.
- Жуть! Просто жуть! – Гвендолин закрыла лицо руками и замотала головой, прогоняя особенно яркую фантазию.
- Что поделать? – пастушок развел руками.
- Не знаю! –девочка топнула ногой, - Не знаю, что делать; но мир из яйца – это уж слишком! У египтян все было намного лучше.
- М… Не буду спорить, но это – кому как, юная леди, кому как… К тому же, у нас ведь есть Кружка!
Пастушок помрачнел:
- Да, права ты, принцесса, я сегодня что-то и впрямь сварлив. Надо будет найти для этого прохвоста сметаны, а то нехорошо как-то вышло…
- Я могу принести! – вызвалась девочка, - У мамы всегда есть сметана в холодильнике.
- Это хорошо… Вообще, в сытой жизнь есть свои преимущества, я считаю! – усмехнулся Звездный пастушок.
- Так что ты хотел сказать?
- Я хотел сказать, что Кружка – это не только самый мудрый кот на все звездные системы, он один из старейших.
- Значит, история с великаном могла быть на самом деле? – серьезно спросила Гвендолин.
- Ну нет! – рассмеялся Луис, - Он не настолько старый, чтобы рассказывать всякие глупости!
Позже, когда Луис и Гведолин снова шли в молчании, высматривая потерявшиеся звезды, Гвен позвала:
- Луис…
- Да?
- А ты откуда здесь взялся? – Гведолин забежала вперед и теперь стояла посреди дороги, прямо перед пастушком, мешая тому пройти.
Луис лукаво подмигнул девочке, и, умехнувшись, сказал:
- Нет, юная леди. Это совсем неинтересная история, а у нас столько дел еще.
- Это да… - согласилась было Гвендолин, - Луис, а знаешь, какую интересную вещь я обнаружила?
- М…, и какую же?
- Каждый раз, как дело касается тебя, так оно моментально становится неинтересным. Может, ты уже поделишься своими совсем неинтересными историями, чтобы я смогла узнать, так ли они неувлекательны, как ты говоришь? – Гвен хмурилась, а руки-в-боки придавали ей схожесть с маленькой рассерженной феей.
Луис прищурился:
- Гвендолин, - в один миг пастушок словно бы стал намного старше, а голос, всегда звучный, стих почти до шепота, - ты знаешь, что означит твое имя? Гвендолин – с древнего языка переводится как Белая Луна. Я думаю, оно тебе очень подходит. Ты так же точно, как и Луна хочешь все знать. Но сейчас у нас есть задача поважнее пустых разговоров. Скоро взойдет солнце, а звезд мы так и не нашли.
Гвендолин замерла, в недоумении глядя на разом сникшего Звездного пастушка, но тот, казалось, не замечая своей спутницы, обошел ее и двинулся дальше по Звездной дороге.
Вскоре вернулся Кружка и привел с собой созвездие Лебедя во главе с его самой яркой звездой – Денебом. Когда же Лебедь вновь занял свое место на небе, Гвендолин почти у самого горизонта увидела Сириус и сиротливо жавшиеся к нему звезды Большого Пса.
- Тебе не кажется, что если бы созвездия могли сбиваться в плеяды, не было бы на небе ничего красивее? – спросила Гвен Кружку.
- Слишком много чести, – котик махнул хвостом, - если ты достаточно велик и ярок, то уж будь любезен, стой на почетном отдалении от простых смертных, служи ориентиром для других.
- Таков порядок, - помолчав, добавил он, - самые яркие всегда должны быть одни.
Кружка говорил все это, с сожалением глядя на Сириус, и полный сострадания взгляд шел вразрез с бодрым, жизнеутверждающим кошачьим голосом.
Гвендолин обернулась и увидела Луиса, задумчиво смотрящего в сторону альфы Пса.
- Да, наверное, ты прав. – ответила коту Гвендолин.
Лунный олень.
Той поздней ночью, стоило только жителям маленького городка уснуть, как началась ужасная буря. Холодный ветер сердито гонял по улицам сорванную с ветвей листву, носился по крышам, заглядывал в дымоходы, стучался в темные окна - будто что-то искал. Но никто из горожан этого, конечно, не видел, а потому не мог рассуждать о странностях в поведении обычно такого тихого летом Ветерка, и никто не задавался вопросом, что же мог потерять Ветер в городских переулках.
И вот такие удивительные дела остались никем незамеченными, ведь все дети уже уложены спать, а взрослые – слишком серьезный народ, чтобы вечерами просто смотреть в окно. Может, поэтому так темны окна всякого серьезного человека в прекрасную летнюю ночь?
Но в одном окошке, неярко мигая и переливаясь, горели разноцветные огоньки гирлянды, и Гвендолин (а это было именно ее окошко), лежа в кровати, с удивлением наблюдала за разыгравшейся на улице непогодой.
- Так ведь все звезды могут потеряться, тогда я не увижу сегодня своих друзей, - нерадостно сказала девочка, глядя в окно.
И будто кто-то услышал ее, Ветер трижды нетерпеливо постучал в оконное стекло, рама обиженно скрипнула и отворилась, впустив в комнату суету и мрак ночной улицы.
Гвен не успела даже выбраться из одеяла, чтобы закрыть окно, как раскаты грома, зло треща, возвестили о приближающейся грозе.
Но вместо молнии прямо перед удивленной девочкой возник большой белоснежный олень.
- Ой! - только и сказала Гвендолин.
Олень повел большой головой из стороны в сторону, словно примеряясь, затем аккуратно перешагнул подоконник, и, очутившись в комнате, настороженно замер.
И тут же комнату залило прозрачным белым светом, словно бы в ней вдруг оказалась настоящая Луна. А с раскидистых, серебряных рогов, чудом ничего не задевших, осыпались во все стороны серебряные искорки, сгоравшие синеватым пламенем, стоило только им коснуться пола.
Гвендолин с удивлением смотрела на волшебного оленя, такого прекрасного и величественного в лучах своего сияния, и тот, чуть склонив голову, посмотрел на девочку умными, карими глазами.
"Так странно, - подумала Гвен, - такой белый, а глаза карие!"
Девочка, выбравшись из одеяла, тихонько подошла к настороженно глядящему на нее оленю.
- Такой красивый! - Гвен протянула руку и легко дотронулась до мохнатой белой морды.
Олень замер, недоверчиво глядя в серые глаза.
- Откуда ты? - спросила Гвендолин, не переставая гладить волшебного оленя. Тот кивнул головой, указывая рогами на звездное небо.
- Тогда ты, наверное, должен знать Луиса, - задумчиво протянула Гвендолин, и, к ее величайшему удивлению, олень кинвул.
- Ты правда его знаешь? Звездного пастушка? - переспросила она.
Олень вновь кивнул, а затем ударил об пол серебряными копытами.
- Что ты? - удивилась девочка.
Олень снова посмотрел на нее, будто что-то для себя решая, кивнул, и припал к земле, словно говоря девочке, чтобы она забралась к нему на спину.
- Можно? - уточнила Гвендолин.
И, как только олень вновь кивнул, Гвендолин осторожно забралась к нему на спину, и он тут же сорвался с места и помчался по небу быстрее самой быстрой птицы.
- Ай! - воскликнула Гвендолин изо всех сил стараясь удержаться на оленьей спине, - пожалуйста, помедленнее! Я могу упасть!
Олень, не сбавляя скорости, обернулся к девочке, и, странное дело, ей сразу стало спокойнее.
Мимо яркими птицами проносились освещенные волшебным сиянием опавшие листья. Все звуки спрятались под плащом громкого свиста, и девочке приходилось склоняться лицом к самой шерсти оленя, чтобы спрятаться от ветра.
А меж тем, каждый скачок оленя покрывал огромные расстояния, и очень скоро и дом, где жила Гвендолин, и весь ее городок, превратились в крошечную точку далеко внизу.
Вокруг на краткий миг все стало белым-белым от облаков, но скоро и они осталось далеко внизу, стало холоднее, и откуда-то сверху тихий шепот мириад звез и звездочек возвестил Гвендолин, что они добрались до Звездной дали. Заметив непоседливую плеяду крошек-звездочек, олень остановился, тряхнул рогатой головой и неспешна двинулся к большой тройной звезде Ориона.
Приблизившись достаточно близко, чтобы стал различим шепот каждого из компонентов, олень остановился, вновь опустился на передние ноги, и Гвендолин легко спустилась. Но не успела она поблагодарить своего удивительного провожатого, как тот сорвался с места и исчез.
Девочка огляделась.
- Простите, - обратилась Гвендолин к огромной бело-голубой звезде, - А вы не видели где-нибудь поблизости Кружку и Звездного пастушка.
Звезда долго не отвечала, так долго, что Гвен засомневалась, а слышала ли она ее, но тут из-за темного облака в виде большой конской головы выбежали удивленные Звездный пастушок и Кружка.
- Гвендолин! - на бегу крикнул Луис, - что ты здесь делаешь?
Девочка и сама не поняла, как оказалась поднятой вверх.
- Ее принес Лунный олень, - задумчиво ответил Кружка.
- Да ну? – удивился Луис.
- Угу, - ответил кот, - Cтранно, правда?
Пастушок пожал плечами:
- Не думаю, - ответил он, - он достаточно неразговорчив для того, чтобы быть непредсказуемым.
- А еще достаточно умен, - проворчал Кружка.
- И сварлив, - подхватил Звездый пастушок.
Гвен, будучи все еще поднятой Луисом, удивленно наблюдала за суетой друзей.
- Кхем! – напомнила о себе Гвендолин, - Может, поставишь меня на место? И вы не хотите мне сказать, кто это был?
- Эм, - замялся Луис, - А ты разве не знаешь?
Девочка только нахмурилась.
- Разве я похожа на тех, кто спрашивает глупые вопросы, зная на них ответы, просто потому, что их положено спросить? - проворчала она.
- Честно сказать, принцесса, - улыбнулся пастушок, - Да, немного похожа!
- Эй! – возмутилась девочка.
- Самую малость! – Луис не смог сдержать веселого смеха, - Нет, Кружка, ну подтверди!
- Мяу! – потянулся кот, - Я тут ни при чем. Сам выпутывайся!
И, лукаво прищурившись, посмотрел на друга.
- Предатель, - беззлобно ответил ему Звездный пастушок.
- Вы опять про меня забыли, - подбоченилась Гвен.
- Нет, конечно, Гвендолин! Мы просто удивлены, если честно, так уж и вовсе - обескуражены знанием, что тебя принес самый неразговорчивый житель наших мест - великий и ужасный - Лунный олень! – усмехнулся Луис, - Но ты ведь не сердишься?
- Не сержусь, если ты наконец ответишь, кто он такой? - улыбнулась девочка.
- Что же делать? – рассмеялся пастушок, - Ты день ото дня все больше напоминаешь мне нашего Изумрудного мудреца. И как быть?
- Рассказывать истории! – засмеялась Гвендолин.
- Мур! – согласился Кружка.
- Ну что ж, - покорно начал рассказ Звездный пастушок, - Видишь ли, Гвендолин, это довольно старая история. Настолько старая, что я уже и не помню, как там дело было…
- Точнее сказать – не знаешь, - мурлыкну кот.
- Да, точнее сказать – не знаю, - подтвердил пастушок, - Поэтому я расскажу эту историю так, как ее рассказывали мне.
Луис расправил складки плаща и таинственным голосом изрек:
- Значит, давным-давно, так давно, что мало кто помнит о тех временах, на Земле повсюду было волшебство.
- Даже в моем городе? – недоверчиво уточила Гвендолин.
- Ну, тогда еще там не было никакого города, - улыбнулся Луис.
- Да, - подтвердил Кружка, - тогда, если я не ошибаюсь, там был ивовый лес.
- Ивовый лес? – неверяще спросила Гвен.
- Ага, - мурлыкнул кот, - и в нем жили жар-птицы.
- Жар-птицы? – Гвендолин постаралась представить ивовый лес, населенный огненными птицами на месте своего дома.
- Да, - подтвердил Кружка, - милые создания. Когда поют, с их перьев сыплется жемчуг. Но только не в дождь. Когда идет дождь, жар-птица – хуже гарпии. А уж на гарпий я насмотрелся. Жуть! Никому не пожелаешь.
Кот поежился.
- Все? – спросил Луис, - Я могу продолжать?
- Да-да, конечно, - усмехнулся Кружка, - разрешаю.
Пастушок прыснул.
- Благодарю вас, мсье, - шутливо поклонился он, - Так вот, давным-давно, когда жар-птицы грустили в дождь, а русалки – напротив были веселы и плели гибельные сети морякам, высоко в горах жил юноша.
- Оборотень, - вставил кот.
- Я бы назвал его шаманом, - не согласился Луис.
- Называй как хочешь, но он был оборотнем, - не отступал Кружка.
- То есть он превращался в волка? – уточнила Гвендолин.
- Нет, Гвен, - улыбнулся Луис, - сейчас у многих довольно странное представление об оборотнях. Они совсем необязательно превращаются в волков.
- Могут в кого угодно, здесь - как повезет, - поддакнул кот.
- Вот! – многозначительно кивнул Луис, - тот юноша превращался в оленя. Сначала, когда он был еще маленьким мальчиком, то превращался, конечно, в олененка, но потом он подрос и обращался уже в настоящего оленя.
- С рогами! - хмыкнул кот.
- Это было ужасно неэтично с твой стороны, - поморщился Звездный пастушок, - Юноша тот был не только оборотнем, все отмечали его за доброе сердце и великую мудрость. Но шли годы, и задули на Земле злые ветры перемен. Люди, завидуя волшебству, начали бояться его. А страх и зависть вместе ничем хорошим кончиться не могут.
- А все от незнания, - вставил кот, - люди – дикий народ, им хоть центр Вселенной на лапе принеси, они все равно будут твердить, что этого быть не может, дескать, с расчетами не совпадает!
- Давай-ка лучше ты расскажешь, - предложил Луис, - все равно ты лучше знаешь, как там дело было.
- Это – да, это – да, – дернув хвостом, подтвердил Кружка, - Значит, о чем бишь мы? Об оборотне, хм... Когда ваше людское племя совсем запуталось в своих страхах и суевериях, оно объявило волшебство опасным. Ваши предки начали на него охоту. Страшное было время, страшное. Мыши совсем перестали разговаривать, да так и разучились. А ведь какие истории знали, какие сведения пропали! Кошмар! Но все-таки человеку с мышами разделаться тяжело, да мы и не о мышах. А вот с себе подобными воевать – запросто. Поэтому-то первыми люди стали охотиться на чаровниц и оборотней. И вот одной ночью, когда Луна сияла над Землей в царственном своем великолепии, охотники напали на зачарованного оленя. И непременно убили бы его, если бы не вмешалась Луна. Да, прекрасная Луна с первого его превращения полюбила оборотня. И стоило только охотникам натянуть луки, как под ее лучами все реки обратились в лед, и олень-оборотень понесся по ним быстро, как ветер. Но охотников было слишком много, и вот метнули они в оборотня свои копья. Но вновь вмешалась Луна, и под ее светом олень начал расти, пока не стал так велик, что с легкостью мог перепрыгнуть горы. Но не рассчитал он прыжка, и зацепился своими прекрасными рогами за звезды, тогда, чтобы спасти его от охотников, Луна забрала его сюда… С тех пор ходит он звездными тропами, и редко кто видит его. Такова история Лунного оленя. Конец.
Кружка замолчал, обвив лапки изумрудным хвостом.
- Но… он казался таким грустным… - задумчиво сказала Гвендолин, - Разве ему здесь плохо?
- Никто не знает, - нахмурившись, ответил Луис, - видишь ли, юная леди, Луна полюбила его, и вот он здесь. Но никто не знает, хотел ли он этого.
- Но ведь она спасла его от охотников, - заметила девочка.
- Как знать, может там, на земле было у него еще что-то, кроме участи попасться разъяренной толпе, - помолчав, ответил Луис, - Но знаешь, Гвендолин, иногда лучше прожить пусть короткую, но счастливую жизнь с кем-то близким, чем Вечность мерзнуть с чужой душой.
Час русалочьего плеска…
Раннее утро входило в мир крадучись, словно боясь разбудить всех его обитателей. Оно тихонечко пробиралось меж травинок, огибая впадинки и расщелины, оно цеплялось за самые высокие ветки, повисало на пелерине предрассветного тумана. Это был тот розово-рассветный час, когда все звуки растворяются в неясном, блекнущем свете, и тогда все простое на мгновение становится волшебным, и звезды в угасающем свете последнего ночного мерцания стараются подарить каждому живому существу немножко для будущего дня.
Кружка тихо шел вдоль по течению реки, сливаясь с сонно гнущимися зарослями камыша. Котик замер, прислушиваясь к окружающим запахам, и ворчливо подумал, что он слишком мудрое создание, чтобы отыскивать нерадивых людей по запаху. Щука, линиво поднявшаяся на поверхность, чихнула:
- Там он, - махнула она хвостом.
- Я бы и сам нашел, - раздраженно ответил кот.
Но стоило ему посмотреть вверх, как всякое хмурое настроение исчезло.
Луис сидел между ветвей старой, раскидистой ивы, прислушиваясь к мерному плеску воды и вращая в пальцах белую флейту.
Кот молча наблюдал за другом, а потом, вздохнув, растворился в облачке мерцающего тумана, чтобы тут же появиться у самых корней ивы.
- Мяу! – требовательно позвал Кружка.
Луис, погруженный в свои мысли, не ответил. Тогда кот, качнув для верности пару раз хвостом и распушив усы, легко и стремительно взлетел на дерево.
- Так и знал, что ты здесь окажешься! – преувеличенно бодро сказал он.
Луис все так же не отвечал, и только по едва заметному движению глаз, можно было сказать, что пастушок заметил присутствие изумрудного котика.
- Луис, - ничуть не смутившись молчания друга, серьезно продолжил кот, - ты не должен таскать Гвендолин по всей Вселенной.
- Мне кажется, - неохотно отозвался Луис, - что человек здесь я.
- Если под человеком ты подразумеваешь двуногое существо, не способное понять очевидных вещей, то да, - пожал плечами кот.
- Кружка, а у тебя разве нет каких-нибудь дел? – не пытался скрыть своего раздражения пастушок.
- Конечно есть! – ответил кот.
- И почему же ты ими не занимаешься? – ядовито протянул Луис.
- Как раз ими я и занимаюсь, - кот дернул ушами, - забочусь о тебе.
- Большое спасибо, но я как-нибудь обойдусь.
Кот не ответил.
Где-то выше по течению реки робко запела первая утренняя пташка.
- Когда-то в этих ручьях жили русалки, - как будто между прочим заметил Кружка.
- И что же с ними приключилось? – повернулся к коту Луис.
- Ничего, – махнул хвостом тот, - Ничего особенного. Повлюблялись в чаек, а те и рады! Склевали своим Джульеттам хвосты и улетели в теплые края, а вместо русалок остались разочарованные женщины.
- Кот? – позвал Луис.
- Мяу! – отозвался Кружка.
- И к чему это сейчас было?
- Ни к чему. Ты спросил, я ответил.
Но вместо ожидаемого раздражения, Луис весело засмеялся:
- Кот, ты знаешь, за всю ту тьму лет, что мы знакомы, ты совершенно, просто ни капельки не изменился!
- Ой-ой-ой! Чья бы корова мычала! – притворно распушил усы кот.
И тут же с внезапной строгостью добавил:
- Луис, я не шучу. Лунный олень – это тебе не маргаритка в поле. Все серьезно.
- Думаю, ты преувеличиваешь, - скептически отозвался Звездный пастушок, - Кто знает, что он хотел сказать.
- Я знаю его последние семь тысяч лет. Не припомню, чтобы он хоть раз намекал о грядущих радостных событиях.
- А стоило бы, скоро Осень в Андромеде, между прочим, - хмыкнул Луис.
- Мяу! – кивнул Кружка, - Это, конечно, да.
- Вот-вот, - довольно улыбнулся пастушок, - Так что, мон шер ами, Олень – это весьма сомнительно.
Кружка нахмурился:
- Луис, я не шучу. Дети взрослеют.
- И?
Кружка яростно взглянул на друга:
- Ты правда не понимаешь?
- М… Нет, - пожал плечами Луис.
- Луис, зачем феям крылья?
- Хороший вопрос. - кивнул пастушок, - Чтобы летать, я полагаю.
- Именно! – мяукнул кот, - А что делать той фее, которая больше не может летать?
- И что же?
- Забыть о том, что она вообще умела это делать! – кипятился Кружка, - Гвен вырастет, в ее жизни появятся земные радости. Она обо всем забудет!
- Не совсем так, – возразил Луис, - Она не забудет, просто решит, что все это ей приснилось. Это совсем другое дело…
- То есть ты согласен быть просто чьим-то сном? – кот, казалось, был в ужасе.
- Скажем так, я согласен быть чьим-то прекрасным сном, - азартно улыбнулся Луис, - И потом, если уж мы говорим о феях, то ты, о Мастер Вселенной, должен, конечно, знать, что ни одна фея не может разучиться летать!
И в следующее мгновение, когда первый солнечный луч упал на ветку старой ивы, пастушок растворился в облаке густого, мерцающего тумана.
- Люди! – мяукнул кот, покачал головой и тоже исчез.
О самом главном…
Живя в маленьком, аккуратненьком городке, где все дома одинаково невелики и аккуратны, где перед каждым домом одна и та же аккуратненькая, чисто выметенная дорожка, а в одинаковых садах растут одинаковые, аккуратненькие кусты, Гвендолин каждый день умудрялась нарушить аккуратный распорядок дня, один и тот же на весь городок.
С той самой минуты, когда Луис оставлял ее на карнизе окна ее спальни, и до новой встречи Гвендолин не переставала думать о своем удивительном друге. «Где-то он сейчас, мой друг? – думала девочка, - Чем он занят? Играет ли он Лунной Птахе на своей дудочке, чтобы волшебная птица потом спела его песню своим земным сородичам? Интересно, когда во сне слышишь музыку, это проделки Птахи или Луиса? Ведь не всегда музыка из сна – это птичье пение, а Луис – настоящий чародей, для него ничего не стоит сыграть всем спящим волшебную свою мелодию… Или вот, сейчас день. Звезды, конечно, никуда не делись, но должен же он отдыхать! Или нет? А если…»
- Гвендолин!
Гвендолин испуганно сбежала из своих мыслей.
- Да, мамочка. – кротко ответила она, догадываясь, что разговор не сулит ничего хорошего.
И верно, мамин голос был сердит, а когда она сердилась, то ей было все равно: слушают ее или нет. Ссоры всегда затеваются не ради желания что-либо узнать.
- Сколько можно тебе повторять, чтобы ты прекратила эти свои глупые мечтания! Воспитанным людям неприлично мечтать! Ты же не можешь ни на чем сосредоточиться…
- Но мамочка! – Гвендолин хотела возразить, что она не мечтает; она думает, а это уже совсем другое, нужное и полезное занятие.
- Не перебивай! – мама горой возвышалась над Гвендолин, от чего девочка казалась себе совсем уж крошечной, - Какая дерзость! Какая неслыханная наглость! Перебивать старших! Что скажет отец? Что скажут бабушка и дедушка? Что скажет тетя Роза? А ведь жена брата ее мужа работает в правительстве! Какая невоспитанность!
- Но, мамочка, какая нам разница, где работает жена брата тети Розы? – Гвендолин никогда в своей жизни не видела тетю Розу, а жену ее брата – и подавно.
- Как какая? – вскинулась мама, - Как какая разница? Все они взрослые и уважаемые люди. И заруби себе на носу: НИ-КОГ-ДА! Никогда не перебивай СТАРШИХ! Это неуважение! А старших ты должна уважать!
- А почему я их должна уважать?
Мама, считавшая, что разговор уже окончен, не ожидала такого вопроса:
- Почему? – повторила она, - Потому что они старше тебя, конечно же!
- Но, мамочка, это ведь глупо. Вот Луис говорит, что людей нужно уважать за их поступки. Если…
- Луис? – перебила мама, - Какой еще Луис?
И по угрожающему тону мамы, и по ее взгляду, не обещавшему ничего хорошего, Гвендолин поняла: этого говорить не следовало.
- Это мой друг. – как можно тише ответила девочка.
- Друг?
- Да, друг.
- Вот оно что! – мама с тихого шепота перешла на крик, - Друг, ты говоришь! И кто же его родители? Можешь не отвечать! Я знаю, кто они. Наверняка, какие-нибудь бездельники! Совершенно невозможно, чтобы у порядочной семьи, как наша, например, был такой грубиян-сын! Грубиян и бездельник!
- Но…
- Молчи, Гвендолин! Ты никогда больше не будешь с ним видеться! Я запрещаю!
- Да, но…
- И слышать ничего не хочу! Запомни, Гвендолин, если я увижу тебя в компании этого дрянного мальчишки, то все расскажу отцу, и тебе не поздоровиться! Ты поняла меня?
- Мама…
- Поняла, я тебя спрашиваю?
- Поняла, но…
Но Гвендолин не суждено было договорить. Мама, услышав, что ей хотелось, уже начала заниматься своими делами, ведь она была аккуратной хозяйкой, а аккуратные хозяйки не тратят времени даром.
- И прекрати уже мечтать. – повторила мама, - Скоро ты пойдешь в школу, а эти мечтания только мешают сосредоточиться. Не усвоишь материал. Будешь плохо учиться, а я не могу допустить, чтобы моя дочь плохо училась. Что скажут бабушка и дедушка? Что скажет тетя Роза, а ведь жена ее брата работает в правительстве! Нет, такого позора я просто не переживу!
Гведолин так и стояла, точно изваяние, посреди комнаты, а из широко раскрытых, перепуганных глаз текли, падая на чистый, аккуратный ковер, соленые капельки слез.
А вечером пошел дождь.
С того самого дня, когда девочка запустила в небо бумажного воробушка, с просьбой о чуде, с той самой секунды, когда на ее подоконнике впервые возник зеленый говорящий кот и высокий светловолосый человек в длинном бордовом плаще с пастушьим кнутом в руках, с той чудесной минуты, когда Гведолин увидела вокруг себя звезды, больше всего на свете она боялась, что вечером пойдет дождь.
Ведь с неба и так сложно разглядеть маленький домик Гвендолин, он кажется таким крошечным – не больше песчинки, но если пойдет дождь, тогда все небо будет затянуто большими, мокрыми тучами, и Луис уж наверняка не сможет найти Гвен.
И еще, расстроенная утренним происшествием, от мысли, что ее друг не сможет ее найти, а ведь она ждет его! Ждет! Гвендолин горько заплакала. А заплакав, не заметила, как уснула.
Тук-тук-тук.
Тук-ту-ру-тук. Тук-тук.
Непонятный стук разбудил Гвендолин; но стоило девочке пошевелиться, как стук сразу же прекратился. Подождав, но так и не услышав, чтобы что-то еще случилось, девочка собралась было лечь на другой бок и опять уснуть, но, стоило только ее голове вновь коснуться подушки, как стук повторился.
- Гвен! Гве-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-ен! – раздался негромкий зов от окна.
- Луис! – Гвендолин вскочила с кровати и бегом кинулась открывать окно.
Луис зашел в комнату, с удивлением глядя на девочку:
- Майн юнгер фрёйляйн, ты не готова? Разве ты не хочешь сегодня путешествовать? Или, может, ты заболела? – на последнем вопросе, тихий голос пастушка стал озабоченным.
- Луис! – не слушая его тараторила Гвендолин, - Как это хорошо! Как это замечательно, что ты пришел! Ты даже не представляешь, как это замечательно! Я ждала, но ведь на улице такой ливень! Там все небо в облаках… Как? Как ты нашел меня?
Гвендолин прыгала вокруг Звездного пастушка, не переставая смеяться, плакать и натягивать теплый свитер.
- Как я тебя нашел? – удивленно переспросил Луис, - По звездам, конечно! Над твоим домом всегда горит путеводная звезда для твоих друзей, чтобы они могли найти тебя, несмотря ни на что.
- Так значит, дождь не может тебя помешать?
- Ничто не может. - подтвердил Луис, - Если ты захочешь меня увидеть, я всегда найду к тебе путь.
И так это было прекрасно. Так замечательно было чувствовать, что на свете ты не один, что есть люди, которые найдут путь к твоему дому в грозу и стужу, в радости и грусти, а над твоим домом для них всегда будет мерцать Твоя звезда, что Гвендолин забыла все свои горести.
- Но куда же мы отправимся? – спросила девочка, когда они с пастушком уже стояли на карнизе.
- Да, точно, я ведь совсем забыл тебе сказать: у одной моей знакомой ведьмы сегодня праздник, я рассказывал ей про тебя, и теперь она очень хочет с тобой познакомиться.
- Но ведь у меня для нее ничего нет.
- Это не беда, если ты разрешишь нарвать подсолнухов в твоем саду. – пожал плечами Луис.
- Подсолнухов? – переспросила Гвендолин. Они стояли на карнизе, где все еще хлестал дождь и дул сильный ветер, и девочке показалось сначала, что она не расслышала, что сказал ее друг.
- Ну да, подсолнухов. Это ее любимые цветы, и в твоем саду они есть.
- Тогда пойдем скорее!
Сад, такой аккуратненький днем, когда каждый листок изнывал от жары и был палим солнцем, ночью, в бурю являл собой иллюстрацию к старым сказкам. Розы пугливо прятали лепестки цветов, темные силуэты кустарников, на краткий миг освещенные вспышками молний, пугали, и влажный воздух с легкой примесью запаха травы пронизывал насквозь, словно стараясь унести в какую-то другую реальность.
Когда же подсолнухи наконец были нарваны, Гвендолин послышалось, будто мама зовет ее. И хотя это было не так, хотя ее никто не звал, никто даже не знал, что она в саду, но одна мысль о маме словно магнитом потянула за собой вереницу неприятных воспоминаний. Девочке вспомнилось, как кричала и ругалась мама, запрещая ей видеться с другом, которого сама мама никогда и не видела.
- Луис… Ты только не сердись. Тут такое дело… Я очень хочу пойти с тобой, только вот мама мне запретила с тобой видеться.
- Гвен, но как же она могла это сделать, если сама она со мной не знакома?
Молния осветила небо и бросила на землю причудливые тени, из-за которых силуэт Звездного пастушка стал напоминать колокол. До крайности удивленный колокол.
- Понимаешь… Ты только не сердись, пожалуйста! – Гведолин говорила быстро-быстро, будто боялась, что ее могут перебить, но Луис слушал ее очень внимательно и, конечно же, он не мог бы перебить своего друга, - Сегодня утром мы с мамой… разговаривали, и мама сказала, что взрослых нужно уважать за то, что они взрослые, а я возразила, что наоборот людей уважают не за возраст, а за поступки, как ты и говорил, на что моя мама… ну… если честно, она сказала, что ты, должно быть, грубиян, а потом она запретила мне с тобой видеться.
Луис, казалось, был разочарован.
- Прости. – Гвендолин, конечно, понимала, что одним «прости» делу не поможешь, но что еще сделать, девочка не знала.
- Тебе не за что просить прощения, принцесса. – отозвался Луис, все так же стоя в отдалении как большой, огорченный колокол.
- Но я расстроила тебя. Не следовало так делать. Мама всегда говорит, что взрослых нельзя расстраивать. Их нужно внимательно слушать, а если я не буду их внимательно слушать, то, когда я пойду в школу, буду плохо учиться, а я ни в коем случае не должна плохо учиться, потому что моя мама этого просто не переживет.
Луис сел на корточки перед Гвендолин, так их глаза оказались на одном уровне.
- Чего не переживет? – тихо спросил он, глядя в глаза девочке.
- Я должна буду хорошо учиться! Это правильно! И вообще… - девочка говорила с таким пылом, с каким люди обычно говорят, стараясь убедить в чем-то самих себя.
- Милая, хорошая Гвендолин, - Луис положил руки на плечи девочки, - Все совсем не так. Понимаешь, принцесса, это просто ужасно, когда в мире хозяйничают существа, ничего в нем не понимающие. Твоя мама просто не поняла тебя. Она услышала только, что детям придется что-то объяснять и доказывать, что дети ничем не хуже взрослых, просто они еще очень мало живут на этой планете и не все про нее знают. Она не услышала, что каждый человек заслуживает уважения, но авторитет, настоящий авторитет необходимо заслужить. И если человек поступает мудро, выполняет обещания, если его слову можно верить, то это вовсе не зависит от его возраста. Это просто такой человек. Есть же и старики-мошенники, ничего с этим не сделаешь. А хорошее отношение всем нужно. И не только людям. Даже твоему дому нужно твое хорошее к нему отношение. Что же касается тебя, Гвендолин, то ты выслушай меня и постарайся понять. Взрослые – в большинстве своем – несчастный народ. Когда-то, когда они еще были детьми, их родители запрещали им радоваться. Они только и говорили, что «Ты должен то! Ты не должен это! Так правильно! Ты обязан!» Они никогда не говорили: «Ты мое сокровище! И я хочу, чтобы ты был счастлив. Это мое самое заветное желание!» Так и выросли взрослые, не зная, что самое главное – это не отличные отметки. Самое главное – это быть счастливым. И теперь, рассказывая своим детям о счастье, они не знают, о чем они говорят, потому что сами они несчастны, а про детскую свою радость они уже и забыли.
- Но что же значит быть счастливым?
Луис призадумался, а затем улыбнулся и сказал:
- Быть счастливым – это значит каждый день дарить кому-то свет всех звезд во Вселенной! И знаешь, что еще, Гвендолин? За последние четыре сотни лет я, пожалуй, впервые счастлив, потому что могу тебе подарить этот свет.
- Правда?
- Разве я тебя хоть раз обманывал? – пастушок прищурился.
- Но ты сказал, за последние четыре сотни лет… Сколько же тебе лет?
- О, пятьсот восемнадцать было в том году.
- Ого! А мне только шесть.
- Ну, я думаю, ты еще вырастешь.
- Вырасту, если для этого не надо становиться взрослой.
- Взрослой становиться совсем необязательно. – подтвердил Луис, - Вот мне пятьсот восемнадцать, а я все еще все понимаю.
- Конечно, понимаешь! – со знанием дела кивнула Гвен.
- А раз так, то сейчас мы идем на праздник к одной ведьме. И не думай ни о чем. Твоя мама слишком взрослая, чтобы меня увидеть.
- А где она живет, эта ведьма?
- В туманности Андромеды. Я покажу ее тебе с Земли, когда будет ясная погода.
- Но… Туманность же большая, как же мы ее найдем? – с сомнением спросила Гвендолин.
Луис остановился, хлопнул себя по лбу:
- Точно! Без фонаря там совершенно ничего не найти, так что захвати еще и фонарь, пожалуйста!
Начало путешествия.
- Юнга, как обстоят дела с такелажем? – весело спросил Луис, вновь стоя на карнизе окна в спальне Гвен, когда фонарь был найден, батарейки проверены, а на самой Гвен красовался теплый сухой свитер и шапка в бело-синюю полоску.
- Все готово к отплытию, мой капитан! – отрапортовала Гвендолин, отдавая честь на манер настоящих мореходов.
- Отдать швартовы! – сказав это, Луис со свистом рассек воздух своим пастушьим кнутом, и хотя на улице дождь все еще лил как из ведра, с неба тысячами песчинок посыпалась звездная пыль. Пылинки светились мягким переливающимся светом, и было похоже, будто это сухая радуга легла к ним под ноги лестницей до самого неба.
- Я сказал: отдать швартовы! – хмыкнув, напомнил Луис, и тут же немного мерцающих крошек собрались в иллюзию толстых, завязанных морским узлом канатов, которые тот час же развязались и превратились в светящихся чаек, стоило только Гвен сделать маленький шажок по чудесной лестнице.
На сияющие ступеньки не попадали холодные дождевые капли, а если посмотреть вниз, то можно было увидеть, как уменьшаются дома аккуратненького городка, где жила Гвендолин, как широкие дороги превращаются в тоненькие черные ленты, как вековечные леса становятся все меньше и меньше, пока наконец не начинает казаться, что это всего лишь мох на лесной поляне. К тому же, по волшебной лестнице было удивительно легко идти, девочка шла быстро-быстро, и на земле ей пришлось бы бежать, чтобы идти с такой же скоростью, но она ничуть не устала и даже не замечала своей удивительной скорости.
- Сейчас нам предстоит небольшой марш-бросок, юнга, вы готовы? – заложив руки за спину, как обычно делали все бывалые морские волки, спросил Луис.
- Да, капитан! – ответила Гвен.
- Я не слышу, юнга!
- Да, капитан! Так точно, капитан! – вытянувшись по стойке смирно, звонко отчеканила девочка.
- Пф, - усмехнулся пастушок, но стоило ему вновь щелкнуть кнутом, как радужная пыль завертелась вокруг путников, подобно ветряному смерчу, увлекая их в неведомое ничто.
- Оттолкнись! – крикнул Луис и, дождавшись, пока Гвен выполнит его приказание, прыгнул в воронку сам.
Вылетели они в квадрат беззвездного пространства, где гигантская одинокая планета загораживала их от космических ветров и астероидных потоков.
- Но где же звезда этой планеты? – осмотревшись, удивилась Гвен.
- Нигде. – ответил Луис, - У этой планеты нет звезды. Она, в каком-то смысле, сама по себе. Во Вселенной полным-полно таких планет. Их звезды либо погибли, что вряд ли, потому что при гибели звезда частенько уничтожает свою систему, или же они оторвались от звезды еще в момент ее рождения, когда это особенно легко осуществить.
Гвен на секунду представила, как погибающая звезда, превращаясь в сверхновую, расходится во все стороны белоснежными волнами, стирающими с лика Вселенной все, что оказалось в радиусе ее досягаемости.
Дальше они шли в молчании: Гвендолин с любопытством осматривала новую для нее галактику. «Я здесь никогда еще не была, - думала девочка, - интересно, тут предусмотрены какие-нибудь варианты на случай, если потеряешься? Хотя, если быть внимательной, ничего и не случится…»
- Гве-е-е-ен! Гве-е-е-ен! Ты где? – услышав, как Луис зовет ее, девочка с удивлением обнаружила, что за своими размышлениями свернула куда-то не туда.
- Я ту-у-у-у-у-у-у-у-ут! – отозвалась она.
- Гве-е-е-е-ен-до-о-о-ли-и-ин! – вновь позвал Луис, будто не слышав ответа девочки.
- Луи-и-и-и-ис! – что было силы закричала Гвен.
- Гве-е-е-е-ен! Ты где-е-е-е-е?! – по-прежнему звал пастушок, а голос его все удалялся и удалялся.
Девочка не на шутку забеспокоилась. «Если он меня не слышит, то как же он меня найдет?» - подумала она, и дождавшись, когда пастушок вновь позовет ее, как могла быстро побежала на его голос.
Гвендолин и сама не могла бы сказать, как так получилось, что, не отставая от старшего друга ни на шаг, она умудрилась так лихо заблудиться, но сейчас, петляя среди облаков пыли и газа, она подумала, что опастность потеряться была не такой уж призрачной, и, что Луис может уйти слишком далеко, а где искать человека, пусть даже и волшебника, в назнакомой галактике, девочка не знала. И жизненный опыт подсказывал ей, что ничем хорошим такое дело обернуться не может.
«Ерунда, - утешала себя мысленно девочка, - ведь звезды же он находит! А чем я хуже звезды? Почему созвездие можно найти, а маленькую девочку – нет?»
Но вот, вынырнув из облака оранжево-красной пыли, где от зорких глаз Кружки затаилась плеяда тускло мерцающих звездочек, Гвендолин наконец увидела блуждающий силуэт друга.
- Луис! – закричала она.
- Гвен! – обернулся пастушок.
И тут же сорвался с места и побежал к девочке, огибая планеты и перепрыгивая метеоритные потоки. И что уж совсем удивительно – смеясь, подхватил ее на руки и быстро-быстро закружил.
- Негодница! – усмехнулся старший друг и тут же строго добавил, - Где ты была? Я тебя обыскался!
- Но, Луис, я тут была, за этим облаком… - призналась Гвендолин.
- Да? – недоверчиво переспросил Луис, - Хм, ну ладно. Но вообще-то, это было не по-дружески с твоей стороны. Я, может быть, волновался.
- Луис, честно-честно, я не хотела! И вообще, что значит “может быть”? То есть ты еще не знаешь, волновался ты или нет? – засмеялась Гвендолин, подумав, что надо бы объяснить про странную путаницу со звуком, но она так и не придумала, как бы это сделать.
Пастушок улыбнулся:
- Хитрющая ты лиса! Как нехорошо подловить бедного старого Луиса на слове. Так же нечестно! Я, конечно, верю, что ты не со злого умысла заставила меня волноваться до седин. Но! Гвен, пожалуйста, постарайся так больше не делать. Хорошо играть в прятки, если все остальные игроки предупреждены, а то знаешь, как бывает: спрячется человек, всего-то хотел друга разыграть, а тот не знал, что они играют, прошел мимо, и всю жизнь друзья искали друг дружку; искали, да так и не нашли. – пастушок выглядел не столько строгим, сколько слегка расстроенным, что, как считала Гвен, было ему вовсе не свойственно, и действительно: в следующее мгновение Луис тепло улыбнулся, - Но это так – минутка мудрствования от вашего Астропроводника. А сейчас, юная леди, будьте любезны вашу ручку, мы скоро будем на месте, а в Надином царстве сам черт ногу сломит.
- Надином? – переспросила девочка.
- Надином. – подтвердил Луис, - О, так выходит, я не сказал? Ну это ничего, я бы вас потом познакомил! Мадам ведьму, к которой мы и направляемся, зовут Надежда. Но она слишком молода для такого официального обращения, так что все зовут ее Надей.
- О! А сколько ей лет?
Луис, услышав вопрос девочки, заозирался в притворном ужасе:
- Тссс! Гвен, за такой вопрос она может тебя и в жабу превратить, и даже в чайную чашку, из которой черноморская чайка чает чаевничать черного чаю! -сказав это, пастушок взял девочку за руку, и они снова тронулись в путь.
На самом деле Гвен никогда не обращала внимание на тот факт, что Луис совсем не ребенок, и даже обозначившиеся пятьсот восемнадцать лет ничего не изменили, но почему-то, когда крохотная ручка девочки чуть не утонула в широкой и теплой ладони пастушка, она с удивлением отметила, что ее Старший друг действительно старше, да еще и не просто старше, а на целых пятьсот двенадцать лет. «Кошмар какой!» – грустно подумала Гвен.
А в слух сказала:
- Ну и лапищи же у тебя, друг.
- Что поделать, ma chere, в детстве много каши ел, теперь не знаю, что и делать, - улыбнулся Луис.
Все время, что Гвен и Луис шли по туманности Андромеды, Луис рассказывал девочке о редких астрономических явлениях и о ценности этой туманности для земных астрономов:
- Понимаешь, майн юнгер фройляйн, когда ты живешь в маленьком одноэтажном домике, который окружают огромные многоэтажки, ты не можешь разглядеть, что же там за этими дылдами, но вот если найти на небе планету, которая точь-в-точь, как твоя, и смотреть на нее в телескоп, то ты можешь увидеть, что за многоэтажками есть, например, поля, и на основании этого наблюдения решить, что и на твоей планете есть поля, понятно?
- Понятно, – кивнула девочка, - Но почему бы просто не пойти погулять, пройти мимо этих ужасных больших домов и увидеть поля на своей планете?
Луис вздохнул:
- Гвен, взрослые так не могут. Для таких серьезных людей, как взрослые мужчины, пойти погулять – просто неприемлемо. Они же не будут работать! Не дай боже, их грустные мысли рассеются, тогда они еще и мечтать начнут. Нет-нет, такой опасный путь точно не для них!
- Но почему? – удивилась Гвен, - Ведь ты же можешь здесь ходить, почему другие не могут?
- Все дело в этом, – Луис постучал себя по голове, - Я не знаю, как это объяснить, но все серьезные люди так боятся, что утратят среди людей вес своего влияния, что не решаются даже подпрыгнуть. А для наших путешествий нужно стать легким-легким; легче перышка; легче легкого. А это совсем не так легко, как кажется.
- Но у тебя ведь получилось! – возразила Гвендолин, - Кстати…
Возможно, она хотела спросить пастушка, как именно у него получилось подняться к звездам, а возможно - и нет, но тут мимо ее лица пролетело золотое, светящееся перышко.
- Что… - снова начала девочка, и тут мимо путников пролетело сразу несколько удивительных перышек. Перышки были острыми, вытянутыми, и будто сотканными из света. Они летели совсем не так, как положено летать перьям: они кружились и заворачивались, заворачивались и кружились, и кружились, заворачиваясь, и, заворачиваясь, кружились, словом, очень необычно себя вели. Но ведь это были волшебные перышки...
- Что это? – тихо-тихо спросила Гвен.
- Скоро придем. – невпопад ответил Луис.
А в следующую минуту все вокруг заволокло золотисто-медовым светом от волшебных перьев. Ничего нельзя было увидеть дальше вытянутой руки, и Гвен точно бы потерялась, если бы не вцепилась покрепче в бордовый плащ пастушка.
- Что-то светло стало… - задумчиво протянул Луис, - О! Точно! Юнга, где фонарь?
- Фонарь? – удивилась Гвендолин.
- Он самый, - кивнул пастушок, - мы же не забыли его взять?
- Нет, не забыли. – ответила девочка, - Вот он.
И с этими словами Гвен вытащила из кармана свитера большущий походный фонарь, который папа купил, чтобы ходить в лес, но так ни разу и не собрался этого сделать, «Я сейчас очень занят, слишком много работы! – говорил он, - Сходим в следующем году, хорошо? Ах, как бы не эта проклятая работа! Я люблю ходить в походы!» Тут надо сказать, что за все время, что Гвендолин себя помнила, не было еще ни одного случая, чтобы у папы нашлось достаточно времени хотя бы поиграть с Гвендолин партию в салки, не то что на целый поход.
- Но зачем тебе фонарь? – удивилась Гвен.
- Чтобы осветить путь, если его не видно, зачем же еще нужны фонари? – удивился Луис.
- Но… ведь здесь и так светло… - недоумевала девочка.
- О, юная леди, это старая хитрость всех пастухов. Можно сказать, профессиональный секрет истинных философов, но… так уж и быть, я открою тебе его, - заговорщически подмигнул Луис и включил фонарь.
Сначала могло показаться, что ничего не произошло, ведь там было очень светло, но тут Гвен заметила, что волшебные перышки огибают луч света, идущий от фонаря, и тот просвечивает весь желтый туман насквозь.
Луис принялся монотонно прощупывает фонарем все светящееся облако, как вдруг бледный электрический луч выхватил большую темную фигуру по ту сторону тумана.
- О! Вот и она! – воскликнул Луис и приветственно замахал рукой.
Преподаю язык Атлантиды
В гости к ведьме.
Гвен изо всех сил всматривалась в приближающуюся фигуру, но свет волшебных перышек был слишком ярок, и девочка не могла разглядеть сквозь него ничего, кроме движущегося темного пятна.
Но чем ближе подходила таинственная ведьма, тем различимей становился ее облик; так девочка увидела, что ведьма ведет рядом довольно большой предмет, подозрительно похожий на велосипед.
«Велосипед? – мысленно удивилась девочка, - Тут? Но зачем?» Вслух она, конечно же, ничего не сказала, хотя бы и потому, что Звездный пастушок терпеть не мог вопроса «Зачем?» применительно к поступкам других. «Затем! – неизменно отвечал он, - И нечего тут сплетни сплетничать.»
И все же, даже помня о том, как не любит Луис пристального внимания к вещам и облику других, Гвен не смогла скрыть удивленного: «Ого!» когда оказалось, что ведьма действительно вела велосипед, причем ярко-оранжевый и весьма необычной конструкции. Спереди он выглядел как самый обычный велосипед: руль, корзинка, рама, два колеса… а вот дальше… Дальше шло сплошное нагромождение колес, металлических трубочек, катушек с цепью, пружинок, шарниров и чего-то, названия чему Гвендолин не знала.
Но и саму ведьму никак нельзя было назвать обычной женщиной. Более того, девочка была совершенно уверена, что маме ведьма совершенно точно не понравилась бы, а раз так – она необычнее просто необычной женщины.
Волосы ведьмы (Гвен как-то вскользь вспомнила, что ее зовут Надей) доходили той до колен и были всех цветов радуги. Если прядь начиналась с ярко-малинового цвета у корней, то к плечам она становилась темно-синей, затем белой, желтой, каштановой, темно-зеленой, а на кончике меняла цвет на слабо сверкающий серебристый, а каждая прядь имела свою неповторимую палитру. Вместо серег в ушах ведьмы весело звенели крохотные золотые колокольчики, а шею укутывала рыбацкая сеть; на ведьме было вязанное пальто, больше похожее на скомканный кусок радуги, зеленая бархатная юбка, дырки на которой прятались за нашитыми тут и там медными пуговицам, и шлепанцы. Пара самых обычных голубых шлепанцев с оранжевыми цветочками на босу ногу.
«Да, маме с ней лучше не знакомиться…» - решила Гвен.
Гвендолин и сама не знала, нравится ей эта удивительная женщина или нет; но острые, какие-то лисьи черты лица просто не могли не притягивать взгляд. Девочка, конечно, никогда не видела настоящей лисицы; по правде сказать, она кроме кошек, собак и попугайчиков не видела никаких животных, ведь вся семья Гвендолин жила в маленьком, чистеньком городке, где все подчиняется раз заведенному порядку взрослых, а значит – никаких диких животных, никаких домашних животных на диванах и коврах (от них слишком много шерсти), но самое главное – никаких выдумок про животных! Дети должны играть в игрушки; девочки – в куклы, мальчики – в машинки, и ни в коем случае, ни под каким предлогом нельзя допускать такой необычной игры, как игры в животных или в Лес, или в любую другую игру, конечный исход которой невозможно было бы предугадать заранее.
Так что Гвен не могла знать, действительно ли ведьма похожа на лисицу, но ей казалось, что если женщина и может быть похожей на этого зверя, то выглядеть она должна именно так, и даже разноцветные волосы не могли поколебать уверенности девочки.
А меж тем ведьма приблизилась настолько, что можно было разглядеть удивительный фиалковый цвет ее глаз. И при каждом шаге колокольчики тихонько позвякивали, добавляя моменту торжественности и наполняя все вокруг странной, беспричинной радостью, да так, что казалось, будто даже волшебные перышки стали кружиться веселее и светиться ярче.
Подойдя, ведьма замерла на мгновение, колокольчики умолкли, и повисла неловкая тишина. Гвен все смотрела на удивительную женщину, почему-то боясь перевести взгляд на Луиса. И когда показалось, что пауза перерастает в гнетущее молчание, ведьма резко улыбнулась и засмеялась хриплым, каркающим смехом.
- Мать моя Геката! – прокаркала ведьма, - Кого я вижу!
- Прости, мы задержались, - смущенно улыбнулся Луис, девочке показалось, что услышав голос ведьмы, он облегченно выдохнул.
Ведьма все продолжала смеяться, и Гвен еще раз подумала, что маме она бы не понравилась, но сама девочка была очарована.
- Пустяки, Ваша Светлость! – смеялась ведьма, - В Вечности время течет незаметно!
- В Вечности не существует времени. Но я тоже рад тебя видеть! –хмыкнул пастушок, - Кстати, это тебе.
Он протянул ведьме уже начавшие увядать подсолнухи.
- Хм... - сказала ведьма, - Спасибо. Так-так, это не дело, тут подправим, так...
И лепестки под ее прикосновениями словно набирались жизни, и к ним по длинным пальцам женщины заструился слабый белый свет.
- И-и-и-их! – свистнула ведьма и, оставив свой удивительный велосипед, начала пританцовывать.
Гвен смущенно наблюдала за странным поведением колдуньи, подумывая, не отвернуться ли? «Нет, маме бы она точно не понравилась!» - в третий раз мысленно произнесла девочка.
Тут ведьма резко оборвала смех, и в следующую секунду на ее лице не была и намека на прежнее веселье.
- Но на самом деле, Луис, мы ждали только тебя… и твою очаровательную спутницу, - ведьма внимательно посмотрела на Гвендолин.
- Ах да! Кстати! – улыбнулся Луис, - Надя, позволь представить тебе моего друга, ее зовут Гвендолин.
- Рада знакомству, Гвендолин. Я Надя, – ведьма церемонно поклонилась и протянула девочке руку.
- И я… мэм... – стушевавшись, ответила Гвен и попыталась сделать книксен, но чуть не упала.
Ведьма хитро подмигнула девочке и вновь обратилась к Луису:
- И что мы тут встали? Нас ведь все ждут! А ты прекрасно знаешь, Луис, как несносен бывает этот еж, когда чего-то ждет, и как нетерпим ко всем бывает Кружка, когда еж бывает несносен, потому что чего-то ждет.
С этими словами она подобрала свой велосипед, достала из кармана пальто гаечный ключ и из нагромождения колес, катушки с цепью и металлических трубочек собрала еще два колеса и продолжила раму на два сиденья, сделав из велосипеда на одного пассажира велосипед на троих.
Луис с опаской поглядел на странную конструкцию.
- Где ты их только находишь? – пораженно спросил он.
- Вокруг Земли вертятся тонны разного мусора, - ответила ведьма, - на один велосипед хватит с лихвой.
Надя забралась на свой чудо транспорт и сделала знак пастушку и Гвен сделать то же самое. Девочка с удивлением заметила, что легко достает ногами до педалей, но не успела она как следует поразмыслить над этим фактом, как они поехали сквозь облако золотых перьев.
- Что это? - крикнула Гвендолин, обращаясь к ведьме.
- Осень, – ответила Надя.
Девочка не знала, долго ли они ехали, как ей показалось – всего пару минут, но когда они вынырнули из волшебного света, Гвен с удивлением увидела деревянный дом, стоящий под огромной ивой, чья крона светилась тем золотистым сиянием, которое окружало путников с самого попадания в туманность Андромеды. И тут Гвен увидела, как с ветки слетело одно из тех волшебных перышек, что светились медовым светом и кружились, заворачиваясь, и, заворачивались, кружась.
- Так это… Листья! – удивленно ахнула Гвендолин.
- А что же еще? – искренне удивилась ведьма, слезла с велосипеда и, не оглядываясь, пошла к дому.
Девочка обиженно посмотрела на Луиса:
- Вы двое не можете просто ответить, да? – насупившись спросила она.
- Нет, - засмеялся пастушок, - это было бы слишком скучно, принцесса.
Луис помог Гвен слезть с велосипеда, и, держа ее за руку, повел к домику колдуньи.
Гвен не знала, зачем Наде дом, если здесь не бывает дождей, холода и других погодных катаклизмов, но как бы там ни было, жилище колдуньи, как и сама хозяйка, завораживало. Домик был деревянным и всего в один этаж, зато с длинной и кривой башней, поднимающейся выше макушки удивительной ивы. На крыше был резной деревянный бордюр, а под одним из окон стояла длинная лавка с резными ножками, похожими на козьи копытца. Лавка, надо сказать, и вела себя как положено парнокопытному: переступала с ноги и ногу и иногда срывалась в галоп. Крыша домика была белой, а сам он – зеленым, с красными оконными рамами, сквозь витражные стекла которых лился мягкий свет.
- Луис, а что это за дерево? – спросила Гвен, этот вопрос все еще занимал ее.
- Это… Ива… - ответил Луис.
- Но… - не совсем поняла Гвен, - Это не обычная ива, так ведь?
- Так, – улыбнулся Луис, - Это весьма необычная Ива. Видишь ли, Гвен, каждый листочек этой Ивы становится звездой. Когда наступает осень, а здесь она наступает, когда ей только вздумается, потому что нет во Вселенной времени, и во Времени нет Вселенной, листья слетают с веток и долго путешествуют по галактикам и туманностям, пока наконец не найдут своего места, такого, где их свет более всего необходим.
И, помолчав, грустно добавил:
- Предназначение каждого – быть на своем месте.
Гвен хотела спросить, что он имел в виду, но они уже пришли, и только Луис толкнул красную деревянную дверь, как целый поток веселых звуков обрушился на вошедших.
В таком необычном месте Гвендолин никогда еще не доводилось бывать: все пространство было разделено многочисленными лестницами самых разных размеров и форм, с разноцветными ступеньками и перилами. Здесь были деревянные, стеклянные, и световые лестницы. Здесь даже была лестница из живых антилоп, смирно стоявших и лишь изредко переступающих ногами.
Лестницы были для всего: они использовались и как полки, и как тумбы, и как столы и стулья. Они же были стенами, окнами и дверьми. Даже на потолке были лестницы, из-за чего такие понятия как «верх» и «низ» становились совершенно бесполезными.
В воздухе парило созвездие Лиры, и его звезды, мерцая и меняя цвет, играли веселую музыку, под которую на одной особенно широкой ступеньке отбивали чечетку улыбающиеся осьминог в цилиндре и морская звезда в легкой сиреневой шляпке, обутые в странные ботинки с металлической подошвой.
Над ними нетерпеливо подпрыгивали солнечные лучики, которые в этом удивительном месте заменяли люстры.
Там, где не было ступенек, были книжные полки, заставленные живыми книгами. Старые фолианты в кожаных обложках шелестели страницами от удовольствия, а пестрые ленты закладок извивались подобно змеям в такт музыке. Свечи в самых разных подсвечниках и даже без оных тоже были живыми, они свободно бродили по перилам лестниц, скакали по полу, собираясь в небольшие стайки, кивали и хихикали, болтая о чем-то своем, на ведомом только им, свечном, языке.
И повсюду была звездная пыль. Она собиралась мерцающими букетами в вазах, замирала ярким снегом на перилах, принимала форму любого из гостей и всячески стремилась поучаствовать в общем веселье.
У дальней стены зала стоял самый длинный стол из всех, которые Гвендолин когда-либо видела. Стол был накрыт семьюдесятью семью разными скатертями, а сидели за ним самые удивительные создания: такие как русалка, чей хвост лежал в медном тазике, полном соленой воды, и гарпия, сидевшая не на стуле, а на специальном насесте и наблюдавшая за всеми гостями злыми, янтарными глазами.
Праздник был в самом разгаре. Крошечная серая мышь в императорской мантии внимательно слушала рассказ вельветовой рыбы, парившей в воздухе всего в паре сантиметров от поверхности стола. Тут была и жар-птица, что сидела за столом то в образе птицы, клекочущей с Лунной Птахой, то в образе красивой царевны с длинной косой медных волос и золотым венцом, украшенным рубинами.
На ступеньках лестниц постоянно менялись танцующие, а танцевали в этом доме все, даже свечки и книги, хоть после каждого такого танца обиженная книга потирала закладкой обожженные края страниц.
Девочка оглянулась, ища глазами Надю, но колдуньи и след простыл, так что их опоздание могло остаться незамеченным, как вдруг старый еж, что сидел в огромном кожаном кресле с высокой спинкой, читавший какой-то древний пергамент, раскуривая при этом костяную трубку, заметив Луиса, встал:
- Добра Вам, Ваше Высочество! – поклонился ёж.
- Рад вас видеть, Эрвин. – кивнул в ответ Луис, но Гвен показалось, что ее друга эта встреча ничуть не обрадовала.
Но еще более странно повели себя другие гости. Как по команде все, сидящие за столом, обернулись и пристально, с каким-то неясным предвкушением в глазах, посмотрели на Звездного пастушка, а затем дружно поднялись со своих мест.
Луис старшно побледнел, и по его виску скатилась капелька пота. Пастушок разжал ладонь, отпустив руку Гвен.
Тут со своего места поднялся белоснежный мотылек.
- Гип-гип ура Его Высочеству! – скомандовал он.
- Гип-гип ура! Гип-гип ура! – громогласно раздалось со всех углов, и чем громче приветствовали Луиса собравшиеся, тем он, казалось, становился все меньше и меньше, будто съеживаясь под их веселыми взглядами. И Гвендолин ничего не оставалось, кроме как со все усливающимся недоумением наблюдать за тем, как в кратчайший миг ее всегда улыбающийся друг словно превратился в сухого старика с осунувшимся лицом и резкими, глубокими морщинами.
Гвен не могла понять, что происходит, но ее не оставляло ощущение какой-то наигранной неправильности происходящего. “Что же это? – думала она, - Ему неприятно… Зачем они так делают?”
- Это лишнее! – предпринял попытку остановить приветствия, которые вот-вот грозили перерасти в настоящие овации, Луис, но его голос как будто бы сел, и никто его не услышал, кроме стоявшей рядом Гвен, с ужасом видевшей, как ее друг становится все бледнее, и какая-то незнакомая ей злость проступает во взгляде Звездного пастушка. Девочка разрывалась от желания как-то подбодрить друга и страха даже прикоснуться к нему.
- Это что еще тут происходит? – громогласно раздался с одной из лестниц хриплый голос хозяйки.
Все собравшиеся тот час же смолкли и, обернувшись, с опаской посмотрели на ведьму.
Та стояла, скрестив на груди руки, фиалковые глаза из-под длинных светлых ресниц метали молнии. И хотя Гвен вспомнила, что волшебница может превратить ее в чайную чашку, восхищение пересилило страх. «Какая же она красивая!» - подумала Гвендолин.
- Мы не на параде! – каждое слово ведьмы, будто стеклянный шар, попадая в воздух, разбивалось, и словно осколками вонзалось в повисшую тишину, - Я не потерплю в своем доме этих… церемоний!
Произнося последнее слово, ведьма скривилась:
- И чтобы это было в последний раз. – добавила она, обернувшись к замершим в ожидании звездам Лиры, кивнула, а те, как будто только этого и ждали, заиграли с той самой ноты, на которой их оборвала Надя.
И все собравшиеся, ничуть не смутившись, продолжили веселиться, словно ничего и не случилось.
Гвен оглянуться не успела, как к ней подскочил стул, предлагая ей присесть; за столом она оказалась точно посередине, за скатертью в бело-желтую клетку, расшитую розовыми цветочками. «Как же здесь здорово!» - восторженно подумала девочка, но тут перед ней на столе заклубился мерцающий туман, из которого появилась большая красная кружка, полная горячего какао.
- Ух ты! – воскликнула девочка.
- Ах я! – отозвалась кружка.
Такого вкусного какао Гвендолин никогда еще не пила, по правде сказать, в этом месте было очень много такого, чего она никогда не видела в своей обычной жизни, но каково же было ее удивление, когда только что опустевшая кружка вновь наполнилась горячим напитком.
- Ого! – воскликнула девочка.
- Мисс, вы, видимо, не знакомы со здешними порядками, - сказал гость, сидевший справа. Девочка обернулась и увидела того самого ежа, который первым поприветствовал Луиса.
- Нет, - призналась девочка, - я никогда такого не видела.
- Видите ли, мисс, это особый вид магии, еда будет появляться перед вами до тех пор, пока вы будете есть, так что, если вам не хочется, есть необязательно, - поправив очки, закончил еж.
- О! – только и смогла ответить Гвен.
- Понимаю ваше удивление, мисс, - кивнул еж, - Мне самому кажется это ужасно расточительным, но Надежда… У нее совершенно нет понятия о приличиях, делает, что ей вздумается! А что поделать, Ива сама ее выбрала…
Гвендолин хотела возразить, что совсем не считает этот факт неприятным, даже наоборот: это очень удобно, когда ты не должен просить добавки. И никто не заставляет тебя съесть все до последней крошки, если угощение тебе не нравится, но последняя фраза старого ежа показалась девочке куда более заслуживающей внимания.
- Простите, - робко обратилась Гвен, - но, мне кажется, вы сказали, что Ива сама ее выбрала.
- Точно так я и сказал, - подтвердил еж.
- Но как же это возможно? – спросила Гвен и поближе наклонилась к собеседнику, ведь еж говорил очень тихо, а девочка хотела все расслышать, но сам еж счел такое поведение верхом неприличия и, желая указать зарвавшейся собеседнице на ее место, решил посмеяться над ней:
- Барышня, - насмешливо осведомился еж, - а как вы здесь оказались?
- Эрвин! – девочка вздрогнула, услышав злой голос Кружки, - Надеюсь, тебе, как мастеру этикета, известно, что совать свой нос в чужой вопрос нехорошо?!
Кот сидел напротив старого ежа, распушив усы и выпустив когти. Выглядел он так, будто изо всех сил сдерживается, чтобы не треснуть противного ежа как следует лапой по носу.
- Добра тебе, Кружка! - спокойно и несколько презрительно улыбнулся еж, - Разумеется, мне это известно.
- Вот и славно, - все еще зло дернул ушами кот, царапнув когтями воздух прямо перед носом Эрвина.
- Гвен, - обернулся Кружка к девочке, - ты, случайно, не видела Луиса?
И только тут девочка заметила, что пастушка нет поблизости.
- Я… - тихо прошептала Гвендолин, - Но ведь он только что был здесь!
Глаза Кружки недобро сощурились:
- Понятно, - бесстрастно констатировал он, - так я и знал. Пойду, поищу его.
- Кружка, подожди! – взмолилась девочка, - Я с тобой!
Ей было ужасно стыдно, что она не заметила отсутствие друга, а если кот пошел его искать, значит он переживает, значит может случиться что-нибудь недоброе…
Но изумрудный котик уже исчез.
И только старый еж хмыкнул и что-то пробурчал про “какая невоспитанность!”
Девочка спешно выбралась из-за стола, нырнув в толпу радостно болтающих друг с другом гостей.
- Простите… Извините… Ой! Прошу прощения! – только и говорила она.
- Куда спешишь, Гвен? – раздался хриплый голос ведьмы прямо у нее над ухом.
- Ой! – пискнула девочка, - Я… Я…
- М? – заинтересованно протянула волшебница, став еще больше похожей на лису, - Луиса потеряла?
- Я? – Гвендолин расстерянно смотрела на ведьму, не зная, можно ли посвещать последнюю в проблему пропажи Звездного пастушка, - Я… Эм, ну, да. Потеряла.
- Пф! – фыркнула ведьма, - Боишься меня?
Надя изогнула правую бровь и насмешливо наблюдала за колебаниями гостьи.
Гвен покачала головой:
- Нет, - ответила она, - Конечно, нет.
- Вот и славно! – подмигнула девочке колдунья, - Пойдем со мной.
Надя положила руку на плечо Гвен, но тут девочка поймала все время убегающую мысль:
- Но… - попыталась воспротивиться Гвендолин, - Куда мы идем?
- Увидишь, - пожала плечами ведьма.
- Мне нужно найти Луиса! – остановилась девочка и серьезно посмотрела на загадочную хозяйку торжества.
- Если нужно, значит – найдешь, - кивнула в ответ Надя, - Это всегда так: с человеком происходит только то, что ему в действительности нужно.
Гвен ничего не поняла и хотела уже спросить, где ей искать Звездного пастушка, однако Надежда уже потеряла к разговору всяческий интерес.
- Постой!
Но ведьма пробиралась вглубь веселящейся толпы гостей, и девочка, не желая потерять ее из виду, пустилась чуть ли не бегом, опять включившись в круговерть: «Простите.. Извините! Ой! Простите, пожалуйста, я не хотела!»
И даже оказавшись в каком-то темном закутке, Гвендолин все еще продолжала извиняться.
Но нигде не было и отствета разноцветных волос колдуньи. Она как будто-то бы испарилась.
- Надя! – робко позвала Гвен.
Нет ответа.
- На-дя! – громче позвала Гвен.
И опять ответа не последовало.
На мгновение Гвендолин показалось, что она могла бы обидеться или рассердиться, но ей вспомнился улыбающийся Луис, рвущий подсолнухи в ее саду и его слова, сказанные несколько недель назад: «Обижаясь, Гвендолин, ты выключаешь для себя яркое солнце, подумай об этом…», и всякая досада исчезла. «Буду легкой. Легче самого легкого!» - подумала девочка и, отогнав назойливые вредные мысли, улыбнулась.
Гвендолин еще раз огляделась, стараясь определить, куда же она попала, и заметила спускающуюся по маленькой латунной лесенке свечку. Свечка явно куда-то торопилась, разбрызгивая позади себя капельки теплого воска.
- Ага! – кивнула Гвен.
Свечка испуганно подпрыгнула, отчего ее огонек чуть не потух.
- Ой! Прости! - виновато улыбнулась девочка, подхватив вырывающуюся свечку, - Я только найду одну волшебницу…
Гвен шла все дальше и дальше по узенькому темному коридору, больше похожему на туннель: здесь, как и везде в доме, стены, пол и даже сводчатый потолок испещряли лестницы, но теперь Гвендолин поняла назначение самых маленьких из них: они были для свечек. Стены украшали всевозможные виды мечей и кинжалов, крошечные статуи древних царей и цариц, уменьшенные копии звездных систем, обрывки книжных страниц били приколоты кнопками к стеновым панелям и то тут, то там попадались на глаза засушенные травы, которые оживали, стоило только крошке звездной пыли попасть на сухой лепесток.
Стены, где их не пересекали лестницы, были испещрены арочными проемами, но и те вели к лестницам. В воздухе незаметно струилась звездная пыль, которая то собиралась в иллюзию волшебной мерцающей птицы, то вновь рассыпалась на тысячи незаметных песчинок.
Гвендолин завороженно осматривалась по сторонам, однако, когда она вновь оказалась перед выходом в большой зал, девочка признала, что окончательно заблудилась.
Тут плывущее под потолком облако пыли приняло образ маленькой девочки, чем-то отдаленно напоминающей Гвендолин, и указало тонкой светящейся ручкой на одну из лестниц.
- Ой! – удивилась настоящая Гвендолин, - Спасибо!
Облачко кивнуло и, превратившись в бабочку, поплыло впереди, указывая маленькой гостье дорогу.
Девочка шла за звездной бабочкой до синей лестницы, где облачко неожиданно расстаяло, оставив девочку одну.
Синяя лестница оказалась не такой, как остальные. Ее ступеньки были витражами из синих, голубых, аквамариновых и лазоревых стеклышек, под которыми сидели горящие свечки.
- Как я могла ее не заметить? – удивилась Гвендолин.
С потолка свисали темно-зеленые бархатные гардины, а на золотых шнурах раскачивались крохотные колокольчики и связки бубенчиков.
К гардинам были пришиты карты звездного неба, а на ступеньках лежали телескопы и астролябии. Но дальше старинные карты уступали место рисункам и наброскам, а знакомые приборы – неизвестным приборам, внешне имеющим некоторое сходство с раскладным велосипедом колдуньи.
Поднимаяясь все выше и выше, девочка с удивлением наблюдала за шепчущимися в тени книгами, такими древними, что было удивительно, как только они еще не рассыпались.
Наконец лестница закончилась небольшой круглой площадкой, поразительно пустой, в сравнении с остальным домом, но не было здесь и какой-либо двери, в которую можно было бы войти.
Девочка замерла в нерешительности. Тут свечка, до того было притихшая, стала вырываться с новой силой так, что несколько горячих капелек обожгли Гвендолин руку.
- Ай! – вскрикнула девочка, - больно же!
Свечка виновато притихла, но продолжала предпринимать попытки высвободиться.
Гвен поставила свечку на пол, но та все продолжала прыгать.
- Ну что еще? – обиженно спросила девочка.
Свечка подпрыгивала изо всех сил, словно стараясь показать Гвендолин что-то.
- Наверх? – спросила она.
Свечка прекратила прыгать и энергично закивала.
Гвен посмотрела наверх и увидела, что потолок выполнен в виде темного неба с большим изображением планеты похожей на Сатурн в самом центре. Планета была нарисованной, а вот ее кольца были из меди, и к ним кто-то примотал шнур от одной из гардин. Гвен подпрыгнула, ухватила шнур и что было силы дернула за него.
Что-то угрожающе скрипнуло, и нарисованная планета, оказавшаяся крышкой люка, открылась, а из нее выпал канат.
- Ну и конспирация! – хмыкнула девочка.
На что канат изогнулся дугой и неодобрительно зашипел.
- Ой, прости! – смутилась Гвендолин и поспешила вскарабкаться наверх.
И очутилась в удивительнейшей комнате, единственным определением для которой послужил бы Другой мир!
Крошечные огоньки гирлянд спускались путаными нитями с потолка по стенам на пол, где подобно дикому винограду замирали нежномерцающим ковром. Под самым потолком замерла вертушка с колокольчиками, цветными лентами, стеклышками и перьями, а в самом ее центре, раскинув крылья, расположился медный дракончик.
Окна от пола и до потолка из фиолетового стекла занимали все пространство, окрашивая все в лиловый сумрак, и могло показаться, что в этом таинственном месте просто не существует обычных физических законов. А за окнами медовым светом разливала сияние своих листьев чудесная Ива, и листья-звезды, срываясь с веток, начинали свое долгое путешествие, которое закончится только когда юная звездочка займет свое место, где ее свет более всего необходим.
Здесь все иное.
У дальнего окна примостился стол с какими-то шестеренками, часами, зеркалами и конфетами в вазочке. На краю стола стоял перевернутый круглый аквариум, в котором два маленьких метеора как оголтелые носились друг за другом.
Девочка осторожно подошла ближе, стараясь остаться незамеченной для обитателей аквариума, но тут откуда-то сверху раздался резкий звук, и Гвен, подпрыгнув от неожиданности, обернулась.
- Тайна… - раздался откуда-то сверху хрипловатый голос ведьмы.
Гвен прищурилась, стараясь разглядеть силуэт Нади, но никого не увидела.
- Тайна? – тихо переспросила Гвендолин.
- Древние римляне считали розу символом тайны, - так же тихо продолжила ведьма, - они подвешивали цветок розы над столом, если сказанное за ним должно было оставаться секретом. Позже живой цветок заменили на рисунок, а еще позже сакральный смысл этого обряда был утерян. Я считаю это своей самой красивой идеей. Ради такого стоило повозиться, знаешь ли.
Гвендолин вдохнула поглубже и услышала совсем слабый запах цветка.
- Но... Разве такое может быть? – Гвендолин была в замешательстве.
- А почему бы и нет? – усмехнулась Надя.
- Не знаю… - покачала головой девочка, совершенно сбитая с толку, - Кружка считает, что возможно все, если хорошенько подумать.
- Ах, да, это он точно подметил! – расхохоталась волшебница.
- Но ведь здесь, в Вечности, не принято что-либо скрывать, так ведь? – помолчав, с усмешкой продолжила она.
- Только если это не конфеты, - улыбнулась девочка, - Запас конфет лучше сохранить на случай мелких неприятностей, а то ужасно жаль, если неприятность есть, а конфет – нет. А ведь если в доме есть конфеты, о которых кто-то знает, то, чем больше знающих, тем быстрее уйдут конфеты. А куда уходят конфеты – неизвестно никому.
- Нужно ли? - задумчиво протянула Надя.
И тут перед Гвендолин заклубился цветной, светящийся туман, из которого спокойно вышла белоснежная лисица, в чьей шерсти спряталась пара крошечных звездочек.
- Нужно ли? – вновь повторила ведьма.
- Определенно! – хмыкнула Гвендолин.
- Ужасно жаль, раз так, - сказала лиса, - они меня вдохновляют.
- Конфеты?
- Не только, - кивнула лиса, - на свете много удивительных вещей, но почему-то вдохновляют меня только нигилизм и конфетки в вазочке на том столе.
Гвендолин весело наблюдала за белой лисицей, но ее не покидало сомнение.
- Надя, а почему ты теперь лиса? – решившись спросила девочка.
Лиса повела ушами.
- Может, я на самом-то деле лиса, а человеком бываю два раза в Вечность?
Гвендолин покачала головой:
- Может быть, - кивнула она, - Но ты получаешься хорошим человеком.
- Даже лучше, чем лиса? – уточнила ведьма, переступая с лапки на лапку.
- Не знаю, - подумав, ответила девочка, - Луис называет это несравнимыми категориями.
Лиса вильнула пушистым белым хвостом и прищурилась:
- Пф! Ерунда! Сравнить можно все на свете. Даже котелок и дядю Альбертино из Бразилии.
- У тебя есть дядя в Бразилии? – удивилась Гвендолин.
- Да, только что появился, - лисы вспрыгнула на ветхого вида табуретку.
- Здорово! – засмеялась девочка, - То есть, у меня может быть друг на Плутоне?
Лиса нахмурилась.
- Не разбрасывайся друзьями, Белая Луна, - строго сказала она, - Отправить друга на холодный маленький Плутон – это тебе не шутки! Это очень даже серьезно! Отправляя кого-то в такую передрягу, дважды подумай, как ты будешь этого кого-то из такой дыры вытаскивать.
Гвен вспыхнула и прикусила губу.
- А как же быть с твоим дядей в Бразилии? – в упор глядя на лису, спросила она.
- А что ему? – беззаботно ответила та, - Бразилия – это тебе не Плутон! В Бразилии для дяди созданы все условия: картофельные поля, лошади, даже, может быть, ослик найдется для моего дорого дяди Альбертино.
Лиса задумчиво принялась ловить лапой сгустки звездной пыли, но очень скоро ей наскучило это занятие, и, спрыгнув с табуретки, она направилась в дальний угол комнаты.
- Эй! – возмутилась девочка, - Постой!
Лиса не ответила. Но в следущий миг, комнату заволокло мерцающим туманом, из которого вышла Надя в обличье ведьмы с длинными переливающимися волосами и колокольчиками вместо сережек.
Гвендолин нахмурилась:
- Как вы так делаете? – спросила она колдунью.
Та беззаботно подмигнула девочке, но ничего не ответила.
- Иди-ка сюда, Гвендолин, - подойдя к столу, позвала девочку колдунья.
Гвендолин послушно подошла.
- Знаешь, что это? – спросила Надя, указывая на часы, разбросанные по столешнице.
- Часы? – удивилась Гвендолин.
- Самые точные, - подтвердила ведьма.
- Но… - Гвен смотрела на сломанные механизмы, - Они не ходят.
Надя удивленно посмотрела на девочку:
- А ты чего хотела? Конечно, они не ходят! Они пойдут, как только время остановится.
Гвен завороженно смотрела на спящие в неподвижности механизмы.
- Я не понимаю, - девочка взяла в руку большие настольные часы с нанесенной на циферблат картой мира.
- И не надо, - пожала плечами ведьма, - Понимать – это не главное. В нужный момент все встанет на круги своя, но важно не пропустить тот самый нужный момент. В нашем случае, никак нельзя пропустить тот час, когда время замрет.
- Когда время останавливается, нужно быть по-настоящему храбрым, чтобы услышать как где-то далеко снова затикают часы, - продолжала колдунья, - Быть храброй – это самое главное, Гвен.
- Луис сказал, что самое главное – это быть счастливым, - пожала плечами девочка.
- Он так сказал? – Надя удивленно обернулась.
- Да, - кивнула девочка, вернув часы на место.
- Ну надо же… - задумчиво протянула ведьма, - Кажется, начал что-то понимать… Взрослеет он, что ли?
Надя покрутила в пальцах шестеренку.
Гвен, не мигая, вглядывалась в поразительные фиалковые глаза женщины.
- Что не так? – спросила она.
- Да нет, с чего бы? – ведьма подошла к окну, распахнула его и сорвала с ветки Ивы волшебный лист, - Вот, возьми. Только не потеряй! Смотри, это чертовски важно, не потеряй!
Надя протянула девочке листик-звездочку. Но не успела Гвендолин опомниться от изумления, как ведьма лукаво прищурилась:
- Знаешь, Белая Луна, - протянула она, - что-то заболтались мы с тобой. А тебе еще Луиса искать…
Колдунья подмигнула девочке, после чего ее волосы засветились слабым светом, который с каждым мгновением все усиливался, пока ведьма наконец не растворилась в нем под тихий перезвон колокольчиков.
Гвендолин, очарованная превращениями Нади, продолжала стоять в опустевшей комнате до тех пор, пока крошечная звездочка – подарок колдуньи не дернулся из рук, намереваясь умчаться в неведомые дали.
Девочка покрепче сжала в руке чудесный листик, и подумала, что обязательно нужно разыскать Луиса и резобраться наконец, что же за тайны тут такие.
Но стоило только Гвендолин спуститься по канату из люка, как тот выгнулся и ласково пощекотал ей щеку бахромой кисточки.
- Щекотно! – засмеялась Гвендолин.
Канат качнулся пару раз и довольно прошипел:
- З-з-з-звездный пас-с-стушок под Ивой.
- О! Спасибо! – поблагодарила девочка, а про себя подумала «Волшебники!»
Что услышала Гвендолин?
Вновь оказавшись в главном зале, Гвендолин с удивлением уставилась на пеструю толпу гостей. Что-то глубоко в душе все еще вочрало, что именно из-за них, беззаботно веселящихся сейчас, что-то случилось с Луисом, но с другой стороны, девочка не могла не восхищаться: гости – такие разные, из разных эпох, с разными судьбами, но все они, (даже занудный еж Эрвин), были всей душой, всем сердцем влюблены в сиящие огоньки звезд, и это оказолось намного важнее всех прочих расхождений.
- И кто решил, что истина рождается в спорах? – удивилась девочка, - Разве может быть что-то прекраснее звезд и тихого разговора с другом, и не они ли тогда истинны?
Странным образом эта случайная мысль захватила Гвендолин, и девочка, пробираясь сквозь толпу к выходу, светло улыбалась каждому встречному, с удивлением обнаруживая, что и вправду рада каждому незнакомцу как старому другу.
Наконец Гвен добралась до красной двери и, потянув ее на себя, словно в первый раз увидела разноцветие созвездий и туманностей и бездонную глубину Звздного мира. Гвендолин казалось, будто она слышит тихий шепот разговоров звезд, и, желая лучше расслышать их голоса, девочка на минуту задержала дыхание.
И может быть поэтому она не сразу заметила сидящих на лавочке Луиса и Кружку, и судя по всему, Кот что-то яросто доказывал Звездному пастушку.
- Ты можешь объяснить, что с тобой происходит? – шипел изумрудный кот.
Пастушок, сидевший сгорбившись, провел пальцами от переносицы к вискам и, не ответив, только почал головой.
Кружка в ярости хлестнул себя пушистым хвостом по боку и выгнул дукой спину.
- Вот что мне с тобой делать, а? – чусть успокоившись, спросил кот.
- Понятия не имею, - равнодушно ответил пастушок.
Кот шикнул на него, а затем неожиданно весело замурлыкал.
- Мр-р! Полтысячи лет, а котенок котенком! – смеялся Кружка.
Луис заинтересованно взглянул на друга.
- Считаешь?
- Ну конечно! – улыбнулся кот, - Все еще думаешь, что никому нет до тебя дела!
Звездный пастушок скривился.
- Вовсе нет, -пожал он плечами, - Я бы даже сказал, что до меня есть дело чересчур многим.
Кот перестал веселиться.
- Так ты поэтому? – искренне удивился он, - Брось, Луис, столько лет прошло!
Звездный пастушок замялся.
- Я… Нет, слушай, Кружка, это действительно неважно, ты прав и…
- Нет, это важно! – неожиданно серьезно прервал его изумрудный кот, - Для тебя это важно.
- Но тебе-то какая разница? – взвился Луис.
Кот только хмыкнул:
- Ну я же говорю, ты совсем не изменился! – улыбнулся Кружка, - Что бы ты не думал себе, мне не все равно, что с тобой происходит, и знаешь что еще?
- Что же? – деланно равнодушно осведомился Луис.
- Ты зря переживаешь, - мякнул кот.
Луис хотел возразить, но Кружка махнул хвостом, показывая, что не закончил:
- Подожди! Луис, ничего уже не изменить, и ты это прекрасно знаешь. Кто приходит сюда, назад вернуться уже не может. Да, ты не знал, что так выйдет. Пусть и вышло весьма неприятно, но… Ты тот, кто ты есть, и пора это просто принять.
У Луиса на скулах заходили желваки.
- Это не твоя проблема, - поднимаясь со скамейки, ледяным голосом сказал он.
- Нет никакой проблемы! – мяукнул кот.
- Довольно! – Луис повернулся чтобы уйти.
- Луис! – крикнул ему вслед Кружка, - Прошлое – прошло!
Звездный пастушок замер на мгновение, сжал кулаки, но, так ничего и не сказав, направился к дому колдуньи.
История Луиса.
Гвендолин,боясь быть пойманный за своим невольным подслушиванием, попятилась назад и еще до того, как Луис ее заметил, быстро прошмыгнула за красную дверь, назад в дом колдуньи.
Звуки праздничного веселья оглушили девочку, и она замерла на пороге, с бешенно колотящимся сердцем и тем чувством, которое появляется у всякого, стоит только ему оказаться посвещенным в чью-то тайну.
Разница была лишь в том, что Гвендолин так и не поняла, что же это за тайна такая, и теперь, пытаясь успокоиться, твердо пообещала себе спросить обо всем самого Луиса.
- Гвендолин? – раздался позади удивленный голос Звездного пастушка, и девочка обернулась.
- Я… Да, я тут… - Гвендолин нахмурилась, - Я тебя искала!
- Ты меня нашла. Вот он я, принцесса, - склонился в шутливом полупоклоне Луис и, как показалось девочке, устало улыбнулся.
- Что-то случилось? – стараясь, чтобы вопрос прозвучал как можно беззаботнее, спросила Гвен.
- Майн юнге фройляйн! Это в корне неверный вопрос! – рассмеялся Звездный пастушок, - Что-нибудь где-нибудь обязательно случилось, случается сейчас и случится после. Вот, например, в твоем городе совсем скоро встанет солнце, и нам пора возвращать тебя домой.
Гвендолин замялась, не зная, можно ли сейчас спрашивать Луиса обо всем произошедшем, но подумав, решила, что все же не стоит. И, кивнув, преувеличенно бодро обратилась к пастушку:
- А завтра опять будет ночь.
- Вы как всегда правы, юная леди! – согласился Звездный пастушок, протягивая ей руку.
Весь следующий день Гвендолин пыталась разобраться, что же именно такое она узнала и как ей узнать оставшееся. В сравнении с этой проблемой меркло все: и мамино ворчание, и папина серьезность, да что там, даже восхищение вчерашней звездной осенью девочка отложила на потом, твердо решив, что сначала она все выяснит.
Что же именно «все» - она не знала.
Еще задолго до наступления вечера Гвендолин принялась быстро-быстро ходить кругами по комнате, придумывая, как бы начать разговор. «Луис, я вот тут подумала… Или нет, лучше так: ты знаешь, столько всего странного творится… Или…» Но сколько бы она не думала, путного ничего на ум не приходило.
Зато за этим занятием девочка совсем потеряла счет времени и не заметила, как ушло за горизонт солнце, оставив напоследок тонкую полоску зеленого света на небе.
- Гвен, ты не заболела? – раздался от окна обеспокоенный голос Звездного пастушка. Гвендолин обернулась и увидела сидящего на подоконнике Луиса, который с вежливой заинтересованностью вот уже пять минут наблюдал за ее хождениями.
- Я? Нет, я – нет, нет, ты что? Совершено точно, я не заболела! – смутившись, затараторила Гвендолин.
- Хах, это понятно, - улыбнулся пастушок, но больше ничего не сказал.
Гвен подошла и села рядом на подоконник.
- А где Кружка? – спросила она.
- Мышей ловит, - пожал поечами Луис.
Глаза девочки широко распахнулись.
- Что, вот прям так и ловит? – удивленно спросила она.
- Он же кот, почему бы ему не ловить мышей? – вопросом на вопрос ответил гость.
- Но он же самый умный кот! Никогда бы он не стал заниматься такой глупостью, как нападать на маленьких! – уверенно заявила Гвен.
Серые глаза пастушка довольно прищурились.
- А тебя не проведешь, принцесса! – рассмеялся Луис, - Нет, конечно он не ловит мышей. У нас, видишь ли, август – месяц звездопада, так что Кружка занят делом: проверяет, выдержат ли облака падающие зведны, чтобы потом не собирать их по Земле.
- Ого! Тогда нам, наверное, нужно поторопиться?
Пастушок отрицательно покачал головой.
- Нет, принцесса, - сказал он, - Кот справится без нас.
- О… - протянула девочка, - А чем же тогда займемся мы?
- Мы? Ну, я даже не знаю, юная леди… Но мы точно не будем нарезать круги по комнате! Вместо этого, - пастушок легко соскочил с подоконника, - У меня есть блестящая идея! Мы устроим пленэр!
- Ого! – повторила Гвендолин, спрыгивая на пол вслед за пастушком.
- А… А где мы его устроим? – с восторженным предвкушением в голосе спросила Гвендолин, когда друзья уже шли по облакам, и все небо казалось сплошным океаном лунного света.
- О, майн юнге фройляйн, в лесу, если вы не возражаете, разумеется, - Луис склонился в низком поклоне, - Простите, сегодня я без шляпы!
- Ничего страшного, сэр! – сделала реверанс Гвендолин, - Шляпу мы как-нибудь переживем, я думаю.
- Я тоже так думаю, - кивнул Звездный пастушок, - Здесь недалеко, знаешь ли, есть отличный лес. Первоклассный! С чащей и парой рыцарей… Ну хорошо, рыцари все повывелись, но чаща, чаща-то осталась! Прекрасная чаща! Но мы с тобой заболтались, юная леди. Наша остановка.
- Остановка? – удивилась девочка.
Пастушок обернулся:
- Остановка, - повторил он, - Прыгай!
И прыгнул вниз.
Гвендолин подбежала к самому краю облака и увидела, как Луис прогулочным шагом спускается по воздуху к земле.
- Ах так! – хмыкнула девочка и прыгнула с облака следом за пастушком.
- Я испугалась, между прочим! – Гвен специально забежала вперед, чтобы выглядеть сурово.
- Очень зря, - констатировал пастушок, - А сейчас, говори, пожалуйста тише, иначе ты испортишь совам охоту.
- Ой, извините, - Гвендолин передернула плечами, - А разве в лесу есть совы?
Пастушок замер, медленно обернулся и недоверчиво поглядел на девочку.
- Конечно. Это же лес, - ответил он.
Девочка кивнула, но затем все же спросила:
- И лисы?
- И лисы, - подтвердил Луис.
- И змеи? – опасливо уточнила Гвендолин.
- Гвен, что с тобой? Это лес! Конечно же, здесь есть все лесные животные. И нет, здесь нет королевской кобры, если тебя это беспокоит, - Луис аккуратно отогнул длинную еловую ветку, освобождая им с Гвендолин дорогу.
- Ну… Просто змеи... Они такие противные! – призналась девочка и постаралась руками показать, насколько же противны змеи.
- Так вот оно что! – тихо засмеялся Звездный пастушок, - Ты боишься змей?
- Конечно! Они кусаются и вообще… холодные, - девочка поморщилась.
- Ни одна змея не укусит просто так, принцесса. В природе все гармонично и ничего не происходит без нужды, - сложив ладони лодочкой, мудро изрек Луис.
Пастушок и Гвендолин вышли на небольшую поляну, по краю которой серебряной лентой бежал тоненький ручеек.
- Все для чего-то нужно, – Луис опустил ладонь в прохладную воду, и отражение звезд пошло рябью.
- Все-все? – с сомнением уточнила девочка.
- Все-все, - улыбнулся пастушок.
- И даже пауки? – правая бровь Гвен насмешливо изогнулась.
- Тем более пауки! – усмехнулся пастушок и, обернувшись, посадил на ладонь Гвендолин маленького паучка с длинными тонкими ножками.
Глаза Гвендолин расширились от ужаса и стали похожи на две маленькие Луны.
- Немедленно убери с меня эту гадость! – тихо и четко скомандовала девочка.
- Это всего лишь маленький паучок, - как ни в чем не бывало, улыбался Луис.
- Убери!
- Не бойся. Он тебя не укусит. Просто не двигайся, - Луис осторожно взял ладонь Гвендолин в свою и дал паучку перебежать себе на руку, - Видишь, ничего же не случилось?
Гвен все также сидела, не двигаясь.
- Ну все, юная леди, можешь возвращаться в естественное состояние. Никто не умер.
- Это было ужасно, - тихонечко прошетала она.
- Нет, не было, - покачал головой пастушок, - Ты просто привыкла бояться. На самом деле ничего страшного не произошло. Это был маленький безобидный паучок, ты его не тронула – он тебя не укусил. Борись со своими страхами, принцесса, чтобы они не мешали тебе слышать гармонию.
И пастушок замер, закрыв глаза и будто вслушиваясь во что-то. Гвен покрутила головой, но ничего не услышала. Тогда она села в точности как Луис, закрыла глаза и прислушалась.
- А что я должна услышать? – тихо спросила девочка.
- Весь лес, - помолчав, ответил пастушок.
Гвендолин вновь замерла, и на этот раз она услышала. Журчание ручья, сонное покачивание веток, мимолетные порывы ветра в кронах деревьев, свист полета сов, испуганный писк мыши, шуршание змеи. Лес был так велик и прекрасен!
Внезапно Гвендолин посетила одна идея.
- Луис, а я могу услышать твои мысли? – спросила девочка, открыв глаза.
- Конечно, - подтвердил Луис, - Все мы – части единого целого, я так же ценен для леса как самая старая мышь, - он усмехнулся, - Хотя мышь, я думаю, важнее.
- А почему ты спрашиваешь? – мягко улыбнулся пастушок, и Гвендолин показалось, будто в его глазах спрятались две маленькие звездочки.
- Я… - Гвен начала, но как продолжить – не знала, - Луис, я все думала… Теперь все изменится…
- Теперь? – переспросил Луис.
- Ну… Скоро ведь и у нас наступит осень. Мама говорит, что тогда-то я наконец и стану серьезной.
- О, ужас какой! – засмеялся Луис, - Знаешь, я всегда боялся, что вот “тогда-то я и стану серьезным!” Есть в этом что-то неживое, если ты понимаешь, о чем я, принцесса.
- Не совсем, - честно призналась Гвендолин, - Разве ты никогда не бывал серьезным?
- Гвендолин, и я говорю это не без гордости! Бывал, конечно, серьезным, но! Никогда серьезным я не был, - он снова рассмеялся, - Ужасная это глупость – жить серьезно. Гораздо лучше – просто жить.
Гвендолин задумалась.
- То есть… - нахмурившись, - Тебе пятьсот восемнадцать лет… Это здорово! Но ты сказал… Ты никогда не был взрослым?
Звездный пастушок вновь улыбнулся и в задумчивости провел рукой по влажной от ночной прохлады траве.
- Нет, принцесса, - ответил он, - Эта жуткая участь меня, к счастью, миновала. Кружка вовремя взялся за мной присматривать, и вся эта чепуха про серьезное отношение и выгодные капиталовложения меня не коснулась, взрослым я не стал.
Девочка завороженно наблюдала, как в капельке росы на самом кончике опавшего листка отражается луна.
- А как вы с котом познакомились? – спросила Гвендолин.
- О! Это было днем разгромного поражения нашего кота! – мечтательно протянул Звездный пастушок, - Ящерица предпочла ему меня. Он тогда страшно обиделся!
Где-то далеко ухнула сова, доказывая слова Луиса о том, что лес этот был самый настоящий, в нем даже совы были.
- А до этого? – решившись, спросила Гвендолин.
Звездный пастушок удивленно дернулся, и тут же помрачнел.
- Почему ты спрашиваешь?
- Ты… Ты никогда об этом не говоришь, - созналась Гвендолин.
Луис внимательно поглядел на свою подругу.
- Юная леди, - нарочито небрежно начал он, - А в твою светлую голову не приходило, что я и сейчас не скажу?
- Приходило, - нахмурилась Гвен, - Но это будет нечестно!
- Да? И почему же?
- Потому! – буркнула Гвендолин, - Ты знаешь обо мне все, а я о тебе – ничего. Совсем-совсем! Я даже не смогу найти твою звезду на небе!
Хмурившийся до того Луис грустно улыбнулся:
- Это неважно, Гвен. Мою звезду нельзя найти.
- Почему?
- Это такой маленький секрет всех небесных жителей. Наши звезды надежно спрятаны.
Луис беззаботно пожал плечами.
- Так ты не скажешь? – надулась Гвендолин.
- Хм, почему для тебя это так важно? – искренне не понимая, осведомился пастушок.
- Не хочу, чтобы ты был для меня незнакомцем, - серьезно ответила девочка.
- Глупости какие! – хмыкнул Луис, - Мы знакомы, в этом нет сомнения! Но, если для тебя это важно, я расскажу, но лично мне не кажется это столь необходимым.
Итак, давным давно, за пару лет до моего рождения, в стране принцессы, некогда превращенной в миндальное дерево, у короля и королевы родился сын. Здоровый и крепкий малыш, серьезными глазами взирал он на всех обитателей дворца как будто намекая, что он – наследный принц и пора к нему привыкать. И надо сказать, обещал вырасти настоящим королем: со свитой, конем, мечами, балами и прочими радостями. И так рос он смелым и решительным мальчиком, не знавшим забот, до того самого дня, когда у него не появился младший брат, то есть я, - Луис усмехнулся, - Тут-то радость его закончилась. Вообще-то, если по-честному, это было славное время, он точно знал, что будет королем, а я точно знал, что королем не буду и был предоставлен всему свету, чему весьма радовался.
В то время как раз начались путешествия мореплавателей в Новый свет, и я, страстно желая к ним присоединиться, в шестнадцать лет удрал из дома, взял на берегу лодку и отплыл так далеко от берега, как только мог. Должен предупредить, в Новый свет я, конечно, не попал. Но то, что я тогда увидел, было самым настоящим чудом. Бесконечное, усыпанное звездами небо, превращающееся в бескрайним океан своего отражения. Ты только представь, повсюду звезды! Мир, который всегда имел для меня какие-то границы, оказался бескрайним и полным волшебства. Вернее, все вокруг было волшебством, и я был его частью! Это настоящее чудо: быть частью чего-то настолько великолепного!
Глаза Луиса ярко сверкнули в темноте.
- Это мое самое любимое воспоминание, - признался он.
Гвендолин слушала Звездного пастушка и, сама не замечая, счастливо улыбалась, представляя высокое ночное небо далекой теплой страны, где старушки гадают по яркому звездному свету, а его отражение едва заметно переливается в морской глади.
- Ну вот, - улыбнулся ей Луис, - Это было так чудесно, и в тот момент я понял, что нигде больше не найду такой красоты.
Я хотел рассказать отцу, но, когда я вернулся, все оказалось немного сложнее, чем можно было ожидать. Мы с братом… Мы дружили. Несмотря на то, что он был настоящим павлином с замашками властителя мира, а я не особенно подходил на роль верного оруженосца, мы дружили. Это как-то очень естественно выходит, когда у тебя есть старший брат.
Когда я вернулся, отец был в тронном зале, там же был Филипп, и они сильно поссорились. Мне следовало вмешаться, но… Я не думал, что так все выйдет, а потом было поздно… Филипп стал новым королем.
- А что же ты? – шепотом спросила Гвен.
- А я… Ничего принцесса. Я исчез. Просто шел до тех пор, пока все вокруг не стало золотым, а потом встретил Кружку, - Звездный пастушок помолчал, - Гвендолин, мой брат был тираном. И… Все то время, пока он правил… Я ведь был единственным, кто мог его остановить. Я ничего не сделал.
Луис, не мигая, смотрел на такие далекие сейчас жемчужинки звезд.
Гвендолин, мысленно пеняя себя на чем свет стоит за то, что вообще спросила, теперь молчала и не знала, что сказать, как вдруг ей вспомнилась колдунья.
- Луис, - Гвендолин не совсем представляла себе, что собирается сказать, - Все немного не так, как ты себе представляешь, я думаю… Я думаю, что так, может, было задумано.
Луис хмуро посмотрел на нее.
- То есть, - девочка сбилась, - Это ведь было так давно… Бабушка всегда говорит: «Что толку горевать о пролитом молоке?» И… ведь если бы ты действительно был виноват, я уверена, звезды никогда бы не приняли тебя.
Звездный пастушок ласково ей подмигнул:
- Ты мне сейчас напоминаешь одну хитрую ведьму, юная леди, - умехнулся он.
- Она тоже так говорит? – оживилась Гвендолин,
- Она говорит, что на все есть свои причины, и верит, что в конечном счете все будет так, как должно быть, - пожал плечами Луис, - В этом ее мудрость.
Гвен кивнула и помолчав сказала:
- Главное, Луис, быть счастливым.
Луис улыбнулся.
- Ты как всегда права, юная леди. Ты как всегда права.
Когда с первыми лучами солнца пришел новый день, и Луис прощался с Гвендолин, Звездный пастушок немного смущенно сказал:
- Гвендолин, я должен тебе сказать, мы с Кружкой на некоторое время исчезнем.
Девочка озабоченно посмотрела в светлые глаза Луиса.
- Но ты ведь вернешься? – спросила она, - Ты ведь не навсегда исчезаешь?
Пастушок ласково улыбнулся:
- Обязательно вернусь, принцесса. Разве можно тебя тут бросить?
«Я верю!»
Прошло две недели с памятного разговора в лесу, и все эти две недели девочка мысленно называла «сплошной несправедливостью»: будто мало ей было приближающегося сентября, а вместе с ним и первого учебного года, так она умудрилась еще и простудиться. И вот теперь, когда все вокруг наслаждаются последним летним месяцем, Гвен вынуждена лежать в коконе из одеял, пить всякую лечебную гадость, которую приносит мама, и ни в коем случае не злиться. Да еще и Луис с Кружкой за все время ни разу не заглядывали: как ни как - августовский звездопад – друзья ночи напролет собирают упавшие звезды и возвращают их на место, и потом, Луис предупреждал, что какое-то время они не смогут появляться.
И хотя Гвендолин понимала, что никто не виноват в ее болезни, в конце лета и в том, что мама нервничает и боится что-нибудь не успеть, девочке все ж таки было ужасно обидно. Вокруг лето, тепло и звездопад, а она тут лежит, и кажется, будто все про нее забыли, и никому она не нужна. Но самым неприятным была какая-то постоянная, все накипающая злость на всех окружающих, которая то и дело выливалась то в слезы, то в нехорошие мысли. «Хоть бы кто-нибудь зашел меня проведать! Не лекарство дать, не покачать головой с глупыми причитаниями… Фу! Гадство какое! – Гвен скривилась, - А просто проведать. Пришел бы и сказал: “Привет, Гвен! Я тебе конфету принес! Будешь?” И я бы сказала, что, конечно, буду, разве можно спрашивать такую глупость? Всякому же понятно, что порядочный человек просто не может не любить конфет… Хоть бы кто-нибудь пришел меня проведать. Эх…»
Поздним вечером в комнату Гвен зашла мама.
- Ты почему до сих пор не спишь? Уже одиннадцать часов! Все, закрывай глаза и спи! – выключила свет и ушла.
А девочка все лежала и смотрела, как загораются на небе звездочки, вот одна, вот – еще две и еще…
И когда ранним утром солнечный лучик щекочущим теплом разбудил Гвендолин, она с каким-то жгучим беспокойством подумала, что Луис мог уже дать о себе знать.
Но от Звездного пастушка не было весточки ни на этот день, ни на следующий, ни через неделю, а затем жизнь без ночных прогулок сквозь звезды стала казаться пугающе привычной.
Когда наступил сентябрь, Гвендолин пошла в школу.
И школа Гвендолин сразу не понравилась.
В городке, где жила Гвендолин было не так-то много школ, а в ее районе – только одна. Это было большое прямоугольное здание в четыре этажа, выкрашенное серой краской, которая в особенно ясный день все-таки могла показаться белой, и это делало ее не такой неприятной как в другие дни.
Учительницу Гвендолин звали мисс Кит. И это была очень неприятная молодая дама, пребывающая в святой уверенности, что только она знает, что и как нужно делать.
Гвендолин сразу поняла, чего от мисс Кит можно ожидать, и потому поначалу проблем у девочки не было.
Ровно до первого урока естествознания, на котором мисс Кит рассказывала об устройстве Солнечной системы.
- Как вы думаете, - начала мисс Кит, - Куда исчезает солнышко, когда наступает ночь?
Гвендолин скривилась.
- Ты хочешь ответить, Гвендолин? – наигранно-благодушным тоном осведомилась мисс Кит.
Гвен внимательно посмотрела на учительницу. Внутренний голос, звучавший сейчас почему-то голосом Кружки, саркастически возвестил: «Что толку беседовать с ней о солнце? Она никогда его не видела».
- Нет, - покачала головой Гвендолин.
- Что-что? – еще более благодушно осведомилась мисс Кит.
- Я не хочу отвечать, - громче повторила Гвендолин.
Мисс Кит поджала тонкие губы.
- Очень жаль, - она постучала кончиками пальцев по столу, - А ведь ответ черезвычайно прост! Может быть, кто-то еще хочет ответить?
И не глядя на Гвендолин, мисс Кит добавила:
- Придется побеседовать с твоей мамой, Гвендолин.
Гвен хмуро кивнула.
- И что ты можешь сказать в свое оправдание? – мама, только вернувшись из школы, стояла при входе в комнату Гвен, сложив руки на груди и по всем признакам собиралась начать очередной разговор о «серьезной жизни».
Гвен подняла глаза от книги, которую до того читала, но не ответила.
- Ну? – требовательно протянула мама, - Чего ты молчишь?
- Ничего, - Гвен перелистнула страницу.
- Почему ты отказалась отвечать? – мама прошла в комнату и села на кровать.
Гвен помолчала, но затем все же ответила:
- Это не имело значения.
Мама ошарашено уставилась на Гвендолин.
- В каком это смысле? – севшим голосом спросила она.
Гвен пожала плечами:
- Мисс Кит сама не знает, о чем говорит.
- Да? – удивилась мама.
- Угу, - кивнула девочка.
Мама как-то разом сникла, и между бровей у нее залегла глубокая складка.
- Мам, - оторвавшись от чтения, позвала Гвен.
- Да, Гвендолин?
- Теперь всегда будет так противно? – спросила девочка.
Мама сочувственно вздохнула:
- Это ничего, Гвендолин, - сказала она, - Это все ничего. Ты быстро привыкнешь, а потом все будет не так уж и плохо. Жизнь – она ведь такая – не сказка.
Гвендолин нащупала в кармане волшебный листочек ивы, глубоко вздохнула и, досчитав до десяти, выдохнула, стараясь не заплакать. «Это ничего, - подумала она, - Это все ничего. Вот я потерплю, а потом вернутся Луис и Кружка, и все снова станет хорошо. Я верю!»
Первый снег.
Декабрьская ночь укутала город прозрачной дымкой колючего морозца. До Рождества оставалось всего ничего, а снега не было и в помине, так что наряженные к предстоящим праздникам елки сиротливо кутались в блеск мишуры и вату искусственного снега.
Это был час такого темного зимой вечера, когда все жители городка уже разошлись по домам, чтобы в тесном тепле своей гостиной выпить чашечку горячего черного чая с лимоном или бергамотом и парой овсяных печеней, слушая радио и привычно ворча, как же надоела работа и холода, а втайне надеясь, что к Рождеству все-таки выпадет снег.
В такой час и в голову никому не придет посмотреть в окно. Тем более – обратить внимание на небольшое странно мерцающее облако тумана, совсем несвойственного для декабря.
И пользуясь людской недальновидностью, облако, пока его никто не видит, преспокойно приземлилось в невзрачном переулке и обернулось высоким светловолосым юношей в длинном бордовом плаще.
Луис вышел из тумана, зябко поежился от ночного холода и достал из кармана небольшие квадратные часы – одни из тех, что были на столе ведьмы в памятный день праздника Осени. Часы резко и громко тикали.
Звездный пастушок поморщился и убрал шумный механизм обратно в карман.
«Не получится,» - кисло подумал он и торопливо зашагал вдоль темной освещенной лишь парой тусклых фонарей улице по направлению к белому двухэтажному домику, где, как он помнил, под задним крыльцом пряталась ворона по прозвищу Печенье, пока ее крыло не зажило. Тринадцать лет назад.
В доме Гвендолин горели только два окна в гостиной, где мама составляла список гостей на праздники, в то время как папа читал вечернюю газету. Они по-прежнему были крайне серьезными людьми.
И в комнате Гвендолин, где та делала какие-то вычисления по подвижной карте звездного неба. На ее шее, скрытый под рубашкой на тоненьком шнурке все также висел золотой листик с волшебной Ивы.
Остановившись под знакомым окном, пастушок почувствовал, как страх тугой пружиной скручивается где-то в животе.
«Ничего не получится,» - вновь подумал он, - «Ничего страшного не случится, если я просто спрошу. Скорее всего, она меня не вспомнит…»
Пастушок старался не думать о том, сколько всего неприятного обязательно произойдет в случае провала. На самом деле, в тот момент единственное, чего он по-настоящему боялся было то, что Гвендолин в самом деле не вспомнит, кто он.
«Наверное, лучше было бы через дверь,» - стоя на карнизе окна, запаздало подумал Луис и постучал.
Время шло, но ничего не происходило, и пастушок уже собирался постучать еще, как шторы, занавешивающие окно, вдруг отдернулись, пропуская девушку с удивительно большими серыми глазами и светлыми волосами, убранными в длинную косу, спускающуюся девушке до колен.
«Не вспомнит. Не может быть, чтобы вспомнила. Столько лет прошло. Сколько, кстати? Эм.. Мне-то сколько? – лихорадочно думал Луис, - Определенно, не вспомнит.»
Звездный пастушок улыбнулся девушке в окне и еще раз постучал.
Гвендолин будто во сне повернула щеколду, слегка надавила на оконное стекло, потянула на себя раму, и окно наконец распахнулось, впуская в комнату бесснежный ночной холод.
Луис так и стоял, замерев с поднятой рукой и немного нервно улыбаясь7
- Доброй ночи, Гвендолин, - неловко начал он, - Ты меня, наверное, не помнишь, да это и не важно, хм…
Гвен молча, не мигая, смотрела на незванного гостя.
- Ужасно глупо все получилось… - продолжал Луис.
- Ты не пришел, - ледяным голосом перебила его девушка.
- Прости?
- Ты не пришел, - четко повторила Гвендолин.
- О… Так ты все помнишь? – упавшим голосом спросил Луис.
Девушка поджала губы.
- Почему? Почему, Луис?! Я так… Я ждала вас… Кружку, тебя, да хоть маленькую звездочку! Хоть что-нибудь! А вы, нет, ты! Ты забыл про меня! И все эти сказки..! «Смотри на небо!» За что, Луис? Ну за что? Что тебе сделала маленькая шестилетняя девочка?!
- Гвендолин, я… - Луис сам не знал, что собирается сказать.
- И зачем ты вернулся? Что это за вещь, которую…
- Это не вещь, Гвен.
- Нет?!
- Нет, - Луис попытался улыбнуться.
- Тогда что это? – бесстрастно спросила девушка.
- Это звезда.
Гвендолин как-то разом сникла.
- Ага, - кивнула она, - Понятно. Звезда. Да, хорошо.
Девушка потянула шнурок на шее и, сняв его, отдала Звездному пастушку.
- Вот, - безучастно кивнула она.
Луис растерянно смотрел на золотой листок, не зная, как быть.
- Спасибо, - враз севшим голосом поблагодарил он.
- Не за что, - пожала плечами Гвен и потянулась, чтобы закрыть окно.
- Гвендолин! – позвал Луис, - Гвендолин, прости меня! Гвен, я очень виноват. Я не знаю, чем я должен… Как я могу все исправить, но… У тебя должен был быть шанс, возможность прожить жизнь как все остальные: повзрослеть, влюбиться, выйти замуж… Гвен, я очень виноват! И мне жаль, что так вышло. Это ничего не изменит, но мне правда очень жаль.
Не зная, что еще он может сделать, Луис приготовился исчезнуть, чуть сжав в руке крошечную звездочку, как вдруг тонкая рука Гвендолин сильно потянула его за полу плаща.
- И это все? – грустно спросила она, - А как же обещание никогда больше так не делать?
Луис ошарашенно уставился на Гвендолин.
- Гвен, я… Что?!
- Ну ведь ты же не думал, что сможешь сейчас опять удрать? Одними обещаниями ты, конечно, не отделаешься. С тебя теперь столько сказок причитается – жуть! И печенье с шоколадной крошкой… - девушка мечтательно улыбнулась.
- Но..
- Никаких «но», Луис! Это не обсуждается, понятно? – Гвендолин сердито прищурилась.
- Конечно, понятно! – поспешно согласился Звездный пастушок, - Но, Гвендолин, так же нельзя! Ты вот так запросто отправишься с незнакомым человеком на другой конец Вселенной?!
Гвендолин хмыкнула.
- Во-первых, не с незнакомым человеком, а со Звездным пастушком, который до конца времен обязуется приносить мне печенья с шоколадной крошкой, и Кружка за этим проследит! А во-вторых, ни куда угодно, а в созвездие Близнецов, давно хочу увить Кастора.
- У времен нет конца, - машинально поправил Луис.
- Значит, Вечность! – беззаботно рассмеялась Гвендолин и услышала, как где-то далеко тихо затикали часы.
Тут с неба сорвалась маленькая звездочка, подлетела к самому сердцу девушки, и все потонуло в нежно-золотистом свете.
А когда сияние померкло, Гвендолин снова была маленькой девочкой, идущей по Звездной дороге, и Луис держал ее за руку и счастливо улыбался.
А в маленьком городке наконец-то пошел снег.
Звездный пастушок, Изумрудный кот и Белая Луна
© Copyright: Мария Фэйт-Волхонская, 2014
Свидетельство о публикации №214052401313
Свидетельство о публикации №214052401313
Рецензии