Глава десятая лорд дневник святой грешницы

20 июня 2002 года…

Четырнадцать часов тридцать пять минут. Наконец-то Лорд умер…

Я говорю «наконец-то», потому что страшно, в каких муках он жил этот месяц. Ветеринар так и не приехал. Я стала лечить сама и заметила, что у него отказали почки, и он жил до тех пор, пока его не съела собственная моча.

Я вылечила его от кашля и думала, что друг пошел на поправку. Он хорошо ел, весело встретил сына, но на огород со мной не ходил, оставался лежать дома. Он очень пополнел. Я думала, что все-таки что-то неладное с легкими, пока не увидела его набухшую голову и не вспомнила, что лужи лить он у меня не просился. Я стала его обследовать и дотронулась до его кобелиного достоинства, и он завыл от боли и чуть меня не укусил. Его меховой чехольчик был пуст, а канальчик ушел вовнутрь тела.

Я еще больше увеличила страдания, когда влила в него три стакана мочегонного. Он покорно пил и потом разбух еще больше.

Я представляю, как он страдал, чувствую его боль, как свою, ощущаю, как соленая моча съедала все его органы. Она разлилась по всему телу от лап до носа. Я представляю, какие это невыносимые муки, но он мужественно все переносил.

Лорд, молча, лежал плашмя на переходе из одной комнаты в другую, так, чтобы можно было наблюдать, где бы я ни была. Его преданные любящие глаза следили за моими движениями. Он лежал на животе, раскинув набухшие лапы. Они мешали мне ходить, и я наклонялась к нему, чтобы осторожно их отодвинуть, а он тогда слабым голосом рычал.

Рыдая, рассказала о своем горе приятельнице, и она посоветовала дать ему но-шпу.

О! Если бы немного раньше! После лекарства под ним появилась лужа. Мне нестерпимо больно было смотреть на его муки, и я желала другу скорой смерти, но в тоже время страшилась его потерять. Мучительно страшно осознавать, что я больше не смогу прижаться к его мягкому тельцу, и он больше не будет согревать меня своим теплом.

Не страшна сама смерть, а страшны муки умирающего и оставшихся без него жить близких с укором совести за нанесенные обиды. На похоронах своих близких я убивалась только об одном, что не смогу больше их видеть и слышать, не смогу больше с ними как и прежде общаться.

О! Как он страдал!

Я ложилась на пол возле него и целовала кругленький носик, гладила умненький лобик. Просыпаясь ночью, прислушивалась к его дыханию. Я боялась увидеть его смерть и страшилась застать его уже мертвым. Моя душа стонала, что я ничем не могу ему помочь. А молить Господа Бога, чтобы он взял мою жизнь вместо него, мне не приходило в голову, ведь без меня он, никому не нужный погибнет.

Лорд переносил свои муки в одиночестве. Я весь месяц ездила в центр к своей бывшей учительнице помогать полоть огород. А в последние сутки его жизни опоздала на последний автобус и вернулась домой только утром. Баба Фаня меня отругала за причиненное ей беспокойство, потому  что мой мальчик не хотел без меня умирать, и воем боролся со смертью всю ночь. Этим он, наверное, подорвал последние силы и ускорил смерть.

В жуткой тишине я дрожащими руками вставила ключ в замок, но Лорд почувствовал меня и завыл. Я стремглав бросилась к нему и, приблизившись, стала целовать родной мне носик и он стих. В чужом доме я не могла спать, все мои мысли были заняты больным другом. После бессонной ночи и, уставшая от работы, я легла на пол рядом с ним и мгновенно уснула. Он лежал молча. Проснувшись, я пошла на кухню за едой. И в этот момент он застонал, последний раз меня позвал и испустил дух. На его голос я стремительно к нему бросилась, но застала уже бездыханное тело.

Остановилось навечно верное сердце моего преданного друга. И я завыла нечеловеческим голосом, завыла так, что было слышно далеко на улице. Мой сын шел с автобуса и, услышав мой исполинский крик, быстро помчался в дом, а я уже ждала его на пороге. Я знала, что он приедет хоронить. Незадолго до болезни Лорда я видела сон, в котором мой мальчик умер, но приехал Юлий и Лорд тут, же ожил и с радостным визгом бросился к нему.

Я сыну после этого сна сказала:

- Мы потеряем песика, и ты будешь его хоронить.

Юлий выкопал могилу под кустом красной смородины, так чтобы Лорд всегда был со мной. Я завернула дорогое мне тело в шелковое покрывало, сын положил его аккуратно в могилу и уже принялся его закапывать, но я закричала:

- А вдруг он еще живой!? – и бросилась наземь к мертвому другу.
Последний раз поцеловала еще не остывшее тело и прошлась рукой по черной шерсти.

Я потеряла своего последнего единственного друга…

Я не знаю, как бы пережила этот день, если бы не приехал сын. В заботе о нем легче переносилось горе.

На следующий день душа Лорда прощалась со своей любимой чашкой. О! Как я об этом не подумала – чашка стояла пустая!

Когда сын уехал, меня проняло чувство сильного горя. Убиваясь от тоски, засадила могилу своими любимыми незабудками. Горе сдавливало виски, сжимало сердце, и я иногда доходила до умопомрачения. Мне хотелось разрыть могилу и прижаться к нему еще раз.

Моего мальчика, славного мальчика, убило равнодушие, в том числе и твое…

Его звали громко: Лорд Коки Спаниель. Лорд – почетное звание, Коки – нежное имя, Спаниель, как у всех полагается – фамилия. Но каждый называл его так, как ему нравилось. Я звала нежно по имени, сын оказывал ему почет, а ты просто называл «мальчик». Но пес отзывался на все прозвища, так как знал наши голоса и любил нас.
 
Это был английский кокер-спаниель черного окраса, исключительно умный и добрый пес с уникальными способностями. Он появился у меня нежданно-негаданно в год Собаки. Собака -  друг человека. И в эти мучительные для меня годы он был не только настоящим другом, но и моим ребенком. Мне нравится внешность собак только породы немецкой овчарки, но любимых и друзей не выбирают – их посылает судьба. И я просто смирилась с его внешностью. С его длинными лохматыми ушами, короткими лапами, обрубленным хвостом и не восхищалась окрасом. Но этот пес был послан мне Богом для облегчения моей страдальческой участи.

Восемь лет подлинного ада – я пережила смерть родителей, мужа, предательство любимого, мытарства по домам, холод, голод, унижения, побои и гонения властей. Говорят, что животные снимают стресс. Это верно. В отчаянии я доходила до желания порвать с жизнью, но любящие глаза моего маленького друга и забота о нем останавливали меня. А когда он прижимался ко мне своим теплым тельцем, я забывала боль.

Когда Сергеев решил продать дом другим покупателям, у меня пошатнулась вера в Бога. Я в истерике его ругала за посланную мне мученическую жизнь:

- Зачем ты прислал меня в этот дом, чтобы больнее дать пинок под зад, - причитала я и кидала взор на полный колодец, меня тянула к себе мутная вода.
Колодец стоял в низине и от талого снега и большого дождя он наполнялся темной водой. Глядя в эту бездну, я испытывала непреодолимое желание броситься вниз головой. Лорд, угадывая мои намерения, садился мне на ступни, прижимаясь спиной к ногам, а голову поднимал вверх и тревожно умным взглядом смотрел на меня. В его синих глазах было столько горя и любви, что я гнала прочь от себя страшные мысли…

Но иногда от безысходности положения отчаяние доводило меня до мысли взять на руки своего ребенка и броситься вместе с ним. Интуитивно чувствуя, Лорд становился на задние лапы, передними обхватывал меня и, подняв верх голову, страдальческим взором смотрел в глаза, и я не выдерживала этого взгляда. Сознание, что я буду причиной его страданий, начинало терзать мою совесть. В такие минуты я просила у Господа прощения и читала молитву. «Я увижу Благость Господа на земле живых», - двадцать шестой Псалом Давида успокаивал мне душу. Лорд – это благость, посланная мне Богом. Он укрепил тогда мою веру и дал мне силы спокойно пережить новый удар судьбы.

«Вера – осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом», - так сказали в религиозной передаче, которую я слушала по радио. И я перестала бояться неизбежности, веря в лучший исход. Покорно приняла еще одно испытание Бога, твердо уверовав, что он меня не оставит, просто мне надо через это пройти.

Когда Лорд заболел, то не многие понимали мое горе. Большинство твердило:

- Это всего лишь пес.

Да, это всего лишь пес, но и травинка живая, а собака создана, как человек. У нее те же мысли и желания, тот же индивидуальный характер, те же болезни. Во сне мой песик стонал, всхлипывая, плакал и смеялся, громко смеялся. Его эмоции зависели от того, что ему снилось.

Лорд родился под созвездием Льва и был по характеру настоящим Львом: свободолюбивым, упрямым, настырным, мужественным, добрым и благородным. Обидчику, выбившему ему со злости палкой челюсть, он, как будто ничего не случилось, мог забраться на колени. Но обязательно своему и моему обидчику наложит возле дверей кучу. Куча и была его местью. Из-за куч соседи постоянно скандалили, так как Лорд делал их на виду. Он был приучен к тому, что я их буду убирать. Я не люблю натыкаться на тайные кучи под кустами или в траве. И чтобы предотвратить эти скандалы и уберечь своего друга от ненужных обвинений, я убирала кучи за всеми приходящими во двор собаками. Когда Лорд обижался за что-нибудь на меня, то кучу, он мог положить и возле моих дверей. Я его за это ругала, а он зло фыркал.

Я не собаковод и не охотник, поэтому не умею давать собачьи команды, а также не умею дрессировать. Я всего лишь с месячного возраста кормила его по книжке, научила здороваться, подавая лапу, танцевать, сидеть и лежать. Команды он выполнял по своему настроению. Но если я настойчиво требовала, то исполнял с ворчливым рычанием. Он быстро освоил урок с мячом. Я бросала маленький мячик, и радостный пес мне его приносил. А вот научить приносить птицу у меня не получилось. Все мои петушиные крылья он тут же раздирал и проглатывал. Мы также не смогли его научить спокойно нас встречать. Он был слишком эмоциональный пес. При встрече от избытка чувств, привизгивая, подпрыгивал на задних лапах, а передними обхватывал нас и старался лизнуть в подбородок. У меня вся одежда исцарапана его когтями.

Лорд сразу с малолетства стал обжорой и ел все подряд и в огромном количестве. Быстро усвоил слово «кушать» и освоил свою чашку. В нашем двухэтажном городском доме кухня находилась на первом этаже, а спальни и комната отдыха на втором. И стоило кому-нибудь произнести слово «кушать», и маленький комочек стремительно несся вниз к своей чашке. А лестница была такая крутая, что иногда он кубарем катился по ней. Постепенно мы стали есть одну еду и все одновременно, но пес – хитрюга не подходил к своей чашке, пока мы ели. Но как только мы поднимались из-за стола, он тут, же бежал к своей еде. Когда мы занимались трапезой, он сидел возле нас и шепотом скулил, обливаясь слюнями, и в  его молящих глазах было столь велико желание получить от хозяина угощение, что ты не выдерживал и делился с ним своей едой, подавая ему прямо с вилки. Хотя я все время ворчала – учила бросать долгожданный кусочек в его миску, так как Лорд от нетерпения поднимал лапы на стол и тянулся носом ближе к тарелке. Но мое сердце переполнялось нежной признательностью к тебе.

Юлий ругал нас за невоспитанное поведение пса, обвиняя, что мы таким кормлением испортили его, а мы всегда ему возражали:

- Ведь он о нас тогда думает плохо. Неужели ты можешь выдержать его просящий взгляд?

Последние месяцы жизни Лорда сын тоже стал близко принимать к сердцу его отчаянный взор и отдавать ему свою еду. Не наша любовь испортила пса, а голодная жизнь сделала его попрошайкой.

Поразительный ум Лорда покорил меня уже в ранний период его детства. Он дотошно доходил до всего сам. Смышленый пес стал полностью подражать человеку. Я собирала ягоды, и он собирал в рот. Но умный пес сразу сообразил, где ему выгоднее брать: стоило мне отвернуться, как он носом в ведро. Летом, если мой маленький друг долго отсутствовал, я шла за ним в огород, зная, что он будет в горохе. Однажды, увидев, как я ела зеленый горошек, он сорвал сочный стручок, попробовал. И сладкий горошек стал его любимым лакомством. Я всегда сажала много гороха – так, чтобы и мне досталось.

Я ушла на хутор Сергеева не столько из-за себя, сколько из-за Лорда. В квартире мы оба жили как в тюрьме, а он в особенности. Я не могла выпустить его на улицу, чтобы порезвиться, потому что его могли увести с собой свободно бегающие, спущенные с цепей дворовые псы и могли задавить машины. Но самое главное в том, что кругом были соседи. Лорд – щенок без меня протяжно скулил, а когда я ночью возвращалась с работы в кафе, он встречал заливистым лаем. Это, конечно мешало соседям. Звукоизоляция в доме безобразная – в одной квартире вздохнешь, в другой тебя передразнят. 
Мне по ночам спать мешали постоянные ссоры соседей и плач их грудного ребенка. Но я мирилась с этим, так как никто не виноват в том, что такая слышимость. А каждый в своей берлоге должен чувствовать себя свободно и расслаблять свои нервы, а не собирать их в «коробочку». Но, находясь в постоянной стрессовой ситуации из-за бессонных ночей, соседям надо было вымещать на ком-то злобу, и они выплескивали ее на нас с Лордом.

Мой песик был выдающегося ума, до всего доходил сам. Он сам понял, что такое ночь, а свою нужду справлял только по ночам и поэтому осторожно, шепотом подавал голос. И я его тогда выпускала. Но однажды я замешкалась и вовремя не впустила в квартиру, и он чуточку-чуточку громче дал о себе знать. Этого было достаточно, чтобы утром злобные соседи сердито кричали на меня и грозились убить песика. Бедный мой мальчик все понял и забился у меня в ногах. Мое кафе было уже закрыто, и измученная стрессами моя нервная система не выдержала и я безудержно разрыдалась. Меня трясло в истерике и Лорд, мой маленький ангел=хранитель, забрался ко мне на колени и стал лизать руки, шею, лицо. Так мы провели с ним целый день, я ревела, а он успокаивал. Но после этого скандала в квартире по ночам он больше не просился. А ему тогда исполнился только годик.

Только с возрастом пес стал спокойно относиться к домашней птице. А тогда я даже не могла взять его с собой в хлев, так как молодой Лорд гонялся за курами и утками. Когда я собиралась в хлев, чтобы покормить козочку, то мое сердце надрывалось, глядя на его радостное ожидание возле дверей. Но мне приходилось ему говорить:

- Ты остаешься дома.

 И унылый пес, угрюмо опустив голову, плелся в комнату, забирался в кресло и укладывался в нем, положив голову на лапы.

А на хуторе ему была свобода. Он барахтался в траве, кувыркался в песке, мог залезть в лужу, гонялся за бабочками и птицами.  Лорд добывал себе еду, разоряя птичьи гнезда. Если, гуляя по лесу, я натыкалась в траве на  гнездо, то скорее уводила подальше пса, но ему подсказывало чутье, и он возвращался к тому месту и находил его.

Если я возилась на огороде, то Лорд обязательно находился рядом, а когда ему надоедало ждать или он жалел меня, считая, что я слишком долго работаю, подходил ко мне и начинал жалобно скулить. Я наклонялась к нему, и тогда он бросался лизать мне лицо и делал это до тех пор, пока я с ним не уходила домой.

У пса была хорошая интуиция – он читал мои мысли и угадывал намерения. Где бы он не находился, стоило мне о нем подумать, и он тут как тут. Его любимым лакомством также была сырая картошка. Как-то раз я чистила дома картошку, а Лорд был с тобой на улице. И вот попадается картофелина вся в черных точках, и я про себя подумала: «Это для него», - а он уже возле меня открывает свою пасть. Один раз мы хотели втайне от него уехать в лес, и чтобы его обмануть, я на кухне подала ему вкусную мясную еду, а сама стремительно пошла к двери, но он уже сидел там. Его не обманешь и не перехитришь.

Наблюдательный пес перенял все повадки человека и осознал их выгоду. Он быстро понял, как можно попасть на улицу – вставал на задние лапы, передними нажимал на ручку, а носом открывал дверь. Когда я начинала его ругать за распахнутую дверь, Лорд сердито фыркал, а если я заставляла закрывать за собой двери, с рычанием уходил…

Однажды в доме Сергеева я по перекладной лестнице полезла под крышу. Лорд, цепляясь своими мощными лапами, тоже забрался на последнюю перекладину, и мне ничего не оставалось делать, как поднять его на чердак. Но проблемой было с ним спуститься, так как короткая лестница неустойчиво стояла. Я не представляла, как спущу сама ноги на перекладину, и поэтому сбросила пса с чердака, но неудачно, он ударился об утоптанную землю. Лорд не издав ни единого звука, ушел на сеновал и, спрятавшись в сене, сутки не выходил оттуда. Я горько сокрушалась о содеянном и ласковыми словами горячо вымаливала у него прощение. А предлагая  еду, что у меня была, старалась выманить его из укрытия, но тщетно, пес был на стороже и мне не доверял.
Спас положение кот Рыжик, еле притащив огромного перепела, и у Лорда сработал инстинкт охотничьего пса. Этот перепел тут же оказался в его зубах. С Рыжиком они жили дружно, вместе лежали. Но Лорд был очень прожорливым и мгновенно съедал не только сою еду, но и еду кота. Поэтому чашка кота в основном стояла на шкафу. Мой любимый Рыжик был тоже выдающегося ума и очаровательной внешности. Он не был огненным и не был желтым, а имел пушистую шерсть нежно светло-коричневого цвета. На мордочке белые щечки, белая манишка на груди и белые сапожки на лапках. Кот был очень ласковый и доверчивый и, как Лорд, до всего доходил сам.

Спать мы укладывались втроем. Пока я раздевалась, кот ждал у изголовья, так как спал у меня на груди, а пес в ногах.

Мой Лорд не переносил одиночество, ему надо было чувствовать и ощущать меня. Еще маленьким щенком, чем бы я ни занималась, он усаживался своей попочкой мне на ступни ног и, конечно, мешал. Я тогда сваливала его с ног на пол, но он продолжал крутиться вокруг меня, и я по неосторожности причиняла ему боль, наступая на лапы. Песик от боли взвизгивал, и я наклонялась к нему, чтобы погладить по черной спинке и попросить прощения. Это вошло у него в потребность – получив  боль из-за моей неловкости, Лорд становился на задние лапы, а передними обхватывал меня и, в ожидании извиняющих ласк, в упор смотрел в глаза...

Но когда он стал взрослым псом, я не всегда просила прощение, а больше ругала его самого:

- Ты вертишься у меня под ногами и мешаешь мне работать, а я еще должна просить прощение. Лежи на своем месте, и никто тебе лапы давить не будет.

Пес недовольно фыркал и ложился в стороне, положив голову на лапы, и удрученно смотрел на меня. Глядя на него, мое сердце наполнялось жалостью, и я давала ему что-нибудь вкусненькое, и тогда все повторялось заново.

Пока я жила в доме Сергеева без света, я на ощупь в темноте давила на собаке блох и вытягивала клещей. Пес довольный лежал у меня на коленях и позволял везде на теле проводить мне такие экзекуции над своими кровососами. Давить блох и вытаскивать клещей, можно сказать, мое хобби. Я сутками могу этим заниматься и прихожу в азарт, гоняясь за шустрой блохой. Меня захватывает стремление ощутить борьбу. Только нащупав пальцами маленького паразита, я хочу его взять, а он ускользает в длинную шерсть. И я с наслаждением испытываю чувство победы, когда слышу хруст врага при его давлении.

Первый клещ впился Лорду в ухо еще в квартире, а мы городские жители, не знали, что это такое. Я решила, что из-за плохого питания у него ослаб организм, и поэтому выросла бородавка, пока опытные люди не вытянули уже разбухшего за несколько месяцев гладкого бежевого шарика, размером с мелкую монету. Он был наполнен черной кровью. Высасывая из песика кровь, клещ по капле забирал у него здоровье. Мы стали опасаться за жизнь любимчика. Помог совет ветеринара  напоить его водкой. Мы так сделали и помогло.
 
Лорд вначале также покорно давал себя мыть и стричь. Но вот появился ты, и мой послушный мальчик стал другим, так как перенял твое поведение. Говорят, что каков хозяин, таков и пес. Ты не любил мыться, так как у нас не было условий, и банный день всегда разражался скандалом. И Лорд перестал любить эту процедуру и мог даже укусить, потому что по-собачьи говорил мне: «Нельзя!» Но я упорно лезла, и тогда он выражал свое недовольство зубами, но до крови не кусал, а когда я обиженно показывала ему место укуса, он с недовольным рычанием уходил. Пес  видел, как ты обрушивал на меня свои кулаки, и видел мое вынужденное прощение и стал вести себя точно так же, как и ты. Но когда мы с тобой ссорились, то Лорд всегда был на моей стороне и на тебя сердито рычал и вместе со мной уходил спать в другую комнату. Хотя, когда ты меня ненавидел, тогда и его не любил.

Лорд очень тяжело переносил наши ссоры, и у него в умных глазах появлялась такая боль, что я стыдилась за тебя перед ним. Бедный мальчик даже не мог спать и все время глубоко вздыхал. Но когда в доме мир и согласие, то пес  умиротворенно засыпал, и тогда ему, видимо, снились счастливые сны, потому что он задорно смеялся. Он радовался нашей любви в любом ее проявлении. Стоило только тебе подойти ко мне с поцелуем, восхищенный Лорд от переполнявшей его благодарности к тебе восторженно визжал и легко подпрыгивал, стараясь достать твое лицо, а когда ты с любовью наклонялся к нему, он, повизгивая, лизал тебе подбородок, губы, глаза.

Когда ты появился, Лорд тебя сразу принял, стал слушаться и полностью подражать. Но ты долгое время злился и раздражался, что пес был не только в комнате, но и в моей постели. Ты меня даже стал оскорблять, обвиняя в сексуальной связи с кобелем. Ты кричал, что место собаке на кухне или в коридоре, а я не относилась к нему, как  к животному.  Все дело в том, что мной руководила большая любовь к четвероногому другу и отзывчивая душа. Я по доброте своей не могла позволить, чтобы мой мальчик скучал один или мерз, думая обо мне плохо. Он был моим другом и моим ребенком, поэтому и я находилась на кухне рядом с ним. Я не относилась к нему, как к псу, а как к себе равному.

Он был моим немым собеседником и понимающим слушателем и всегда меня внимательно слушал, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону. Был моим старательным помощником – когда шустрые крольчата выбирались из загородки, он их догонял, накрывал лапой и ожидал меня. Если в огород заходили соседские куры, он рвался помогать их гнать, но я всегда останавливала его усердие:

- Мне неприятности не нужны. С ними я справлюсь сама. Тебя это не касается!
И преданный пес ложился на землю и смиренно ждал указаний.

Когда у меня появился месячный щенок с непропорционально при маленьком туловище огромной и толстой мордашкой с живыми синими глазами, я положила его в коробку. Этот маленький комочек так жалобно в ней скулил, что мое сердце надрывалось от жалости, и я брала его к себе под одеяло, он прижимался ко мне, стихал и начинал сладко сопеть. И с первого же раза категорически отказался от собачьего места, решив, что он, как полноправный член семьи, имеет право располагаться на диване, в кресле и на кровати. Но как исключительно умный пес он не ходил по вычищенным коврам и не ложился на праздничные покрывала. В отличие от него ты мог сесть на спинку дивана и прижаться к горячей печке, даже не снимая сапоги.

Со временем нахождение Лорда возле меня стало и моей потребностью. Я не могла спать, если он не укладывался у меня под одеялом; смотреть телевизор, если он не располагался у меня на коленях. Ощущение его тепла, поглаживание волнистой шерсти успокаивало мои измученные стрессами нервы. А в холода мы своим теплом согревали друг друга.

Любимые не раздражают и их принимают такими, какие они есть. Достоинства и недостатки любимого милы. Меня не раздражало, что Лорд каждые десять минут то теребил меня лапой, чтобы я впустила его под одеяло, то, согревшись, вылезал из-под него. Иногда я даже не успевала заснуть, не говоря уже о том, что по собачьим интимным делам он выходил два раза ночью. Но когда его ласковая мордочка укладывалась мне на руку ближе к плечу, а теплая шубка прижималась к моему телу, или он, свернувшись в клубок, устраивался возле живота, я испытывала такое счастье, такое успокоение, что была готова вообще не спать. С ним мне было хорошо и уютно.
 
До появления Лорда я не переносила ночью никакую одежду, сдавливающую мое тело. Все резинки меня раздражали и действовали на нервы. Я могла спать только в свободной сорочке, надетой на голое тело. Но в таком виде я не могла быть в одной постели с собакой, можно заболеть кожной проказой. И моей ночной одеждой стала пижама – плотные длинные штаны и застегнутая по горло рубашка. Это вошло в привычку, и резинки перестали раздражать.

Твое злобное отношение к моему нежному другу было первой причиной, из-за которой я хотела с тобой расстаться. Но ты сам понял, что путь к моему сердцу лежит через пса,  и ты влюбил его в себя. Я одновременно радовалась и мучилась от ревности и одиночества, потому что, когда ты был дома и у нас лад и любовь, то Лорд находился возле тебя. Я умоляюще просила его расположиться у меня на коленях, он с недовольством шел, забирался ко мне, но глазами наблюдал за тобой, выжидая удобный момент, чтобы улизнуть к тебе.
Мы спали с тобой под разными одеялами. Я в закупоренном своем ночном обмундировании вместе с Лордом, а ты, обнаженный, один. Но пес иногда устраивался  между нами, уткнувшись носом тебе в лицо. Вы спали нос к  носу, и я испытывала блаженство от такой идиллии, прислушиваясь к вам, кто из вас громче храпит.

Когда приезжал Юлий, преданный пес разрывался между нами, побывав за одну ночь поочередно у каждого.

Он делал все, что делали мы. Мы танцевали, и он с нами. Но больше всего любил петь и петь именно с тобой. Как-то от нечего делать ты сказал:

- Лорд, давай споем, - и запел, а пес стал тебе подвывать. И я счастливо умилялась, слушая, ваш дует.

А мое пение он не любил, так как у меня нет ни певческого голоса, ни музыкального слуха. Я просила своего любимчика спеть и со мной. Он начинал, но тут, же порывался меня бусить – лизать губы или прикрывал рот своей мощной лапой.

Что такое «бусить», Лорд освоил еще с раннего возраста. Что такое «бусить», хорошо знал и Рыжик.

Ты сидишь в кресле и смотришь телевизор, и попросишь Лорда «побусить», он с ликующим визгом бросался тебя лизать. Я, терзаемая ревностью, тоже выпрашивала у него «буську», и он с большой неохотой, ворчливо фыркая, шел ко мне, быстро лизнет и опять несется к тебе.  Он тебя любил своей мужской, кобелиной любовью.  Я, шутя, называла вас гомиками, потому что с твоим появлением Лорд перестал разрешать мне ловить блох и вытягивать клещей в области своего кобелиного достоинства. К этому месту он подпускал только тебя. А когда ты ему в интимном месте почесывал шерсть, он просто балдел и высовывал из черного мешочка розовый канальчик и от удовольствия прыскал. Я постоянно ругала тебя за такое развращение пса.

Лорд был удивительно сообразительным псом. Помнишь, как в доме Сергеева он спас нас от пожара. А ему тогда исполнилось всего два года. В сарае из-за гнилой крыши немного подмокло сено, и, чтобы не испортить желудочки кроликам, я маленькими охапками заносила его в дом и клала подсушивать на печь. И однажды огонь добрался до сухой желтой травы. Я в это время на кухне устроила себе баню. Ты в другой комнате чинил телевизор. Это было в первую неделю нашей совместной жизни. Лорд, увидя пожар, стал с громким лаем рваться в дверь ко мне на кухню, но я не отреагировала. Тогда он бросился к тебе и привел к огню.

Своим умом он дошел и до понятия «покажи». Когда пес что-то просил, то подходил ко мне и тихо подавал голос. Я, лежа в кровати, спрашивала:

- Что ты хочешь? Покажи.

Если он бежал к входным дверям, я вынуждена была подниматься, чтобы выпустить его по нужде. Но когда он подходил к чашке, показывая, что пора уже кормить, я ему говорила:

- Потерпишь, - и позволяла себе еще немного поваляться.

Но если он хотел пить, то своей миской до того гремел, таскал ее по комнате, что мне ничего не оставалось, как подниматься и заполнять ее водой.

Я знаю свою землю, как пять пальцев и заблудиться там не могу. Мы с Лордом оба отдыхали душой в своем лесу, потому что там не было нам никаких запретов, типа таких, как: «На нашу территорию не заходить!» Это мы могли чужих попросить удалиться, чтобы наедине наслаждаться красотой природы и без посторонних глаз расслабляться, как нам хочется. Мы бродили по полям, купались в реке, вместе собирали ягоды, только он в рот, а я в корзину. Мой помощник помогал мне даже собирать грибы. Мой маленький друг был смелым псом и одновременно трусливым, а, может быть, просто хитрым. Когда мы гуляли по выжженному солнцем лугу с полегшей коричневой травой, с прошлогодними сухими стеблями и ничто не мешало в пути, Лорд, беспрерывно повиливая маленьким хвостиком, наклонив голову близко к земле, вынюхивал только ему понятные запахи и, находя норку мелких грызунов, разрывал ее. А если мы пробирались сквозь травяные дебри, то хитрый пес шел следом за мной, прямо наступая мне на пятки.  А может, его пугала и больно била в глаза высокая осока. Но только стоило выйти на проторенную тропинку, как он вихрем вырывался вперед так, что мог даже меня сбить с ног, и страстный мчался вдаль, и длинные уши, как пропеллеры развевались в разные стороны. И слышен был его заливистый лай то на великана тетерева, с громким шумом вспорхнувшего из густой травы, то на маленького зяблика, поющего в зеленом ольшанике.  Гонимый жаждой, он оставлял погоню за птицами и прибегал к тихому пруду напиться воды. Когда ты ловил рыбу, он лежал только возле тебя в ожидании скользкого лакомства, но подхалимом его назвать было нельзя. Мой пес был просто голодный, ведь он вместе со мной переносил все тяготы жизни.

Когда мы из города переезжали на село, Лорд забился у меня в ногах и от страха дрожал. Он боялся машин. Но вот как-то мы с ним проделали дальний путь в свой лес.  У набегавшегося вволю по лесу пса уже не было сил идти домой. И вот за нами приехал на машине сын. Отправляясь, домой мы нигде не могли отыскать четвероногого друга. Он не откликался и не прибегал. Каково же было мое изумление, когда увидела его спящим на заднем сиденье машины. Он, свернувшись в клубок, зарыл голову в живот и сладко сопел. Он понял, что лучше ездить, чем ходить. С этого дня езда на машине стала его любимым занятием. А так как он был очень доверчивым псом, то мог забраться в любую машину. Мы всегда боялись, чтобы чужой человек его не увез.

Но когда у нас появилась своя машина, она заменила ему родной дом. Его место было только на первом сиденье, рядом с тобой, и свое право он никому не уступал, кроме меня, а ко мне забирался на колени. Машина для него была важнее еды и любви. Однажды симпатичная сучка увела его далеко от дома. Я целый день искала пса, расспрашивая о нем встречных людей. Мое сердце сжималось от страха, что с ним что-то случилось. Каждый посылал то в одну, то в другую сторону. В основном я крутилась и искала его там, где он бывал, но на мой зов он не реагировал. Подъехал ты, и мы стали искать его вместе и увидели там, где я только что была и звала его. Лорд был занят совокуплением с сучкой. Я стала звать его и подошла к нему, но он так был занят любовью, что на меня не обращал внимание. И тогда ты просигналил и, услышав родной звук, пес забыл про любовь и очутился в машине раньше меня.

Он любил разный транспорт и усвоил его выгоду. Помнишь, как ты ехал с ним на велосипеде? Мы собирали в лесу ароматную землянику. Лорд, как обычно, то гонялся за птицами, то уставший лежал возле нас, свернувшись клубочком, и мирно спал. Набрав лукошко красной ягоды для своих родителей, ты сел на велосипед и повез им, а чуткий пес помчался за любимым хозяином. Он бежал за тобой так долго, что ты пожалел его и посадил на раму. И мой, выдающегося ума песик, сидя на раме, обхватил сильными лапами руль рядом с твоими руками. Ты рассказывал мне, как люди поражались его умению сидеть и держаться самому.

Он делал все, что делали люди…
 
Но мой мальчик часто болел. Из-за нехватки витаминов и необходимых минералов у него был ослаблен иммунитет. Лорд был большой обжора, а мы все-таки вели голодную жизнь. И поэтому его тянуло на помойку бабы Фани, где были и бродячие псы. Мы его ругали и наказывали прутиком, он обиженно фыркал, но как выйдет на улицу, втайне от  нас окольными путями ходил на помойку бабы Фани.

Я до сих пор потрясена попустительством власти. Что это? Равнодушие к своим обязанностям, к человеку, к окружающей среде или это их тактика в войне со мной?

Я спросила у сельского руководства:

- Почему вы не прекратите эту помойку? Это повод заставить сына позаботиться о матери. Никому не позволено разводить антисанитарию.

Но мне ответили:

- Мы уберем…

Кто «мы»? Улучшить условие жизни жилички – это работа руководства. Надо побеспокоиться, может даже по конфликтовать, а дерьмо будут убирать другие.
Я так и сказала сельскому мэру:

- Вы что ли убирать будете!? Люди должны копаться в свежем дерьме.

Так зачем им осложнять себе жизнь? Лучше разводить дерьмо…

Но ведь, живя в таких условиях, баба Фаня испытывала неудобства, а значит, и физические и душевные муки, поэтому пожалели бы хотя бы старого человека.

И вот из-за этой помойки мой песик часто мучился с желудком. Однажды Лорд проглотил целлофановую обертку колбасы, и она закупорила ему прямую кишку, и он так раздулся до куба, что я испугалась за его жизнь. Ты спас его, напоив питьевой содой, и безразмерный желудок пса заработал.

Мы обгородили помойку. Но когда люди, представляющие сельскую власть, натравили больную женщину на меня, она тут, же сломала загородку. И у нас наступили кошмарные дни. Мы не могли выпустить Лорда на улицу, потому что он приходил домой не только с больным желудком, но и в человеческом дерьме.
Он был очень болезненным псом. Годы лишений сказывались на его здоровье. Как все-таки я тебе благодарна, что на три года ты дал мне счастье быть рядом с ним, чувствовать его безграничное доверие и ощущать любовь, тепло и ласку. Три года назад Лорд мог быть уже в могиле, но ты его спас от смерти.

Здание стоит без ремонта уже тридцать лет, и во всех щелях нашли себе пристанище блохи и моль. Летом нельзя было войти в нежилые помещения, так как блохи облипали нас, как мухи липли на липучку, а там, где мы жили, эту черную заразу собирал на себя Лорд. И в год непереносимой жары, когда засуха высушила все водоемы, выжгла траву и даже уморила многих людей, кровососы по капле отбирали жизнь и у моего друга. Их было так много, что его даже парализовало. На них не действовали никакие химикаты. Как моль теперь ест синтетику, так и блохи привыкли к яду. Чтобы избавиться от паразитов, мы отнесли бедного мальчика к реке и на пять минут опустили в холодную воду. Этого было достаточно, чтобы ослабленный пес заболел воспалением легких. Он, обессиленный, высохший как скелет, лежал без признаков жизни у меня на постели. Уже тогда его канальчик был слабым, и он подмочил мне шелковое покрывало и вышитые гладью алые розы полиняли.

Сын привез из города лекарство, и мы его лечили. Но он отказывался от любой еды, которую я ему предлагала. Мне приходилось насильно вливать ему в пасть молоко и бульон. Беспокоясь за пса, ты достал денег, и, купив свои любимые сосиски, все отдал ему. От такого лакомства, да еще из твоих рук, Лорд не отказался и стал потихонечку подниматься.

Но как всегда, благородства у тебя надолго не хватило. Я тебя попросила отвезти нас к ветеринару, чтобы он обследовал пса, но ты, психуя, зло ответил, что на меня нет бензина, и уехал. Тогда я положила слабого Лорда на железную тачку и повезла. Но ему в ней было плохо и он, еле ковыляя, на ослабевших ногах шел рядом. Я не могла допустить, чтобы мой маленький друг терял свои последние силы, идя такой длинный путь. Поэтому я несла его на руках, таща за собой тяжелую тачку. Мы целый день на солнцепеке прождали ветеринара, а ты катался взад-вперед. Я молила бога спасти моего песика и смягчить сердце собачьего доктора, чтобы он в долг оказал помощь больному. Но оказалось, что в том доме ветеринар не живет, и мы, уставшие, голодные, поплелись назад, а ты проехал мимо.

Господь внял моим молитвам. Песик после нашего похода стал крепнуть. И поэтому, несмотря на непомерную гордыню, которая заглушает в тебе прекрасные порывы благородства, я благодарна тебе за твое великодушие. Если бы не эти сосиски, я бы потеряла друга уже тогда. Еще три года он согревал мое сердце любовью. И неизвестно, что было бы со мной, если бы в момент твоего подлого предательства моего маленького ангела-хранителя не было бы рядом.

Преданность Лорда дала мне силы выдержать и этот удар. Но он очень тосковал по тебе, уныло глядел на дорогу и, если попадалась твоя вещь, ложился на нее. Равнодушно уйдя к другой женщине, ты нанес боль не только мне, но и четвероногому созданию, которого влюбил в себя. Когда он болел, ему для жизни, может быть, только ты и был нужен.

Равнодушие – вот что убило моего друга.

Нет больше моего мальчика. Меня гнетет мысль, что я причина его страданий. Я не могу дышать, постоянно испытываю укор мертвого друга. У меня на столе фотография Лорда, где он смотрит на меня обиженными красными глазами. Цвет глаз у него менялся в зависимости от настроения. У меня на душе пустота. Я потеряла единственного друга, который в тягостные дни моей жизни всегда был со мной. Когда я была в беде, он был всегда только со мной, интуитивно чувствуя, что мне плохо. Мне сейчас плохо, очень плохо, страшно плохо. Сердце сжимается не столько от тоски, время ее заглушит, сколько от мысли, что я повинна в муках Лорда.

Когда моего Рыжика, милого Рыжика убили, я от тоски выла во весь свой мощный голос и на улице и в доме. Но не я причина его смерти, я даже не знаю, где лежат его косточки. Пьяный сосед пришел и сообщил, что моему славному коту осталось жить два дня. Есть любители пострелять из ружья, и они хотят его убить. Мы с сыном умоляли соседа не допустить до этого, но Рыжик  больше не появился. Я не смогла его похоронить. Сколько искала тело, так и не нашла. Постепенно эта боль затихла, хотя шестой год я по нему скучаю. И даже привезенная из города бездомная кошка такой же масти, что и мой любимый кот, его мне заменить не может. Тех чувств, что я питала к любимчику, у меня нет, хотя я о ней забочусь и волнуюсь за ее здоровье. Но к ее котеночку Руди, который появился на свет после смерти Лорда, я начинаю испытывать сумасшедшую привязанность, интуитивно чувствуя, что душа моего верного друга переселилась в это крохотное существо, и надеюсь, что он уймет мне боль утраты.

Тоска – это всего лишь моя сердечная боль. Эту боль сердца я смогу выдержать. Но здесь совсем другое. Здесь я сама, пусть неосознанно, но сама причина его мук.

О! Как он страдал! И вот боль, что я повинна в страданиях Лорда, мне невыносима. Боль меня душит и колет, сжимает сосуды головного мозга. Его страдания проходят сквозь меня, и я ощущаю всеми клеточками организма боль умершего друга. Если бы я сразу поняла, что с ним, то мобилизовала бы всю свою волю и взяла бы болезнь друга себе. Единственное, что меня успокаивает, так это мысль, что так угодно Богу. Смерть Лорда по его велению и мои страдания тоже. Сознание, что я обрекла  своего мальчика на такие мученические страдания, будет корить меня всю жизнь. Весь месяц, что он болел, я была на заработках, и он переносил свои муки в одиночестве. Я даже была уверена, что Лорд, избавившись от кашля, поправляется. Только за несколько дней до его смерти поняла, что с ним творится. Я еще даже тогда не осознавала, что это я виновата. Я только потом поняла. До меня все доходит только потом.

Я рассказала о своем горе бывшему сельскому ветеринару, и это страшно, что она сказала:

- Это всего лишь пес.

Тогда зачем они выбирают эту профессию? Ради денег? Это страшно! Потеря человечности в человеке – это страшно…

У меня адская боль от того, что Лорд, умирая, знал, что это я его убила. Но о том, что я его безудержно оплакиваю, он не знает. И я молю нашего всемогущего Бога, если это в его власти, чтобы он донес мои страдания до Лорда и я исступленно молю его:

- Разорви, Господи, все мои внутренности, но дай моему другу вечный покой…

ХХХ

Июль 2002 года…

Дела немного притупили угрызения совести и заглушили тоску по умершему другу. Работая на чужом огороде, я запустила свой. Ты меня называл лентяйкой, а хозяин, у которого я работала, хвалил, что таких добросовестных, упорных и аккуратных работников у него не было, и сказал, что никому не позволит меня позорить. Я быстро привела в порядок свой огород. А то, что я тогда, несмотря на твою злость, собрала корни пырея, сейчас облегчает мне работу. Но и твоя заслуга в этом тоже есть. Осенью ты меня ругал, но весной взял у отца коня и конным культиватором мы собрали оставшиеся корни злостного вредителя.

Что мешало тебе быть постоянно хорошим?! Что влияло на нашу жизнь?! Вмешательство посторонних? Колдовство? Ты хочешь иметь все сразу, а такого не бывает. Чем-то надо поступиться, что-то надо приносить в жертву, чтобы сохранить самое лучшее и неоценимое. Меня жизнь научила не видеть в человеке, а особенно в любимом, плохое – это мешает любить. Я заостряла свое внимание только на твоих порывах благородства, доброты и любви.

Любовь жертвенна. Человек приносит себя в жертву ради любимого, как Господь пожертвовал сыном ради людей. И когда в браке оба супруга будут приносить себя в жертву друг другу, это и создает семейное счастье.

Обуреваемая такими мыслями, я опять впала в сильное горе по моему маленькому утешителю, и отчаянное желание увидеть друга, прижаться к нему терзало мое сознание.

ХХХ

6 июля 2002 года…

Я днем сидела возле могилки Лорда и, охваченная тоской, плакала навзрыд. Горе пробирало меня насквозь. Душа моя ныла, что я ничем не могла унять его боль, а наоборот, усугубила его страдания.

Куст красной смородины распушился и мои любимые незабудки голубыми глазками выглядывали из-под лохматых зеленых веток, а уже спелая ягода бордовыми сережками свисала над ними.

- Мой мальчик, как я по тебе скучаю. Ты ко мне больше не прижмешься своим мягким, нежным тельцем, не согреешь своей преданной любовью. Мне без тебя холодно и неуютно, - причитала я, и горе душило горло и сдавливало сердце…

Мой разум помутился, плачущая душа настолько рвалась еще раз увидеть родное тельце и прижаться к нему, что мои руки произвольно потянулись к земле и стали разрывать могилу. Подъехал ты, а я, отчужденно взглянув на машину, продолжала рыть.

Ты вышел из машины и подошел ко мне. Я одурманенным взглядом посмотрела, а руки продолжали делать свое дело. Когда ты дотронулся до моего плеча и слегка потряс, меня как будто обдало током, и тогда я пришла в сознание.

- Это…, - я не могла говорить. Рыдания сдавили горло.

- Я все знаю, - сказал ты печальным голосом, - мне Марина все рассказала. Жалко Лорда, хороший был пес. Поехали домой.

Ты помог мне подняться и посадил в машину. Твоя забота успокоила мою изнывающую от тоски душу, и я рассказала тебе о его болезни и равнодушии людей:

- Я зашла в автобус, а там были Марина и родители Кудинова. Я, как их увидела, так на весь автобус разрыдалась в голос. Еще когда он только заболел, я обратилась к отцу ветеринара. Я просила помощи и даже пригрозила, что если песик помрет, то я лишу сына лицензии, но не помогло. Я просила всего лишь один укол, чтобы избавить Лорда от страданий, но он все равно не приехал. А его родители, это ведь учитель и бывший ветеринар. Страшно, когда такие люди с нашими детьми и животными.

- Да, жестокие люди. Помню, как мы с песиком пробирались сквозь болото. Он разорил попавшиеся ему все утиные гнезда. Выпил семнадцать яиц и так умело разбивал их лапой, - с теплотой вспоминал ты бывшего друга.

Так мы подъехали к дому и, выйдя из машины, вошли в него. Ты вошел в комнату, а я пошла на кухню, умыться. Прихожу к тебе, а ты лежишь на моей постели.

Я удивилась:

- Что ты делаешь, а если люди войдут?

- Ну и что! Я отдыхаю. Я старый и устал, а ты мне не чужая. И ты ляг, отдохни, - ласковым голосом предложил ты.

Я сняла с себя рабочий халатик и прилегла рядом.

- Марина хвалила мне тебя, а я сказал, что ты очень хорошая женщина, но мы вместе больше не живем. Она удивилась, - делился ты со мной своими впечатлениями.

Марина все прекрасно о нас знала. Она мне даже предложила тебя приворожить и предлагала свои услуги, так как обладает такими способностями. Но я отказалась – это насилование судьбы.

Мы лежали рядом и вспоминали Лорда. Твоя рука стала гладить мое тело и добралась до груди. Поглаживание теплой руки мне было приятно, а когда твои нежные пальцы начали теребить мой сосок, душу охватило умиротворяющее спокойствие, но от тяжелых воспоминаний я вновь начала всхлипывать:

- Я попросила у бабы Фани немного водки, когда он еще только начал кашлять. Она заявила, что у нее нет, а вечером была пьяная. После похорон Лорда мы устроили поминальный обед. Как раз во время похорон пришла Марина. И вот является пьяная бабка с сочувствием и приносит яичницу и зеленый лук. Я в это время Юлию накладывала в тарелку жареный картофель, тоже яичницу и салат из зеленого лука и редиса со сметаной. Она так удивилась. А когда я достала из кастрюли вареную тушенку, у нее вообще глаза на лоб полезли. Они же все смеются надо мной, что я голодом уморила пса. А мы ему из города специальный корм привозили.

- Ну, ладно, успокойся. Добрый был пес, но его уже не вернешь, - и твоя рука крепче сжала сосок.

- Да, его не вернешь, но ведь можно было спасти. Всего лишь один телефонный звонок нашего мэра ветеринару, и мой песик был бы жив. Я по делам здания была у него и поделилась своим горем, в надежде, что он поможет, но натолкнулась на холодную расчетливость и жестокие унижения. Я сказала ему, что если мой песик умрет, то лишу лицензии ветеринара, а он мне в ответ, что я только это и умею делать.

- Но ведь он, же не захотел помочь. Надо гнать от животных таких людей, - возмутилась я.

Но мэр возразил:

- Значит вы не вызываете доверия.

- Ну и что? Он же врач! Он обязан спасти. Это его долг.

И знаешь, что мне ответил человек, который должен быть человечнее человека:

- Это всего лишь демагогия.

Так сказал учитель, всеми уважаемый человек. Воистину со мной люди становятся такими, какими видит их Господь.

Я снова разрыдалась и продолжала:

- Не место таким людям ни с животными, ни с детьми, тем более у власти. Отсюда у нас население равнодушное и злое. Моего друга убило равнодушие. Равнодушие у нас идет уже из школы. Нашу сельскую власть составляют люди, которые по своей профессии должны быть даже человечнее человека.

- Ну, успокойся. Лорда уже не вернешь, только себя изводишь, - тихим успокаивающим голосом произнес ты.

- Но ведь от этого черствого человека и зависит моя жизнь. Знаешь, как они надо мной издеваются? Меня от страха трясет, когда я захожу к ним в гадюшник. Я им заявила, что буду отстаивать свое право на здание в суде. Так секретарь стала меня стыдить. Какое она имеет право меня стыдить. Она не знает, как от голода отваливаются ногти, а сын находится на грани самоубийства. Пустили по миру и еще стыдят. – У меня уже не было рыданий, и я почувствовала в себе твердость духа, а возможность выговориться придала мне силы.

Я стала зло говорить о руководстве, выплескивая накопившуюся боль, но ты, охваченный желанием любви, закрыл мне рот страстными губами и руки с силой сжали мне груди. Затем поочередно взасос поцеловал твердые соски и лизнул их языком, прошелся между уже набирающими свою былую пышность грудями, подбираясь к пупку. Пощекотал его, скользнул по гладкому животу к небогатому шевелюрой лобку и, войдя во чрево, стал давать наивысшее наслаждение. Я успокоилась и почувствовала, как истома разливается по всему моему телу и какая-то спокойная благодать охватила меня. Я полным любви взором посмотрела на тебя и нежно прошлась руками по голому тазу.

В блаженной истоме я выпрыскивала из своего источника эликсир молодости, и, набравшись сил, ты лег рядом со мной и прошептал:

- Я тоже хочу таких наслаждений.

- Он уже не мой, - ответила я и присела на согнутые колени возле твоего бедра.

- Он всегда только твой, - пояснил ты и слегка наклонил мое тело к своему бесценному инструменту.

Такие наслаждения я могу давать только любимому. Но в тот момент ты был  мне таким близким, родным и я испытывала к тебе благодарность за нежные воспоминания о Лорде, за сочувствие к моему горю и трогательную заботу обо мне, признательность за то, что могла выговориться, и поэтому, наклонившись, я взяла губами твой теплый пенис и всосала в рот. А ты тремя пальцами вошел в мою плоть и стал будоражить кровь. Сделав несколько раз сосательные движения, я кончиком языка лизнула розовую шишечку и надавила в заветную щелочку. Одновременно с твоим неистовым криком: «Хватит» мне влилась в рот густая безвкусная жидкость, и я тоже проглотила твой эликсир молодости и хотела надавить еще раз, но ты руками стремительно меня отстранил.

- Так можно  потерять сознание, - и влил свой эликсир в меня обычным способом.

Утолив желание, поднялся и стал собираться домой. Но у меня на душе был только покой. Пока ты одевался, я рассказала тебе, что мне техникой выкосили сено, и сокрушалась, как я одна его уберу.

- Ну, кто тебе поможет, кроме меня. Восьмого приеду на целый день и помогу.

С такими словами ты сел в машину и уехал, а я уже знала, что сено мне придется убирать одной. Но за успокоение и просветленный разум я была тебе благодарна.

Я носила по Лорду траур. Не многие это принимали и понимали меня. Большинство людей потешалось надо мной.

Сено потихоньку убирала одна. Слава Богу, что стояла ясная погода. Весна и лето выдались засушливыми. Трава без дождя в рост не шла. У многих стояли выжженные солнцем пустые поля с рыжей травой. К счастью, трава на моей земле выросла сочная и хорошая для покоса, оттого что мой участок с одной стороны защищен прохладным лесом, и горячие лучи палящего солнца слабо пробиваются сквозь густо сплетенные ветви одетых богатой листвой деревьев. Скошенную траву сушит приятный ветерок, и сено от этого всегда мягкое, ароматное и непересохшее. Днем я собирала в кучки высохшее сено, а вечером вилами заносила их на приготовленное возле здания место. Затылок ныл, и болели руки от ношения тяжестей.

Если бы ты меня любил, разве допустил бы, чтобы твоя любимая доходила до изнурения, мучаясь с сеном одна? Ты сам не любишь работать, бережешь себя, но мог бы организовать мне помощь. Любовь – это забота о другом, забывая о себе, но ты забываешь обо мне.

С сеном работала до темноты, а с рассветом шла на огород. Пока прохладно и росисто, рыхлила землю, чтобы мои растения не задыхались от жары. У меня на огороде целый день яркое солнце и в десять часов утра уже горячий песок. Но, несмотря на это, глаз радовали посаженные овощи. Я уже начинала срывать наши с Лордом любимые кабачки. Он их обожал в любом виде – и румяные обжаренные и сладкие сырые.

Меня руководство унижает, считая ни на что не способной, не деловой и бесхозяйственной,  а люди восхищаются моим огородом. Пятьдесят соток засажены одними овощами. И на горячем песке, без единой травинки растут красивые кабачки, свекла, огурцы, фасоль, капуста и другие растения. И каждый овощ на своей аккуратно приготовленной грядке.

Лорд в этом году зеленого горошка не попробовал, но я спелые стручки бросала ему на могилку…

ХХХ

20 июля 2002 года…

До темноты из реки носила воду и поливала огород. Придя домой, я в темноте обслужила себя, так как у меня не было даже свечи. Налив в кружку земляничного чаю, я вышла на балкон.

В этот день месяц назад остановилось сердце моего единственного верного друга. Я каждый день с ним здороваюсь, поливаю его цветы и бросаю в землю спелую ягоду.

Тоска опять сдавила мне горло. Мне было вдвойне тяжело. В этот день ушел и ты. У меня еще продолжало ныть сердце и от твоей обиды.

Черное небо сверкало звездами и ярко светила луна. Приятная прохлада нежила тело, а красота звездного неба тешила душу. Мигнув, упало несколько звезд, предвещая мне хорошее в жизни. Рядом гулко ухнул филин, и удрученное состояние постепенно прошло. А когда подъехал ты, мое сердце забилось от счастья.

Открыв дверцу машины, ты сказал:

- Я ехал домой, но почувствовал, что ты на балконе, и заехал в магазин купить тебе печенье. Иди, возьми.

Я спустилась к машине.

- Какая ты красивая! Сядь ко мне, поговорим, - нежно зазвучал твой голос.

Мне была приятна твоя похвала, хотя я понимала, что ты всего лишь льстишь. Какая может быть красота после тяжелого утомительного дня. Да и одета я была просто – в красные шорты и зеленую рубашку=распашонку, но волосы были собраны черным бантом. И ты мне нравился. Не расфуфыренный, как павлин, в поношенной рубашке и легких шароварах был настолько мил, что у меня опять мучительно защемило сердце.

Ты отъехал от дома за кусты. Угощал меня печеньем и рассказывал, что возвращаешься домой от родителей. Сзади послышался шорох – это был пьяный Вацлав. Он подошел к машине, и хотел было открыть дверцу, но ты успел закрыть ее на замок. Вацлав поворчал и ушел домой.
 
- А что я поеду в такую даль. Завтра рано утром мне опять надо быть в этом районе. Пойдем в дом, - решительно заявил ты.

Ты мне собрал и зажег керосиновую лампу. Я доверчиво радовалась, что в день смерти Лорда ты был со мной, хотя понимала, что я всего лишь выгодный вариант.

Мы разделись и легли в постель, и я напомнила тебе:

- Послезавтра у вас годовщина.

- А какое сегодня число? – испуганно спросил ты.

- 20 июля. В этот день ты мне изменил, унизил и выставил на посмешище.

- Я жалею, что расстался с тобой, - ответил ты и холодными губами овладел моим ртом, быстро вошел в меня и без страсти взял обычным способом.

После водных процедур ты лег на прежнюю свою половину нашей кровати. Я от вспыхнувших чувств открыто просила любви и, охваченная страстным желанием, ластилась к тебе, как кошка, и извивалась на тебе, как змея, но ты произнес:

- Спокойной ночи, - и быстро захрапел.

Мне пришлось угомониться, а увидя твой усталый вид, я устыдилась своих желаний.

Когда я тебя разбудила, уже начинало светать и сквозь стройные зеленые сосны пробивалось розовое зарево. Серое небо отливало розовым светом. Одеваясь, ты рассказал, что у вас в доме побывала пьяная Брониславовна и просила тебя вернуться к ней, но ты категорически отказался.

- Она сказала, что все равно приду.

И я подумала о том, что старая ведьма пустила в ход свои колдовские чары и в Катю.

Уходя, обнял меня, поцеловал, поблагодарил за любовь и сказал, что тебе понравилось у меня ночевать и завтра приедешь опять. Но я усомнилась в правдивости твоих слов, так как сегодня, то число, когда ты только у Аллы – день зарплаты, а завтра у вас с Катей годовщина. Уехал такой дорогой, чтобы тебя никто не видел. О моих муках с сеном даже не вспомнил, а о Лорде совсем забыл.
 
Господи, дай мне силы выдержать эти унижения и скорее его забыть!

ХХХ

22 июля 2002 года…

Уже с утра я испытывала душевные муки. Сегодня годовщина моих унижений. Год, как ты меня унизил, выставил на посмешище, обрек на страдания. Ты все время говоришь, что меня любишь. Но как тогда ты можешь дышать в этот день, тем более быть с другой и дарить ей ласки.Мне больно, очень больно, очень-очень больно!

Год разлуки, а боль еще не проходит. Я унижена тобой, людьми и властью. И нет моего утешителя, моего маленького друга, поэтому некому меня поддержать, успокоить своей нежностью и любовью. Мысль, что я обрекла Лорда на болезненные муки, и боль от уязвленного самолюбия камнем сдавили сердце, и мне было невыносимо переносить одиночество.

В удрученном состоянии я пошла к приятельнице, чтобы излить ей свою наболевшую душу. Мне с ней легко и спокойно. Я могу с ней свободно обо всем говорить, зная, что Рената меня правильно поймет и посочувствует до глубины своего большого сердца. Ее отзывчивая душа принимает участие во всех моих страданиях, потому что Рената такая же, как и я.
 
Ей даже приснился сон, в котором кришны ей сказали:

- Ты нами избранная.

Она поддерживает со мной отношения и помогает мне, несмотря на то, что многие ее упрекают и преследуют за общение со мной.

Я как-то рассказала ксендзу о том, что я не пью, не курю, с мужиками не таскаюсь, веду чистую тихую жизнь, стараюсь помогать людям, а меня сторонятся, как прокаженную. Он мне ответил, что люди злые, но надо прощать. Меня много обижают, но я не держу ни на кого зла.

Я не могу Ренату назвать подругой, потому что не хочу себя навязывать. Дружба для меня слишком святое и ко многому обязывает. Но как бы я пережила адские муки этого года, если бы не было ее! Рената младше меня на десять лет. Темноволосая милая женщина с приятной полнотой. Она живет с семьей в своем большом кирпичном доме современной постройки. Живут возле самой дороги. Когда я пришла, она была во дворе. Мы сели на скамейку возле дома.

- Меня только что привез Войцек. Он был у Кантемира. Я заходила туда относительно сена. Мужики пили, а он сидел с ними, - стала рассказывать Рената.

И мои истощенные нервы не выдержали – издав истошный вопль, я разревелась.

- Да неужели он тебе такой нужен? – взволнованно из глубины души спросила она.

- Нет! Он мне не нужен. Просто, пока у меня нет денег, я тяжело переношу унижения. Я не плачу именно о нем, именно об этом конкретном человеке. Я не скучаю именно по его нежности и любви. Я вижу его фальшь. Я плачу из-за своей несчастной доли, что меня никто не любит, что меня можно унизить и бросить. Неужели я не достойна любви? У меня такое состояние, как будто в общественном месте с меня вдруг свалилось платье, и я осталась в грязном нижнем белье. Он приезжает ко мне тайно, а я не только всем говорю об этом, но даже хочу кричать на каждом углу, что он был у меня, что я желанна. А он наши отношения скрывает даже и от Кантемира с Аллой. Я для их ребенка собрала вещи и прошу Войцека отвезти, а он под всяким предлогом откладывает на потом, - я говорила немного успокоившись.

- Боится, что Алла устроит ему сцену ревности и не даст на бензин, - пришла к выводу Рената, а потом спросила:

- А зачем ты ей посылаешь? Она тебя такой грязью поливает…

- Это пусть будет на ее совести, а моя душа хочет помочь. Я не думала, что будет так больно. – И рыдания опять подступили к горлу.

- Ну, что ты! Еще встретишь свою любовь. Молодая. Еще все впереди, - с явным участием сказала Рената.

- Мой удел одиночество, но я тоже хочу любви. А другого мужчины у меня нет. Клянется в любви, а проезжает мимо. Мне мучительно больно видеть к себе равнодушие. – И я опять расплакалась от досады.

- Ну, может, сегодня еще заедет, - нежным голосом успокаивала приятельница.
Я со вздохом ответила:

- У них сегодня с Катей годовщина. За первый год нашей совместной жизни он три раза меня предал, и я его сама выгнала. А сколько раз избивал, оскорблял?! Если бы с ней он вел бы  себя так  же, как со мной, то ее братья давно бы поставили его на место. Мне нестерпимо больно, что с ней он совсем другой. – Слезы ручьем полились по моим щекам.

Из-за твоих побоев у меня теперь постоянно от напряжения кровью заливается глаз. Рената даже испугалась, увидев мой кровавый глаз, и стала возмущенно убеждать, повысив голос:

- Да где же другой? И с тобой, и с Аллой. Горбатого могила исправит. Каждый день у Кантемира. А это пятнадцать километров от его дома. Сколько надо бензина! А он не работает, ведет праздную жизнь. Разве не надо по хозяйству чем-то помочь. Она, может быть, просто терпит. Раньше, когда жила с мужем и его матерью, ничего делать не хотела, а теперь села на свою шею и одна по хозяйству с утра до ночи работает. Часто вижу ее на базаре, торгует ягодами. Надо же жигало содержать, его поездки оплачивать. Все придурочные темпераментные. Им нужен мужчина.

- Я ведь тоже придурочная. Я ведь тоже в доме Сергеева от отчаяния из-за безвыходного своего положения отравилась таблетками. И целую неделю находилась в безвольном состоянии. В это время приезжал Сергеев, он решил, что я пьяница или наркоманка. На столе стояла пустая бутылка из-под коньяка. Мы отмечали мой сорокапятилетний юбилей. Приезжали дети и моя дорогая подруга Наталия. Она утонула три года назад. Я до сих пор ее горячо оплакиваю. Я как натюрморт оставила на столе пустую бутылку и пустую коробку из-под конфет. Люди вызвали сына, и он сильно меня отругал. Я таблеток больше не пью, боюсь, что стану ненормальной, - я рассказывала, уже чуть всхлипывая.

А испуганная Рената стала утешать:

- Не надо отчаиваться, в жизни чередуются хорошее и плохое. Скоро кончатся у тебя черные дни и начнутся солнечные. Вот уже спонсора нашла, отвоюешь здание и заживешь новой жизнью. Полюбит достойный мужчина. Влюбился же в тебя Виктор, а он был на десять лет моложе, - тепло, сочувствуя, успокаивала приятельница.

Я, уже успокоившись, продолжала делиться своими печалями:

- Анна говорит, что я семьи разбиваю. Чью, интересно, разбила?

- Как она вообще может так разговаривать с человеком, который старше ее в два раза? – удивленно возмутилась скромная женщина.

А у меня от ее заботы даже стало легче на душе.

- Ведь это от меня его увели, а не я увожу. Я просто принимаю его, потому, что он мне не чужой. Войцек приезжает всегда в тот момент, когда мне очень тяжело, и я нахожусь на грани помешательства. Его любовь – слова, а мне хочется верить, что в тот момент он выражает то, что чувствует, успокаивают мою истерзанную душу, а секс снимает стресс. Я принимаю его приезды,  как благодать Господа, - убежденно закончила я разговор.

Когда я от Ренаты выходила на дорогу, ты проехал мимо меня. Выплакавшись вволю, излив свою душу, успокоенная участием доброй женщины, я уже была безразлична к твоей холодной невнимательности и спешила домой к маленькому Руди. А на ум приходили слова:

Удача, радость и беда
Спутники твоей судьбы, Стрелец,
Но куда бы, ни попала стрела,
Всему приходит конец.
Будь оптимистом в беде,
В радости скромен будь,
И эти терние в судьбе
Лишь разнообразят твой путь…

По дороге позади меня ехала машина. Я отошла в сторону и остановилась, чтобы ее пропустить, но незнакомый мужчина притормозил возле меня и предложил подвезти. Мои щеки заполыхали румянцем, но я отказалась. Мне такие приключения не нужны, хотя была польщена и очень довольна. Мое самолюбие торжествовало. В глазах молодого человека я, в обтягивающем тело черном трико, в черной рубашке=распашонке, концы которой спереди на талии туго стянуты узлом, с рыжими волнистыми волосами, схваченными возле шеи черным бантом, выглядела молодо и сексуально.

Жизнь с твоим уходом не остановилась. Все у меня впереди и, как говорится, «что ни к худшему, то все к лучшему». А ты мчался поздравлять нелюбимую женщину с годовщиной разлуки с любимой и ее унижений. Промчался мимо любимой, даже не заметив ее…

Где твоя любовь?!