Гагарин и Циолковский

Ц и о л к о в с к и й. Молодой человек, а молодой человек!
Г а г а р и н. Чего?
Ц и о л к о в с к и й. Простите великодушно. Вы, часом, не Гагарин ли будете, Юрий Алексеевич?
Г а г а р и н. Ага, майор Гагарин – эт’ я и есть! А ты что за хрен?
Ц и о л к о в с к и й. Циолковский, Константин Эдуардович! Может, слышали?
Г а г а р и н. Как не слыхать? Слыхал, конечно! Ты – тот самый псих, который ракету изобрел.
Ц и о л к о в с к и й. Совершенно верно! А вы, если я не ошибаюсь, – тот самый герой-космонавт, который на ней в космос летал?
Г а г а р и н. Летал, как пить дать. И в космос летал, и из окна летал, эт’ точно.
Ц и о л к о в с к и й. Ну, так расскажите же скорее!
Г а г а р и н. Чо рассказать-то?
Ц и о л к о в с к и й. Ну, как – чего? Расскажите, как летали! И как там!
Г а г а р и н. Где?
Ц и о л к о в с к и й. Да в космосе же, вот чудак!
Г а г а р и н. В космосе?
Ц и о л к о в с к и й. Ну да, в космосе. Вы ведь туда летали?
Г а г а р и н. Да не помню я.
Ц и о л к о в с к и й. Как это – не помните?
Г а г а р и н. Да так. Не помню, и все. Давно это было-то, еще при жизни моей.
Ц и о л к о в с к и й. Но как же так? Неужто так давно, что и не помните?
Г а г а р и н. Ага. Да и не велено мне никому ничо такого рассказывать.
Ц и о л к о в с к и й. Что значит – не велено? Кем не велено?
Г а г а р и н. Кем, кем! Ну, ты даешь, дед! В России жил, и не знаешь? С Луны свалился, что ль?
Ц и о л к о в с к и й. Как же я мог, милостивый государь, свалиться с Луны, когда я умер еще до начала космической эры?
Г а г а р и н. В прошлом веке, что ль?
Ц и о л к о в с к и й. В одна тысяча девятьсот тридцать пятом году, мой юный друг. Полтора годочка вам сравнялось, и тут я в аккурат и отдал Богу душу.
Г а г а р и н. Ну, ни хрена себе! Мне полтора года было, а он уже ракету изобрел! А чо ж ты, друг ситный, сам-то на ней на хрен не полетел?
Ц и о л к о в с к и й. Так ведь я, молодой человек, не такую ракету изобрел, как у вас! Я изобрел принцип!
Г а г а р и н. Ну, а на нем-то – чо ж?..
Ц и о л к о в с к и й. На чем – на нем?
Г а г а р и н. Ну, на «Принципе»-то своем – чо ж не полетел?
Ц и о л к о в с к и й. Странные вещи вы говорите, сударь! Разве ж на принципах летают?
Г а г а р и н. Чо-то я не въезжаю ни хрена. Чо эт’ такое – «Принцип»-то твой?
Ц и о л к о в с к и й. Принцип – это идея, представление, вот что.
Г а г а р и н. А… Вон, значит, как. А я было подумал, дед, что эт’ у тя ракета так называлась. У меня «Восток» был, – ну вот, а у тя, значит, «Принцип»!
Ц и о л к о в с к и й. Так ваш космический корабль «Востоком» именовался?
Г а г а р и н. Ага, «Востоком», точно.
Ц и о л к о в с к и й. Ну, так расскажите скорее, как же вы на нем летали?
Г а г а р и н. Да чо там рассказывать-то? Никак я не летал.
Ц и о л к о в с к и й. То есть как это – никак? Так летали вы в космос или не летали?
Г а г а р и н. Это, батя, военная государственная тайна.
Ц и о л к о в с к и й. Какое же здесь у нас, мил человек, государство? И от кого тут могут быть тайны?
Г а г а р и н. А чо ж ты думал – их тут нету, что ль?
Ц и о л к о в с к и й. Кого?
Г а г а р и н. Ну, их…
Ц и о л к о в с к и й. Да кого – их?
Г а г а р и н. Ну, этих… Сам должен знать, кого. Гебистов.
Ц и о л к о в с к и й. Да вы, молодой человек, не сами ли, часом, сюда с Луны свалились? Вы, сударь, не на земле, а в царствии небесном. Здесь, дорогой вы мой, никаких ваших гебистов нету! Никто нас с вами не слышит, никто на вас не донесет, и расстреливать вас тоже никто не будет. Поэтому смело можете говорить.
Г а г а р и н. Как это так – гебистов здесь нету? Ну, ты даешь! Ты чо несешь-то, дед? Разве ж бывают такие места, где их нету?
Ц и о л к о в с к и й. Бывают. Вот как раз здесь именно такое место и есть.
Г а г а р и н. И где ж они все, по-твоему?
Ц и о л к о в с к и й. То есть, в каком смысле – где?
Г а г а р и н. Ну, они-то ведь тоже померли, как мы с тобой? Значит, должны где-нибудь здесь же быть, где и мы.
Ц и о л к о в с к и й. Бес их знает, где они, но только не здесь.
Г а г а р и н. И здесь их никого нет? Правда?
Ц и о л к о в с к и й. Святая правда.
Г а г а р и н. А ну, побожись.
Ц и о л к о в с к и й. Вот, ей-богу, провалиться мне на этом месте! Чтоб мне, если вру, обратно в Калугу угодить!
Г а г а р и н. Ну, спасибо те, батя!
Ц и о л к о в с к и й. Да за что спасибо-то, сынок?
Г а г а р и н. Прям с души отлегло.
Ц и о л к о в с к и й. Странный вы человек, однако!
Г а г а р и н. Не странный я человек, я советский человек!
Ц и о л к о в с к и й. Вот я и говорю, что странный. Так расскажете о полете, или нет? Мне как специалисту интересно.
Г а г а р и н. А-а, как специалисту?
Ц и о л к о в с к и й. Совершенно верно, как специалисту.
Г а г а р и н. Ну, тогда расскажу, пожалуй. Раз ты специалист.
Ц и о л к о в с к и й. Я весь внимание.
Г а г а р и н. Да только рассказывать-то нечего.
Ц и о л к о в с к и й. То есть, как это нечего?
Г а г а р и н. А так, нечего. Не летал я никуда.
Ц и о л к о в с к и й. Не летали?
Г а г а р и н. Не, не летал.
Ц и о л к о в с к и й. Так вы не были первым в мире космонавтом?
Г а г а р и н. Как пить дать, не был. Первый в мире космонавт – он еще до меня летал.
Ц и о л к о в с к и й. То есть, вы хотите сказать, – в переносном смысле «космонавт»? Должно быть, вы имеете в виду собаку Лайку? Белку и Стрелку?
Г а г а р и н. Х…елку! Космонавт, я те говорю. Живой человек! При чем тут собаки, бля?
Ц и о л к о в с к и й. То есть, если я вас правильно понял, какой-то человек летал в космос еще до вас?
Г а г а р и н. Ну. Месяца за два до меня его запустили.
Ц и о л к о в с к и й. Кто же это?
Г а г а р и н. Да там, мужик один. Наш, советский.
Ц и о л к о в с к и й. Как его имя?
Г а г а р и н. Не могу сказать. Я подписку давал о неразглашении государственных тайн.
Ц и о л к о в с к и й. А почему о нем никому ничего не известно?
Г а г а р и н. Ну, как это – никому неизвестно? Кому надо, тем известно!
Ц и о л к о в с к и й. Кому же?
Г а г а р и н. Известно, кому!
Ц и о л к о в с к и й. Но это же сенсация! Расскажите скорее, молодой человек!
Г а г а р и н. Чо рассказывать-то? Погиб он, – вот и вся тебе, батя, сенсация.
Ц и о л к о в с к и й. Да что вы?
Г а г а р и н. Ага, погиб. Задохся в кабине и сгорел, как спичка. При входе в атмосферу.
Ц и о л к о в с к и й. Какой ужас! А почему об этом нигде ничего не сообщалось?
Г а г а р и н. Чудак ты, ей-богу! Да чо сообщать-то, когда он и до земли не долетел?
Ц и о л к о в с к и й. Вот так новость! А еще такие случаи были?
Г а г а р и н. Ну, были, естественно. После меня был один такой.
Ц и о л к о в с к и й. И кто? Не Герман же Титов?
Г а г а р и н. Да не, не Герка. До него еще было. Баба одна.
Ц и о л к о в с к и й. Женщина?
Г а г а р и н. Ага.
Ц и о л к о в с к и й. Терешкова?
Г а г а р и н. Да нет же, говорю тебе, вот пень бестолковый! Задолго еще до Валюхи летала. Через месяц после меня.
Ц и о л к о в с к и й. А ее как звали? Тоже не скажете?
Г а г а р и н. Тоже не скажу. Я ж подписку дал.
Ц и о л к о в с к и й. И что с ней случилось?
Г а г а р и н. Так ведь и она сгорела.
Ц и о л к о в с к и й. Ну и дела! А вы-то почему не сгорели?
Г а г а р и н. И я бы сгорел как пить дать, если бы полетел.
Ц и о л к о в с к и й. Так вы, значит, все ж таки не летали?
Г а г а р и н. Не летал я, говорю же тебе. Другой мужик летал заместо меня.
Ц и о л к о в с к и й. Что? Другой человек летал вместо вас?
Г а г а р и н. Ну.
Ц и о л к о в с к и й. И что с ним сталось? Тоже сгорел?
Г а г а р и н. Ага, тоже сгорел на хрен.
Ц и о л к о в с к и й. Ничего тут, сударь, смешного нет! А его как звали – опять не скажете?
Г а г а р и н. Не, не скажу. Я ж подписку дал.
Ц и о л к о в с к и й. Знаете, как это называется, молодой человек?
Г а г а р и н. Конечно, знаю. Это называется: гореть на работе.
Ц и о л к о в с к и й. Нет-с, голубчик вы мой! Это называется – вечное российское разгильдяйство, вот так-с!
Г а г а р и н. Во-во, точно! Разгильдяйство и есть. Попал ты, дед, в самую тютельку.
Ц и о л к о в с к и й. Но позвольте, сударь. Все-таки я ничего не понимаю. Вот вы говорите, что никуда не летали. А как же все эти кадры, фотографии?..
Г а г а р и н. Туфта все это. Хлёбово для дураков и иностранцев.
Ц и о л к о в с к и й. Но вы же давали интервью журналистам.
Г а г а р и н. Ну и что?
Ц и о л к о в с к и й. Я вот помню, как вы рассказывали, что будто бы спустились на землю на парашюте. А в другой раз говорили, что в кабине.
Г а г а р и н. Ну, и все правильно! Я был в кабине – так? А кабина спускалась на парашюте – понятно?
Ц и о л к о в с к и й. То есть, вы хотите сказать, что все же были в космосе?
Г а г а р и н. Ничего я, дед, не хочу сказать. Мне вообще запрещено об этом рассказывать. Но лично для тя и по секрету повторю: все это туф-та.
Ц и о л к о в с к и й. То есть ваш полет был обманом? Все это было инсценировано?
Г а г а р и н. Во-во, инсценировано. Эт’ точно. Как в кино.
Ц и о л к о в с к и й. Но на вас же был скафандр! И сам Хрущев вас встречал!
Г а г а р и н. Ну и чо, скафандр? Говорю те: на стенде меня снимали. А потом на парашюте спустили из самолета. А начальству все равно, кого встречать, лишь бы американцам вставить в одно место.
Ц и о л к о в с к и й. Но зачем это все было нужно?
Г а г а р и н. Да вот американцев надуть хотели. Показать, значит, что мы – всюду первые. У нас же лозунг такой был: догоним, мол, и перегоним Америку!
Ц и о л к о в с к и й. А зачем России перегонять Америку? И куда перегонять? Россия – здесь, Америка – там…
Г а г а р и н. А хрен их знает, зачем! Помню, еще анекдот был: Америка, значит, катится по наклонной плоскости в пропасть. А мы ее догоняем и перегоняем, догоняем и перегоняем…
Ц и о л к о в с к и й. Ничего не понимаю.
Г а г а р и н. Да чо там понимать-то, дед? Политика, она политика и есть. Короче, не стали наши мной рисковать – и послали беспилотный корабль.
Ц и о л к о в с к и й. То есть как – беспилотный? Вы же сами говорили минуту назад, что вместо вас другой космонавт погиб!
Г а г а р и н. А черт его знает, погиб он или нет! Может, и погиб. Откуда мне знать? Меня ведь там в тот момент не было.
Ц и о л к о в с к и й. А где вы в тот момент были?
Г а г а р и н. Да бухал я в это время.
Ц и о л к о в с к и й. Простите, что вы делали?
Г а г а р и н. Бухал, говорю. Водку жрал с ребятами.
Ц и о л к о в с к и й. Да-да, я понимаю…
Г а г а р и н. Понимает он! Чо ты понимать-то можешь, сморчок калужский? Ты вот мне сам лучше скажи: правда, что ты слово «рай» на облаках видал?
Ц и о л к о в с к и й. Да, видел. Своими собственными глазами.
Г а г а р и н. Ты смотри! Небось, тоже бухой был?
Ц и о л к о в с к и й. Непьющий я. И что вы вообще, милостивый государь, себе позволяете?..
Г а г а р и н. Да лан’, непьющий он… А вот еще скажи: не ты ли предлагал запустить в космос пятьсот ракет одновременно, чтобы, значит, они в полете друг в дружку топливо перелили и потом на землю х…йнули с высоты? Чо? А говоришь – непьющий…
Ц и о л к о в с к и й. Не пятьсот, а пятьсот двенадцать.
Г а г а р и н. Ну, не один ли хер? И на х..я столько ракет-то посылать да такую уйму народу гробить? Те чо летчики – собаки, что ль?
Ц и о л к о в с к и й. А вы что – конструктор, чтобы рассуждать о таких вещах?
Г а г а р и н. Я-то не конструктор, но и коню ясно, что нужно просто запустить многоступенчатую ракету с одним пилотом, она и Вася!
Ц и о л к о в с к и й. Какой еще Вася?
Г а г а р и н. Да никакой не Вася!
Ц и о л к о в с к и й. Вы только что сказали, что надо запустить ступенчатую ракету с Васей. Кто этот Вася? Новый советский кандидат в головешки?
Г а г а р и н. Ну, и пень же ты, дед! Да нет никакого Васи! Это просто так говорят: «она и Вася». То есть, раз – и дело с концом. Въезжаешь теперь?
Ц и о л к о в с к и й. Въезжаю, въезжаю. В деревне вашей так говорят… Так какую ракету вы предлагаете запустить?
Г а г а р и н. Да обыкновенную – многоступенчатую. А в полете она эти свои ступени отбросит одну за другой, и все дела.
Ц и о л к о в с к и й. «И все дела»… Тоже мне, специалист! Ты где это удумал-то – в деревне, что ли, своей? Или, может, тебя в твоей ремеслухе учили ракеты конструировать? «Ступени она отбросит…» А если не она, а этот твой Вася копыта отбросит, то что – снова лыбиться будешь? Олигофрен ты необразованный! Формовщик-литейщик!
Г а г а р и н. Да ты-то сам, дед, академик, что ль?
Ц и о л к о в с к и й. Академик я или нет, а труды мои и по сей день изучают. И музей мне есть.
Г а г а р и н. Подумаешь, музей! Мне вон тоже много чо понаставили. Города в мою честь назвали! И медаль вручили – «За освоение целинных земель», понял?
Ц и о л к о в с к и й. Нет, не понял. При чем тут целинные земли? И как вы их осваивали?
Г а г а р и н. Да никак я их не осваивал! Я весь мир объездил, в тридцати странах побывал!
Ц и о л к о в с к и й. И что же вы там делали, в этих странах?
Г а г а р и н. А ничо не делал – с прессой разговаривал!
Ц и о л к о в с к и й. Это кто ж такая – Пресса? Супруга ваша, или кто?
Г а г а р и н. Или кто! С королевой английской снимался на память!
Ц и о л к о в с к и й. С королевой на память? А Пресса где в то время была?
Г а г а р и н. Да нигде она не была! Ты хоть знаешь, дед, что это такое – пресса?
Ц и о л к о в с к и й. Знаю – это устройство такое. Сок из ягод давить.
Г а г а р и н.  Во-во – сок давить! Говорю я тебе, что ты неуч!
Ц и о л к о в с к и й. Это почему же я неуч?
Г а г а р и н. А не ты ли в своей гимназии проучился всего четыре года, из них два – в одном классе?
Ц и о л к о в с к и й. Не забывайтесь, молодой человек! Вы еще пешком под стол ходили, а я уже…
Г а г а р и н. Чо – ты уже? Ты ж к тому времени помер давно!
Ц и о л к о в с к и й. Я не умер! Я жил, жив и буду жить!
Г а г а р и н. Во дает, дед! Ты чо – Ленин, что ль?
Ц и о л к о в с к и й. Не Ленин, но тоже вечно живой, как и он. Вы мои труды по философии космизма читали?
Г а г а р и н. Не, не читал. На хрена мне читать всякую муть?
Ц и о л к о в с к и й. Ну, так вот: когда человек умирает, то все его атомы рассеиваются по вселенной, а потом поселяются в другом живом существе и живут дальше, но уже в новом обличье. И если умершее существо было счастливым, то, значит, и его атомы тоже счастливые, и его новая жизнь будет счастливой. А если атомы несчастные, тогда наоборот. И потому главная задача человечества – уничтожить всю несчастную жизнь на Земле и в космосе.
Г а г а р и н. Лихо! Так ты, стало быть, счастливый?
Ц и о л к о в с к и й. Конечно, счастливый! Разве по мне не видно?
Г а г а р и н. А то как же – за версту видать! А скажи-ка, дед: вот я, по-твоему, какой – счастливый или несчастный?
Ц и о л к о в с к и й. Это вы-то? С этакой рязанской мордой? Конечно, несчастный. Дураки – они все несчастные.
Г а г а р и н. Из смоленских я, – не из рязанских. Так, значит, меня тоже уничтожить следует, по этой теории твоей?
Ц и о л к о в с к и й. Вот именно. Вас обязательно нужно уничтожить.
Г а г а р и н. И за что ж ты, батя, опять меня угробить хошь? Меня ведь уже раз гробанули свои же, русские!
Ц и о л к о в с к и й. Да по моей теории, всех вас, козлов российских, уничтожить надо! Вы и сами несчастные, и других несчастными делаете. У вас же, цо в дупе, цо в глуве – фшистко едно.
Г а г а р и н. А ты чо, нерусский, что ль?
Ц и о л к о в с к и й. Я – польский шляхтич!
Г а г а р и н. А-а, поляк надутый! Вот тя-то как раз и надо к ногтю! Эх, Тухачевского бы сюда с Кривошеиным! Они б те та-акой раздел устроили – как тогда в Бресте, бля!
Ц и о л к о в с к и й. Пся крев!..
Г а г а р и н. А ты-то! Белопан недорезанный!
Ц и о л к о в с к и й. Я вижу, молодой человек, что наша беседа себя исчерпала. Посему позвольте откланяться. У меня и другие дела есть, поважнее.
Г а г а р и н. Слышь, батя! Погодь-ка чуток!
Ц и о л к о в с к и й. Извините, сударь, мне недосуг. Прощайте.
Г а г а р и н. Да погодь! Послушай, чо скажу!
Ц и о л к о в с к и й. Ну-с, что вы мне еще скажете?
Г а г а р и н. Я тя, батя, предупредить хочу. Когда нас тут с тобой за ж…у возьмут, то запомни: я те ничо не рассказывал. Понял?
Ц и о л к о в с к и й. Да о чем это вы, сударь?
Г а г а р и н. Сам знаешь, о чем. Об органах, дурило.
Ц и о л к о в с к и й. Опять двадцать пять! Да какие еще органы? Я же вам говорил – нет их здесь! Нет и не будет! Это же рай – я сам надпись видел! А они все в аду.
Г а г а р и н. Рай не рай, но я тя предупредил.
Ц и о л к о в с к и й. Сударь, протрезвитесь! Здесь вам не Россия!
Г а г а р и н. Да лан’ те, батя, горбатого-то лепить! Россия – она везде. Даже и в царстве небесном.
Ц и о л к о в с к и й. Эх, и создал же Господь такого дурака!
Г а г а р и н. От дурака слышу!
Ц и о л к о в с к и й. Ну-ну. Прощевайте, молодой человек!
Г а г а р и н. Оривуар, старый хрен.

<2011>