Ратиновый эксклюзив, повесть, продолж. гл. 10-11

-10-

ЗАЕЗД

… На эту поездку всё было, как надо. Ещё в Брянске караулу  подали под теплушку ГДРовский пульман: без щелей, не продувает насквозь; двери не ломом, а рукой открываются; груза всего четыре вагона, ПТУРСы, правда, но и не такое возили за полтора года, что Длинный служил здесь, в батальоне сопровождения воинских грузов. Случалось вагон с «горки» чуть не на руках принимали. А бывало и сапоги кирзовые возили. И у стажёров, сержантов молоденьких, настроение боевое.

После этой командировки Длинному на дембель. Позади полгода «сержантской учебки», остальное дослуживал, разъезжая по Союзу с воинскими грузами. Теперь вот Димыч его заменит, со своим призывом надо в армии служить, терпи вот теперь свои полтора года.

Длинный поднялся с нар, привычно расправил гимнастёрку, перехлестнул её ремнём, поднырнул под брезент-перегородку и выпрыгнул из вагона.
-Ну, как, Димыч?
Тот дурашливо вытянулся во фрунт, приложил руку к шапке:
-Стоим вашбродь. Парк формировки. Скоро на «горку» потащат.
-Димыч, давай без клоунады, не в школе. Ты чего весёлый такой? Угольком запаслись?
-И угольком тоже. Мы куда едем, Длиннный, знаешь? - Димыч открыл атлас и помахал перед носом начкара. - Смотри, где мы сейчас?
-Кзыл-Орда.
-В Арыси переформировка будет?
-Должна.
-Дальше на Джамбул потянут, так?
-Так, - Длинный и сам заволновался.

Всю эту последнюю командировку он старался не думать о конечной цели маршрута. Конечно, в Арыси состав разбросают, скорее всего часть на Ташкент отправят, а их четыре вагона — теплушка пятая — засунут в «рабочий поезд», и будут они плюхать до Джамбула суток трое. Останавливаться на каждом полустанке для отцепки одного-двух вагонов, другими добавлять. А от Арыси до Ташкента рукой подать...
-Ты чего, товарищ сержант Димыч сказать хочешь? - Длинный зло прищурился. - По гражданке уже соскучился. Знаешь, что за это бывает?
-Наслышан. На инструктажах напичкали. Да и молва солдатская. А чего я такого сказал?
-Ташкент почему заинтересовал?
-А ты не понял?

Длинный понял, а потому резко повернулся и пошёл вдоль состава, натянув ремень карабина так, что он — через погон — больно резанул плечо. Но остановился, развернулся по команде себе же «кругом!». Всхрустнула галька под сапогами.
-Товарищ сержант Димыч, постройте караул, - ну не мог он с ним совсем уж по уставу.
-Есть, товарищ старший сержант!
Через минуту все стоялди перед Длинным. А он инструктировал.
-Перегоны здесь долгие, не расслабляться. Это бывает, когда почти из зимы в лето переезжаешь. Тормозной площадки рядом с нашими вагонами нет, пост на ближайшей платформе, часовому одеться теплее. Караульный Димыч.
-У меня же отдыхающая смена, кашу варить.
-До Беш-Арыка пост несёшь. Гриша тебя сменит. В Арыси Сыргак на пост встанет. Быстро службу поняли, воины. Вам начкарами ещё, как медным котелкам, слушайте, что говорю. Сыргак, почему грустный?
-Если бы знать, что адресовка будут...
-Переадресовка, Сыргак, - поправил Длинный.
-... всё равно, я бы Джамбул не поехал.
-Домой потянуло! Шо ты будешь делать, - хохотнул одессит Гриша.
-Так!! - на правах начкара рявкнул Длинный. - Один — карабин чистит; другой плов свой перченый готовит, третий — на пост. Всё. Разойтись.
-А футбол? - Димыч, как земляк Длинного и школьный друг, имел право  разрядить обстановку.
-Можно, - смягчился Длинный.
Он резко, носком сапога поддел консервную банку, та ударилась о колесо вагона, отлетела к Димычу, тут же ему в помощь подскочил Гриша и заметалась жестянка между двух, наспех сооружённых из карабинов ворот.
-Штанга!
-Ну ты, Димыч, даёшь — штанга. Зажал гол.
-Сыргак, скажи!

Сыргаку казалось, что начкар и Димыч играют так, будто решают какой-то другой, внутренний спор. Он смирно улыбался под неярким, но почти родным солнцем.
-Вай-вай, - зачмокал губами Сыргак, пропустив гол.
-Блан-туз не в вашу пользу, товарищ старший сержант, захохотал Гриша...

*                *                *

-Димыч, ты служил с Колей? - удивлённо подняла брови Ирина.
-Всего-то одну поездку. Нас перевели из «учебки» в батальон, а Длинный уже на дембель уходил. Вот стажёрская поездка нам и выпала вместе. Ничего странного. Нас — земляков человек двадцать в батальоне было.
-А он не рассказывал.
-Не удивительно.
-Почему ты так?.. - ей было жаль, что улетало время. Так не хотелось расставаться. - «Да останься ты!..», - но он и вслух-то не слышал, а уж мысли тем более.

-11-
(«ЗАЕЗД», продолжение)

… Уже подъезжали к Арыси. Длинный, как и все начкары, спал до  первой остановки. Как только перестало покачивать вагон и оборвался монотонный перестук внизу под нарами, он и проснулся. На ходу спится спокойнее: едешь, значит, всё в порядке. Остановился хоть ненадолго, тут же просыпаешься. Рядом похрапывал ещё не привыкший к бдительности Сыргак, но Димыч бодрствовал.
-Гриша на посту?
-А как же.
-Чай есть?
-А як же ж, как учили, - он захлопотал с кочергой и кружкой около печки-буржуйки, красным пятном выделявшейся в сумраке теплушки. - Заварка ёк, сахар — бар, - Димыч накалил кочергу, положил на неё сахар и тот тёмными каплями потёк в кружку. - Все крепкий чай любят, а заварки нет.
-Где стоим, Димыч?
-Не могу знать, товарищ старший Длинный. Вы атлас брал, смотрел, ничего не говорил.
-Кончай дурачиться. К Ирине захотелось?
-А тебе?
Стояли друг против друга и токовали.
-Димыч, давай выйдем, поговорим.
Они пронырнули под брезентовую перегородку в холодную половину теплушки. Сели у двери на широкую доску, прилаженную вместо скамейки, закурили. Состав медленно двинулся дальше.

Светало. В подлунном мире, насколько хватало глаз, тянулась пустыня, лишь иногда прочерченная караваном верблюдов или лучами фар одинокой машины, летевшей по дороге, которая жалась к «железке». Пейзаж никакой, унылый пейзаж. Димыч смотрел вдаль. В рамке двери, словно в кино, крутились однообразные рапидные кадры. А ему хотелось встряски, встреч и расставаний. Хотелось увидеть Ташкент, куда он так и не попал.

Длинный в мыслях завидовал Димычу, у которого все пейзажи и впечатления ещё впереди: и синий Бвайкал, и замшевые по весне Карпаты, и Няндома с её северным сиянием. Но если он ввяжется в эту авантюру  с  з а е з д о м!?
-Ты, Димыч, как себе это всё представляешь? Во-первых, ты уверен, что найдёшь её? А, во-вторых, почему ты?
-А кто же, Сыргак что ли?
-Почему нет? С этого хотите службу начать? Валяйте, если дисбата не боишься. Но Сыргаку от Джамбула до его аула рукой подать, куда ближе, чем тебе от Арыси до Ташкента. Сдадим груз в Джамбуле, в части пару суток перекантуемся и к Сыргаку можно скататься. Я с ним могу для страховки. Всё равно мне за всё отвечать. Стажёры хреновы.

Димыч молчал. Заклинило его на этом Ташкенте, как тогда, когда билет уже был на руках и план «побега» разработан. Он прилетает в город; вливается в общую многонациональную семью жителей Ташкента, собравшуюся для восстановления города после землетрясения; трудовым героизмом добивается, чтобы о нём напечатали статью в газете; Ириша открывает однажды утром газету, а там... его портрет. Тогда они встречаются и, как у Александра Грина, живут долго и счастливо...
-Длинный, отпусти меня...
-Да, почему ты?! - заорал Длинный. - Чего нас судьба с тобой никак не разлучит?! Если бы не этот дурацкий стажёрский караул, я сам бы к ней поехал. Но разве вас оставишь? Случись чего, букса загорись, из вагона на ходу не выберетесь, сгорите на хрен. Мне до дембеля неделя, ну — две осталось. Зачем мне на жопу приключений?! Скажи,  Димыч.
-Не любил ты её никогда...

Видимо, на крик вышел Сыргак, присел рядом, блестя чёрными, антрацитовыми глазами.
-Накаркаете, товарищ начальник караула. Закурить дайте.
-Ты же не куришь.
-С вами закуришь, - он стал неумело выпускать дым изо рта. - Слышал всё. Моя домой нельзя. Апа, ака говорили: «Пусть человеком будет, армия как идёт». Приеду, что скажу? Укаляр — младшему брату, что скажу?

Пока служили в «учебке», Димыч с Сыргаком сдружились. Вообще Сыргак вполне хорошо говорил по-русски, но когда волновался, изъяснялся странно.
-Вы, товарищ старший сержант, другой человек, всегда смеялся...
Длинный перебил: - Чего мне плакать что ли? Мне дембель скоро.
Но Сыргак гнул своё:
-...вчера станция стояли, мужик видели, ноги — пятка вперёд. Обратно смеялся, говорил: «Шпион. Граница переходил, нога повернуть забыл». Зачем калека смеялся?! Моя тогда страшно стало.
-Пошутил я!! - Длинный даже с доски вскочил.
-Плохой шутка, - подтвердил и Димыч, который не слышал этой истории, и тут же мечтательно потянулся. - А в Та-а-шкент хочется!..

(продолжение следует)


Рецензии