Не отрекаются любя

автор обложки: Ольга Малышева

Основана на реальных событиях.

Моему любимому мужу посвящается.

Огромная благодарность за поддержку при создании этой повести Ольге Романовой, которая была первым моим читателем и деликатным критиком, и сыну Сергею за техническую поддержку.


Пролог.

«В том-то и смысл бытия, чтобы семь раз упасть и восемь подняться на ноги.»
П. Коэльо

Всю жизнь я была стойким оловянным солдатиком. Жизнь возила меня мордой по асфальту, опускала ниже плинтуса, поливала грязью и ложью, но я всегда вырывалась из грязных лап, отмывалась, начищала пёрышки и с гордой улыбкой отправлялась дальше по дороге жизни. Что и говорить, гордыни у меня было немерено.
Справедливости ради надо заметить, что пилюлю мне всегда подслащали, и параллельно с гадостями подкидывали компенсацию. Чаще всего в виде встречи с хорошим человеком. На хороших людей мне везло всегда, может поэтому и не озлобилась на мир, и продолжала верить в чудо, которое когда-нибудь непременно должно произойти и в моей непутёвой жизни. Хотя, если быть честной до конца- не такая уж она и непутёвая. Несмотря на все подлянки, подкладываемые мне жизнью с особой регулярностью, я не спилась, не скурвилась, не вышла на панель, не продалась богатому папику, никого не предала и не ограбила. Хотя меня саму предавали и грабили с завидной регулярностью. Ну, наверное, чтоб жизнь мёдом не казалась. Она и не казалась. А была чередой мелких и крупных неприятностей, перемежающихся иногда недолгими перерывами в виде каких-нибудь маленьких радостей. Больших радостей не припомню. Если и были, то их плотно закрыли обрушившиеся следом неприятности. Иногда я даже была счастлива, но длилось моё счастье обычно недолго и платить за него мне приходилось по полной программе. Прямо по Лермонтову: «За каждый светлый миг иль сладкое мгновенье слезами и тоской заплатишь ты судьбе…» Вот так оно, собственно и было!
Семейное предание все гадости жизни объясняло легендой о родовом проклятии. Судя по количеству людей, знающих о нём и не сомневающихся в подлинности произошедшей давным-давно истории, оно действительно имело место быть и довольно успешно работало. Как именно – расскажу позднее, а пока о самом проклятье.
Мой дед был женат дважды, и моя бабушка была его второй женой. А вот первый раз он женился на женщине, которая была старше его на 10 лет!
Моя прабабка, мать деда, была категорически против этого брака. Дедушка то ли пылал неземной любовью к своей избраннице, и разница в возрасте его не смущала, то ли просто был упёртым и хотел настоять на своём, но материнскую волю, извините, похерил, и стал готовиться к свадьбе с любимой.
В назначенный день, когда молодые, обвенчавшись в церкви, подъехали к дому прабабки, и подошли к ней с иконой Богородицы в руках, чтобы получить родительское благословление, а заодно, я думаю, и прощение за непослушание и нарушение родительской воли (наивные), то вместо благословления услышали:
- Будьте вы все прокляты до седьмого колена! -, а вслед за проклятьем полетел плевок…
Говорят, что целилась она в непокорного сына, нарушившего материнскую волю, да только вот попала не в него, а в икону Богородицы…
Ну а дальше – классика жанра. Проклятье начало свою неутомимую работу, не обойдя своим вниманием ни одного человека в роду.
Первой жертвой стала ненавистная невестка, которая неизвестно от чего умирает через год после свадьбы, оставив сиротой новорождённую дочь. Девочку забирает себе родная сестра Глафиры (так звали первую жену деда), в надежде, что дед женится на ней, и они будут вместе растить осиротевшую малютку.
Но дед выкинул очередной фортель. Жениться на сестре Глафиры он не собирался, она была ему не нужна ни за какие коврижки.
Спустя какое-то время он женится на моей бабушке, которая, на этот раз окажется на 10 лет моложе его.
Теперь проклятья посыпались со стороны родственников Глафиры в адрес ни в чём неповинной молодой жены. В общем, канитель закрутилась серьёзная.
За время совместной жизни дед с бабушкой пережили ТРИ пожара! Их дом горел трижды и каждый раз они еле успевали выскочить из него живыми и вытащить детей. Про первый и второй пожары не знаю, а вот в третий раз дом сгорел дотла и моей маме довелось вместе с дедом строиться заново.
Детей у деда с бабушкой было шестеро – три сына и три дочери, и вот как сложились их судьбы. Один сын умер в шесть месяцев от крупозного воспаления лёгких.
Второй в 18 лет ушёл на фронт добровольцем, провоевал без единой царапины, дошёл до Берлина, но, возвращаясь домой после победы, был снят с поезда в Польше и умер в госпитале от пневмонии в 21 год.
Третий тоже отвоевал без единой царапины, но в 1964 году после скандала с женой пустил себе пулю в лоб из охотничьего ружья. Было ему на тот момент 40 лет. Как моя бабушка смогла пережить смерть трёх сыновей, я не представляю.
Таким образом по мужской линии весь род вымер.
Остались три дочери, три сестры. Моя мама была младшей. Всю жизнь они были очень дружны между собой и всегда друг другу помогали. Но судьбы тоже у всех сложились непростые. Все три неудачно вышли замуж, разошлись и одни воспитывали детей, а одна из них вообще оказалась бездетной, но всю жизнь помогала сначала моей маме растить меня и второй сестре сына, а потом мне растить моего сына. В общем, обе мои тётушки люди на редкость добрые, отзывчивые и склонные к самопожертвованию. Дай Бог им здоровья и долголетия!
Итак, проклятье повело свой отсчёт с деда. Он был первым поколением из проклятых семи. Его дети, в том числе моя мама – вторым. Я, стало быть, третье.


Глава 1.

Детство.

Вероятно, началось всё с того, что родилась я, не раньше- не позже, а в понедельник в 6 часов утра! Ну о какой счастливой судьбе можно мечтать, родившись в такое время! Мало того, что дитя понедельника, так ещё и в 6 часов утра! Ни сама не выспалась, ни другим не дала.
 Может поэтому всю оставшуюся жизнь я хотела спать всегда и везде, никогда не чувствовала себя выспавшейся – во сколько бы ни проснулась, и самым заветным желанием всю жизнь было желание поспать- без будильника, без чувства долга, которое не даёт спать, а просто- уснуть и спать, спать, спать…
Детство моё было далеко не безоблачным. Росла я без отца, от которого моя мама ушла, когда мне было 2 годика, по причине его безудержного пьянства. Пил не только он, но и дед с бабкой, и мама моя мудро решила, что ребёнок этого видеть не должен. Но поскольку идти ей было некуда, до замужества она жила в общежитии, то, взяв в одну руку меня, а в другую чемодан, она подалась на съёмную квартиру. Надо сказать, что в то время квартиры сдавались не полностью, как сейчас, а сдавалась либо комната, либо вообще закуток с кроватью. Вот в таком закутке мы и поселились. Видимо маме тоже везло на хороших людей, потому что с хозяйкой комнаты и её домочадцами маму связывали потом ещё долгие годы дружбы, вплоть до самой смерти. Не знаю сколько мы у них жили, но потом бабушка продала дом в деревне и на эти деньги купили комнату в деревянном доме, с печным отоплением и удобствами на улице.
Всё детство я помню, как мать с бабушкой пилили и кололи дрова во дворе дома, а я таскала их в сарай и укладывала в поленицу, как носили вёдрами воду из колонки на улице за квартал от дома, готовили на керосинке, потом на электроплитке, выносили во двор помойное ведро и ходили в туалет в холодном закутке. Зимой чистили снег около дома, и я любила валяться в сугробах. Зимы тогда были снежные, сугробы в человеческий рост, и расчисткой тротуара перед домом приходилось заниматься каждый вечер. Мама с утра до ночи работала, а я была под присмотром бабушки, которая безумно меня любила и жалела.
Уже став взрослой, и вспоминая своё детство, мне казалось, что бабушка была единственным человеком в моей жизни, который меня любил. А мама? Мама, наверное, тоже любила по-своему, как умела, но её любви я почему-то не ощущала. Может потому, что её воспитание в строгих правилах, заслоняло собой материнскую любовь, и я не помню, чтобы она говорила мне, когда-либо о том, что она любит меня, называла какими-то уменьшительно-ласкательными именами, да и просто лишний раз приласкала. А я так в этом нуждалась! Наверное, из-за этой её строгости у меня на всю жизнь осталось ощущение недолюбленности, и я всю оставшуюся жизнь хотела и искала любви, которой мне так не хватало в детстве! Зато я усвоила одну простую истину – о детях надо не только заботиться, их надо в первую очередь любить, и не скрывать этого, и каждый день говорить, что мама тебя любит! Тоска по материнской любви и ласке усугублялась ещё тем, что, начиная с 3 лет всё детство я по 4 месяца в году проводила в 1-й городской детской больнице. Каждую осень и весну я заболевала какой-то непонятной пневмонией, которая не поддавалась лечению, принятому в те годы. Каждый сезон меня с высокой температурой и диким кашлем увозили в больницу и там я проводила 2 месяца, пока не наступало улучшение. Всё это время меня закалывали антибиотиками в лошадиных дозах и прочими лекарствами, и к моменту выписки моя пятая точка была похожа на дуршлаг с шишками и синяками. Правила в больнице были зверские, родителей к детям не пускали, отделение находилось на 3 этаже старинной постройки здания, где 3 этаж был равен 5 современному, окна законопачены, и нам оставалось только смотреть сверху как выплясывают на снегу наши родители и пытаются о чём-то до нас докричаться. Как правило, такие посещения заканчивались горькими детскими рыданиями, а медсёстры ругались и говорили, что если мы не перестанем орать, то нашим родителям вообще запретят нас навещать. Мы, как ни странно, в эту галиматью верили, и, подтирая слёзы и сопли, шли смотреть что нам прислали в передачке, и тем утешались. Через какое-то время маме удалось подружиться с моим лечащим врачом и медсестрой, и моё пребывание в больнице стало более комфортным. Маме выдавали пропуск в отделение, она приходила ко мне в палату, но даже в эти короткие свидания не переставала меня воспитывать. А мне так хотелось просто побыть с мамой, посидеть, прижавшись к ней, чтоб она погладила меня по голове, а я рассказала бы ей, как я по ней соскучилась. Но, видимо, «телячьи нежности» не входили в методику моего воспитания, предпочтение отдавалось спартанским методам - строгость и ещё раз строгость, тотальный контроль и «держание в «ежовых рукавицах». Ни к чему хорошему это не привело. Вместо тёплых, доверительных отношений, присущих матери и дочери, сложилось в итоге противостояние, отсутствие доверия и желание побыстрее вырваться из-под родительского контроля. Любой ценой. Не смотря на гиперопеку, и всяческое подавление отстаивания своего мнения, я каким-то образом умудрилась вырасти девушкой самостоятельной, имеющей своё мнение и отстаивающей его, и желающей жить своей головой, а не наставлениями и поучениями своей матушки и разнокалиберной родни, из-за чего заработала себе репутацию строптивой и своенравной. В общем, как пела неподражаемая Алла Борисовна, «…А мне, говорю вам я, дана голова своя, и как мне на свете жить, без вас я могу решить!» Мама решительно не хотела видеть в подросшей девочке взрослую девушку и считаться с тем, что я могу хотеть чего-то, отличного от её мнения и планов. Результат оказался плачевным. До самой её смерти мы жили в одной квартире, но были по сути чужими людьми, не понимающими друг друга. Она ушла из жизни скоропостижно, в 56 лет, уснула и не проснулась. Мне на тот момент было 24 года, я была не замужем, и осталась одна-одинёшенька. Сказать, что её смерть была для меня жутким стрессом, это не сказать ничего! Во мне вдруг проснулось чувство вины за то, что я её не понимала, не была к ней более терпима и ужасное по своим ощущениям чувство, что не успела сказать ей, что я её любила, а теперь уже поздно и ничего не исправить! Стресс от её внезапной смерти был настолько сильным, что я в 24 года поседела и получила нервный срыв. В течении двух лет я не могла нормально спать, мне снились кошмары. Я не вылезала с кладбища, просиживая часами у неё на могиле, и заливаясь слезами, и в конце концов попала в больницу с очередной пневмонией. Провалявшись в больнице больше месяца, и вернувшись в пустую квартиру, я поняла, что жить как-то надо с этим, что назад ничего не вернёшь и не исправишь, в общем жизнь продолжается. Правда в новом формате и другом качестве.


Глава 2.

«Всё предусмотреть невозможно – особенно в любви.»
П. Коэльо

Девушкой я была привлекательной, общительной, неглупой, тянулась к интересным людям и люди отвечали мне взаимностью. Я уже говорила, что на хороших людей мне везло всегда, даже в самые мерзкие периоды моей жизни, и вот, одной из первых в моей самостоятельной жизни людей, стала моя наставница по профессии Наталья Викторовна. Она была старше меня на 9 лет, но это не помешало нам стать, ну если не подругами, то довольно близкими людьми. Этой женщине я обязана многим, без неё я бы не стала тем, кем стала. Не в смысле профессии, хотя и в этом смысле тоже, а в смысле формирования меня как личности, она была мастер. Она и по должности была мастер. Она возилась со мной, как родная мать, даже лучше. Двери её дома были открыты для меня в любое время суток, я могла примчаться к ней с любыми своими проблемами, и ни единого раза мне не дали почувствовать, что я не вовремя, некстати, что мне здесь не рады. Она бросала все свои дела и, усадив меня на кухне, начинала кормить, поить чаем, и выслушивать. А потом начинала вместе со мной анализировать ситуацию и искать из неё выход. Она никогда не давала понять, что я сама не подарок, но в то же время шлифовала меня мягко и незаметно и лепила из меня личность. Она помогала мне всегда и во всём, а в самые трудные моменты я просто жила у неё. Она приобщила меня к хорошей литературе, и, благодаря ей, я узнала и полюбила Маркеса, Цветаеву, Блока, Митчелл и многих других. У неё была хорошая библиотека и я постоянно брала у неё книги. В общем, эта женщина была Пигмалионом, лепившим из меня Галатею. Я по сей день вспоминаю её с теплотой и нежностью, и огромной благодарностью за то, что она приняла такое трогательное и деятельное участие в моей жизни. Жизнь в последние годы развела нас, мы редко встречаемся, редко перезваниваемся, но я безумно благодарна судьбе за то, что она была в моей жизни и сыграла в ней далеко не последнюю роль.
Познакомились мы с ней, когда я пришла работать на завод, не захотев работать по своей специальности – воспитатель детского сада, которую я получила по настоянию своей маменьки. В 15 лет я ещё плохо осознавала, чего я хочу в этой жизни, и не стала особо противиться маминому указу – подавать документы в педагогическое училище. Учиться там мне нравилось, программа обучения была продумана очень хорошо, было много интересных предметов, обучение было разносторонним, и я с удовольствием его закончила. Однако, отработав год в детском доме, пришла к выводу, что это не мой поезд, и быстренько с него соскочила. Завод же в моей жизни до определённого момента играл роль пугала. Мама ещё в глубоком школьном детстве говорила мне: «Надо учиться хорошо, а то будешь работать на заводе!». Хуже завода, по её мнению, быть ничего не могло. Поэтому, когда я заявила, что по специальности работать не хочу, она горестно спросила: «Ну и куда ты теперь?», и я, вложив в свой ответ весь, живущий во мне протест против её деспотизма, гордо ответила: «На завод!».
Но работа на заводе, вопреки худшим маминым опасениям, оказалась совсем не тяжёлой, весьма интересной, да и людей вокруг было много, не то, что в детском саду, а к людям я тянулась всегда и никогда не ждала от них ничего плохого. Ну жизнь это поправила. Да и зарплата на заводе была значительно выше зарплаты воспитателя. Меня взяли контролёром ОТК, и Наталья Викторовна была как раз тем человеком, который должен был посвятить меня во все тонкости и всему научить. Она и учила, не только тонкостям профессии, но и тонкостям жизни, за что я ей благодарна «по гроб жизни». Так что завод меня не напугал, мало того, принял как родную, и началась у меня совсем другая жизнь. Девушкой я была активной, на заводе это оценили, и я быстро стала продвигаться по комсомольской линии. Секретарь комитета комсомола цеха, в 24 года- член партии, учёба в университете марксизма-ленинизма, попытка поступить в юридический институт. Всё рухнуло в один момент с маминой смертью. Стресс был таким сильным, что я забросила всю учёбу. К тому же выяснилось, что моей зарплаты не хватает на жизнь и оплату пая кооперативной квартиры, которую мама успела выстроить, но прожила в ней всего 1 год. В поисках более высокой зарплаты, я перешла с этого завода на другой, но это уже совсем другая история.
Вплоть до моего дурацкого замужества и 90-ых годов, жизнь была ко мне относительно благосклонна, если не считать раннюю мамину смерть, но вот счастья в личной жизни никак не получалось. Те, кому нравилась я, были мне на дух не нужны, а те, которые нравились мне, были либо заняты, либо равнодушны ко мне. Нельзя сказать, что у меня совсем уж не было личной жизни, случались время от времени короткие романы, которые ничем не заканчивались. В смысле - заканчивались ничем. Я долго оставалась максималисткой, и, как Любава в мультике про летучий корабль, хотела замуж по любви. А её, неземной и взаимной, всё никак не случалось.
Пока не появился ОН!


Глава 3.

«Мой милый, что тебе я сделала?»
М. Цветаева

24 года назад Он меня банально бросил. Потому, что испугался. Бросил, как бросают миллионы других надоевших любовниц. По крайней мере, я так считала все 24 года. Объяснения Его были мне непонятны, и я решила, что просто надоела. А оказалось, что Он просто испугался. У него за плечами было порядка 8-10 лет семейной жизни, красавица и умница жена и двое очаровательных детей – мальчик 7 лет, похожий на Маленького Принца, и девочка 2 лет, которую Он безумно обожал. Разрушать свою семейную идиллию Он не собирался и при первом же тревожном звонке, не задумываясь, пожертвовал мной. Всё было сделано правильно. Он всё всегда делал правильно. Семейные ценности превыше всего, а что будет со мной, Его, похоже, не очень сильно волновало. А со мной было плохо. Мне казалось, что от меня оторвали часть меня, и я не знала, как вообще можно дальше жить, дышать, ходить, говорить. Мне казалось, что я умерла, и из меня сделали зомби. Я ходила на работу, в магазин, делала домашние дела, но меня не было. Я умерла. Жизнь без Него теряла всякий смысл. Остались воспоминания. О том, как нам хорошо было вместе, и эти воспоминания рвали меня на части, душили, не давали жить. Подушка моя промокла насквозь, а я не переставала дёргаться и кидаться к окну на звук любой подъехавшей машины. Надежда умирала последней – а вдруг… Наконец, и она умерла.
Зато познакомились мы совсем не банально. Я в то лето за каким-то лешим поехала в деревню к дальним родственникам на выходные. Погода была чудная - тепло, солнце. Я, соответственно, в летнем лёгком платье и босоножках. А в воскресенье, когда надо было возвращаться в город, вдруг резко похолодало и небо прорвало. Дождь лил, как из ведра, холодный, затяжной, и было понятно, что, по крайней мере, сегодня, он точно не кончится. Деревенька была расположена у чёрта на куличках, до автобуса надо было пилить по раскиселившейся проселочной дороге порядка 4-5 километров, а ни тёплой одежды, ни дождевика, ни резиновых сапог у меня, естественно не было. Тогда сердобольные родственники стали искать выход. И нашли. Вспомнили, что на той стороне деревенской улицы, через пару домов, отдыхают в отпуске какие-то их дальние родственники. Жена с детьми остаётся, она в отпуске, а муж её возвращается в город на машине. Один. И они пошли просить, чтобы он взял меня с собой до города. Жена Его милостиво разрешила, но при этом ехидно заметила: «Смотри! Молодую повезёшь!» Если бы она в тот момент знала, чем закончится эта поездка... Мне пришлось бы шлёпать по грязи до автобуса босиком и под дождём. Я оказалась неблагодарной по отношению к ней, за что всегда испытывала чувство вины.
В назначенное время к дому моих родственников подъехали белые «Жигули», мы распрощались, я села в машину… И поняла, что, пропала! За рулём сидел такой крутой Мэн, в «адидасовском» спортивном костюме, в кроссовках – роскошь по советским временам необыкновенная, а главное – мой любимый типаж! Если верна теория, что люди выбирают друг друга по запаху, то я Его унюхала моментально. Меня, как прорвало, я не умолкала всю дорогу, не помню уже, чего я там несла, Он снисходительно посматривал изредка и больше молчал. Он вообще был Великий Молчун. Дорога до города мне показалась непривычно короткой, но на одной из городских остановок общественного транспорта мне было предложено выйти. Телефончик у меня не спросили, свиданье не назначили. Я выползла из тёплой и сухой машины на холод, под проливной дождь, на остановку, на которой уже скопилось толпа в ожидании автобуса. Белые «Жигули» растворились в потоке машин, а я почувствовала себя выброшенным по дождь котёнком, которому холодно, мокро и одиноко. Автобус упорно не шёл. Народ на остановке прибывал – вечер воскресенья, все возвращались из садов и огородов. Я продрогла и промокла, как бездомная кошка, когда, «О чудо!», увидела посредине проспекта знакомые уже белые «Жигули», а принц, сидящий за рулём, выражал удивление по поводу того, что я всё ещё не уехала! Короче, Его сердце дрогнуло, он развернулся, и второй раз за день впустил меня в свою тёплую, уютную машину. На сей раз меня довезли до подъезда и всё-таки спросили номер телефона, и чем я завтра занимаюсь. Я ликовала! Я не хотела думать ни о его жене, ни о том, что я свинья неблагодарная, ни о том, что у наших отношений, даже если они случатся, нет будущего. Я пропала. На следующий день Он позвонил, встретил меня с работы и предложил поехать к нему домой… закручивать компоты! В тот год был урожай вишни, Он привёз из деревни большую корзину, и её надо было срочно перерабатывать. Мне было всё равно – крутить компоты, так крутить компоты, лишь бы быть рядом с Ним, дышать одним воздухом. Я, не задумываясь, полетела бы с Ним на Луну, лишь бы позвал. Весь вечер я добросовестно мыла банки, крышки, вишню, делала что-то ещё – это было не важно. Главное я была рядом с Ним. Наконец с компотами было покончено, и меня повезли домой. На этот раз Он вышел из машины и поднялся со мной в квартиру. Дальше помню плохо. Помню, что мы стояли в моей маленькой прихожей, прощались. Воздух вокруг нас был наэлектризован до такой степени, что не вспыхнуть не могло. Оно и полыхнуло! Стоило только мне оказаться в надёжных мужских руках и почувствовать на своём лице его губы, я растаяла, растеклась, распалась на молекулы и атомы… Обоим стало понятно без слов, что уже никто никуда не поедет. Помню Его слова: «Я пойду поставлю машину во двор…» Дальше не помню. Это была сказка. Мы не могли оторваться друг от друга, как приклеенные, мы целовались не переставая, короче мы улетали…
Так началась моя история Любви.
«Мы могли бы служить в разведке, мы могли бы играть в кино…» По части ухищрений сокрытия наших встреч от жены, нам не было равных. Его работа была связана с командировками. Для меня это было и счастьем, и мукой. Счастьем, потому что Он изображал дома, что уезжает в командировку на 1-2 дня раньше, чем на самом деле, а сам в эти дни жил у меня, и мы сходили с ума от Любви! А мукой, потому что он всё-таки уезжал в командировку, и отрываться от Него было мучительно больно. Потом таким же макаром он возвращался из командировки и ещё 1-2 ночи я улетала. Вместе с Ним. Правда, однажды мы всё-таки прокололись. Решили поразвлечься и сходить в кино, и там нас увидела знакомая его жены, о чём не замедлила ей сообщить. На что получила уверенный ответ: «Этого не может быть. Он в командировке, его нет в городе, ты обозналась.» Когда Он вернулся домой, история была Ему рассказана и закончилась словами: «Сейчас буду проверять билеты!» Не представляю, как Он собирался выкручиваться, но Бог миловал - билеты проверять она не стала. Как выяснилось позже, ей оно тоже было ни к чему.
В командировку в Москву мы поехали вместе. Я была на седьмом небе от счастья! Гуляя по Москве, зашли в «Детский мир» купить что-то его дочке, а там завезли немецкие мягкие игрушки-больших попугаев невероятно красивого раскраса. Я вообще-то не была особой любительницей мягких игрушек, но тут ахнула и начала жалобно поскуливать, в результате чего было куплено два попугая - мне и дочке. С этим попугаем я спала, когда Его не было. Мне казалось, что попугай пахнет Им.
Потом была командировка в Питер на несколько дней, а у меня в Питере родственники живут, и я рванула самолётом. К Нему! Так мы провели ещё несколько сказочных дней и ночей вместе в Питере.
Но не все командировки складывались так удачно. Однажды Он улетел на Дальний Восток, в Хабаровск, а я заболела. Ночью поднялась температура и на работу я, естественно, не пошла, вызвала врача на дом. Лежу, и вдруг где-то в 8 часов утра, когда по идее я должна быть на работе, звонит телефон -междугородка. Думаю: «Наверное, ошиблись номером, мне никто в это время звонить не может, я на работе.» Снимаю трубку и слышу… Его голос: «А ты почему не на работе?».
-Я заболела. А почему ты звонишь, когда я должна быть на работе?
-Сам не знаю. Что-то почувствовал. Эх ты, нельзя тебя одну оставить, сразу заболела! Надо ли говорить, что болезнь моя в сравнении со счастьем, была даром небес. Я готова была умирать, лишь бы лежать и слышать в трубке Его голос. Потом Он вернулся из командировки и возился со мной, больной, как заботливая мамаша. Он вообще был удивительно заботливым, добрым и ответственным. Мне с Ним было, что называется, «Как у Христа за пазухой», надёжно, тепло и уютно. Проблемы мои Он решал легко и просто, я бы даже сказала изящно.
Когда я затеяла в квартире ремонт, проблема была разрешена весьма оригинально. У Него был отпуск, и Ему в профкоме на работе выделили бесплатную путёвку в Грузию, в какой-то дом отдыха. В конце срока путёвки надо было привезти в профком талон с отметкой, что Он там был. Если вы думаете, что Он поехал отдыхать, то глубоко заблуждаетесь! Он слетал самолётом в Грузию, съездил в этот дом отдыха, получил нужную отметку в талоне и вернулся ко мне. Делать ремонт в моей квартире! У меня сносило крышу от Него. Целых две недели он жил у меня и делал ремонт в моей квартире. Это было безумное счастье!
Но надо было быть полной дурой, чтобы не понимать, что вечно так продолжаться не может. Уходить из семьи Он не собирался, а я уже не могла Его ни с кем делить. Начались сцены с упрёками, что Он стал реже приезжать. Умом понимала, что закатывая истерики, добьюсь только одного - Он бросит меня быстрее. Мужики не любят женских слёз, истерик, упрёков и претензий, но сделать с собой уже ничего не могла. Меня, что называется, понесло. В итоге я получила то, что получила: после двух лет безумного счастья Он меня бросил… Я не могла в это поверить! После всего того, что между нами было, Он не мог так со мной поступить! Какое-то время я ещё ждала, надеялась, что Он соскучится и приедет, пока не потеряла ключи от квартиры. Запасной комплект всё ещё был у Него. Я позвонила и сказала, что потеряла ключи и не могу попасть домой. Я надеялась, что сейчас Он приедет, привезёт ключи и всё вернётся назад… Но мне весьма холодно было предложено самой подъехать за ключами в его микрорайон и назначена встреча на автобусной остановке. Делать было нечего. Я поехала.
Была зима, мела метель и весь город буквально утопал в снегу. Когда я увидела Его на остановке, увидела Его лицо - отстранённое, равнодушное, чужое, я поняла - это действительно конец. Ключи мне были отданы со словами: «Я не жалею о том, что было.», и далее последовал рассказ о том, что кто-то из моих подруг позвонил Его жене и рассказал обо мне. Мало того, дали мой номер телефона, сказали, как меня зовут и предложили ей самой позвонить и во всём убедиться. Я не понимала - при чём тут я, и у меня никак не укладывалось в голове - меня что, бросили из-за какого-то дурацкого телефонного звонка? Я не могла в это поверить. Я смотрела на Него, такого любимого, родного совсем недавно, и видела перед собой совершенно другого человека. Этому человеку я была не нужна.
Боль была такой невыносимой, что хотелось выть, орать, рыдать, биться головой об стену, лишь бы заглушить, не чувствовать, как рвётся на части и умирает душа, как останавливается сердце, не в силах выдержать эту боль, как перехватывает дыхание, как мозг отказывается работать и воспринимать совершенно неприемлемую для моего сознания информацию.
Но кругом были люди, и надо было доехать до дома, и не показать, что тебя рвёт на части. Я не помню, как Он ушёл, как я добралась до дома, закрыла за собой дверь.
Жить дальше было незачем. Ничего не имело смысла без Него.
 И я умерла.
Нет, я двигалась, ходила, говорила, работала, но это была не я. Это была моя физическая оболочка, она жила своей жизнью, а я осталась в снегу на автобусной остановке – брошенная, никому не нужная, растоптанная сотнями равнодушных ног, не подозревающих о том, что на остановке, в снегу может быть чья-то душа.


Глава 4.

Когда Боги развлекаются или Эксперимент на прочность.

Сколько времени я пробыла в таком состоянии, уже не помню. Приближался Новый Год. Сидеть одной дома и рыдать в подушку уже не хотелось, и я решила воспользоваться приглашением одной милой девушки встретить Новый Год в Москве. Я купила билеты туда, и обратно на 1 января, и прямо с работы, после второй смены, поехала в Москву. Разгонять тоску. В поезде я почти не спала и приехала в Москву уставшая, не выспавшаяся и совершенно разбитая. Утешала себя тем, что до встречи Нового Года время ещё есть, и я отдохну и приду в норму. Но не тут-то было. Выяснилось, что приехала я, мягко говоря не вовремя. Дина, к которой я приехала, вела боевые действия с мужем и дело стремительно катилось к разводу. Понятно, ей было не до меня. Я провела ещё одну бессонную ночь в её сумасшедшей квартире и поняла, что если я немедленно не вернусь домой и не высплюсь, то просто свалюсь. Я всегда была девушкой хилой и слабой, и сон для меня был превыше всего. Мне уже было наплевать где и как я встречу Новый Год, и я поехала на вокзал менять билет с 1 января на 31 декабря. Билет я поменяла без проблем и вечером 31 декабря села в поезд окончательно разбитая и с дикой головной болью после двух бессонных ночей. Я уже собралась расслабиться в кресле и уснуть, когда над моей головой прозвучал мужской голос:
- Девушка, вы заняли моё место.
Я, в конец очумевшая, открыла глаза и увидела, что прямо передо мной стоит парень и держит в руках билет – на моё место. Я достала свой билет. Невероятно, но факт, у нас были билеты на одно и тоже место. Позвали проводницу, чтобы разобраться и в результате его посадили через проход от меня. Я с облегчением натянула на своё измученное лицо очки в пол-лица с тёмными стёклами и в который уже раз! за последние дни попыталась уснуть. Поезд повёз меня домой, в ночь с 31 декабря на 1 января. Уже на подъезде к конечной станции, часы пробили 12, и Президент Горбачёв стал поздравлять всех с Новым Годом. Народ в вагоне оживился, пассажиры стали поздравлять друг друга с Новым Годом, а парень, чей билет был копией моего, протянул мне через проход мандарин с шоколадкой, и сказал, что его зовут Женя.
 Так я познакомилась со своим мужем.
Когда поезд подошёл к перрону и народ потянулся к выходу, я попросила его помочь мне донести до такси сумки. Я в Москве отоварилась мандаринами, сосисками и ещё каким-то дефицитом, а он был налегке и любезно согласился помочь, но когда мы вышли на площадь перед вокзалом, то поняли, что с доставкой до дома проблемы. Такси не было. Вообще. Ни одного. А народу-с целого состава. И тогда он предложил мне идти на встречу такси и перехватить его по дороге. Мы пошли. Когда я уезжала в Москву, была оттепель, и я оделась соответственно, а сейчас подморозило и мороз крепчал. Я быстро начала замерзать. Но нам повезло, вскоре мы увидели приближающийся зелёный огонёк, и мой спутник пошёл его тормозить. И тут выяснилось, что нам надо в разные концы города, тогда он – джентльмен! – решил уступить такси мне. Мы могли бы расстаться на ночной морозной улице и никогда больше не встретиться, но, видимо, НА ВЕРХУ были другие планы на меня в эту новогоднюю ночь. Водитель такси, молодой парень, высунувшись из окна и оглядев меня, спросил: «Она одна поедет?». Тогда Женя быстро посмотрел на него, потом на меня, и сказал: «Нет, мы вместе поедем!». Я была благодарна ему и за то, что уступил такси, и за то, что не бросил на дороге неизвестно с кем, поэтому, когда подъехали к моему дому, я сказала: «Ну раз уж так получилось, пойдёмте отметим Новый Год». У меня была дома бутылка сухого вина, а из закуски только сосиски и мандарины, которые я купила в Москве. Мы выпили, посмотрели Новогодний Огонёк, и я поймала себя на том, что засыпаю в кресле, что после уже трёх бессонных ночей было неудивительно. Женя тоже это заметил и стал собираться домой. Времени было где-то между 3 и 4 часами утра, транспорт ещё никакой не ходил, да и надежда поймать в новогоднюю ночь такси была весьма призрачной, а ехать ему надо было как минимум через полгорода. Я вяло поинтересовалась как он собирается ехать, но он уверенно сказал, что поймает такси и спросил мой номер телефона, пообещав 1 января позвонить и сходить погулять. Мы распрощались, обменялись номерами телефонов, и договорившись созвониться, я закрыла за ним дверь, и рухнула в постель. Отсыпалась я долго, телефон молчал, все знакомые думали, что я в Москве. Отоспавшись и придя в чувства, я стала готовиться к выходу на работу. Праздничные дни закончились и начались обычные трудовые будни – работа - дом и тоскливые воспоминания по вечерам о Нём. Решив не травить больше себе душу, я нашла номер телефона Жени и набрала его. Подумала: «Ну и что, что он сам не позвонил, человек ушёл от меня в глухую ночь, поинтересуюсь как доехал до дома, и если не услышу в голосе энтузиазма, попрощаюсь и положу трубку. Но Женя ужасно обрадовался моему звонку, оказывается он потерял мой номер и, пытаясь восстановить по памяти, два дня «сидел на телефоне», пытаясь дозвониться до меня, но безуспешно. В общем, небеса пытались оградить меня от ошибки, но я, что называется, сама нарвалась.
Дальше события развивались стремительно - кино, театры, кафешки, цветы, подарки. Ухаживать он умел, а мне надо было выбросить из головы и из сердца Его. К тому же они были внешне одного типа, и я решила выбивать клин клином. В результате чего через два с небольшим месяца оказалась замужем. Очень скоро я пожалела о том, что сделала, но давать задний ход не стала. Мне было 28 лет, очереди из желающих жениться на мне не было, а мне уже давно, как любой нормальной девушке, хотелось свою семью и детей, поэтому решила, что стерпится-слюбится. Может так бы оно и было, миллионы семей живут так. Он был хорош собой, играл на гитаре и пел мне «драгоценная ты моя женщина», был душой любой компании, имел чувство юмора, не шарахался от домашних дел, казалось бы – чего тебе ещё надо для семейной жизни? За исключением одной «мелочи» - я его не любила. Потому что любила другого, которому была не нужна, но не могла его забыть. Надо ли говорить о том, что по ночам у меня, как у большинства русских женщин, «болела голова», «я устала, хочу спать», и т. д. и т. п. Тем более, что в постели он был не подарок – ни уму, ни телу. Зато мог разбудить меня посреди ночи со словами: «Птичка моя, я никак не могу уснуть, давай поболтаем, как ты думаешь – есть жизнь на Марсе?». В такие минуты я готова была его удавить.
Может, потому, что он подсознательно чувствовал, что я его не люблю, а может по каким-то другим причинам, он начал пить. Выяснилось, что спиртное в доме держать вообще нельзя. Поэтому вопрос с ребёнком повис в воздухе. С одной стороны, я очень хотела ребёнка, с другой, у меня не было уверенности в завтрашнем дне. Разводиться как-то не очень хотелось, боялась опять остаться одна со своими проблемами. Трезвый он был душка, пытался вымолить прощение, да и напивался по началу не так часто. Уговаривала себя, что «все так живут». В конце концов они со свекровью меня дожали. Он стоял на коленях и со слезами на глазах просил: «Роди, я так хочу ребёнка», свекровь трясла пред носом запасом детских колготок и спрашивала: «Когда внуки будут?». Я сдалась и забеременела.
Ад начался сразу. С первой же недели беременности у меня начался жуткий токсикоз. Каждое утро теперь начиналось с висения над раковиной и мысли – что можно съесть, чтобы удержалось? Не удерживалось почти ничего, и в конце концов я загремела в больницу с угрозой выкидыша. Надо отдельно сказать, что это был 1990-й год, продуктов в магазинах не было, были талоны на самые необходимые продукты питания, и, как сейчас помню, по этим талонам полагалось на человека в месяц 300 грамм сливочного масла, 5 штук яиц и далее по списку: сахар, мука, макароны, растительное масло и что-то ещё в таких же издевательских нормах. В больнице кормили не просто плохо, а отвратительно до невозможности. Есть то, что там давали, беременной с токсикозом было просто нереально, а муж меня тоже разносолами не баловал. Когда во второй половине беременности токсикоз прошёл, я зверски хотела есть, но есть было нечего. Мне и в дальнейшем довелось насидеться с ребёнком голодной не один год, и я не понаслышке знаю, что такое настоящий голод, но зачатки генетического страха у меня и моего ребёнка перед голодом сформировались, наверное, именно тогда. В больнице я провела большую часть своей беременности, чем вызвала неудовольствие свекрови. Она предъявила мне претензию: «Может хватит уже лежать? Женечка там один, который месяц сидит на яичнице, печень себе посадит». На что я, полная недоумения, показывая на свой живот, ответила: «Ну я уж не знаю кого мне сохранять – ребёнка или Женечку? Может он всё-таки напряжётся и будет себе хоть что-то готовить, кроме яичницы?». Напрягаться Женечка не хотел, да и не приучен был заботиться даже о себе любимом, не говоря уж о других, и на время моего пребывания в больнице, переехал жить к маме. Мама разносолами не баловала, но острота вопроса была снята.
Первый жуткий скандал с постановкой вопроса о разводе и прерыванием беременности разразился, когда он на деньги, отложенные на приданое малышу, купил себе новый двухкассетный магнитофон, не посоветовавшись со мной. Я уже писала, что в магазинах тогда ничего не было, а рядом с больницей находился магазин «Малыш», и в него как раз завезли товар. Я хотела купить всё необходимое, но выяснилось, что денег нет. Мало того, он ещё влез в долги. Я закатила скандал, сказала, что прерываю эту многострадальную беременность и подаю на развод. Тут Женечка с мамой забегали с кормёжкой, запрыгали вокруг меня, уговаривая «не делать глупостей».
Уговорили, конечно. Я для себя понимала, что если не рожу этого ребёнка, то навряд ли вообще у меня будут дети. Ещё на одну беременность, зная уже ЧТО меня ждёт, я бы, наверное, не отважилась. Да и с Женечкой уж точно развелась бы. В общем, худо-бедно деньги были собраны и всё необходимое для малыша было куплено.
После жуткого течения беременности - с токсикозом, гипертонией, потерей сознания и угрозой выкидыша, началась ещё более жуткая эпопея с родами. Рожала я своего ребёнка, своего любимого мальчика, названного Его именем, в два приёма, в двух родильных домах! Это могло случиться только со мной, у меня всегда, всё было не как у нормальных людей!
Первый раз схватки у меня начались в середине января, меня привезли в ближайший роддом, и с ходу, прямо в приёмном покое, начали делать какие-то уколы. На мои вопросы – что за уколы мне делают, и зачем - никто из медперсонала отвечать не желал, полагая, видимо, что это не моего ума дело. В результате, схватки, которые шли уже с регулярностью в 20 минут, стали сходить на нет, а потом и вовсе прекратились. Я ничего не понимала и попыталась выяснить у врача – рожу я сегодня или нет? Но не успела. Вокруг меня собралось человек пять врачей и акушерок, и они! начали пытать меня… рожу ли я сегодня?! После недолгого обсуждения нетипичной ситуации, медики вынесли вердикт: у меня неправильно поставлен срок, рожать мне ещё рано, и это были не схватки, а так называемые, «предвестники». Это было в Старый Новый Год, 13 января, в день рожденья моего любимого! То есть мой мальчик изначально должен был родиться в Его день рожденья!
В тот год зима была очень холодная, стояли жуткие морозы, до -36 градусов, и вот в первую же ночь моего пребывания в роддоме, там лопнули трубы центрального отопления. Всех стали в срочном порядке сортировать – кого в другой роддом, кого в больницу, кого на выписку домой. Когда очередь дошла до меня, мне был предложен выбор – в роддом на другой конец города или на выписку, домой. Схватки к тому времени у меня уже прочно прекратились, ничего не болело, и не хотелось ехать в роддом на другой конец города, и я попросила отпустить меня домой. Я воистину не ведала, что творила, но и медики были не лучше! Меня выписали домой, где я провела ещё 2 недели, в течении которых, как выяснилось впоследствии, мой ребёнок задыхался! Через 2 недели я проснулась около 6-и утра от резкой боли. У меня отошли воды и пошли схватки каждые 2 минуты. Пока ждали «скорую», я старалась в перерыве между схватками одеваться, что было весьма проблематично. С мигалкой, воем сирены и на предельно допустимой скорости, меня доставили в роддом на другом конце города, тот самый, в который я не захотела ехать 2 недели назад. Обработали, положили в предродовую палату и… забыли…
Кто рожал в российских роддомах в «пересменок» - когда одна смена медперсонала собирается домой, а вторая только пришла на работу, общается с уходящими и пьёт чай, тот понимает о чём я. Не дай вам Бог рожать в «пересменок»! Когда про меня вспомнили и пришли, у ребёнка уже не прослушивалось сердцебиение, да и я, похоже, собиралась отдать душу Богу! Тут началась дикая беготня, меня бегом повезли в родовую, сбежались, похоже, врачи со всего отделения, мне подкатили баллон с кислородом, сунули в нос шланги от него, под язык нитроглицерин, одну руку «подвесили» к капельнице, в другую то и дело вводили что-то шприцем, и орали на меня: «Тужься сильнее!» я бы и рада была потужиться, но душа моя собиралась покинуть бренное тело, и всё происходящее было для меня как в тумане. Помню только, что попросила врача, стоящего ко мне ближе всех: «Спасите ребёнка!», и получила довольно бесцеремонный ответ-вопрос: «А тебя кто спасать будет?».
В конце концов ребёнка из меня выдавили, и, не показывая мне, унесли под какой-то колпак. Вся толпа докторов переместилась от меня к нему, ему делали уколы, какие-то манипуляции, а я лежала, и сквозь туман понимала только одно – время идёт, а ребёнок не кричит! Я лежала лицом к окну, нижняя часть которого была занавешена, а в верхнюю часть я видела синее-синее небо, без единого облачка, и, глядя в это синее небо, я начала молиться... Я молилась Богородице о спасении ребёнка, которого я с таким трудом выносила, чуть не умерла, рожая, которого очень хотела, ждала и мечтала назвать Его именем!.. И НА ВЕРХУ меня услышали! Мой мальчик закричал! Я знала, что это мальчик, хотя мне его ещё не показали и даже не сказали кого я родила. Это мог быть только мальчик, потому что для него уже было имя, и я знала, на кого, я хочу, чтобы он был похож, хотя по всем физическим законам это было невозможно! Мне была нужна Его копия, Его клон, который всегда будет со мной и которого мне никто не помешает любить, которого не надо ни с кем делить, который будет только мой! И не важно, что он не может быть похожим на Него физически. Я знала, как его воспитывать, с кого я буду его лепить.
 И его биологический отец не имел к этому ни малейшего отношения!
В общем, когда мой бывший муж, напившись, орал, что я испортила ему жизнь, наверное, он был прав. Хотя внешне всё выглядело вполне пристойно – я старалась быть примерной женой и хорошей хозяйкой – наводила чистоту и уют в квартире, готовила, как в ресторане, ухаживала за мужем, не давала повода заподозрить меня в измене. Да я и не собиралась ему изменять физически. После Него мне никто не был нужен, а в мыслях я мужу изменяла с первого дня. К счастью он не мог залезть ко мне в голову и в душу, и прочитать мои мысли. Так мы и жили – сначала втроём – я, муж, и Он в мыслях, а потом вчетвером, когда родился ребёнок, которого я назвала в честь Него.
Ну так вот, после того, как ребёнка 10 минут! реанимировали, мне сообщили, что у меня мальчик (как будто я этого не знала!), сунули под нос на 2 секунды кулёк с розовым личиком, и унесли. Я была счастлива! Но счастье моё было недолгим. На вопрос врача: «Ну, как ты?», я ответила: «Да я-то ладно! Что с ребёнком?», и получила убийственный ответ: «Ничего хорошего. Всё остальное тебе скажет педиатр». Родила я в субботу утром, педиатра в роддоме по выходным почему-то не было, поэтому сказать мне что с моим ребёнком было некому. Всем в палате носили детей кормить, только мне не приносили и ничего не говорили. Так продолжалось субботу, воскресенье и до 15 часов понедельника. Я не знала, что думать! Когда уже в понедельник, в очередной раз, принесли детей всем, кроме меня, я, собрав в кулак всю свою волю и мужество, спросила у медсестры: «Что с моим ребёнком? Почему мне его не приносят?», и, не получив ответа, словно ныряя в ледяную воду, выдавила из себя главный вопрос: «Он, что, умер?..». Медсестра, не глядя на меня, рявкнула: «Что вы, мамаша, глупости говорите? Если б умер, вам бы сказали! Ждите педиатра!». Я выдохнула. Живой!
Педиатр пришла только в 15 часов, и начала рассказывать про всех детей в палате, кроме моего! Наконец-то дошла очередь и до меня. Педиатр буркнула: «Состояние средней степени тяжести, носить кормить пока не будут», и собралась уходить. Я рванулась в кровати: «Что конкретно не так с моим ребёнком?», и получила гневную отповедь в духе, что я сама во всём виновата, что я своему ребёнку ничего хорошего за время беременности не дала, что он у меня недополучал питания и воздуха и т. д. в таком же духе! Уже потом я узнала, что у нас в России, во всех роддомах врачи разговаривают с молодыми мамочками в таком ключе и всю ответственность и вину за здоровье новорождённых сваливают на бедных мамашек. Они ни в чём не виноваты! Это не они нашпиговали меня какими-то уколами в первом роддоме, из-за которых у меня прекратились схватки! Это не по их вине я перехаживала целых 2 недели, а мой ребёнок в это время задыхался! Это не они пили чай в пересменок, когда мы с ребёнком умирали! Во всём виновата я сама! Вот так!
Но на этом наши с моим мальчиком злоключения не закончились. Оказывается, они только начались, проложив на долгие годы дорогу страданиям и мучениям, превратив обычную человеческую жизнь в выживание в экстремальных условиях, в балансирование на грани, в хождение по лезвию бритвы. Казалось, там, НА ВЕРХУ, решили поставить эксперимент на предел человеческих возможностей, и с интересом наблюдали как я буду его проходить, периодически усложняя его, доводя до крайности, и как бы спрашивая: «А так? А если ещё вот так? А вот это выдержишь?».
В общем, вы будете смеяться, но на следующий день, после того, как я родила, в этом роддоме тоже полопались трубы! На улице опять было -36, и, надо ли говорить, что здание стало довольно быстро остывать. Ещё сутки мы провели в остывающем роддоме и во вторник нас в аварийном порядке выписали домой. Муж мой орал, что у меня всё не как у нормальных людей (в чём был прав), что он не успел подготовиться к встрече нас из роддома, не успел купить цветы, и вообще о том, что нас надо забирать немедленно, ему позвонили на работу в обеденный перерыв, долго его искали, а когда нашли и сказали, что надо сегодня, сейчас, срочно забирать жену с ребёнком из роддома, он не поверил и решил, что это розыгрыш.
В конце концов цветы были куплены, вещи собраны и к вечеру мы с сыном оказались дома. Первый раз я спала ночь со своим сыном, удивляясь ощущениям, что я теперь мама, что это навсегда, и периодически вскакивая спросонья и кидаясь к детской кроватке, потому что показалось, что он не дышит, уж так тихо и неслышно он спал.
Кстати, когда в роддоме мне его всё-таки принесли в первый раз, я, взяв в руки туго спелёнатый сверток, и глянув на его личико, обомлела. Из грязно-жёлтых роддомовских пелёнок на меня смотрели голубые глаза умудрённого жизнью старца, знающего что-то такое, чего не знаю я, более опытного, и я, растерявшись вконец, сказала: «Ну, давай знакомиться, я – твоя мама». А когда первый раз услышала его голос, поняла, что все те дни, когда мне его не приносили, я слышала его голос, доносившийся из детской до нашей палаты, а мы всей палатой лежали и гадали, чей это ребёнок не просто кричит, а басом плачет: «Мама, мама!». Оказалось, мой!
На следующий день из детской поликлиники пришли участковый педиатр с медсестрой и, осмотрев ребёнка, поставили диагноз «Перинатальная энцефалопатия», а на мой вопрос- что это такое, ответили просто и без затей – недоразвитый мозг. Я начала сползать. Увидев это, они кинулись меня успокаивать, говорить, что ничего страшного, и порекомендовав сходить к неврологу, удалились.
Визит к неврологу не только не принёс успокоения, а наоборот, поверг в отчаяние. Едва начав осмотр ребёнка, она каждой фразой ввергала меня в шок: родничок закрылся рано, кожа синюшная, на ножки не встаёт, кулачки не разжимает, мышечный тонус высокий, и в заключение завершила: «И вообще, не нравится мне ваш ребёнок!». Всю дорогу от поликлиники до дома, толкая коляску через сугробы по нечищеным дорогам, я захлёбывалась слезами. Вечером, когда вернулся с работы муж, я, сидя на диване, и толкая перед собой коляску, продолжала рыдать. На вопрос: «Что случилось?», я, сквозь рыдания, выдавила из себя: «Ребёнок ненормальный!», и рассказала о визите к неврологу. «Звони своему знакомому врачу!», распорядился муж. Я позвонила педиатру, которая работала в городской детской больнице зав. отделением новорожденных, и она мне сказала: «Срочно привози ребёнка, будем смотреть». На следующий день мы поехали в больницу. Едва взглянув в приёмном покое на ребёнка, моя знакомая с ходу сказала: «Наташа, надо ложиться в стационар. Энцефалопатия у вас 100%, высокое внутричерепное давление, надо показывать его нашему неврологу». Мы легли в больницу. Консультация у больничного невролога была не лучше, чем в поликлинике. Она долго крутила и вертела моего мальчика, подвешивала его за пятку вниз головой, и наконец закончив осмотр, повернула ко мне голову, и молча, тоскливо уставилась на меня из-под очков. У меня внутри всё похолодело, и дрожащим голосом я проблеяла: «Что, всё так плохо?».
 - Будем лечить… Один курс вам, конечно, не поможет, надо минимум 3, - ответила она. В палату я опять вернулась в слезах.
С этого дня мой ребёнок начал жить на таблетках, порошках, микстурах, пилюлях, уколах. Не скажу, что это было не оправдано, но радости мне это, понятное дело, не приносило. Я, как любая нормальная мать, бросилась спасать своего ребёнка. Прогнозы врачей – «будет дебилом», «не будет ходить», «не будет говорить» - меня категорически не устраивали. Я нанимала массажистов, бегала по врачам, скрупулёзно выполняла все их назначения, ездила по бабкам и так же скрупулёзно выполняла их «назначения». Короче, с головой окунулась в процесс спасения своего мальчика и превращение его из приговорённого к жизнеспособному. Чего мне это стоило, известно только мне и Богу. А муж мой ударился в беспробудное пьянство. Понятно, что помимо беготни по спасению ребёнка, никто не отменял беготни по магазинам в поисках хоть каких-то продуктов и отоваривания талонов с долгими стояниями в очередях, стояния у плиты, стирки, глажки, уборки. Думаю, не надо объяснять, что к вечеру я валилась с ног от усталости и у меня было только одно желание – побыстрее донести голову до подушки и провалиться в спасительный сон. Но не тут-то было. Об этом я могла только мечтать. Под занавес моего суматошного дня через порог переваливался вдрызг пьяный муж, и еле стоя на ногах, привалясь спиной к входной двери чтобы не упасть, и еле ворочая языком, сообщал мне: «Наташ, щас я с тобой ругаться буду!». На мои уговоры поужинать и лечь спать он не реагировал и начинался сумасшедший дом. В конце концов я поняла, что «Боливар двоих не вынесет». Окончательное решение о разводе пришло после того, как он долго пытаясь вывести меня из себя и, не добившись желаемого, развернулся и отвесил мне оплеуху. Я чуть не улетела с табуретки, в манеже криком зашёлся ребёнок. Я поняла, что дальше терпеть некуда, спасаться надо с ребёнком от этого придурка, и сдерживаясь из последних сил, сквозь зубы процедила: «Сейчас ты собираешь свои вещи и убираешься отсюда к маме. Навсегда.». В ответ понеслось: «Дура! Ты ещё пожалеешь об этом! Ты без меня с голоду подохнешь! Кому ты нужна с маленьким ребёнком!». Я сказала, что это уже не его дело, и моя дальнейшая жизнь его не касается! Он ушёл. Как оказалось, на работу, работал он в автопарке. Вернулся с автобусом, подогнал его к подъезду и начал выносить вещи. Я сказала: «Можешь забрать всё, только чтоб больше я тебя не видела». Он и вынес всё, что убралось в автобус. Причём вынос вещей почему-то происходил при открытой лоджии (в январе месяце), и, соответственно, открытых дверях, с битьём посуды и прочими атрибутами нецивилизованного развода. После такого «проветривания» ребёнок заболел бронхитом.
 Я, расставшись с нелюбимым мужем, осталась одна – одинёшенька с грудным ребёнком на руках и без средств к существованию. Как мы будем жить я тогда не думала, я понимала только одно, что так, как я жила, это тоже не жизнь. О том, что дальше будет ещё круче, я и предположить не могла, хотя разводиться с мужем, находясь в декретном отпуске, и не имея за спиной никакого тыла, было не только рискованно, но и отчасти безумно. Но нас ведь в детстве учили не искать лёгких путей, через тернии к звёздам, и «безумству храбрых поём мы песню». Господи, да какой только галиматье не учили! Так что я была продуктом своего времени и советской системы воспитания. Максимализм из меня не просто пёр, а бил фонтаном! Поняла, что не хочу жить с нелюбимым мужем и терпеть пьяные дебоши – за дверь его, и неважно что будет потом! Сказывался и опыт маменьки, которая в своё время не побоялась уйти от мужа со мной, двухгодовалой, на частную квартиру. Правда не припомню чтобы она когда-нибудь об этом жалела. Не пожалела и я, но мало мне не показалось...
Итак, ребёнок заболел. Высокая температура не спадала, и врач выписала антибиотик, которого в ближайшей к дому аптеке не оказалось. Зато он был в аптеке другого района, куда надо было ехать на автобусе. Оставлять больного ребёнка мне было не с кем, а лекарство купить необходимо, и я решилась на отчаянный шаг. Выбора у меня не было. Я одела горящего, кашляющего ребёнка с температурой 39, и поехала с ним в аптеку. Зимой. На общественном транспорте. Выстояла очередь в аптеке, купила лекарство, и поехала обратно домой.
Впоследствии такие безумные вояжи я совершала не раз, необходимого нам лекарства почему-то никогда не оказывалось в нашей аптеке, но что самое интересное, ни разу после таких экстремальных «прогулок» ребёнку не стало хуже. Из чего я сделала простой вывод: от свежего воздуха в любое время года никому хуже не будет.
Алименты мой бывший платить не хотел. Он, как большинство русских мужиков, считал, что алименты – это на меня, а не на ребёнка, а облегчать мне жизнь он не собирался. Ребёнок в расчёт вообще не брался, он, видимо, по его представлениям, должен был сам как-то выжить, без какого- либо участия родного отца.
Вот тут передо мной и встал в полный рост вопрос: Как жить? Как растить ребёнка? На что его лечить? Ответы нужно было найти самой.
Сначала на продажу пошло то, что можно было продать, включая вещи из собственного гардероба, потом к нашему спасению подключились две престарелые тётушки из Питера, отрывающие от своих пенсий сколько возможно, и отсылая нам ежемесячную порцию, иногда удавалось кое-что получить от бывшего мужа или свекрови. Но всё это были крохи, на которые жить было невозможно. Можно было только впроголодь выживать.
Вот тут я и узнала, что такое глубокая нищета и жизнь за чертой бедности. Пойти работать я не могла, грудного ребёнка оставлять было не с кем. Крохи собирались в кучку, а потом делились на несколько кучек:
1. Квартплата
2. Лекарства ребёнку
3. Детское питание
Сама же жила по остаточному принципу – что осталось. Как правило, не оставалось ничего, поэтому долгие годы в моём рационе было одноразовое питание, состоящее из хлеба и молока, которое давали на молочной кухне, а ребёнок мой молоко категорически отвергал. Через полгода такого образа жизни у меня, видимо, нарушился обмен веществ, потому что с 46 размера меня резко разнесло до 52. Появилась ещё одна неразрешимая проблема – в чём ходить? Старые вещи не налезали, а новые купить было не на что. Спасли, как всегда, добрые люди. Я уже говорила, что мне всегда в жизни везло на хороших людей. Узнав, в какой ситуации я оказалась, не только друзья и близкие знакомые, но и малознакомые люди стали приносить одежду, продукты, подкидывать деньги на необходимые ребёнку лекарства. Но тем не менее бывали дни, когда кошелёк был пуст, в холодильнике мышь повесилась, а я просыпалась в жуткой депрессии и не хотела вставать с кровати, потому что всё равно ребёнка кормить нечем, самой есть нечего и непонятно вообще, как жить дальше. Иногда такие голодные дни растягивались на неопределённый срок, депрессия моя росла,
отчаяние захлёстывало, и я, падая в слезах на колени перед иконами, кричала, что я так больше не могу, что сил моих больше нет, что я не хочу жить, и просила забрать меня отсюда, а ребёнка пристроить в хорошие руки, где он не будет голодать. В общем, предъявляя Богу претензии, переходила все дозволенные границы, но, как ни странно, после таких срывов наступало временное улучшение. Как-будто там, на верху, посмотрели на меня, послушали и решили дать короткую передышку.
Вообще поведение бывшего мужа и свекрови постоянно повергало меня если не в шок, то в глубочайшее недоумение. При том, что родила я под их неслабым нажимом, что им нужен ребёнок, теперь они решительно отказывались от какого-либо участия в его жизни и их нежелание помочь мне в хоть какой-то мере, доходило до абсурда.
Когда сыну было 4 месяца, «любящая» бабушка приехала (в кои-то веки!) навестить внука с килограммом вялых яблок. Я не удержалась и сказала, что лучше бы картошки привезла, у нас есть нечего, и объяснила, что поскольку её сын бегает от уплаты алиментов и вообще не считает нужным давать денег на содержание ребёнка, а я, естественно в декретном отпуске, а цены растут каждый день и завтра мне не на что даже купить ребёнку литр молока на молочной кухне, любящая бабушка, поджав губы, сказала, что у неё денег нет! Я обалдела! Родная бабка отказала родному четырёхмесячному внуку в литре молока! У меня не укладывалось в голове, что это за люди? Но это ещё были цветочки!
Когда ребёнку было полтора года, я опять заболела пневмонией. Амбулаторное лечение не помогало, мне становилось всё хуже, и дошло уже до того, что я не могла доползти до кухни и сварить хотя бы манную кашу, чтобы накормить ребёнка. Пришедшая на дом участковая врач удивилась почему я в таком состоянии ещё не в больнице. Я объяснила ей, что мне некуда деть ребёнка, не с кем его оставить. Тогда она в свою очередь в довольно жёсткой, но понятной форме объяснила мне, что моя бронхопневмония не сегодня – завтра перейдёт в отёк лёгкого, если я немедленно не отправлюсь на «скорой» в больницу, и тогда решать с кем останется мой ребёнок буду уже не я.
Она вызвала мне «скорую», и ушла, а я стала лихорадочно соображать куда девать ребёнка. Перед уходом врач мимоходом заметила, что у моего ребёнка имеются в наличии живые отец и бабушка. Делать было нечего, выбора у меня не было, и я позвонила племяннице мужа, которая тоже сидела в декрете с ребёнком, и попросила её приехать забрать моего сына, и отвести к отцу и бабушке. Объяснила ей, что я в тяжёлом состоянии, жду «скорую» для госпитализации, другого выхода нет. Они жили недалеко друг от друга, и она согласилась помочь мне. Справедливости ради надо заметить, что она была единственным нормальным человеком в этой семейке. С просьбой я обратилась к ней, потому что был рабочий день, и бывший со свекровью находились на работе. Она приехала, забрала моего сына с пожитками и уехала, а я стала собираться в больницу и ждать «скорую». Но уехать я не успела. Раздался телефонный звонок и разгневанный голос сестры мужа, родной тётки и крёстной матери моего сына, вопросил – с какой это стати её дочь должна сидеть с моим ребёнком, когда у неё свой такой же. Я начала ей объяснять, что её дочь попросили только отвезти моего ребёнка к родному отцу и бабушке, а кто уж с ним будет сидеть, пока я в больнице, пусть они разберутся сами, а её дочь с моим сыном никто сидеть не просил. То, что я услышала в ответ, я не поверила своим ушам, нормальные люди таких вещей не могут сказать по определению! Она заявила, что МОЙ ребёнок никому не нужен, сидеть с ним никто не собирается, а её дочери сказали, что раз она взяла у меня ребёнка, то пусть сама с ним и сидит, и теперь она сидит и плачет, потому что с двумя маленькими детьми она не справится. Я была в шоке от этой семейки! Нервы у меня сдали. Я была третью неделю с высокой температурой, у меня была жуткая одышка, мне даже разговаривать было трудно, и из последних сил я прохрипела: «У МОЕГО ребёнка есть родной отец и родная бабушка. Если они отказываются сидеть с МОИМ ребёнком, пока я лежу в больнице, и если они не боятся ни Бога, ни людей, то пусть везут его в детский дом и там объясняют почему родной отец и бабушка не желают сидеть со СВОИМ ребёнком. Но если только они это сделают, спокойной жизни им после этого не будет. Я ославлю вас на весь город. Ты не последний человек в городе, и подумай о последствиях! А если я не лягу в больницу и умру от отёка лёгкого, то им придётся взять его не на 3-4 недели, а навсегда!» и положила трубку.
Наконец-то приехала «скорая» и меня задыхающуюся, захлёбывающуюся слезами, в истерике, повезли в больницу. Врач в «скорой», узнав причину истерики, успокаивала меня, что никто у них просто так ребёнка в детский дом не возьмёт, что никуда они не денутся и будут сидеть с ним до моего выздоровления, в конце концов вкололи мне транквилизатор, и я провалилась в беспокойный сон.
Лечение в больнице долго не давало положительного результата, болезнь была сильно запущена и даже сильные антибиотики 3 недели не могли сбить температуру. Лечащий врач, золотой души человек, делала всё, что могла, но сказала мне, что если бы я в тот день не приехала в больницу, то, возможно, меня бы уже не было, так как я была на грани отёка лёгкого. Добившись через главного врача какой-то новый антибиотик мне наконец-то удалось нормализовать температуру, но я ещё была сильно ослаблена и похрипывала. И тут выяснилось, что мой бывший чуть ли не каждый день звонит в больницу и требует немедленно меня выписать, чтобы я забрала ребёнка, потому что ему надо работать, больничный лист по уходу за ребёнком ему больше не дают, а по справке он сидеть отказывается. Моя врач безуспешно пыталась донести до него, что я пока ещё в таком состоянии, что выписать меня она просто не имеет права, но он не хотел ничего слушать. Я, конечно, уже знала какая сволочь мой бывший муж, но до каких масштабов, даже предположить не могла! В один прекрасный день он приехал в больницу с ребёнком и заявил в ординаторской, что оставляет ребёнка мне в больнице, если ему не выпишут оплачиваемый больничный!
Господи, пошли вечного здоровья, благополучия и долголетия моему лечащему врачу Наталье Михайловне и всем её близким, но она каким-то образом сотворила чудо, и смогла оформить этому уроду больничный лист, только лишь для того, чтобы он оставил меня в покое и дал мне долечиться.
Я узнала об этом уже перед выпиской, и у меня не было слов для своего восхищения и благодарности этой женщине, абсолютно чужой для меня, не имевшей от этого никакой выгоды, а просто проникнувшейся чужой болью и сделавшей невозможное для совершенно незнакомой рядовой пациентки. Бог опять послал мне в трудный момент хорошего человека.
 Однажды утром Наталья Михайловна пришла ко мне в палату и сказала: «Наташа, я бы, конечно, ещё подержала тебя в больнице и подлечила, чтобы ты окрепла, но твой муж достал в больнице уже всех, вплоть до главного врача. Сейчас тебе уже ничего серьёзно не угрожает, я скажу тебе чем ещё долечиться дома.» В день выписки мой бывший уже с утра звонил в больницу и требовал, чтобы я как можно скорее забрала ребёнка. Меня позвали в ординаторскую, чтобы я сама с ним разговаривала. Он действительно достал уже всех. С грехом пополам я сторговалась с ним, что мне надо отвезти домой вещи, сходить в магазин и хотя бы сварить кашу, потому что дома пусто и мне даже нечем накормить ребёнка, а потом уже я смогу его забрать. Сделав всё, как договаривались, я поехала за сыном. Когда я увидела своего мальчика, мне чуть не стало плохо. Месяц назад я отправила к отцу с бабушкой довольно упитанного ребёнка, а получила назад одни уши! Я специально сфотографировала его после месячного проживания у близких родственников, чтобы ни у кого не возникло подозрения, что я лгу и такого быть не может. Когда я привезла его домой и стала кормить ужином, зашла соседка. Дойдя до дверей кухни, она вдруг замерла на пороге, и, положив руку на грудь, удивлённо спросила:
- Матерь Божья! А что с ребёнком?
- Что? – не поняла я смысла вопроса.
- Его что, там не кормили?
- Нет, - ответила я, - у него отобрали бутылочку, сказали, что это баловство, дали ложку и велели есть самому. Вот так он у них сам и питался. –
Они даже понимать не хотели, что ребёнок ослабленный, что у него слабый мышечный тонус и ему просто физически тяжело держать в ручках ложку и есть самому.
- Уроды – пробормотала соседка.
Разговаривать мой сын тогда ещё не умел, но целую неделю с утра до вечера бегал на кухню и стучал ручонкой по холодильнику, прося есть. Мне казалось, что он никогда не наестся досыта.
Я сохранила те фотокарточки, где ребёнок провёл месяц у бабушки.
Дитя Бухенвальда. Без преувеличения.
 
Мало того, я заметила, что у ребёнка что-то не то с ушами. Пошла к ЛОРу проверить, и предчувствия меня не обманули. У него оказался двусторонний отит. В общем, пока я лечилась в больнице, они гробили моего ребёнка. После этого я окончательно для себя уяснила – это МОЙ ребёнок. Только мой. И больше у него никого, кроме меня, нет.
Кое-как я дотянула, когда ребёнку исполнилось 2 года, и решила выйти на работу, а ребёнка отдать в детский сад. Поскольку это был 1993 год, в стране была демографическая дыра, и место в детском саду я получила на удивление без проблем. Зато с работой было сложнее. Я перед декретом работала на заводе, а что творилось с заводами в 90-ые, думаю, никому рассказывать не надо. Сначала они сокращали штаты, потом переставали платить зарплату, а потом и вовсе закрывались, продавались и переоборудовались в торговые центры, коих в городе сейчас как грязи.
Я прошла поэтапно все стадии, как, впрочем, большинство российских граждан, попавших под шоковую терапию Гайдара с Чубайсом.
И в конце концов, опять же, как большинство российских граждан, оказалась на рынке. Кого там только не было в 90-ые! Это было, наверное, единственное место, где можно было заработать реально хоть какие-то деньги и хоть как-то прокормить семью. Торговать я не умела патологически, а зарплату платили с выручки. Так что материальное положение наше ничуть не улучшилось. Рядом со мной на рынке торговала красивая интеллигентная женщина, которая бежала с мужем из Казахстана, когда оттуда начали выдавливать русских. Они бросили там и квартиру, и всё нажитое имущество, и в качестве расчёта при увольнении с работы она получила контейнер зубной пасты, которую выпускал завод, где она работала технологом. Теперь она сидела на рынке и продавала эту зубную пасту, и на это они с мужем жили. Зубная паста была хорошая, а продавала она её недорого, так что я периодически покупала у неё эту пасту, а она у меня кусок мыла или пачку стирального порошка, которыми торговала я, и таким образом мы хоть немного выручали друг друга.
Но на рынке я продержалась недолго. Вслед за заводами и фабриками начали закрывать и продавать детские сады. За 2 года мы сменили 3 детских сада. Ребёнок мой болел каждые две недели, и когда в очередной раз я вызвала врача на дом, она мне сказала: «Если продолжишь водить ребёнка в садик, угробишь окончательно. У него слабый иммунитет, ребёнок несадиковый!» Пришлось от детского сада отказаться. А жить на что? Тогда я перебралась с ребёнком в маленькую комнату, а в большую пустила квартирантов. Но и этого варианта хватило ненадолго. Идея оказалась нежизнеспособной. Я продолжала искать способы заработка чтобы выжить. Поиски работы усугублялись тем, что при мне всегда был ребёнок, которого негде и не с кем было оставить. На какое-то время подалась в гувернантки, при условии, что со мной будет мой ребёнок. В очередной раз убедилась, что работодатели хотят поиметь тебя по максимуму, заплатив при этом по минимуму. Даже если речь идёт о их собственных детях и сохранности их здоровья и жизни. Помытарившись ещё некоторое время в гувернантках, я поняла, что это тоже не вариант для зарабатывания средств на жизнь. К счастью, в то время открывалась очередная ярмарка продовольственных товаров, где цены были ниже магазинных, и мне предложили поработать там продавцом. Условия работы были, прямо скажем, не сахар. Железнодорожный контейнер, не утеплённый, не приспособленный под торговое помещение, где в жару, как в крематории, а в мороз, как на улице, с той лишь разницей, что ветром не сдувает и дождём не поливает. Грузчик в контейнере не предполагался, поэтому все коробки и ящики с товаром, которые привозил хозяин, тягать приходилось самой. Сколько они весили? А кто ж их взвешивал! Но были и свои плюсы. Во-первых, это была хоть какая-то стабильность. Я знала сколько и когда я получу и могла планировать жизнь от зарплаты до зарплаты. Ещё повезло, что хозяин оказался русский парень, бывший военный, довольно порядочный, зарплату платил исправно и недостач не делал. У него я продержалась два года и даже смогла позволить себе нанять няню своему ребёнку, конечно за довольно скромную плату, и не предъявляла ей никаких забубённых требований – лишь бы ребёнок был под присмотром – жив-здоров и накормлен. Не скажу, что мы зажили припеваючи, но по крайней мере голодные уже не сидели, а мой ребёнок наконец-то в пять лет узнал вкус йогурта и шоколада. Да и няня нам попалась добрейшей души женщина, которая относилась к моему ребёнку как к родному внуку, и мы общались и поддерживали с ней отношения ещё много лет после того, как надобность в её услугах отпала по причине того, что ребёнок вырос.
Но в планы Всевышнего, видимо, не входило чтобы я расслабилась. В очередную зиму грянули очередные морозы под -36. Контейнер, как я уже писала, был не утеплён, а обогреватель не работал, потому что на территории всей ярмарки гикнулось электричество. Отпускать меня домой никто не торопился. Пришла женщина, работавшая в другом хозяйском контейнере, и сказала: «Наталья, мы тут сдохнем на морозе. Надо что-то делать. Давай хоть водкой что ли согреемся.» Проблема была в том, что водка на таком морозе была соответствующей температуры. От неё ломило зубы. Кое-как я сумела влить в себя какое-то количество, но от пневмонии меня это не спасло. Я свалилась всерьёз и надолго с температурой под 39. Ну и рабочее место, естественно, потеряла, потому что ларёк должен работать каждый день и приносить прибыль, а социальные гарантии в виде больничного листа канули в Лету. На моё место тут же взяли другого человека, благо безработных было – пруд пруди, а я опять осталась без работы, больная и с ребёнком на руках. Проболела я долго, почти всю зиму. На что мы жили – сейчас непонятно даже мне, видимо опять спасали добрые люди.
Не миновала меня в этой жизни и чаша предательства. С молодости у меня было две близких подруги, с которыми мы, что называется пили и ели из одной чашки. Пока я не разошлась с мужем. То ли по их представлениям было неприличным общаться с разведённой женщиной, то ли они испугались за своих мужей и решили на всякий случай прекратить все отношения, не знаю. Только общение наше стало постепенно затухать, а потом и совсем сошло на нет. Я не осуждала их тогда, не осуждаю и сейчас. У меня и в мыслях не было устраивать свою личную жизнь, да ещё при помощи их мужей. Мужья моих подруг были для меня не просто «табу», я вообще не видела их как потенциальных партнёров ни в каком смысле, но девушки, видимо, благоразумно решили перестраховаться и на всякий случай держаться подальше от свободной и хорошенькой молодухи со своей жилплощадью. Ну что ж, на этот случай даже поговорка есть: «Друзья познаются в беде». Я не осталась в накладе. На смену им пришло неимоверное количество прекрасных, душевных, отзывчивых людей, спасавших меня с ребёнком и протягивающих руку помощи в самые трудные моменты. Мне бы очень хотелось назвать их всех поимённо, чтобы страна знала своих героев, но боюсь, что список займёт большую часть моего жизнеописания. Я помню их всех и всегда буду испытывать к этим людям чувство глубочайшей благодарности.
Тема предательства не была исчерпана отвернувшимися от меня в страшное время подругами. Удар под дых мне нанёс сначала родной отец, а под занавес ещё и бывший муж. Вопрос касался недвижимости. У моего отца, который всю жизнь скрывался от алиментов, а под старость решил вспомнить про единственную дочку, была квартира в центре города в старинном доме. Учитывая её месторасположение, на сегодняшний день стоимость её на рынке недвижимости составляет весьма и весьма приличную сумму. Будучи официально единственной наследницей непутёвого папаши, я наивно полагала что когда – никогда эта квартира достанется мне по наследству. Не скажу, чтобы я сильно на это рассчитывала или строила какие-то планы, нет, просто держала в голове, не предполагая, что могут быть и другие варианты. Но человек предполагает, а Бог располагает. На старости лет папашка мой решил жениться и моё наследство пошло в подарок сыну его новой жены! То есть от единственной дочери и единственного внука он отдал квартиру фактически чужому дяде! Поскольку была оформлена дарственная, я не могла даже ничего оспорить. Это был удар ниже пояса, но, как оказалось, не последний.
У бывшего мужа тоже была квартира. Не Бог весть что, однокомнатная, в развалюхе, на окраине города, но он всегда говорил, что его квартира достанется сыну. Мы с сыном опять наивно верили, что кому же ещё она может достаться, если он единственный наследник по прямой. Конечно никто не думал, что жизнь моего бывшего непутёвого мужа оборвётся рано и трагически – в 47 лет его убьют в пьяной драке, а квартира непонятно каким образом окажется оформленной на его родную сестру. То есть родная тётка и крёстная мать моего сына лишит законного наследства родного племянника, выросшего в нищете и голоде!
 Воистину мир сошёл с ума! Люди не думают, что за всё надо будет отвечать, руководствуясь сиюминутной выгодой!
Я утешала себя и сына, что на всё воля Божья, значит нам это наследство не надо, а те, кто нас его лишил за всё ответят и впрок оно им не пойдёт, но легче от этого не было.
В общем, доставалось мне со всех сторон!
В таком жесточайшем режиме выживания прошло всё детство моего сына и остатки моей молодости, примерно 12 лет! К 40 годам я ощущала себя изношенной, замученной, задёрганной, не ждущей от жизни ничего хорошего старухой. Единственным утешением был сын, который, благодаря трудному детству, рос неизбалованным, трудолюбивым, ответственным и на редкость оптимистичным и весёлым ребёнком.
Что полностью соответствовало образу того, с кого я его лепила.
Он рано начал помогать мне по хозяйству, ходить в магазин, аптеку, к бочке за молоком. Его знали все продавцы в округе и иногда угощали конфетами, которые он нёс домой, отдавал мне и говорил: «Бог велел делиться.» Традиция нести в дом даже одну конфету, чтобы разделить её с мамой пополам, была привита моей питерской тётушкой, которая увидев однажды, что я купила стакан ягод и скармливаю его ребёнку, спросила: «А сама почему не ешь?» Я ответила, что сама обойдусь, а ребёнку нужны витамины, и «всё лучшее – детям». В ответ она мне популярно и в доступной форме объяснила: «Пойми, вас в этой жизни двое. У него кроме тебя никого нет, а чтобы его вырастить, нужны силы и здоровье. Если ты угробишь себя, то что будет с ним? К тому же не воспитывай эгоиста, что всё только ему. Делите всё пополам, даже последнюю горбушку.»
Я всю жизнь благодарна ей за этот урок.
Итак, сын мой рос послушным домашним мальчиком, заботился о маме (как настоящий мужчина), и был твёрдо уверен, что все люди – братья.
Что его впоследствии чуть не сгубило.
Будучи сам по натуре добрейшим и благороднейшим, он ожидал, что и все остальные люди такие же. Теперь жизнь начала учить его, переключившись с меня. Сначала избиения в школе. За 9 лет мы сменили 3 школы, ходили к психотерапевту, который сказал мне: «Вы можете поводить его на тренинги, и он будет на них всё делать правильно, но в жизни, если в ребёнке не заложено насилие, он всё равно не сможет переступить эту черту – поднять руку на человека, даже защищаясь. Если только жизнь научит.» Но жизнь, похоже, не научила. Он любил и жалел всех кошек, собак и птичек, таскал домой всех голодных, больных и увечных, а в разговорах про обидчиков, когда я говорила, что если тебя бьют, то надо давать сдачи, он наивно говорил: «Ну ему же больно будет!» Я терялась от такого человеколюбия и не знала, что говорить дальше. Пацану явно не хватало мужского воспитания и защиты, но где было всё это взять… Он продолжал считать, что все люди – братья, и водил домой после школы тех, кого считал друзьями. Я наконец-то смогла устроиться на постоянную работу и домой приходила только спать, а контроль и воспитание ребёнка стал осуществляться, как у всех работающих женщин, по телефону: «Из школы пришёл? Пообедал? Садись делать уроки. Приду – проверю!»
В одно прекрасное утро, собираясь на работу, я открыла тумбочку, чтобы взять деньги на продукты. Холодильник был пуст, и я планировала в обед сбегать в магазин или на рынок купить чего-нибудь хотя бы на ужин. Но денег в тумбочке не оказалось. Сын мой спросонья долго не мог понять, чего я его трясу и про какие деньги спрашиваю. Сумма была для нас немалая – больше моей месячной зарплаты, к тому же взятая в долг. Мы остались без денег и без еды. Я приехала на работу в шоке, не представляя, что делать. Работала я тогда в милиции, и сотрудница, сидящая со мной в одном кабинете, сказала: «Иди в дежурную часть, пиши заявление, а я поговорю с ним по телефону». Вернувшись из дежурки, я узнала, что вчера у нас в гостях были два его «друга». Инспектору по делам несовершеннолетних не составило труда «расколоть» двух сопляков и выяснить кто из них «увёл» кошелёк. Оказалось, мальчик, который жил в нашем подъезде этажом ниже и учился в одном классе с моим сыном. Однако, к глубокому моему прискорбию, денег у него не оказалось, он их уже прокутил. Родители не отказывались возместить ущерб, но и не торопились, объясняя, что у них таких денег нет. Тот факт, что их отпрыск оставил нас без средств существования, их не волновал. Это были мои проблемы – на что жить и кормить ребёнка. В результате я вытягивала с них эту сумму полгода мелкими частями, а сын мой до последнего не мог поверить, что обокрал нас его «друг».
Второй «сюрприз» от своего спокойного, не проблемного сына я получила в подростковом возрасте. Поскольку школа для него была адом, хотя учился он неплохо, то, закончив 9-й класс, он поставил меня перед фактом: «Я ухожу из школы. Я нашёл объявление, что такой-то лицей обучает на радиомехаников. Это то, о чём я мечтал, и я подаю туда документы.» Самостоятельности моему сыну в принятии решений к 15 годам было не занимать. Я долго пыталась вдолбить неразумному дитяти, что нынешний лицей – это вчерашнее ПТУ, что там учится определённый контингент, с которым он не сможет общаться, и соответственно не сможет там учиться… Глас вопиющего в пустыне! Кто слушал родителей в 15 лет? Мой сын – не исключение. В конце концов я махнула рукой и сказала: «Ты выбрал сам. Если что – я не виновата». Поначалу всё было пристойно, он закончил первый курс на пятёрки, был на хорошем счету, шёл на красный диплом, ему всё нравилось, и я расслабилась.
Кошмар начался на втором курсе и длился два года. Моего ребёнка как будто подменили. Из него со страшной силой полезли папины гены. Я не узнавала своего сына. Казалось, что всё, чему я его учила, воспитывала, вкладывала, бесследно исчезло, а на свет Божий явился второй Женечка. У меня земля уходила из-под ног, я не хотела повторять судьбу своей свекрови, и мне казалось, что жизнь моя прожита зря! Но признавать своё поражение и сдаваться я не собиралась, и отношения наши складывались в режиме «войны миров», причём битва шла не на жизнь, а на смерть, и кто – кого!
В результате я вся покрылась какой-то разнокалиберной дрянью, которая не подходила ни под один диагноз, но жутко чесалась, зудела и распухала. Диагноз не могли поставить даже профессора, даже по результатам двух гистологий, и, не мудрствуя лукаво, посадили меня на лошадиные дозы гормонов почти на год.
И тогда я начала умирать. Натурально. Физически. Сердце моё не выдерживало таких доз и в результате я оказалась в больнице. После проведённого обследования мне выдали при выписке эпикриз, в котором было столько диагнозов, и таких, что я поняла – жить мне осталось два понедельника. При чём умереть я могу в любой момент, хотя могу ещё и протянуть сколько-нибудь. После этого эпикриза в моей голове произошёл переворот.
Во-первых, я поняла, что смерть – это не где-то там, далеко, в глубокой старости, а рядом, за плечом.
Во-вторых, пересмотрела всю свою жизнь, и поняла в чём была моя ошибка.
Неправильно жить ради детей!
Каждый приходит в этот мир ради СЕБЯ, ради каких-то поставленных свыше задач по СВОЕМУ развитию и совершенствованию, ради приобретения нового опыта и для того, чтобы выйти на другой, более высокий уровень развития, а не ради детей, родителей, жён, мужей. Они даются нам для того, чтобы мы научились чему-то новому у них, а они у нас, но первостепенны мы! Человек приходит в этот мир один и уходит из него один, и отвечает за СВОИ поступки и дела! Вторая библейская заповедь гласит: Возлюби ближнего своего, как САМОГО СЕБЯ! То есть, сначала возлюби СЕБЯ, а только потом ближнего!
Я нарушила эту заповедь. Я любила своего сына больше всего на свете, а себя не любила вообще… Всплыла в памяти фраза из какого-то фильма: «Если ты сама себя не любишь, то кто тебя полюбит? Сначала полюби себя сама, а потом тебя полюбят другие».
И я начала учиться любить себя. Это было не просто. Я училась ставить на первое место СВОИ интересы, СВОИ желания, баловать СЕБЯ, СЕБЕ делать подарки и устраивать маленькие праздники. Результат не заставил себя ждать!
Сын мой, покуролесив до середины третьего курса, и дожив до очередного избиения отморозками – одногруппниками, наконец созрел для принятия решения – из лицея он уходит. Мама, как всегда, оказалась права – учиться он там не смог именно из-за обитающего там контингента. Я сказала: «Не хочешь учиться – иди работай. Я тебя тянуть больше не в силах», и устроила его лаборантом на кафедру в ВУЗе, в котором работала сама.
Бытие всё-таки определяет сознание! Вырвавшись из клоаки, мой сын оказался в совершенно другой среде, среди профессоров и доцентов. Зав. кафедрой в нём души не чаял, потому что он очень хорошо владел компьютером, и все технические проблемы на кафедре с появлением моего сына перестали быть проблемами.
Но самое главное, что ребёнок мой опять в одночасье изменился, куда что делось, и я опять увидела СВОЕГО сына! Отношения у нас быстро восстановились и прошедшие два года я стала вспоминать как кошмарный сон.
Но здоровье назад не вернёшь, и жизнь по-прежнему оставалась не жизнью, а выживанием, только теперь не в экономическом аспекте, а в физическом. Внешне всё складывалось благополучно – я работала в престижном ВУЗе, на хорошей должности, начальство было милейшее, работа нравилась, сын работал и поступил в институт на заочку. Жить бы и радоваться, но со здоровьем становилось всё хуже. Я уже привыкла к мысли, что умереть я могу в любой момент, и это меня не пугало. Сына я вырастила, а больше меня на этой Земле ничего не держало. Смерти я не боялась. Я уже знала, что со смертью ничего не кончается. Умирает изношенное больное тело, а душа получает свободу. Моё тело было изношено настолько, что ничего, кроме мук и бесконечной ежедневной и еженощной боли мне не доставляло. Я была не против с ним распрощаться.
Кое-как я дотянула до льготной пенсии. Сначала думала, что ещё поработаю, пока сын учится, пенсию дали – курам на смех, но мне становилось всё хуже. Встать утром, доехать до работы, отработать день и дотащить себя до дома становилось подвигом. Переступив порог, я падала в постель без сил и чувств, и вырубалась до будильника, который уже ненавидела. В конце концов совершать каждый день подвиги у меня не стало ни сил, ни желания. И тогда я решила увольняться. Как я буду жить на свою смехотворную пенсию, я не думала. Да если честно, то я и жить-то не собиралась. Я спала по 20 часов в сутки, а в интернете прочитала, что чем больше продолжительность сна, тем ближе к Богу, и когда продолжительность сна достигнет 24 часов, человек умирает. Так что по всем признакам оставалось мне немного, да я и не сопротивлялась. Смерть по-прежнему воспринималась мной как спасение, избавление от болей и мучений, так что я впала в состояние анабиоза и меня это вполне устраивало.
Лишь бы никто не беспокоил. У меня были отключены все звонки – домофон, дверной, городской телефон, мобильный. Я полностью отгородилась от внешнего мира и ждала конца...


Глава 5.

«Если я твоя судьба, когда-нибудь ты вернёшься ко мне…»
П. Коэльо – «Алхимик»

Но воистину пути Господни неисповедимы!
Я и представить себе не могла ЧТО мне уготовили НА ВЕРХУ!
31 декабря, проспав, как обычно 20 часов, я проснулась. На часах было 16.30, сын был на работе, я подумала, что вставать нет никакого смысла, да и не хочется, и попробовала снова уснуть. Но, провозившись с полчаса в постели, поняла, что не усну, и решила сварить себе кофе. Лежу в постели, пью кофе, и вдруг слышу стук в дверь. У нас закрытый тамбур на две квартиры, в дверь могли стучать только соседи. Я раздражённо подумала: «Какого лешего надо от меня соседям в канун Нового года?» Я не хотела никого видеть, ни с кем общаться, но стук в дверь повторился более настойчиво. Я отставила чашку с кофе, нехотя поднялась, нашла и натянула на себя халат и открыла дверь…
То, что я увидела, повергло меня в ступор! Шок – это по-нашему!
 У дверей стоял и улыбался своей фирменной улыбкой от уха до уха… ОН!
-Деда Мороза заказывали?
-С е р ё ж а…- только и смогла вымолвить я…
Этого не могло быть наяву, я не верила своим глазам, это было из области ирреального, какая-то новогодняя сказка. Он стоял у моего порога 31 декабря в 17 часов вечера и улыбался, а у меня в голове крутилась фраза из дурацкой рекламы – «Нет, сынок, это фантастика!» Я с трудом пыталась проснуться окончательно, и в то же время боялась, что сон развеется и всё исчезнет.
- Ну, проходи – еле выдавила я из себя, всё ещё не веря в реальность происходящего. Он вошёл в квартиру и, продолжая улыбаться, спросил:
- Ну как ты живёшь?
Как я живу? А разве я живу? Я давно уже, 24 года не живу, с тех пор, как Он оставил меня в снегу на автобусной остановке с ключами от квартиры. И я ответила: «Да никак не живу. Вот умирать собираюсь». В ответ раздался гомерический хохот, и я услышала: «Ну нет, теперь ты точно не умрёшь, я не для этого тебя искал!» Я не верила своим ушам. Я не верила своим глазам. Я не верила в реальность происходящего. Так не бывает! А если и бывает, то только в кино и сказках!
Я не помню сколько Он у меня просидел, о чём мы разговаривали, я вообще не верила, что это всё наяву. Тот, кого я всю жизнь любила больше самой жизни, кого не видела 24 года, но ни на минуту не забывала, который с лёгкостью пожертвовал мной при первых же признаках опасности, сейчас сидел в моём кресле, улыбался своей фирменной улыбкой и что-то говорил мне. Я не слышала - что, да это было и неважно. Небеса разверзлись, и Он свалился на мою умирающую голову, когда я не ждала уже от жизни ничего хорошего, когда думала, что жизнь закончилась. А Он рассказывал, как он приезжал и не мог дозвониться в квартиру, и подумал, что за 24 года мог забыть или перепутать дом, или подъезд, или этаж, и ходил по другим домам, подъездам, этажам и расспрашивал, разыскивал меня. Как сидел часами в машине, ждал – вдруг я пойду с работы или в магазин, и он хотя бы издали на меня посмотрит. Я не помню, когда и как он ушёл, и как мы расстались. Я пребывала в шоке и всё происходящее было для меня за гранью реальности. Помню только, что на протяжении всего вечера у меня в голове крутилась песня Аллы Пугачёвой «Не отрекаются любя». Я обожала эту песню с 15 лет, и теперь одна за другой у меня в голове всплывали фразы:
«Я перестану ждать тебя,
А ты придёшь совсем внезапно…»,

«А ты придёшь, когда темно,
Когда в окно ударит вьюга,
Когда припомнишь как давно
Не согревали мы друг друга…»,

«Ты так захочешь теплоты,
Не полюбившейся когда-то…»

Я подписывалась под каждым словом этой песни, она была про меня, и она оказалась для меня пророческой.
Только к утру Нового года я немного пришла в себя и тут же пришла в ужас. «Сигизмунд, что ты делаешь?» - сказала я себе. «Ты второй раз встаёшь на одни и те же грабли! Неужели жизнь тебя ничему не научила, и ты хочешь ещё раз испытать весь ужас конца? Нет уж, хватит с тебя одного раза!»
Я встала, собралась, Он заехал за мной, чтобы ехать за город, погулять по зимнему лесу, и едва отъехав от дома, второй раз в жизни собрала в кулак всю свою волю, и, словно прыгая с обрыва в омут, сказала: «Ты знаешь, у меня по жизни выработалось несколько правил, которым я следую, и самое первое и главное из них – никогда больше не связываться с женатыми мужиками!»
И тут меня ждал второй шок, от которого я чуть не вывалилась из машины. Он опять захохотал и сказал: «А я разведён. Уже давно. Дети выросли, и я свободен!» Я только смогла вымолвить: «Не верю. Этого не может быть. С такими, как ты, не разводятся.» В доказательство мне был предъявлен паспорт с чистой страницей семейного положения. И вот, когда я уже не ждала от жизни ничего хорошего, когда решила, что мой земной путь заканчивается, а я так и не увидела в этой жизни своего счастья, так и не встретила свою вторую половинку, а так хотелось хотя бы посмотреть, как она (половинка) выглядит, я услышала от любимого человека слова, за которые я простила этой жизни всё – все унижения, все оскорбления, все обманы и предательства, все эксперименты, которые ставила на мне жизнь, потому что за то счастье, которое на меня вдруг свалилось, наверное это была адекватная плата. За всё в этой жизни надо платить, и я заплатила по полной за то, чтобы услышать: «Я всегда тебя любил, и всегда помнил, как хорошо мне с тобой было. Теперь вместе навсегда. До конца».
И я вдруг поняла, что я потеряла ощущение времени, что почти четверти века как будто не было, как будто вчера Он ушёл, а сегодня вернулся, и я никогда не переставала любить Его, и надежда, которая умерла 24 года назад, на самом деле не умерла, а просто глубоко затаилась и ждала своего часа, и сейчас смотрела на меня, улыбаясь и говорила: «Ты молодец, что дождалась!» Я вдруг поняла, что любовь действительно не умирает, и ей не подвластны ни время, ни расстояние, ни болезни, ни процессы старения, потому что душа всегда молодая, а любимые не стареют, они просто немного меняются, но эти изменения не пугают и не отталкивают, потому что ты видишь любимого человека таким, каким он был в то время, когда ты его полюбила. И начинаешь понимать, что вот только это и является смыслом жизни, и имеет значение, и это главное в жизни, а всё остальное – такая ерунда. Когда смотришь в любимые глаза и не можешь насмотреться, когда твои ладони лежат в ладонях любимого и всё вокруг перестаёт существовать, когда любимый человек говорит тебе: «Всё будет хорошо!», понимаешь, что вот ради этого и стоило жить.
Если у известной героини Веры Алентовой жизнь началась в 40 лет, то у меня она началась аж в 52! Ощущение, что я попала в сказку, не покидает меня до сих пор. С тех пор, как Он вернулся, мы больше не расставались. Мы оба
 физически ощущали, что мы не просто две половинки, мы одно целое, и существовать отдельно друг от друга больше не можем. С первого дня я поняла, что мы разговариваем на одном языке, мы понимаем друг друга с полуслова, мы читаем мысли друг друга. Стремление порадовать другого чем-нибудь, сделать приятное, было обоюдным. Совпадали вкусы и желания. Он любит то, что люблю я, и не хочет того, чего не хочу я. Может это прозвучит смешно в нашем возрасте, но Он, как был в молодости, так и остался для меня принцем на белом коне, волшебником, исполняющим желания.
В конце марта мы расписались и окончательно поселились у меня. Я внезапно очутилась в новом, неизвестном мне доселе состоянии любимой и любящей жены, я узнала, что такое быть ЗА МУЖЕМ, я ежеминутно ощущаю, что обо мне заботятся, меня любят, берегут, за меня переживают. Никогда раньше до меня никому не было никакого дела, никого не интересовало – как я себя чувствую, тепло ли мне, не голодна ли я, не устала ли, не дует ли на меня, и так далее. Я окунулась в море абсолютной, безграничной, безусловной любви и узнала наконец, что такое счастье – сказочное, невозможное, невероятное счастье – быть рядом с любимым, жить с любимым, наслаждаться общением с любимым и ценить каждую минуту, каждую секунду, проведённую вместе. Я узнала, что мне до невозможности хорошо с ним везде – за столом, в машине, на улице, в магазине, в лесу, вместе что-то делать, вместе ничего не делать, молчать, разговаривать, спать, не спать… Его волшебные, всегда горячие и мягкие руки, погружают меня в состоянии нирваны, я перестаю соображать и хочу только одного – как можно дольше находиться в этих волшебных руках, которые обволакивают меня покоем, теплом, заботой, нежностью, любовью… Я узнала, что можно задыхаться не от астмы, а от любви, захлёбываться не слезами, а нежностью, переполняться не горем, а счастьем, и ещё я узнала, что мой любимый муж – волшебник. Да-да, самый настоящий волшебник, потому что он не только угадывает, но и исполняет все мои желания, потому что он пришёл ко мне 31 декабря и остался навсегда, потому что он превратил мою жизнь в нескончаемую сказку, потому что он открыл для меня космос и показал мне небо в алмазах. Потому что таких, как он, больше нет! И ещё он пообещал мне, что теперь мы будем жить долго и счастливо и умрём в один день, а свои обещания он всегда выполняет. А я теперь каждое утро, просыпаясь, благодарю Бога за этот воистину Божественный Дар Небес – такую любовь и такое счастье, и прошу только об одном – чтобы мы ушли вместе, потому что жить друг без друга мы уже не сможем.
В процессе совместной жизни выяснился ещё один невероятный по своей природе факт – мой сын, которому к этому времени исполнилось 22 года, оказался, как я и мечтала много лет назад, полной Его копией. Знакомые и малознакомые люди, увидев фото моего мужа в молодости и сына, в один голос заявляли, что сын похож на него. Причём сходство было не только внешним, у них оказались одни и те же привычки, они одинаково рассуждают, они идентичны в своих пристрастиях и антипатиях. Оказалось, что мне удалось невероятное, то, о чём я мечтала – вырастить сына, названного Его именем, похожим на него, его копией, двойником, клоном! Теперь я узнала про телегонию, что такое действительно возможно и случается в 11% случаев, когда женщина рожает
ребёнка от одного, а похож он на другого. Ну что ж, я сделала это!


Глава 6.

Жизнь после Happy End’а.

Первое время после его возвращения мы жили на два дома – 3-4 дня у него, 3 дня у меня. Я чувствовала себя в его квартире неуютно, ощущала себя чужой, вторгшейся на чужую территорию, ведь в этой квартире он 30 лет прожил с женой и детьми. Но дети выросли и жили отдельно, а бывшая жена ушла в родительскую квартиру, освободившуюся после их смерти. Таким образом он остался в квартире один.
Но, несмотря на то, что развелись они с женой более 6 лет назад и жили отдельно, бывшая жена не собиралась отпускать его «на волю», держа на коротком поводке и периодически притягивая его к решению своих проблем, коих у одиноко живущей женщины всегда в избытке – то компьютер заглючил, то кран потёк, то вешалка рухнула, не выдержав тяжести многочисленных шуб. Это называлось «мы сохранили прекрасные отношения после развода». Сложившаяся ситуация её полностью устраивала – обязанностей никаких, одно сплошное удовольствие. Когда надо появиться в обществе с мужем – он всегда под рукой, ни в одной просьбе не отказывает, а когда надо свободы в личной жизни, то она разведённая, свободная женщина и какие к ней могут быть претензии! И менять она, судя по всему, ничего не собиралась. Пока не грянул гром – она узнала, что он больше не один, и он перестал по первому зову и по второму тоже бегать к ней, решать её проблемы. И вот тут началось! Она не собиралась сдавать мне его без боя, не смотря на то, что в своё время сама ушла от него, сама подала на развод, видимо не осознавая ещё, что с такими, как он, не разводятся, и другого такого не будет. Видимо, считая себя неотразимой и безупречной, ей и в голову не приходило, что он может от неё куда-то деться. Ну да, 30 лет же никуда не девался! О том, что у него была любовь 24 года назад, она либо не знала, либо не брала в расчёт и думать-не думала, что его ТАМ всё ещё помнят и любят и что он может ТУДА вернуться. Когда слухи о моём появлении достигли её ушей, то тут такое началось!
Сначала она пыталась призвать его к воссоединению семьи, говорила, что она уже пожалела, что развелась и предлагала снова воссоединиться. Получив вежливый отказ – «Меня моя личная жизнь устраивает. Устраивай свою.», пошла в разнос. Памятуя о том, что нет ничего страшнее отвергнутой женщины, можете себе представить дальнейший сценарий развития событий. Мелкие пакости описывать не буду, скажу лишь, что при разводе раздел совместно нажитого имущества не производился, что лишний раз говорит о том, что рвать с ним окончательно она не собиралась. Мой наивный, порядочный и доверчивый муж искренне верил в то, что всё будет поделено поровну, по справедливости, без скандалов и судов и что его бывшая жена тоже человек порядочный. Конечно, каждый судит по себе! Когда я посмела усомниться в его наивных рассуждениях, мне было с обидой сказано: «Тебе так много попадалось в жизни плохих людей?», на что я ответила: «Всякие попадались! Хороших больше! Просто я очень хорошо знаю, как большинство ведёт себя в подобных ситуациях! У большей части всю порядочность как рукой снимает!»
Не прошло и трёх дней, как выяснилось, что я оказалась до противного права. Представления о справедливости тоже у каждого своё, и у неё оно было кардинально противоположно его представлению. Начался жуткий и до безобразия отвратительный делёж по принципу – «моё – моё и твоё – моё!». Аргумент у неё был один, но железобетонный – всё детям! И Он второй раз наступил на одни и те же грабли. Первый – когда бросил меня ради того, чтобы дети выросли в полной семье, и второй – когда безропотно позволил, образно говоря, оставить себя «в одних трусах».
В результате, дети, живущие и без того не бедно и имеющие всё, что надо для жизни, получили дополнительные бонусы в виде квартир, машин и дач. Тот факт, что вырастивший, выучивший, дважды женивший и выдавший замуж, обеспечивший их всем отец под старость остаётся на улице ни с чем, деток из благородного семейства ничуть не волновал. Никто из них даже не удосужился поинтересоваться: «Пап, а где ты будешь жить?».
Не обошла она и себя, в ходе дележа переходя все грани разумного и предлагая ему за деньги выкупить у неё часть совместно нажитой мебели. Почему-то она считала, что в квартире всё её. После того, как он отказался платить ей за общий диван и шкаф, она отдала их бесплатно чужим людям. Лишь бы ему не досталось. Порядочность из неё просто пёрла из всех щелей!
Закрывая тему раздела имущества, скажу только, что по итогам мой муж оказался на улице с небольшим количеством дензнаков, на которые невозможно было купить даже однокомнатную квартиру. Естественно, жить мы стали в моей малогабаритной двушке, с моим взрослым сыном, который не пришёл в восторг от того, что мама вышла замуж.
Его дети тоже не прониклись пониманием того, что папа тоже живой человек и тоже хочет счастья в личной жизни, не взирая на то, что что их мама укатила к другому мужику, который появился у неё не вчера!
Они просто отвернулись от отца с которого больше нечего было поиметь, но который ради них не ушёл в 1987 году из семьи, оставив из-за них на 24 года любимую женщину, вырастил их, дал образование, обеспечил квартирами, машинами, дачами и на шестом десятке посмел уйти к женщине, которую, как он говорит, любил всю жизнь.
Наверное, тема его взаимоотношений со взрослыми детьми не должна бы так уж сильно меня волновать, но мне до жути обидно за него, он не заслужил такого отношения от детей, ради которых жил всю жизнь, работал, как лошадь, обеспечивая их, сам довольствуясь малым, и который стал не нужен, как только с него нечего стало больше взять!
Непонятна была и политика двойных стандартов – сыну и дочке можно разводиться и обзаводиться вторым браком, маме можно было в своё время развестись с неугодным мужем и завести себе мужика в другом городе, а вот отцу такое поведение категорически запрещено!
Хотя, что удивляться неблагодарности детей, если даже мой умный продвинутый муж совершенно искренне полагал, что жить ради детей правильно, и главное – что дети обеспечены, а когда я попыталась объяснить ему, что это в корне неверно, и не это главное, он наивно спросил: «А что?»
- А то, какие у тебя с детьми отношения, - ответила я.
- Ну и что, что твои дети получили от тебя все материальные блага? А отношения у тебя с ними какие? Никаких…
Я не стала сыпать соль на рану и развивать больную тему, только про себя подумала: «Что толку, что у тебя двое взрослых, обеспеченных тобой детей… Под старость лет ты оказался на улице, ободранный по самое не могу, и никому из своей прежней семьи не нужный, потому что с тебя нечего больше поиметь. И только я, которую ты 24 года назад не задумываясь бросил ради детей, и о которой ни разу не поинтересовался – каково мне, все эти годы продолжала любить тебя, и растить сына, названного в честь тебя, похожим на тебя до такой степени, что чужой по крови, он оказался ближе к тебе, чем твой родной сын!»
Радость от его возвращения перемешивалась с обидой, что принесение меня в жертву 24 года назад, было, по моему мнению, абсолютно напрасным, и если он всё это время хорошо ли – плохо ли жил в семье, то я оказалась одна с маленьким ребёнком и прошла, без преувеличения, через ад!
Если кто-то верит, что ад существует после смерти, то я точно знаю, что я там побывала при жизни. И когда все мои знакомые в один голос говорят, что я своё счастье выстрадала и заслужила, я знаю, что это не лесть, а чистая правда, и только одному Богу и мне известно какую цену я за это заплатила.
Но, не смотря на кардинальные положительные перемены в моей многострадальной жизни, здоровья у меня не прибавилось. Я по-прежнему с болью засыпаю, с болью просыпаюсь, через боль проживаю день, иногда просто весь день лежу не в силах подняться, но зато я теперь чётко знаю, что умирать мне нельзя, потому что на кого же я оставлю своего любимого мужа. Теперь надо жить ради него, надо покупать ему жильё, чтобы со спокойной душой быть уверенной, что если меня не будет, то он останется в своей квартире, которую у него уже никто не отберёт. Так что в жизни опять появилась цель, которую надо воплощать, опять появился близкий и любимый человек, о котором кроме меня никто не позаботится, и поэтому надо через боль, через муки продолжать жить и радоваться, что у меня теперь два Серёжи, так похожих друг на друга, и которых я очень люблю, и которые любят меня.
Всю жизнь у меня в ходу была присказка – чудеса случаются, но редко и не с нами.
Так вот, теперь я точно знаю, что чудеса случаются со всеми, кто любит, верит, надеется и ждёт! А жизнь такая короткая, что просто глупо тратить её на какие-то дрязги, выгадывания, пакости, попытки урвать кусок пожирнее, потому что счастье может принести только любовь. Я это точно знаю.
 
За последние годы я вдруг стала с удивлением узнавать, что, оказывается мне завидуют! Причём не один человек, а довольно приличное количество людей. Мне никогда в голову не приходило, что живя в нищете, без мужа, вся больная, тащившая на себе в одиночку все тяготы жизни и не имевшая за спиной никакого тыла, я могу у кого-то вызывать зависть. Чему завидовать-то – одиночеству, нищете, болезням, загоняющим меня в могилу? Так думала я. Точнее, даже не думала, потому что в голову не могло прийти, что мне можно завидовать. Сама я по натуре человек независтливый, знаю, что зависть – чувство разрушающее, ну и, что называется, не брала в голову. И вот вдруг выясняется, что мне завидуют! При чём люди обеспеченные, замужние, выше меня по статусу! Я была в шоке, когда мне это открылось! Мне просто было непонятно – а чему завидуют? Оказалось – всему! Замужние – тому, что свободна, и сама себе хозяйка. Богатые – купленной на распродаже за 3 копейки блузке. Бездетные, или вырастившие непутёвых детей, - тому что у меня воспитанный и заботливый сын! Короче, список получился внушительный, и поверг меня в смятение. Я не понимала этих людей. У них же есть всё, о чём я даже не смею мечтать, а они, оказывается, завидуют мне!
Потом я поняла. Когда завидуешь кому-то, то отдаёшь этому человеку часть своей энергии, удачи, везения. Так вот, возможно, тому чуду, которое произошло в моей жизни, я отчасти обязана этим завистникам! Возможно, это и они помогли притянуть возвращение моего любимого человека и в корне изменить мою жизнь в лучшую сторону.
Спасибо вам, завистники! Теперь у вас точно есть повод завидовать мне!
Одна вполне благополучная дама, когда я собралась покинуть этот мир, не подозревая об этом, и даже не веря в то, что мне не просто плохо, а совсем невмоготу, злобно сказала: «Ты живёшь лучше нас всех! Мы все тебе завидуем, как ты живёшь!»
Я подумала тогда, что вряд ли она, если б знала, стала бы завидовать тому, что я собираюсь умирать. Я так и не поняла, чему именно «они все завидуют», но зато теперь я уверенно могу сказать своим завистникам:
 – Завидуйте! Я, действительно живу теперь лучше вас всех!
А сама я никогда никому не завидовала и завидовать не собираюсь, потому что хочу в своей семье сохранить удачу, везение и любовь.
Чего и вам желаю!